В леденящих объятиях тьмы

      Тёмный уставился на юношу ядовитыми, жёлтыми глазами и спешно пробежался по его силуэту, словно что-то искал, под его взором было, как всегда, неуютно и даже немного жутко. Но у Фроста не было и мысли струсить или отступить, уж явно не для этого он прибыл в эти злосчастные катакомбы, что Кромешник звал своим домом. —Смею предположить, что ты явился сюда один? —Я один, я вернул тебе долг. Холодный пытался вложить всю уверенность, что в нём только была в сказанные слова, но получалось по правде говоря так себе. —Неужели ты ждёшь каких-то слов благодарности? —От такого как ты? Хранитель наигранно вскинул бровь и кажется, более того, пропустил тихую насмешку. Взгляд Кромешника тут же стал металлически холодным, в любой другой день он бы ни в коем случае не потерпел подобного насмехательства, но по какой-то причине сделал вид, что пропустил слова Джека мимо ушей. —Тогда позволь узнать. Какого чёрта ты здесь забыл? Или я неясно выразился в прошлую и как я надеялся, последнюю нашу встречу? Фрост в свою очередь лишь устало вздохнул и оперевшись на посох сунул руку в карман толстовки, да с таким видом, словно не он нагло ворвался в чужой дом, а наоборот, его покой побеспокоили. —Неужели ты действительно думаешь, что я поверю тебе? Ты концентрированное зло на этой планете и я не стану верить не единому твоему слову. Ты чуть было не искоренил веру в Хранителей, Песочник чудом остался жив, хоть на время, но всё же, лишил меня сил. И ты хочешь, чтобы я поверил в твою безвредность? Мужчина раздражённо пробарабанил длинными когтями по подлокотнику, но ему, как подумал хранитель, хватило наглости найти, что ответить. —Если ты хочешь чтобы я раскаялся за свои поступки, спешу тебя разочаровать, я этого делать не стану. —Вот потому то я и не собираюсь более молчать... Парень хотел вновь залить длинную тираду о негативных качествах Тёмного, как его перебили. —Но сделал ли я хоть, что-то из ряда вон выходящего? Наоборот. Я спас тебе жизнь. Если бы не я, ты бы стёк кровью в лесу и сдох. Но вопреки всему, мне твоя смерть не к чему. И раз уж я так опасен, что же ты тогда тут делаешь? Один. Неужто не боишься? —За себя я точно не боюсь! Юноша в некоторой степени пытался язвить, но в глазах Кромешника это выглядело как попытки маленького зверька пыхтеть, шипеть и бросаться, ещё хрупкими когтями и молочными клыками. —Только не смеши меня. Ты так трясешься над своими коллегами. Мужчина показал пальцами кавычки, словно издеваясь над этим словом по отношению к Хранителям. —Они то тебя хоть во что-то ставят? Ставят ли они тебя на равных с собой? Они были готовы гнать тебя в шею, как только им показалось, что ты действуешь в своих целях, а ни в общих. Они опомнились только тогда, когда поняли что проигрывают мне. Луноликий выбрал тебя буквально накануне противостояния со мной. Ты стал Хранителем только для того чтобы мне помешать. В некоторой степени ты им стал благодаря мне. И только не говори мне, что ты настолько глуп, что не смог додуматься до таких элементарных вещей. Парень отшатнулся назад, в небесно-голубых глазах проскользнул липкий страх, а в седой голове вспыхнули когда-то мучившие его догадки, что Хранителям действительно нет никакого дела до самого Джека как Хранителя, а он лишь припрятанное оружие на чёрный день и пока нет потенциальной опасности, нет и потребности в нём. Но хуже всего было то, что такое мимолётное изменение в настроение Фроста не смогло остаться незамеченным для Тёмного. —Ооо... Так вот оно, что. Оказывается я не открыл для тебя Америку. Мужчина самую малость склонил голову к плечу и растянулся в злорадной улыбке острых зубов. —А я тебя недооценивал. Казалось Кромешник был готов вновь нырнуть в содержание книги, которая до сих пор лежала на его друг на друга закинутых ногах, вот только протест вспыхнувший в груди юного хранителя требовал исполнения. —Я понятия не