Кесарь. Перо и хребет

Даня никогда не считал себя особо умным. Звезд с неба не хватал, учился средне, любил помечтать. (Однако именно те, кто умеет трезво оценивать свои силы и возможности, могут при должном старании добиться успеха.) — Эй, ты! — раздалось в ухе. — Ты думаешь учиться драться? — А зачем? — дернулся парень. По его скромному мнению гораздо легче и разумнее было убежать, что он и делал, особенно при численном превосходстве противника. Бегал Даня быстро. — Можешь так не орать, я все слышу. Даже твои весьма поверхностные мысли. — Почему это они поверхностные? — обиделся Даня. Он устроился на бревне неподалеку от дома. Недавно ветром повалило старый тополь. Ветви срубили на хворост, а ствол распилить и вывезти еще не успели. Здесь Дане всегда хорошо думалось. Он не хотел, чтобы дерево убрали. — Потому что. Голос ненадолго заткнулся. Парень размышлял о словах бабки, и выводы были весьма неутешительные. Бабушка, его родная и любимая баба Полина, единственный родной человек на земле, не считая кукушки-матери, знала все про голос. Она знала, что внук «носитель». — Носитель — это что? — спросил он, хотя и так догадывался. — Неверный вопрос. Носитель это кто, — засмеялся голос в голове. — Носитель — я? — Да. Умница мальчик, возьми с полки пирожок. — А ты можешь просто исчезнуть? — почти безо всякой надежды спросил Даня. — Меня давно уже нет, — вздохнул собеседник. — Главное, чтобы ты не исчез, сопляк. Без меня тебя некому будет защитить. — Да ну-у… Словно издеваясь, голос мерзко захихикал. — Кстати, это не твои дружки там у поворота? Парень встрепенулся. Там, где дорожка сворачивала на большой тракт, стоял Гусь с приятелями. Хобот его шевельнулся. Изуродованный одноклассник затрубил, как слон, и указал рукой на Даниила. *** За несколько сот лет до этого. Совсем недавно. *** Калерий сидел за большим деревянным столом, стоящим в трапезной Священной Рощи. Он впервые делил хлеб с другими жрецами. Накануне его посвятили в неофиты, выдали парочку простых белахонов, верхнюю одежду, обувь и стопку увесистых писаний. Юноша уже сунул туда нос и прочитал про переселение из прежнего мира, причем с такими подробностями, которых не было в общедоступных источниках. Верховный жрец, которого он мысленно обозвал «желчным старикашкой», вел душеспасительные беседы, вгоняя парня в краску. Сначала он уточнил, не было ли у него срамной связи с женщинами. Получив отрицательный ответ, тот обрадовался. — Почему вы спрашиваете? — Жрецы дают обет безбрачия, дитя, — ответил верховный жрец. — Понятно. Калерий был уже год тайно и безнадежно влюблен в соседскую служанку, грудастую и весьма фигуристую девушку дет двадцати. Впрочем, девой она не была, судя по стонам и вздохам, которые порой раздавались из пристройки, где она ночевала. Теперь новоиспеченный оракул понимал, что все его планы суть тлен, и остаток жизни ему жить в Священной Роще вдали от женщин, соблюдая строгий целибат. Мяса, кстати, жрецы тоже не ели, не считая плоти священного вепря раз в год. Хотя жертвы приносили, начиная с петухов и козлов и кончая людьми. Ладно. Поживем — увидим. Если не понравится — сбежим. Вот только разберемся с божественным даром… *** — У любого пророчества есть пять несомненных признаков, — сказал верховный жрец, разгибая пальцы на руке. — Первый — иносказательность. Второй — предопределенность. Третий — рука судьбы. Четвертый — наличие участников и очевидцев и, наконец, пятый, самый важный — условие осуществления. Если хотя бы один из признаков отсутствует, пророчество не является истинным. Иногда в предсказании есть лазейка. Об этом мы тоже поговорим. Так начался первый урок юного Оракула. Они с наставником сидели на скамейке под