Из темноты.

      Вова никогда не любил сильную жару. Когда солнце невыносимо напекает голову, а льющийся пот по спине и груди чётко ощущается. Он нахмурился, какой раз вытирая лоб и шею, тяжело выдыхая. Ужасно хотелось домой, но мать упорно продолжала тащить его вперёд по разным ларькам, а идущий рядом Влад с руками за спиной, будто жара того никак не беспокоит только усугублял положение.       Редкие ярмарки Вова любил, но не рядом с родственниками, на которых был обижен и всё ещё в непонимании, а солнце только добивало его. Несмотря на неловкость, хотелось услышать хотя бы пару слов о вчерашней ситуации, но мать как на зло разговаривала много и о чём угодно, кроме того, а что вообще Влад делал у неё в комнате, даже игнорировала самого Калюку и потащила уже Володю на улицу, и не смогла отказать увязавшегося Влада, конечно.       Остановившись около очередного ларька, Вова наконец смог вырывать свою руку из чужой, стоило маме отвлечься на пару секунд. Начав спрашивать, будет ли что мальчик, женщине позвонили по работе, и только тогда Володя смог облегчённо выдохнуть.       Женщина повернулась спиной, начиная разъяснять что-то с коллегой по работе, не без тяжёлых вздохов и редкого повышения голоса на пару секунд.       Влад приблизился, чуть наклоняясь, чтобы разговор даже краем уха не услышала мать ребёнка.       — Как ты?       — А ты как думаешь? — в краткое предложение хотелось поместить всю злобу и обиду, но Влад только хмыкнул, положив руки на плечи.       — Пока твоя мать рядом я тебе ничего и не объясню.       Недовольное выражение лица спало, начиная всматриваться в фигуру матери, что уже заканчивала разговор, ссылаясь на другие дела.       Мальчик мотал головой туда-сюда, не зная, что и делать. Обида, смешанная со злостью, всё ещё засела где-то на подсознание, но на родную мать не хотелось злиться долго, вместо этого спихивая всю вину на дядю, но и послушать объяснения Влада хотелось.       Но выдавить что-то, придумать отмазку или сказать прямо Иванов так и не смог, и ещё с получаса те бессмысленно ходили по большой площади. Солнце уже не так пекло, да и было привычно, женщина тоже чуть расслабилась, свободно разговаривая и с Вовой, и с Владом, видно решив, что неприятный случай забыт. Но надоедливые коллеги всё названивали, как считала женщина, по всяким глупостям, пока это не дошло до внезапного вызова на работу в выходной.       Та тяжело вздохнула, хотев проводить сына хотя бы обратно до дома, и только потом вызывать такси, но предложение «Я могу дойти вместе с ним до дома» с милой улыбочкой разорвало все планы женщины. Закусив губу, та заметно напряглась, что сам Вова уже хотел спросить, всё ли хорошо.       Мягко отпихнув Володю подальше на пару широких шагов, Калюка что-то тихо проговорил, и та, скрепя сердце, нехотя, но согласилась. Крепко обняв мальчика и помахав на прощание, мама ушла в противоположное направление, вызывая такси до работы.       Уйти с площади, наполненной людьми на обычную дорогу в тенёк, было лучшей вещью за сегодня, но мёртвая тишина быстро заставила об этом пожалеть, ведь Влад совсем не спешил рассказывать что да как.       — Ну так.. что?       — Что?       — Ты обещал объяснить!       — Когда я такое обещал? — мерзкая ухмылка. Вова был готов пнуть родственника со всей силы.       — Не прикидывайся.       — Не прикидываюсь. — пожал плечами тот, заворачивая с дороги куда-то влево, в сторону домов — Я сказал, что не могу сказать при ней, но и не обещал, что расскажу.       Володя резко остановился, нахмурившись, не желая идти дальше. Влад закатил глаза, подзывая ребёнка к себе и начиная говорить:       — В какие-то вещи лучше не стоит углубляться, Володь. Просто.. не думай об этом, правда, и прости.       Ребёнок снова скорчил недовольное лицо, совсем не понимая. Всё равно, что столь надоедливый родственник извинился, наверное, впервые, дело было больше в том, что хотелось узнать о произошедшем.       Заметив чужое недовольство, Влад тяжело вздохнул, потрепав младшего по макушке.       — Не засоряй свою голову чем-то, что касается взрослых, ты ещё слишком мал для этого...       В тот момент Вова был готов поклясться, что Калюка ещё никогда не выглядел столь мрачным, будто правда беспокоясь и не желая вовлекать ребёнка в это. Но разве не сам же Влад кинул его в эту чёрную яму, которую подростку не стоило видеть? Никому бы не стоило видеть это и краем глаза.       Собрав весь свой малый запас сил, парень открыл глаза. Один ослепил свет больничный лампы, другой же вовсе наткнулся на темноту.       Старая лампочка периодически моргала, издавая характерный звук, а очертание белой комнаты чётко давали понять - это больничная палата. Кабинеты, которое Вова так не любил. От посещения зубного до получение больничной справки, парень ненавидел это всё, что говорить и о других врачах?       