Heading for Limbo

Путешествия налегке никогда не были сильной стороной Гарри, но с тех пор, как он начал гастролировать с Шоном, навык стал улучшаться. Его гардероб сведен к самому необходимому с парой дополнений для особых случаев: шорты для бега, которые он также использует в качестве плавок, кроссовки и любимая пара черных ботинок. Рейс Гарри в начале десятого, поэтому он быстро надевает черные шорты, белую майку и сует ноги в кроссовки. Выселяется из своего номера пораньше, затем открывает приложение, чтобы заказать убер, после чего выходит на улицу, раздумывая о том, чтобы попросить водителя заехать в Старбакс по пути. Двери отеля раздвигаются, и Гарри стягивает с макушки солнцезащитные очки, прежде чем выйти на яркое калифорнийское солнце. Он все еще смотрит в свой телефон, пока неторопливо спускается по тротуару, и пытается обойти человека перед собой, но они шагают в сторону в одном направлении. Гарри поднимает взгляд. — Господи, блять, — ругается он, когда видит Луи, преграждающего путь. Гарри делает шаг в сторону и пытается обойти с другого края, но Луи блокирует и там. — Что тебе нужно? — Я хочу, чтобы ты дал мне извиниться, — Луи расставляет ноги шире и упирается руками в бедра. Кажется, что он смотрит прямо сквозь его солнцезащитные очки. Гарри крутит шеей из стороны в сторону, растягивая. Глаза Луи следят за этим движением, и Гарри сдвигает очки на макушку, чтобы проверить теорию, но Луи на этот раз не отводит взгляд. — Ладно. Извиняйся. — Прости— — Отлично. Теперь мы закончили, — Гарри проталкивается мимо него по тротуару, но Луи тут же шагает следом, пристраиваясь рядом. Гарри игнорирует его. — Я сожалею о многом, но особенно о том, что сказал вчера вечером и на вечеринке. Прости за то, что я… предположил о тебе. Я знаю, что ты не такой. Прошедшие два дня — это лишь самые свежие события, добавленные к целому году полного игнорирования со стороны человека, который должен быть его лучшим другом. Гарри продолжает злиться из-за всего остального дерьма, но кивает, потому что ничего другого не остается. Потом он вспоминает кое-что и спрашивает: — Как ты узнал, что я буду выселяться? — Я не знал. Я… я встал около пяти, приехал и ждал в машине. Подумал, что, в конце концов, ты должен будешь появиться. Гарри останавливается и говорит: — Ты понимаешь, что это сталкинг? Типа, ты буквально преследуешь меня. — Я не… — Луи поворачивается, чтобы посмотреть на него, ухмыляясь, пока не осознает, что Гарри совершенно серьезен, и его лицо становится бледным. — То есть… Прости. Я уйду. Я просто хотел поблагодарить тебя за мой блокнот и… Я пойду. Когда Луи сворачивает с тротуара, предположительно, чтобы пойти к своей машине, Гарри стискивает челюсть так сильно, что сводит зубы, а руки сжимаются в кулаки так крепко, что ногти впиваются в ладони. Вся боль и злость, которые он сдерживал в себе последний год, бурлят внутри него при виде уходящего Луи, и он не знает, что с этим делать, но не может так продолжать. Не в силах скрыть презрение в голосе, он кричит: — Всегда пожалуйста! Еще нет и восьми часов утра, а уже так жарко, что Гарри чувствует, как пот собирается на пояснице и вдоль линии роста волос, ожидая, что скажет Луи. Звяканье ключей, когда Луи перебрасывает их из руки в руку, напоминает движение секундной стрелки на часах, и когда оно прекращается, когда Гарри видит, как он крепче сжимает их и опускает взгляд вниз, то понимает, что в конечном итоге они накричат друг на друга на парковке, выплескивая накопившиеся за год обиды. Луи выпрямляется, секунду смотрит на Гарри, тихо кашляет в кулак, трясет ключами и спрашивает: — Тебя куда-нибудь подвезти? Гарри тихо ахает, затем делает глубокий вдох и выдыхает долго и медленно. — Ты серьезно? — Да, я… эм, ну… — Луи проводит пальцами по волосам и оглядывается через плечо, чтобы Гарри не мог видеть его выражения лица. Ему интересно, предложил ли Луи без задней мысли, или чувствует себя каким-то образом обязанным, или просто рассчитывает на отказ. — У меня есть машина, и, если ты собираешься взять такси или типа того… Гарри прислоняет чемодан к ноге и проверяет телефон. — Ты свободен. Мой убер почти на месте. — Куда направляешься? — спрашивает Луи, и его глаза немного расширяются. Не отрываясь от телефона, Гарри отвечает: — Домой. — К маме, в Нью-Йорк или домой-домой? — А что? — огрызается Гарри. — Собираешься ехать за мной? Машина, которую он ждет, въезжает на парковку. — Нет, — усмехается Луи и закатывает глаза. — Просто интересно. Я… — Чего ты хочешь, Луи? Гарри видит, как его челюсть двигается, словно он скрипит зубами, и уже собирается сказать, чтобы Луи забыл об этом, когда тот, наконец, выдает: — Я хотел спросить, могу ли я позвонить тебе как-нибудь. Гарри открывает заднюю дверь убера. — На кой хер тебе это делать? — Честно говоря, не знаю. Ясно? — Луи отводит взгляд и прижимает большой и указательный пальцы к закрытым глазам. — Можно или нет? Он бросает свои сумки на сиденье и отвечает: — Сомневаюсь, что это возможно, ведь ты заблокировал мой номер. — Я разблокирую, — Луи достает свой телефон, и Гарри наблюдает, пока он заходит в черный список в настройках телефона и снимает блокировку с его номера. — Вот. Значит, я могу позвонить? Садясь в машину, Гарри качает головой и говорит: — Нет. Гарри закрывает дверь, не желая поворачиваться и смотреть на Луи, который, как он видит краем глаза, все еще стоит рядом с машиной. Ему приходится сесть на руки, чтобы те не дрожали, и не вынимает их до тех пор, пока водитель не подъезжает к Старбаксу.

𓆩♡𓆪

Самолет уже в небе, когда Гарри позволяет себе снова подумать о Луи, и, стоит этому произойти, он закатывает глаза, качая головой, потому что не понимает, что это была за херня. Он заказывает у стюардессы кровавую Мэри и старается не зацикливаться на Луи. Несмотря на то, что его мама переехала, каждое лето она по-прежнему проводит две недели в отпуске дома. Гарри собирается переночевать на раскладном диване, пока не придется выехать к Шону в Чикаго, поскольку Джемма уже заняла вторую спальню. — Привет, дорогой, — мама Гарри приветствует объятиями и поцелуем в щеку. — Я думала, ты всю неделю будешь в Лос-Анджелесе? Что заставило тебя передумать? — Я скучал по тебе. Не видел Джемму целую вечность. Не знаю. Ничего, что я здесь? — Гарри поправляет рюкзак на плечах. — Само собой. Просто хочу убедиться, что ты в порядке. Гарри вздыхает и ждет, когда она откроет багажник своей машины. Он больше ничего не говорит, пока они не подъезжают к дому, радуясь, что мама не возражает против повисшего молчания. — Мам, помнишь, в прошлом году я сказал тебе, что понял, что бисексуал? Она хмыкает, кивая, смотрит на него с улыбкой и тянется почесать его затылок. — Что ж, я почти уверен, что гей. Я… — он делает вдох и старается не напрягаться. — На самом деле, я никому не говорил об этом, кроме Найла. И Джеммы. — Хорошо? Я рада, что ты мне рассказал. Мне жаль, если ты испытывал трудности с этим, — она снова смотрит на него и протягивает руку, чтобы разгладить морщинку между его бровями. — Ты знаешь, что я люблю тебя. Ты хочешь сказать мне что-то еще? Гарри достает из кармана телефон и колеблется, включать ли его. — Мы с Луи, вроде как, поссорились. — С Луи? Что