имею о чем ты говоришь! Ты несёшь какой-то бред! Ты можешь верить во что угодно, только не надо меня в это впутывать! —Не лги мне Джек. А в первую очередь не лги себе. Ты и сам это давно понял, вот только принимать не хочешь и тешишь себя наивными надеждами. —Не лезь в мою голову! Это не твоего ума дело! —Вот тут то ты ошибаешься. Тёмный поднялся с трона, медленно зашагал в сторону Фроста, отбросив книгу в сторону, та шумно шлёпнулась на холодный пол, а после и вовсе растворилась песчаной дымкой. —Лезть в твою голову, копаться в твоих переживаниях и страхах, выводить на свет твои слабости и подпитывать фобии это — моя прямая обязанность. Так я устроен. И как бы ты не пытался утаить от меня хоть крупицы своего страха, я найду его. Выцарапаю его из тебя и ты сам удивишься тому, какого количества вещей ты боишься. Даже сейчас я чувствую как ты паникуешь. И что самое было ужасное в этом диалоге так это то, что Кромешник был прав. Никогда ещё холодному не было так жутко от ощущения кого-то постороннего у себя в голове, ощущения мысленной наготы, тем более перед кошмарным созданием стоявшем напротив него. От самоощущения себя маленькой бактерией на предметном стекле, под прицелом янтарных глаз, через невидимую линзу микроскопа, крошечное чувство собственной беспомощности разрасталось внутри подобно дикому плющу, с невероятной скоростью. —Ты ничего обо мне не знаешь! —Мне достаточно знать то, что ты действительно допускаешь мысль о том, что тебе не место в Хранителях. И заметь, я к этому не причастен, ты сам об этом догадался. Тонкие брови юноши поползли к переносице, руки вцепились в посох направив его на Тёмного, а кошмар, что до этого лишь молчаливо наблюдал за происходящим, отозвался тихим утробным рычанием, прокатившимся волнообразным эхом по залу. —Я не стану слушать тебя и твои бредни, ты можешь верить во что угодно, но я в твою ложь верить не намерен! —Я не солгал ни единожды. Всё сказанное мной чистая правда. Почему вам так тяжело смотреть правде в глаза? Кромешник сложив руки за спиной подобно тюремному узнику, склонился над Фростом показательно нависая над ним, дабы одним выстрелом убить двух зайцев. Потешить свое эго и унизить хранителя, своими словами и очевидной разницей в размерах, где Джек, явно проигрывал. —Вы ничуть не лучше людей, лишь имеете небольшие привилегии, но ведёте себя так словно на вас мир клином сошёлся. Всегда было крайне гадко наблюдать за вашим надуманным величием! Вы не можете смириться с очевидным, когда я в своё время смирился с тем, что у меня отобрали целый мир. Отобрали не вы, а Луноликий который вас создал! —Не сравнивай нас с собой! Было не открытием, что настроение Тёмного менялось молниеносно, но чтобы с такой скоростью. В каждое сказанное слово он вкладывал всё больше своего гнева и ярости, и теперь казалось, что в нем кипит разверзнувшее жерло вулкана. —Видимо ему надоел мир, который испокон веков пребывал в страхе и он решил создать вас, то ли в издёвку, то ли в наказание мне. Лицемерных, трусливых, жадных до власти, при этом совершенно этого не осознавших, прикрываясь благими намерениями! —Не смей приписывать к ним своё изващенное видение. Ты не знаешь какие они! —Думаешь, ты знаешь? —Лучше твоего! Мужчина выровнялся, гордо взирая на мальчика сверху вниз. Из груди вырвался нервный смех сквозь сомкнутую, тонкую линию серых губ. —В таком случае, тебе только предстоит узнать, какие они на самом деле. Он хотел уже развернуться и уйти, словно поставив точку в их диалоге, но Джек решил, что последнее слово будет за ним. —Они обо всём узнают и тебе придёт конец! —Ты не имеешь малейшего права, что-либо говорить, ты обязан мне жизнью. —Ничем я тебе не обязан. Юноша развернулся в пол оборота, готовый пулей вылететь из какомб, но крепкая, с длинными пальцами и острыми ногтями, рука Кромешника, схватила его за запястье. —Ты не посмеешь. —Ещё как посмею. Голубые и жёлтые, глаза всхлеснулись в свирепом взгляде и в каждых читалась железобетонная уверенность идти до конца. Фрост рывков выдернул свою руку из крепкой хватки и подался прочь. Но вот Кромешник не был готов его так просто отпустить, а потому, стояло хранителю раствориться во тьме длинного коридора, как мимо него пронёсся его верный кошмар, подняв вихрь ветра, царапая каменный пол крюковидными, кривыми когтями и пустился вдогонку за Фростом.       