Что-то всё ещё мешало правому глазу смотреть, руки почему-то не могли подняться, чтобы ощупать это, а тело почти не ощущалось. Поморгав раз пять, Володя ощутил ресницами явно какую-то ткань, а сильно жмурясь и открывая глаза, убедился в жёсткости ткани, и что это точно бинт. Было очевидно, тот даже не понял, зачем уделил этому столько времени.       Минута. Пять. Лежать просто так надоело, особенно не понимая, когда его заберут и в какой именно он больнице. Как он вообще сюда попал. Кажется, его настолько сильно отпиздили, что он вырубался и до сих пор помнил урывками, что и не смог вспомнить целой картины сразу. Сколько раз его ударяли головой обо что-то и ударяли ли вообще? Есть ли места, по которым не прошлись?       Бесполезное лежание, попытки сдвинуть повязку, что неприятно залезала на нос, вернуть контроль над телом перешли к активным попыткам принять сидячие положение.       Повертел головой по сторонам. Никого. Тоже очевидно, в другом случае его пробуждение заметили бы и подали знак, что рядом. Локтями помог себе приподняться, упираясь спиной об спинку больничной кровати.       Комната не отличалась ничем от обычных комнат. Обычное больничное помещение, в котором нет других людей, кроме Володи. Разве что капельница, похоже не первая, куча других проводов, разбросанных вокруг кровати, делали помещение не столь пустое.       Тело будто бы только-только проснулось, начало ужасно ныть, капающая по тонкой трубке жидкость ощущалась внутри, неприятно отдавая холодом. Окно было тоже открыто.       Володя вздрогнул, не находя сил в себе тяжело вздохнуть. Лёг обратно, не находя на тумбочке рядом свой телефон. Делать больше нечего, остаётся только лечь подремать пару часиков, там гляди кто и зайдёт к нему.       Но провалиться в сон, который подросток нашёл очень желанным, стоило ему полежать полминуты, ему не дали.       Дверь тихо скрипнула, пропуская кого-то внутрь. Вова не стал открывать глаза, вслушиваясь в голоса. Один был врач, это стало быстро понятно, стоило приглушённому из-за маски голосу озвучить состояние Иванова, а услышав второй, голос Влада, сердце сжалось.       Нельзя было ожидать, что придёт кто-либо другой. Лиза, Саша, даже друг Влада - Антон, довольно хороший человек, не пришли бы. Возможно, Лиза сейчас и сидит где-то на лавочке около кабинета, но внутрь бы точно не пустили. Из близких родственников у него только Калюка, от этого настроение стремительно полетело вниз. И Вова устал оттого, что как бы он не старался, как бы не пытался не обращать внимание, одно нежеланное присутствие Влада заставляло раздражаться, нервничать или просто ловить себя на том, что настроение с нейтрального, или того хуже - плохого, падает ещё на пару уровней вниз. Хотелось бы уметь себя успокаивать, в идеале, опять же, не чувствовать ничего, но всё как об стену горох, а того и хуже - очередные, слабые, но всё равно присутствующие слуховые галлюцинации.       Тихие переговоры быстро закончились, и попросив минуту посидеть с больным, Калюка сел рядом, видимо на какой-то стул, который в поле зрение Володи ранее не попадал. Глаза открывать всё ещё не хотелось, но и старший похоже не заметил дергающихся ресниц и попыток сделать вид, будто парень и правда спит.       Тяжёлый выдох, шёпот, совсем не различимый, но Вова смог понять, что Калюка недоволен своим поведением, недоглядел и теперь Вова лежит под капельницей, быстрый, почти невесомый поцелуй куда-то в весок, не скрытый за бинтом, от которого Володе стало тошно, и наконец Влад вышел из палаты.       Услышав щелчок двери, полежав ещё секунд десять и не уловив странных звуков, подросток наконец облегчённо выдохнул, открывая глаза. В комнате было и правда пусто. «Пронесло...»       Хотелось бы забыть и со спокойной душой лечь спать обратно, краем уха услышав, что его состояние не тяжёлое и быстро идёт на поправку, но как-то не шло. Как бы голову не перекладывал, не накидывал ногу аккуратно на другую ногу, меняя своё положение (насколько позволяла игла в вене), заснуть или хотя бы найти удобную точку всё не удавалось.       Резко распахнув глаза, второй в очередной раз наткнулся на темноту, но Вова на то уже не особо обращал внимания. Лекарства, по всей видимости, витамины, почти закончились в прозрачном пакетике, но у парня уже не было сил лежать и ждать чего-то. Тело уже даже начало затекать от долгого лежание, что только подбивало откапать в себе мотивацию и силы подняться и выйти в коридор. Вова был готов поклясться, он будет пиздеть с кем угодно, кого обнаружит около его больничной комнаты.       Всего пара минут, и русоволосый еле-еле поднялся, таща «железную штуку на колёсиках» за собой.       