случилось? — Это очень сложно. Мы… Когда он уехал из Нью-Йорка в Лос-Анджелес в прошлом году, он… Ну, мы не… эм… Думаю, всё закончилось не на хорошей ноте. Это еще мягко сказано, по крайней мере, на данный момент. — Мне жаль это слышать, Гарри. Вы с Луи так долго дружите. Я уверена, что вы все уладите. — Может быть. Я видел его в Лос-Анджелесе, мы поругались, и, в общем, я уехал раньше, вроде как, из-за этого. А он… Перед моим отъездом он спросил, может ли позвонить, но я сказал ему «нет». — Почему? Разве ты не скучаешь по нему? — Скучаю. — Вы многое пережили вместе. Я помню, как он переехал, когда вы были детьми, и твое сердце было так разбито. — Ничего не разбито, — Гарри тянется вверх, чтобы поправить солнцезащитный козырек, гадая, что скажет мама, если он все объяснит. — Просто скучал по своему лучшему другу. — О, дорогой, ты скучал. Очень сильно. И ты знаешь, что друзья тоже могут разбить тебе сердце. Это практически то же самое. — Да, знаю. — Может, стоит подумать об этом. Луи любит тебя так же сильно, как и ты его. В животе у Гарри все переворачивается, он быстро качает головой и говорит: — Я— я не люблю его. Он вжимается обратно в кресло, когда мама смотрит на него, приподняв брови, и кивает. — Я имела в виду, что вы любите друг друга, потому что лучшие друзья, но, судя по твоей реакции… Ты же знаешь, что это нормально, если ты действительно его любишь. Гарри опускает стекло и подставляет ладонь теплому влажному вечернему воздуху. Он склоняет голову в сторону, и ветер развевает его волосы на лбу. Забавно, но кажется, что ему удалось бы узнать свой родной город по запаху. Сочетание соленого воздуха, влажности, пыльцы и всего остального, что характерно только для этой местности. Он закрывает глаза и вдыхает. — Думаю, что не так уж важно, что я чувствую. Или чувствовал. Я скучаю по нему, но не знаю, тот ли он теперь человек. Пальцы мамы прохладные, когда она прочесывает его волосы и заправляет за ухо. — Ты тот же человек, что и год назад? Нет. Но это нормально. Гарри кивает и берет телефон, чтобы включить. — Ты думаешь, я был неправ, когда сказал ему не звонить? Она пожимает плечами и говорит: — Необязательно. Но это не значит, что ты сам не можешь ему звонить.

𓆩♡𓆪

Гарри проводит первые несколько дней на пляже, обдумывая ситуацию. Не то чтобы он считал, что мама права, потому что, если все так, как кажется, и Луи действительно не тот человек, которым был раньше, тогда Гарри не хочет иметь с ним ничего общего. Но если он не даст ему возможности объясниться, то поступит так же, как Луи, когда уезжал из Нью-Йорка. Проснувшись несколько дней спустя, Гарри принимает решение. Он отправляет Луи короткое сообщение, в котором просто говорится, что тот может позвонить, если захочет. Сейчас светло, солнечно и жарко, и достаточно рано, чтобы он мог побегать по пляжу, не опасаясь нарваться на многочисленных туристов. Мама и сестра уже там, читают дрянные романы, сидя в одинаковых розовых креслах, поэтому Гарри оставляет полотенце и телефон у них. Это короткая пробежка, но она пробуждает, и когда он замедляет шаг, чтобы пройти последние пару сотен ярдов, то останавливается и снимает кроссовки с носками. К тому времени, как Гарри добирается до мамы и Джеммы, он уже готов проплыть за линию прибоя и позволить океану остудить его. — Луи звонил, — говорит Джемма и поднимает вверх его телефон. — Спасибо, — Гарри берет полотенце и вытирает пот с рук и лица. Его сердцебиение только начало замедляться после пробежки, а теперь снова резко возрастает. Потянувшись за телефоном, он надеется, что Джемма не заметит дрожащие руки. Но на экране