История происходящего взяла новый виток, но по сути повторяя саму себя, лишь поменяв участников ролями. Джек снова бежит, снова исходится сердце в груди, вот только не он ведёт погоню, а она ведётся за ним. Ещё немного, ещё каких-то жалких двадцать метров и он сможет взмыть вверх, а там недалеко до Хранителей и вся эта история наконец-то закончится. Пусть и ценой доли доверия Хранителей к Джеку, но она закончится. Он был уверен, что теперь, после таких угроз, раскрыть тайну Кромешника, живьём ему выбраться он не даст, а потому нужно было спасать свою шкуру. Вот он. Белый снег. Сизое небо. Чернильные силуэты деревьев, как из черно-белых фильмов. Ещё один шаг и вот она, как на ладони — дорога к спасению. Доля секунды и земля под ногами перестаёт существовать, а тело окутывает знакомое чувство невесомости. Победного пламя вспыхивает в груди, но в одночасье становится погашено и втоптано вместе с телом в землю, огромными костлявыми лапищами. Всё произошедшее за несколько секунд осталось смазанной картинкой в лазурных глазах и настолько быстро, что лишь оказавшись на снегу до юноши доходит истинное положение вещей.       Стоило ему подняться в метре над землёй, острые клыки кошмара вонзились ему в ногу, одним движением он впечатал хранителя в землю и подобно дикому зверю разинул пасть с громоподобным рёвом, намереваясь вцепиться то ли в шею, то ли в лицо, дабы одним движением вырвать голову с плеч. Джек судорожно пытается отмахнуться, ударить, в конце концов подорваться с места и сбежать. Но все его попытки кошмар в момент пресекает тем, что наступив на грудь мальчика вдавливает его в снег, выгнав остатки воздуха из лёгких. Фрост пытается кончиками пальцев поддеть лежащий на полу рядом посох, последнюю надежду на спасение, но деревянная ручка каждый раз выскакивает не давая возможности ухватится. Чудовище периферийным зрением видит попытки холодного ухватить посох и не отрывая разъяренного взгляда от бледного лица, отпихивает его куда-то позади себя, подбросив в воздух горсть земли в купу со снегом. Он всё сильнее давит на грудь юноши, кажется ещё немного и промёрзлые рёбра проломятся внутрь, проткнут лёгкие и кожу, натянут её острыми углами осколками костей. Холодный в надежде поймать воздуха хрипит, в тщетных попытках задышать, из горла звучит предательский тихий свист. Зверь всё ниже склоняется над молодым хранителем, его чёрная слюна капает на светлое лицо, седые волосы, в буквальном и переносном смысле очерняя честь мальчика. Кошмар замирает в нескольких сантиметрах от лица, мерзкая пасть медленно открывается, от жёлтых зубов и клыков тянется чёрная паутина слюны, растягивается, истончается, лопается и превращается в мелкие капли.       Сколько раз Джек был готов встретить свою смерть и если бы ему предоставили выбор, он предпочел бы наверное погибнуть, ещё тогда в озере, три сотни лет назад, как-никак жертвенная и благородная смерть за сестру. Но что же он наблюдает сейчас? Распластанный по полу, жалко хрипящий не в силах сделать даже одну четвертую вдоха, бессильный, безоружный. И как бы он не хватался за лапу кошмара, в попытке оттолкнуть, ослабить зверское давление, не выходило ровным счётом ничего. Вновь всё плыло перед глазами, искажалось толстым слоем мутного целлофана, снова немели ноги и руки, а по щекам пробежалась колючая волна дрожи. Как вдруг наступила желанная лёгкость. Лёгкость вдоха которой парень так яро хотел и лишь разлепив глаза он наблюдает