дубом, подпирающим небеса, и разговаривали, а листва над головой почти осознанно шелестела, как будто шепча о чем-то своем. *** Калерий повзрослел. Разумеется, он никуда не сбежал из Священной Рощи, ибо от Предназначения и Судьбы не скрыться. Как все маги, он жил долго. Сто лет спустя предсказателю было видение. С его слов приставленный к нему младший жрец записал: «Правый советник падет от руки огненного Волка…» *** Пиромант Димитрий Волков стал архимагом, но еще не решался выступить против советника Болеслава. Слишком большой была разница в их положении. Огненный маг влез в большую политику и понимал, что не все так просто, как кажется со стороны. Во многом советник был равен Кесарю или даже превосходил его по влиянию. Это было плохо. И это было хорошо. Кесарь Миклош Мариенбах осознавал, что от советника пора избавиться. Точно так же считал и маг. Нужен был только повод. Тогда Хозяин ГОРОДА был увлечен переделкой своих владений. Облик ГОРОДА непрерывно менялся. Появлялись новые современные здания, строились заводы и фабрики, прокладывались дороги, разбивались сады… «Государство в государстве» превращалось в то, что можно видеть сейчас. Лучшие умы ГОРОДА и все людские силы были брошены на стройку века. — Напоминает те славные времена, когда смертные строили для нас пирамиды, — задумчиво сказал вампир, наблюдая в панорамное окно своей резиденции, как люди денно и нощно вбивают сваи, кладут кирпич и возятся с подъемными кранами. Он взмахнул рукой, и ГОРОД показался в максимальном приближении, как если бы владыка со свитой был там. Сегодня при нем был только племянник Эдуард, невероятно похожий на Кесаря, Правый советник Болеслав Михальчук и архимаг Димитрий Волков. *** Первый был высшим вампиром, как и дядя, то есть рожден таким, а не обращен с помощью укуса. Кесарь доверял Эдуарду как никому другому. Тот был молод по меркам кровососов: каких-то двести лет. Однако он, хотя и не был преемником Кесаря, добился большего влияния при дворе. Родился он уже после переселения Высших в новый мир. Второй был до недавнего времени главой общины магов, пока Кесарь не предложил ему должность советника. Это было «повышение с понижением». На новой должности Болеславу надо было отказаться от регалий архимага. После чего Собор магов выбрал преемником Волкова, посчитав его достаточно осторожным, чтобы не разгневать владыку, и достаточно слабым, чтобы им управлять. Все они глубоко заблуждались. На первый взгляд пиромант был подходящей кандидатурой, не принадлежащей ни к одной из фракций. Димитрий Волков был из не очень влиятельной семьи, закат которой начался еще при первом Кесаре. В отличие от прочих стихийных магов, пироманты никогда не были многочисленными. Они всегда держались особняком. Один в поле не воин. Маги из Собора думали, что Димитрий станет их покорной марионеткой. Он и стал. Только не их, а Кесаря. Все Волковы были верны короне, и новый архимаг не исключение. Димитрий стал верным псом повелителя. Власть всегда проверка. Кесарь проверял. Он смотрел, как наглеет и становится небрежен Болеслав, как он злоупотребляет данной ему властью и за глаза высмеивает владыку. Он наблюдал, как вникает в дела Димитрий. Он сравнивал, и сравнение выходило не в пользу советника. *** — Я не застал эти… э… благословенные времена, — сказал Волков и уточнил: — Это было в прежнем мире? — Да, — прищурился Миклош, предвкушая развлечение. — Смертные, которые жили на берегу Великой реки, боготворили нас тогда. Они строили потрясающие пирамиды, усыпальницы и саркофаги для дневного сна. Мы были богами задолго до того, как Старые Боги заявили свои права. — Что?! — поперхнулся Димитрий от такого святотатства. — Ваше величество! — Ничего, — похлопал