нет пропущенного вызова. — Ты ответила? — Да, — Джемма откидывает голову назад, и он не может понять, улыбается ли она искренне или это из-за солнца в ее глазах. — Я просто хотела поздороваться. Он просил перезвонить. Гарри прищуривается и заворачивает телефон в полотенце, затем засовывает его в мамину сумку между их креслами, а сверху кладет свои солнцезащитные очки. — Я иду в воду. — Я тоже, — Джемма встает и бросает книгу на стул, следуя за ним, пока они не минуют волноломы. Гарри поворачивается и позволяет прибою сбить себя с ног. Джемма ухмыляется. — Так что у тебя с Луи? — Ничего, — Гарри ныряет под воду, прежде чем Джемма успевает его обрызгать. Когда он выныривает, она говорит: — Ты же знаешь, что в конце концов расскажешь мне. — Не знаю. Все так странно, — Гарри вздыхает и ложится на спину, чтобы поплавать. Он проводит все утро, пытаясь придумать, что сказать Луи, если действительно перезвонит. Гарри даже не позавтракал, а уже готов напиться. Выбравшись, наконец, из воды, он вытирается и берет телефон, а затем начинает идти. Несколько минут ему требуется на то, чтобы набраться смелости, и он продолжает смотреть на экран, пока тот не блокируется, но, когда Гарри звонит, Луи отвечает после первого же гудка. — Гарольд. — Привет. — Спасибо за, эм… сообщение. — Да, я… я думал о том, как было дерьмово, когда я не мог поговорить с тобой, так что… — Прости. Я… Ну, прости меня. Я не знаю, что еще сказать. — Почему? Я, кажется, догадываюсь, но почему? — Это глупо, Гарри. Я разозлился, потому что подумал, что ты переспал с каким-то парнем в туалете и, типа, не мог дождаться, пока я уеду из города. — Я не— — Да, знаю. Я эм… я нашел твои сообщения на автоответчике с той ночи. Есть что-то вроде папки с сообщениями с заблокированных номеров и, эм… — Ты не… Пожалуйста, Луи, скажи мне, что ты их не слушал, — Гарри съеживается и трет глаза за солнцезащитными очками. Стало проще не вспоминать о голосовых сообщениях. Он решил, что Луи просто удалил их, а, поскольку, Гарри не мог вернуться, прослушать и поразмыслить над содержимым, как делал с текстовыми, то, вроде как, забыл, какие неловкие вещи мог сказать той ночью. — Я прослушал их. Извини. Просто, эм… Ты объяснил, что произошло, и, честно говоря, то, что ты облил себя коктейлем и постирал рубашку в грязной раковине общественного туалета, гораздо более правдоподобный типичный поступок Гарри. — Спасибо, — Гарри смеется и поворачивается, чтобы подойти ближе к океану, так что пальцы ног зарываются в мокрый песок. — Да, что ж… — говорит Луи, но затем его голос становится тихим и серьезным. — Ты был так напуган, и каждое сообщение… Паника в твоем голосе… Мне так жаль, что я стал этому причиной. Я и не думал— — Все в порядке. Я в порядке. Тебя явно не переехал автобус, так что… — Верно, — посмеивается Луи, а потом замолкает на несколько секунд, и его голос обращается почти шепотом, когда он говорит. — Я скучал по тебе. Гарри делает глубокий вдох. — Когда ты разблокировал мой номер, ты получил от меня какие-нибудь старые сообщения? — Неа. — Ладно, хорошо. Я не знал, типа, возможно ли такое. — Думаю, что нет. Я боюсь спрашивать, что ты отправлял. — Ничего, эм… ничего плохого. Думаю, в основном, это просто куча сообщений с той ночи, а потом, эм… может быть, несколько других. — Например? — Ну, когда я нашел твой блокнот. Я переезжал к Найлу и заметил его, пока собирал вещи. Поэтому написал тебе. Я, эм… Я понял, что ты заблокировал мой номер, только несколько дней назад. — Это так много для меня значит, что ты вернул его. Я знаю, это было сущим кошмаром. И просто… это действительно