вздымающийся вверх клубок пара выдавленный его легкими и чёрную дымку, что разлеталась по ветру, хаотично, с угольным пеплом и песком медленно оседающим на белый снег. Он делает ещё пару прерывистых и неуверенных вдохов словно не верит в то, что снова может дышать. Джек поднимается с пола на трясущихся, неподдатливых ногах, которые казалось готовы в любой момент подвести и заставить мальчика вновь рухнуть на пол. Он оглядывается по сторонам и его глаза натыкаются на тёмный силуэт Кромешника, что стоял в тени многовековых елей, держащего в руке серповидный посох и хоть его лицо казалось спокойным в глазах его горел огонь, злорадствующий и насмехающийся. —Теперь ты понимаешь, что даже ты как гарант победы Хранителей, не справился с одним единственным кошмаром, а будь их сотни? Если бы я хотел вас уничтожить, я бы это уже давно сделал. —Верить... Из груди рвётся кашель который холодный никакими силами не может подавить и только лишь справившись с очередным позывом, продолжает говорить, со сбитым дыханием и надломленным голосом. —Верить такому как ты равно самоубийству. —Ты говоришь, что я ничего о тебе не знаю, вот только задумывался ли ты, что ты обо мне знаешь? Хранитель помялся и задумался, сказать о Тёмном было много чего, но на деле не находилось подходящих слов. —Ты знаешь только то, что тебе говорили Хранители, ты называешь меня лжецом, потенциальным убийцей, но никогда не допускаешь мысли о том, что они могут быть не лучше меня. Может даже хуже. —Они не пытались меня убить! —Так и я не пытался. Мужчина сделал несколько шагов навстречу Фросту и окончательно покинул тень, шёл он медленно, под его ногами размеренно хрустел снег и остановился только тогда, когда расстояние между ними не превышало полутора метра. Джек хотел отступить назад, но по какой-то необъяснимой причине остался стоять как вкопанный на месте. —Все последствия наших с тобой встреч. Посохом он указал на свежие следы от клыков на щиколотке юноши, а после медленно перевёл на когда-то раненое плечо. Голос и интонация Тёмного должны были дать понять, что всё происходящее вызывает в нем лишь чистое отвращение, но ему было присуще театрализовано украшать свои слова и эмоции. —Это твоя вина. В первый раз ты напал на моего кошмара и получил по заслугам, сейчас же ты вынудил меня, заставить его остановить тебя. Ты инициатор всех своих бед. И прошу заметить что в первый раз, что сейчас ты обязан мне своим спасением. Тёмный протягивает руку с посохом и передаёт его в руки законного хозяина. —То есть ты до последнего ждал, пока эта тварь меня чуть не растоптала и только после этого развеял её? Но сам утверждаешь, что убить меня даже и не пытался?! —Можешь считать это маленьким экспериментом. Раз ты ничего сделать не смог, то Хранители и подавно не смогут. —Вот об этом я и говорил! Убеждаешь меня в своей безобидности! А сам ставишь, как ты выразился, маленький эксперимент! Интересно затопчет ли эта тварь Джека?! Так ведь это было или я где-то ошибся? —Ещё раз повторюсь, ты меня вынудил. Я и пальцем не собирался вас трогать и вы даже понятия не имели о моём существовании и тут ты. Свалился мне как снег на голову. Значит так. Последний раз я предлагаю заключить перемирие. Кромешник протягивает руку, желая подтверждения, так называемого, перемирия рукопожатием, но Фрост даже не думает жать руку мужчине показательно отдаляясь от него. Тёмный тяжко вздыхает и закатив глаза поджимает губы, словно запечатывая едкий монолог внутри себя, пытается продолжить диалог спокойным голосом, но то как звенят и ударяются слова о язык выдают с потрохами всю его злобу. —Чего ты хочешь от меня? Какое тебе ещё подтверждение надо? Отошедший от недавнего нападения Джек к этому времени вновь стал непреклонен и полон решимости, вот только скользкое чувство сомнения, закралось у него где-то под кожей. —Как бы то ни было, не нападешь ты сейчас, сделаешь это позже. И