своего верного пса по плечу Кесарь. — Под каждой божественной личиной скрывается самая обыкновенная звериная морда. Меньше пафоса, друг мой. — Но, ваше величество… — вклинился Правый советник. — Как можно? Владыка поморщился. Не секрет, что советник щедро приносил жертвы, но насколько искренним он был, никто не знал. — Нужно, — дерзко вмешался в разговор племянник Кесаря. — Если уши уважаемого советника осквернили наши речи, он может отдать на заклание десяток-другой молодых бычков. Тогда его уши снова станут кристально чистыми. Советник поджал губы. — Договариваться с этой самой мордой — мой долг, — сухо сказал Миклош, — не так ли, Эдуард? — Не так, — белозубо засмеялся племянник, показав клыки. — Но вы продолжайте, ваше величество. Я тоже не был в прежнем мире, и мне интересно послушать. Такая ничуть не скрываемая нелояльность Старым Богам многое сказала пироманту. Вампирам был просто выгоден Договор. В остальном они были циничными ублюдками. Из таких кусочков складывалась реальная картина мира. *** Хлопок телепорта — и они уже в тронном зале. Только воздух звенит от напряжения, когда появляется хозяин со свитой. — Как тебе идея переделать вот это? — показал Кесарь на трехмерную модель центра ГОРОДА. Она занимала треть зала, так что ходить следовало с осторожностью, чтобы не затоптать миниатюрные дома и спешащих куда-то людей, похожих на мелких букашек. Големы забавно кричали, когда это случалось. По закону подобия в этот миг кто-то в ГОРОДЕ умирал по-настоящему. Бледный как полотно кровосос в черном иногда делал это специально; это его успокаивало. У него закончилась пленка-пузырчатка из прежнего мира, которой поделился один из Ключников, так что теперь владыка давил людей, как тараканов. — Дозвольте взглянуть, ваше величество. Волков осторожно переступил через строящийся небоскреб, вокруг которого, как муравьи, сновали рабочие. Маг нагнулся и посмотрел. В самом центре модели зеленел исполинский дуб. — Что здесь не так? — спросил он. — Вот тут, рядом со Священной Рощей, мы построим главный храм огнепоклонников, — ответил вампир. Правый советник тоже подошел ближе. Он осторожно обходил здания, но на людей не обращал внимания. Их крохотные тела хрустели и чавкали под ногами, оставляя красные разводы. Болеслав занимал свою должность уже десять лет. Своеобразный рекорд для приближенного к трону! Кесарь редко давал своим слугам много власти. Стоило им зазнаться и забыть свое место, как он без сожаления от них избавлялся. Димитрий был полной противоположностью Болеславу Михальчуку. Если первый был светловолосым статным мужчиной в расцвете лет, то советник представлял собой желчного сухопарого старика с поджатыми губами и цепким взглядом. Димитрий не любил излишней роскоши и обычно одевался как простой воин. Только для ритуалов он облачался в златотканый балахон архимага. Советник же с ног до головы увешал свой камзол драгоценными каменьями и унизал пальцы перстнями, служившими также накопителями магии. Волков иногда думал, что мог бы легко расплавить все это злато, заключив советника в золотую оправу. Мечты, мечты… Стоит ли говорить, что оба друг друга терпеть не могли, и между Правой и Левой рукой владыки было скрытое противостояние. — Великолепная идея, ваше величество, — льстиво произнес советник, хотя сам вложил эти мысли в уши Кесаря. — Когда храм будет построен, паломники со всех Пределов будут съезжаться в ГОРОД. — И будут вносить налог при въезде в ГОРОД, — хмыкнул Димитрий. Кесарь улыбнулся, блеснув клыками. Ему нравилась прямолинейность пироманта. Он не прерывал разговор, ожидая, чем все кончится. — Разве вы не рады, мой юный друг? — деланно удивился Болеслав, намеренно принижая архимага. — Ведь