важно для меня. Спасибо. — Не за что. Я, эм… Ну, я не смотрел, но предположил, что там лирика и все такое. — Да… Гарри останавливается и присаживается на корточки, чтобы перебрать ракушки в поисках акульих зубов, не зная, что еще сказать. — Гарри, я понимаю, что ты все еще сердишься на меня. И у тебя есть на это полное право, но… ты будешь со мной общаться? — Да. Конечно, ты был долбаным мудаком. Ты отказывался разговаривать со мной около года и заблокировал мой номер, — Гарри встает и вздыхает. — Но я всегда буду с тобой общаться, Лу. В смысле, это одна из причин, почему я был так чертовски зол, понимаешь? Мы всегда общались. Раньше мы не разговаривали подолгу, но не так, чтобы намеренно. — Я… Ну, чёрт. Я… Блять, — на заднем плане раздаются шарканье и приглушенные голоса. — Лиам здесь. У нас репетиция. Гарри? — Да, все нормально. Я понял. — Нет, нет, слушай. У меня действительно репетиция, но завтра вечером у меня будет время. Можно, я тогда позвоню? — Хорошо. Да. Чуть дальше по пляжу идет игра в волейбол, поэтому Гарри, повесив трубку, продолжает идти, но не присоединяется, а просто наблюдает за ней некоторое время. Кажется, что с того дня на корте прошло гораздо больше года, и Гарри задается вопросом, на что это было бы похоже сейчас, если бы тогда… он лучше осознавал свои чувства. Вся его жизнь изменилась. Следующим вечером Гарри приглашает маму и Джемму поужинать, и они задерживаются допоздна, чтобы полюбоваться фейерверком над водой. Луи звонит, когда они поднимаются на лифте в квартиру. Поскольку он не слышал её больше года, то забыл, что Луи сменил рингтон в его телефоне на первый куплет и припев песни «Wild Thoughts» Рианны. Гарри суетится и почти роняет телефон в спешке, чтобы отклонить вызов и остановить мелодию. Он краснеет так сильно, что даже немного радуется легкому солнечному ожогу. Через несколько секунд Гарри с ужасом вспоминает, что, когда телефон зазвонил во время его пробежки по пляжу, мама наверняка услышала не только первые несколько строк и, скорее всего, сложила два и два. Как только они добираются до квартиры, он берет пиво из холодильника, выходит на балкон и перезванивает Луи.

𓆩♡𓆪

За последние несколько дней, что он живет в квартире с мамой, они с Луи говорят ещё пару раз. Поначалу это странно и неловко, но приятно. Разговоры очень робкие. Гарри постоянно боится сказать что-то лишнее, расстроить Луи до такой степени, что тот снова прервет общение. Это отстой, и Гарри не знает, как с этим справиться, потому что все еще испытывает все эти чувства. Не то чтобы он перестал любить Луи. Даже не думает, что это возможно, учитывая, что любовь в значительной мере проистекала из их дружбы. И дело в том, что именно этого не хватало Гарри, когда он не мог разговаривать с Луи. Да, было бы удобно влюбиться в него и прекрасно осознавать свои чувства по мере их происхождения, и да, было бы очень здорово, если бы все получилось так, как он себе это представлял, но это не реальность. Реальность такова, что они пытаются снова стать друзьями. Никогда раньше это не требовало стольких усилий. Даже после всей той истории с Лоллапалузой они снова вернулись к дружбе, как только начали общаться. Единственное, что изменилось, — ну, что в прошлом году у них было много секса, и он по-прежнему влюблен в Луи. Тур Шона возобновляется, и Гарри с Луи поддерживают связь. Они не могут общаться так часто, как раньше, но это нормально. На самом деле, Гарри довольно легко приспосабливается к такому раскладу. Это дает ему возможность немного дистанцироваться от своих чувств. Тур заканчивается в октябре, и Гарри возвращается в