даже не пытайся убедить меня в обратном. У меня нет никаких оснований верить тебе, зная какой ты. —Ты и понятия не имеешь что я и кто я! Тёмный срывается на крик и подаётся вперёд сам того не осознавая, его натурально злило непоколебимое и непробиваемое желания хранителя устроить псевдо донос о нём, а если это действительно произойдет, пойдет прахом его незаметное, до недавнего, пребывание в тени всего мира и уже тогда Хранители не оставят его в покое, а этого ему меньше всего хотелось. Пусть он и прекрасно осознавал своё нынешнее превосходство над Хранителями, но очередное, неотвратимое сражение с ними это последнее чего он желал. —С меня хватит! Это мой долг и иначе я поступить не могу! Юноша хочет отступить, наконец закончить этот спор который ни к чему не приведет и наконец выполнить то о чем он так грозился. —Ты не оставляешь мне выбора, Джек. Мужчина резко и неаккуратно одергивает мальчика за предплечье и если в прошлый раз это была попытка заставить холодного самостоятельно одуматься, то сейчас Тёмный был готов остановить его любой ценой. —Убери от меня руки! Уставший, измотанный, вновь покалеченный, со скопившейся в груди злостью и даже жалостью к самому себе, хранитель не отдаёт отчёта своим действиям и с доброго размаха, врезает посохом прямиком в переносицу мужчине. И Тёмный действительно отпускает мальчика, он чувствует как теплая жидкость крупной каплей стекает на губы, растекается по мелким трещинкам. Он смотрит себе под ноги и видит на белом снегу пару багровых капель, его собственной крови. Когда произошедшее возымело отрезвляющий эффект над Джеком, Кромешника наоборот — пьянила ярость. Он грубо хватает мальчика за воротник и притягивает к себе с такой силой, что кажется вот-вот оторвёт от земли. Его острые когти впиваются в белоснежную как лилии кожу на шее, ещё немного и от его натиска разойдется по швам толстовка, глаза, готовые как газовая горелка выжечь отвратительный кратер на юном лице. —По всей видимости мне нужно было сразу начинать с угроз, иначе вы не понимаете. Он буквально шипит от злости слова сквозь острые зубы, от него пахло подвальной сыростью и хвойным лесом, а сейчас в этот запах вмешался металлический, окисленный, очень знакомый и даже в некой степени родной. Запах крови. И неясно, то ли запах крови исходил от его лица, то ли это был его естественный запах, что ходил за ним следом повсюду, на пару с чёрной тенью расползающейся вокруг него. —Слушай меня внимательно. Я говорю это первый. И последний раз! Если ты посмеешь, хоть намекнуть Хранителям обо мне. Я об этом узнаю, потому что они не смогут усидеть на месте и всей своей братией приползут сюда. Я не оставлю камень на камень от крепости Северянина, от замка Феи, от подземелья Кролика. Дети забудут, что такое хорошие сновидения. А от Хранителей и мокрого места не останется. И всё это будет на твоей совести. Пытаться вырваться из крепкого хвата было бесполезно, Фрост понял это с первых секунд своеобразных объятий самой, что ни на есть, настоящей тьмы и страха в воплощении Тёмного. А тот уставился так внимательно в бледное лицо хранителя, задержал взгляд на порозовевших от мороза и злости вперемешку со страхом, щеках. Он касается серым когтем тонкой кожи и еле касаясь ведёт тонкую царапину к мягкой скуле, перед тем как отпрянуть чуть усиливает давление и спрашивает уже тихим спокойным голосом: —Я предельно ясно выразился? Могло показаться, что это риторический вопрос, но Кромешник ждал ответа. —Вполне. Губы перепачканные кровью растягиваются в садистской, смертоносной улыбке, когда в глазах на неё нет даже намёка. —Достаточно веские аргументы для твоего молчания? Как бы мальчику хотелось вновь съязвить, сказать, что недостаточно, но сказанного было более чем достаточно, чтобы заставить его молчать, тем более когда на кону стоят жизни его коллег ему не до баловства и доказывания своей значимости. —Достаточно. Рассветное