строится храм Ярилы. Это в ваших же интересах. Он присел и постучал ногтем рядом с Рощей, по зияющему проплешиной пустырю, где уже снесли все дома. Он этого соседние человечки-букашки начали разбегаться кто куда. — Главный храм всегда был на окраине за ГОРОДОМ, — поморщившись, возразил пиромант. — Огненная стихия не терпит рядом жилья, тем более деревьев. Две полярные стихии неизбежно начнут меж собой конфликтовать. Что сказал по этому поводу верховный жрец Священной Рощи? — Он не возражал. Советник не подозревал, но причины такой сговорчивости были в том, что накануне Оракул сделал пророчество, в котором все и так разрешится без постороннего вмешательства. Нужно только наблюдать и ждать. — Тогда возражаю я, — сказал пиромант, пав на одно колено перед кесарем. — Что скажете, ваше величество? — Один за, другой против, третий воздержался, — протянул вампир, глядя не на пироманта у ног, а на советника, и тоже взвешивая все за и против. Михальчук ощутил беспокойство. Его провокация зашла слишком далеко. — Я требую высшей справедливости! — сказал пиромант. *** — Что такое предопределенность? — уточнил неофит на первом уроке, столкнувшись с незнакомым термином. — Пророчество сбывается всегда, что бы ты ни делал или не делал. — Это как, ваше святейшество? — нахмурился Калерий. — Например, ты ничего не делаешь, и все идет своим чередом. То есть оракул описывает естественных ход событий. Однако если участники или очевидцы решают изменить пророчество, тем самым они сами заставляют его сбываться. Это называется самосбывающимся пророчеством, дитя. — А… — Например, конунгу из Тролльхейма предрекли, что его убьет сын. Он бросил младенца зимой в лесу на съедение дикому зверью. Там его нашел крестьянин. Мальчик вырос в чужой семье. Конунг убил его приемного отца, а мальчик отомстил за него и убил конунга. — Но… — Знаю, что ты хочешь сказать, — рассмеялся жрец. *** Оба мага стояли на том самом пустыре, где планировалось возвести храм огнепоклонников. Рукой Силы у советника была земля, а у архимага — огонь. Поединок обещал быть интересным. Никто не мог сказать, кто победит. На стороне советника был опыт и множество накопителей магической силы, которыми он обвешался, как Зимнее Дерево игрушками. — …товьсь! — сказал Эдуард, который выступал секундантом. Вокруг советника искрилась пыль и взвивались в воздух песчаные вихри. Весь сор, камешки и песчинки, словно подхваченные смерчем, закручивались в спираль. Болеслав сложил перед собой ладони, сужая вихрь, готовый превратиться в смертельное лезвие, которое снесет голову противнику. Сверкнули молнии. Пиромант развел руки в стороны и призвал свою огненную стихию. Холодный огонь объял его, не причиняя вреда. Димитрий сложил руки, собирая первородное пламя в небольшой файерболл величиной с яблоко. С виду было не страшно, однако в нем была сила маленького солнца. Этот файербол мог сжечь дотла небольшой городок и разметать здания на километры вокруг. Это оружие Волков готовил годами и приберегал на самый крайний случай, как последний довод. Пригодилось. Фейри установили волшебные зеркала, чтобы показать знати картину происходяшего. Во избежание жертв Кесарь запретил физическое присутствие челяди на дуэли. — Начали! — скомандовал Эдуард и предусмотрительно телепортировался обратно в резиденцию дяди. — На кого поставишь? — спросил Миклош, сидящий на троне. У его ног устроилась полуобнаженная рабыня-для-кормления с золотым ошейником. Наверное, северянка: светловолосая, голубоглазая, не похожая на местных жителей. Кесарь поглаживал ее по гладким струящимся волосам, словно она была собакой. Девушка не возражала. Она «поплыла» после укуса, преданно глядя на хозяина. Полная, безоговорочная