Нью-Йорк. Фотографировать концерты Шона было похоже на воплощение мечты, но теперь они закончились. Шону потребуется как минимум год на работу над следующим альбомом, поэтому Гарри тратит некоторое время на составление своих резюме и портфолио, а затем рассылает по телеканалам и журналам, полагая, что этот новый опыт вместе с многолетним стажем на Fame!TV должны что-то дать. У него проходят первые собеседования на нескольких небольших каналах и даже на VTV — возможно, потому, что он использовал Зейна в качестве личной рекомендации, — но никто не приглашает на второе собеседование. Это удручает. Спустя несколько недель, когда Гарри уже не раз обдумывал идею снова обслуживать столики, а в свободное время просто снимать концерты, как делал в прошлом, ему звонят из одного местного еженедельного журнала и приглашают на собеседование. Компания гораздо меньше той, в которой он работал раньше, но кажется идеальной. Официальная должность Гарри — координатор диджитал-направления, что означает, заниматься стажерами, выполнять часть обязанностей офис-менеджера и помогать во всем остальном при необходимости. После выхода альбома у Луи не так много времени на разговоры. Иногда они общаются не чаще раза в неделю, а иногда несколько дней подряд. Все зависит от местонахождения Луи и его свободного времени. В декабре их группа приезжает в Нью-Йорк на несколько дней, дает интервью и выступает, и Луи предлагает Гарри VIP-пропуска, но он отказывается. Потому что не хочет, чтобы первая личная встреча с Луи произошла, когда тот будет на сцене, как бы сильно ему ни хотелось увидеть его выступление. Луи звонит тем же вечером и спрашивает, не хотят ли они с Найлом прийти на вечеринку. — Это рождественская вечеринка. И там в основном будут деловые люди. Люди с лейбла. Скукота. Но я подумал, что будет весело, если я, эм, приглашу нескольких друзей. Друзей. Гарри благодарен за напоминание. Он настроен празднично, поэтому надевает изумрудно-зеленую рубашку с черными брюками и ботинками, а Найл выкладывается по полной, облачаясь в ярко-красный свитер с гигантской леденцовой тростью на груди. Луи одет в угольно-серый костюм, который смотрится на нем великолепно, но Гарри старается оставить это наблюдение при себе. — Привет, Лу, — говорит Гарри, когда видит, что тот направляется к нему. Его руки внезапно становятся потными, и он хочет их вытереть, но решает засунуть в карманы. Луи останавливается в нескольких футах и пожимает плечами. Их взгляды встречаются, и Гарри старается не смотреть, как он прикусывает нижнюю губу. — С Рождеством, Гарольд, — Луи подходит ближе и добавляет. — Не знаю, говорил ли это на самом деле, но я просто… Я очень рад, что мы снова друзья. — Я тоже, — Гарри кивает, не обращая внимания на неприятное ощущение в животе при этом слове. — Ты уезжаешь до своего дня рождения? — Да, я должен вернуться в Лос-Анджелес за день до сочельника, так что… — Спасибо, что пригласил нас. Найл уже пользуется преимуществом бесплатного бара. — Тебе стоит чего-нибудь выпить, — Луи указывает на бар и добавляет. — Давай. Я должен поздороваться со всеми. Гарри кивает и смотрит, как Луи уходит. Гарри не может понять, разумно ли то, насколько неловко он себя чувствует, но, вероятно, это не имеет значения. Найл протягивает ему шот даже раньше, чем он оказывается у барной стойки, и Гарри пьет. По телефону с Луи все было нормально. Для их дружбы нет никаких требований. Никто из них не просил друг друга о чем-то, кроме общения. И они действительно не ссорились. Не то чтобы это вообще когда-то происходило. Не в качестве друзей. Будучи друзьями — до всей этой