солнце красно-розовым светом пробиваясь сквозь густой лес, равно, подобно замысловатому кружеву раскрашивая серое лицо мужчины, более выразительно блестит на его лице темная как нефть кровь, а жёлтые хищные глаза смешиваются с солнечным светом и становятся ярко-оранжевыми, как дикий лесной пожар. Тёмный быстро и шумно вздыхает, так словно все это время говорил на одном дыхании, отталкивает Джека в сторону, рядом с ним откуда не возьмись, материализуется кошмар, темным вихрем похожим на туман и дым одновременно. —А теперь пошёл вон. Мужчина устремляется прочь намереваясь скрыться в своих катакомбах, а кошмар послушно ступает рядом со своим хозяином.       Так поступать нельзя, но иначе он не может, что если все сказанное Кромешником ложь, что если он действительно рано или поздно нападет, а Хранители даже не будут в курсе о том, что он жив. А Джек все знал, знал и мог предупредить, предотвратить, но решил промолчать. Но он же не сам решил молчать его заставили, сам Кромешник заставил, хотя с другой стороны рот ему никто не закрывал и он может в любой момент раскрыть тайну Тёмного.       Джек быстрым шагом направлялся к кабинету Северина, со смутным, неуверенным желанием всё же рассказать о произошедшем и будь что будет и пусть его возможно выгонят с позором из Хранителей за умалчивание такого события, хотя с другой стороны Луноликий всегда в курсе происходящего и если бы была реальная и потенциальная опасность, он давно предупредил их как в прошлый раз? Но он молчал, значит не из-за чего беспокоится? А что если это испытание? Испытание для Джека. Но а вдруг всё произойдет именно так, как о том говорил Кромешник? Что если он и вправду не собирается нападать, а вскрыв тайну, холодный его спровоцирует и тогда действительно будет виновным в происходящем. В это утро молодой хранитель на практике понял выражение:—“Ангел и демон на плечах”, одна сторона его тянула за руки к мастерской Северянина и требовала обо всём доложить. А другая наоборот хватала за плечи и ноги, отталкивала, пыталась остановить. Вот только кто из них демон, а кто ангел? Кто и куда его тянет? И какое решение будет правильным, молчание или рассказ? Мальчик останавливается прямиком перед дверями кабинета Северянин, он то заносит руку дабы постучаться, то как ошпаренный одергивает её. Он не может решиться ни на одно действие, он словно застрял между двух огней, между двумя стальными прутьями и не может сдвинуться с места. Давление ответственности за свою жизнь намного легче, чем ответственность за жизнь чужую и не одну, страх оступиться, выбрать неверное решение. И вот уже никто не стоит у него на груди и не вдавливает в землю намереваясь расплющить, но Фрост был готов поклясться, что здесь и сейчас, ощущал это давящее чувство, только теперь изнутри. Нужно рассказать сейчас или молчать всегда. Говорить или прикупить язык? Здесь и сейчас. Сейчас или никогда? Сейчас или никогда! Неконтролируемая паника заполонила полость живота и каждую альвеолу в лёгких туманной и холодной субстанцией, подобной пару сухого льда, оседала на дне, заползала в каждую клетку. Она сбивала дыхание, заставляла сердце колотиться с неистовой силой. Прийти в себя мальчик смог только тогда, когда морозный воздух приятно обжёг свежую царапину на щеке, только тогда сердце перестало пульсировать в висках, а пальцы сводить стихийная дрожь. Он стоял на пороге крепости и понимал, что он принял решение. Его выбор был молчать. И пусть его сожрёт с потрохами совесть, но он не мог так рисковать своими коллегами. Своими друзьями. Но помимо этого понял, что его долг перед ними и перед их жизнями, убедится в том, что им ничего не угрожает. Пускай они ничего об этом и никогда не узнают, пускай никогда не скажут ему слов благодарности, но он должен был о них позаботится. Позаботится как самый настоящий Хранитель, так, чтобы этого никто не заметил и никто никогда не узнал.