зависимость… Если бы вампир ее прогнал или, хуже того, отпустил, она бы тут же покончила с собой. — Ставлю на пироманта, — ответил Эдуард. — Если я поставлю на него же, то пари не состоится. — Ладно, тогда на советника, — легко согласился племянник. — Надеюсь, я проиграю. Миклош расхохотался. Гоблины жались по стеночке. Веселье повелителя бывало страшнее гнева. Они тоже надеялись, что победит пиромант, а иначе хорошее настроение сменится плохим, и пики вокруг дворца украсятся головами тех, кто имел неудачу оказаться рядом. — Что ставишь? — спросил он, ибо ставка не имела смысла без награды. — Разрешаю тебе сделать выбор. — Ответ на вопрос. — Неплохо. — Ваше величество, — вдруг вышла вперед из толпы и поклонилась вампиресса Иветта, мать Эдуарда. — Могу я тоже сделать ставку? Это была миниатюрная брюнетка с белоснежной кожей и темными, как вишни, глазами, в которых при определенном освещении проскакивали алые искорки, как у зверя. Она была затянута в черное бархатное платье, оставляющее обнаженными лишь плечи и руки. — На кого? — спросил Миклош. Любимая во всех отношениях и смыслах двоюродная сестра Кесаря сняла с руки браслет и положила его у подножия трона. — На пироманта. Она всегда следовала за братом. *** Эдуард хотел знать правду. Слишком многие говорили ему про связь матери с Кесарем. С другой стороны, ему не нужна была правда, ибо это причинит матери боль. Он и так заставил ее страдать при рождении. Обычно дитя вампира убивает мать, если она смертная. Но Иветта была вампиром. Она исцелилась и гордилась тем, что первый раз сама напоила сына кровью и только потом отдала его кормилицам. Просто иметь возможность спросить — уже приятно. Необязательно спрашивать. *** Болеслав в вихре взлетел над землей. Потоки камней градом обрушились на пироманта, погребая его под собой, и тут же потекли, как расплавленная лава. Гранитная крошка и гравий раскалились до предела. Песок превращался в жидкое стекло, пока Димитрий шел навстречу, осторожно удерживая между ладоней файерболл, как мину замедленного действия. В этом небольшом шаре сосредоточилась вся магическая сила из его резерва, скопленная за долгие годы. Источник магии внутри был почти пуст. Димитрий опустошил артефакты-накопители в кольцах, ставших бесполезными безделушками. Советник снова атаковал, подойдя вплотную. Из-за нестерпимого жара он не мог коснуться и ударить противника, но он смог окружить себя вместе с пиромантом земляным валом. Яма в земле углублялась, а воронка вокруг закручивалась все сильнее и сильнее. Дуэлянты уходили под землю, словно в гигантскую кротовину. — … я тебя в … — сказал Димитрий и раскрыл ладони. Советник засмеялся, готовый легко отбить файербол, как делал много раз за свою жизнь. Но к такому он не был готов. *** Сверкнула вспышка, которая расплавила все магические зеркала вокруг ристалища. — У-у… — разочарованно протянули зрители, лишившись возможности смотреть трансляцию дальше. Впрочем, ничего интересного больше не произошло. Все заняло менее секунды. Взрывная волна снесла несколько кварталов и остановилась только у Священной Рощи, которая рукою богини была неприкосновенна. Над центральным дистриктом ГОРОДА поднимался гигантский светящийся гриб. — Кто победил? — спросила Иветта, изогнув бровь. Кесарь поманил сестру, и она поднялась по ступеням наверх, к трону. — Скорее всего, пиромант, но выжил ли он — открытый вопрос. *** Для Эдуарда — вопрос закрытый. Он проиграл. Это определенно был знак больше не спрашивать. *** — Ваше величество, я выиграла! — сказала упырица, салютуя кузену бокалом свежесцеженной крови, которую подал слуга. Придворный целитель уже накладывал кровоостанавливающую салфетку ему на запястье. — Мы. Мы