Дверь была не заперта, и он спокойно открыл её. Та снова скрипнула, и сразу же перед открытой дверью сидела знакомая синеволосая макушка. Лицо было направлено вниз, утыкаясь в экран телефона, и волосы почти полностью заслонили её, но Володя из сотни и тысячи подобных узнает силуэт Лизы.       Услышав протяжный скрип двери, та всё же подняла голову. Безразличный взгляд тут же переменился, стал удивлённым и в какой-то степени радостным.       Лиза уже было кинулась к другу, но увидела капельницу рядом, отшатнувшись назад.       — Вова! Нельзя с капельницей расхаживать, ты свалишься... — видимо, вид у того был всё ещё слишком потрёпанный, что Лиза излишне крутилась рядом, неосознанно говоря на повышенном тоне, привлекая внимание врача неподалёку.       Девушка затолкала больного обратно в палату, сначала усаживая на кровать, аккуратно, чтобы ничего не задеть, обняла за шею, после чего наконец укладывая. Вова разочарованно выдохнул, снова оказавшись на этой дурацкой помятой кровати, поудобней развалившись.       Хотелось разузнать побольше, просто поговорить с подругой, но всё, что он успел выбить: спал около полутора дня, а потом снова пришли врачи, выгоняя синеволосую из помещения.       Осмотр, вопросы и наконец закончившаяся, уже столь надоедливая, капельница, и только после этого Володю снова оставили одного. С одной стороны было хорошо, а с другой снова скучно, хоть у него и были силы присесть, поболтать ногами и снова лечь.       — Ну как ты? — подросток вздрогнул, совсем пропустив момент, когда в комнату снова кто-то зашёл. Вова пожал плечами, отворачивая голову.       — Где мой телефон? Тут скучно.       — Он сломан, починить никак. — пожал плечами Калюка, продолжая всматриваться в чужое лицо — Кстати об этом, помнишь, кто тебя побил?       — Пока мозги не отбили. — телефон не вернуть, не факт, что новый дадут хотя бы через пару дней, а значит и малая мотивация на разговор иссякла.       — Увидишь, передавай привет. — широкая улыбка, которая не предвещала ничего доброго. Конечно, за пределы разговора там, наверное, ничего не заходила, но какой был тот разговор, как он строился, какие угрозы предпринял Калюка. Это уже Вова не узнает, темноволосый точно не расскажет.       В ответ Володя только кивнул, начиная рассматривать потолок. Влад посидел ещё какое-то время, раздумывая о чём-то своём и смотря сквозь племянника. Вспомнив о чём-то, тот порылся в старой сумке, в которую раньше любил сгребать все документы по работе, вытаскивая небольшую коробочку.       Та точно привлекла внимание младшего, как минимум своей яркой жёлтой упаковкой. Влад просто кивнул в её сторону, и Вова поднялся, протягивая руку и нерешительно беря вещь, продолжая смотреть в чужие глаза, ища подвох. Но того не было, и подросток сглотнул, надеясь, что ничего страшного и дальше не последует. У Влада страшно что-то просить, а когда он дарит сам - ещё страшнее. Они не были бедными, далеко нет, с достатком выше среднего точно. Но просто сам факт: не угадать, что произойдёт дальше... Но Влад продолжал молча сидеть, смотря, как всё ещё ослабленными руками парень распаковывал коробку из-под телефона.       — Конечно не айфон, не самая новая модель, но мне сказали, что хороший. — ответа не последовало, и хорошее расположение духа покинуло темноволосого, а тон приобрёл излишнюю серьёзность — Не поблагодаришь даже?       — Нет, нет... Спасибо. Правда... — поспешный лепет, и лицо Калюки снова смягчилось — Но я не ожидал, с чего так?..       — Не могу порадовать любимого племянника? — громкий голос отразился по всем стенам. Вова поморщился, а его потормошили по спутанным волосам, сбивая повязку ещё ниже на нос.       — Я твой единственный племянник...       — Это неважно. Скоро освободятся врачи, скажут точно, можно ли тебя забрать домой сегодня. Качай пока всё что нужно. — старую симку оставили всё на той же тумбочке, повторный клевок в весок, и дверь наконец захлопнулась, давая Вове полную волю сидения в телефоне.       Но легче не стало. Опять.       Злить Влада не хотелось, но чувство, что всё это одна большая подлянка не покидало. Это не просто так, его снова тронут, снова запретят общаться с друзьями и снова запрут на какое-то время дома, сказав классному руководителю, что Вова просто прогуливает или сильно заболел. А с этой ситуацией сказать, что Володя получил особо сильные увечья труда не составит.       Тот резко подскочил. Яркая коробка упала на пол, в глазах потемнело, а телефон вовсе пропал из поля зрения. На ощупь начал копаться в шкафу на другом конце комнаты, находя белый прозрачный пакет с парочкой его одежды.       Запутанный в одеяле мобильник был найден, а заученный номер Лизы быстро набран.       — Лиз, ты где сейчас?