выиграли, — сказал Миклош. Челядь вполголоса обсуждала события. Все сгрудились у панорамных окон, наблюдая, как к проплешине в центре ГОРОДА несутся машины экстренных служб. Дракон, привлеченный первородным огнем, спланировал вниз. Не найдя ничего интересного, он сожрал пару человек и взлетел обратно в небо. — Спрашивайте, ваше величество, — улыбнулась, не размыкая алых губ, Иветта. — Но я тогда спрошу в ответ. Кесарь хотел спросить, от кого она понесла ребенка, но не стал. Она хотела спросить, почему он не сделал ее своей Невестой, но тоже не стала. И так все понятно. Их отцам — Батори и Мариенбаху — был выгоден династический брак Иветты. Ее выдали за двоюродного брата Миклоша. Она еще тогда подумала, что люди из дельты Нила переняли у своих владык обычай не разбавлять кровь чужой. Во всех смыслах этого слова. Фараоны женились на своих кузинах. Подаренный Миклошем браслет она носила много лет, не снимая. — Будем считать, что пари не было, — сказал он, поднимая браслет со ступеней и защелкивая на запястье у кузины. Говорили, в том браслете вместо рубинов были капли крови самой Белой Богини. Якобы они упали на Большой Тракт, вьющийся вокруг ГОРОДА, когда богиня поранилась. Врали, конечно. *** Служка записал: «Огненный Волк станет новым советником и родит щенка с рыжей ведьмой». *** Морщинки лучиками разбежались от губ и глаз верховного жреца. Теперь, когда юноша узнал учителя получше, то понял, что он способен не только командовать и покрикивать, но и шутить. — Если бы конунг оставил ребенка, то все равно относился к нему с опаской. Между отцом и сыном никогда бы не было близости. Рано или поздно сын сверг бы отца, чтобы занять трон. Только и всего. Калерий был обескуражен. — Но, ваше святейшество! — почувствовал он себя обманутым. — Что, если бы конунг не знал о пророчестве? Он бы растил сына в любви и воспитал его достойным наследником. — Нет. Описание событий всегда истинно. Так случится в любом случае, знает об этом конунг или нет. Рано или поздно, так или иначе. Особенно если задан широкий диапазон до события и не указана дата и время. — Дата нужна? — Важна. Желательна. Тогда можно отследить развилку ну пути судьбы. А теперь поговорим об условии пророчества. Слушай, — порылся в записях жрец. — «Конунг падет от руки первородного сына». Все. Ничего не кажется странным? — Описание событий, как вы и говорили. — Близко, — обрадовался жрец. — Но не совсем. Смотри! У каждого предсказания есть условие. Если принцесса уколет руку веретеном, то уснет мертвым сном. Так понятно? — Но это же сказка! — Сейчас стало сказкой, — снисходительно кивнул наставник. — Итак, ты видишь, что на первый взгляд в предсказании не содержит условия. Однако это не так. Сын должен быть первородным. Если до предсказания конунг прижил на стороне дочь, ему следовало взять в жены мать ребенка, и тогда бы сын не был первородным. Это лазейка, о которой я говорил. Также конунг мог поступить жестоко, убив сына сразу после рождения, однако мать ребенка его бы не простила и второго сына не родила ему. Северные женщины лучше умрут, чем подчинятся. *** Ведьма Полина Радзивилл испустила первый крик, рождаясь. Это было в тот самый миг, когда Димитрий Волков, ругаясь, как сапожник, вылез из оплавленной взрывом гигантской воронки. Дуэль завершилась в пользу пироманта. Будущий муж Полины и отец Дарии Радзивилл тогда еще не родился. *** Служка писал, царапая пером пергамент и высунув от усердия язык. «Рыжая ведьма встретится с огненным Волком, ежели случится великая засуха и будет священная жертва из рода той ведьмы». Условие пророчества было вполне понятным, но не было ясно, как это возможно осуществить, ибо погодой управляли боги, а не люди. Никто не в силах это изменить. *** — А остальные признаки? — Иносказательность, — продолжил урок верховный жрец. — Иногда сам не знаешь, о чем пророчество. Ничто не называется своими именами. Описание по косвенным признакам. Только после того, как предсказание сбудется, можно разглядеть всю картину целиком. — Третий признак? — Рука судьбы. Все уже где-то записано. Мы просто играем свои роли. Даже все возможные варианты, решения, выбор и развилки записаны. Про вероятность этого мы поговорим в другой раз, слишком большая это тема. Просто помни, дитя: обмануть судьбу нельзя. Но с ней можно договориться. Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами. На то и лазейки в пророчестве. Умный человек обойдет препятствие, если есть такая возможность. — Как? — загорелись глаза у Калерия. Может, не придется бежать. Если удастся договориться, то он уже не будет жрецом. Может, родится еще один Оракул, и тогда Калерию разрешат оставить общину. — У всех есть желания, и все сталкиваются с возможностями их осуществления, — усмехнулся жрец, без труда прочитав на лице юноши все его мысли и чаяния. — Путь смирения ускоряет реализацию желаний. — Не понимаю. — Хороша ложка к обеду, — хмыкнул учитель. — Так понятно? Сегодня ты хочешь одно, а завтра другое. То, что ты хотел, тебе уже не нужно. Или ты получил желаемое, но не испытываешь удовлетворения. Почему? Да потому, что путь к цели был желаннее самой цели. Так же и с пророчеством. Страх перед ним страшнее описанного в нем события. Это корень всех бед, связанных с работой Оракула. Вот почему многие пророчества отсылают только Старым Богам и Кесарю. Остальным людям ни к чему о них знать, иначе они по незнанию натворят дел. — Понятно, — кисло сказал Калерий. — А что такое участники и очевидцы? — О, тут все просто, мальчик. Очевидец — это Оракул и те, кто прочел предсказание. Участники — те, кого оно вольно или невольно касается. *** «Брат огненного Волка умрет и возродится. Мир будет погублен и спасен». Когда помощник оракула дописал, он вчитался, и по его прошиб холодный пот. Юноша уложил слабого после припадка Оракула, подхватил записи и понес верховному жрецу. Тот прочел и тоже нахмурился. — Есть только один род с Рукой Силы огня, — без труда разгадал он иносказание. — Кто? — Волковы. — А кто рыжая ведьма? — уточнил служка, которому надо было внести на оборот расшифровку и примечание. — Пока не знаю, — раздраженно вздохнул друид. — Мало ли на свете рыжих ведьм? — Что делать? — Наблюдать и не вмешиваться, как обычно. Оригинал подшить в дело, а копии отправить богам и Кесарю, — решил верховный жрец. *** Спустя триста лет, на исходе своих дней Калерий вспорол себе живот и сделал еще одно, самое важное в жизни пророчество. Он увидел, как светловолосый мальчишка разрушает мир. *** Наставник, к сожалению, не знал, что любая предопределенность — страховка от случайностей. «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет». Часто такие люди считаются неуязвимыми, и им сопутствует большая удача. До поры, до времени, пока рука судьбы не приведет их в пункт назначения. *** Фейри легкой тенью выскользнул из землянки. Он был невероятно быстр. Человек просто не в состоянии уловить движение. Даже не потребовался гламор, чтобы отвести смертным глаза. Трое мужчин со стволами упали наземь. Бриан рассек их мечом пополам. Расчлененные тела, словно разрезанные микронным лезвием, лежали вокруг, орошая кровью мох и пожухлую траву. Четвертый, стоявший у кустов, попятился, глядя на ушастое серокожее чудовище с окровавленным клинком в руке. Человек что-то промычал. — Ваше величество! — высунулся из землянки артефактор. — Не убивайте его! Мне как раз нужна жертва. Фейри опустил клинок.