истории с привилегиями — даже если они не общались постоянно, Луи был единственным человеком, с кем Гарри мог говорить о чем угодно. Мысли и страхи, которыми не получалось делиться с мамой, девушками или другими друзьями, он всегда мог разделить с Луи. И мог рассчитывать на то, что Луи выслушает. Конечно, они не обсуждали то, что между ними пошло не так. Большинство разговоров касались других вещей: работы, семьи, друзей, погоды. При личной встрече становится очевидно, что все не в порядке. Гарри не уверен, чего ожидал от вечера, но не думал, что Луи проведет большую его часть с другими людьми. Но есть Найл, бесплатный бар и симпатичный бармен. Гарри почти не видит Луи до самого конца, но получает номер бармена, так что, это не пустая трата времени. Когда вечеринка начинает сворачиваться, а Гарри в готовности уйти уже около получаса, Луи, наконец, появляется. — Повеселились сегодня? — спрашивает тот и запрыгивает на стул рядом с ним. — Все было хорошо, — Гарри втягивает нижнюю губу между зубами, а потом решает, что откровенность не повредит. — Хотя жаль, что я не видел тебя чаще. Луи почесывает подбородок и отвечает: — Да, прости за это. Но у тебя ведь был Найл, верно? — Найл и Эндрю. — Эндрю? — Бармен. — Оу, — Луи смеется и говорит. — Точно. Бесплатный бар. И он не уверен, почему делает это, может, из-за алкоголя или из-за раздражения, что, по большому счёту, Луи избегал его всю ночь, но говорит: — Да, и он пригласил меня на свидание, так что… Луи ничего не отвечает сразу. Он пристально смотрит на Гарри, затем слегка качает головой и тихо отвечает: — Рад за тебя. — Спасибо, — Гарри пожимает плечами и встает, кивая головой в сторону выхода. — Я, пожалуй, пойду. Найл уже готов. Мы, эм, скоро поговорим, да? — Да, конечно, — Луи встает со стула и поднимает руки, словно собираясь его обнять, но почти сразу же опускает их обратно вдоль тела. — Эм, пока, Гарри. Гарри отрывисто кивает и стоит так еще несколько секунд, пытаясь определить, стоит ли ему сказать или сделать что-то еще, но не решается. Он поднимает руку и говорит: — Пока, Лу.

𓆩♡𓆪

Праздники выдаются сумбурными. Гарри прилетает домой, чтобы повидаться с семьей, но не задерживается надолго, потому что все еще новенький на работе и не может так гибко распоряжаться свободным временем. Он звонит Луи в день его рождения, они болтают несколько минут, но затем тому приходится уйти, и потом не разговаривают до нового года. Но даже после этого, разговоры происходят не так регулярно, как до праздников. Гарри понимает, что, вероятно, ситуация как-то связана с предстоящим туром Луи, поэтому не поднимает эту тему. Они поддерживают разговоры об обыденных вещах, рассказывают о семьях, Луи — о своей занятости, а Гарри нарочно игнорирует тот факт, что снова начал искать работу. Или, что некоторые из рассматриваемых вакансий находятся в Лос-Анджелесе. Именно первого февраля, в день, когда Гарри исполняется двадцать восемь лет, как говорится, дерьмо попадает на вентилятор. Луи звонит рано утром, чтобы поздравить с днем рождения. Он в Японии, только после концерта, так что немного взвинчен и очень счастлив. Это приятно слышать. Луи поет «Happy Birthday», и Гарри не может перестать улыбаться. — Итак, какие грандиозные планы на день рождения, Гарольд? — Ничего особенного. Найл в Лос-Анджелесе с Шоном, а я сегодня весь день на работе, так что… — Гарри замолкает, не зная, хочет ли он сказать ему что-то еще. После Рождества отношения между ними стали менее стабильными, и, хотя Гарри не понимает причины, он также боится сказать или сделать что-нибудь такое, что разрушит их хрупкую дружбу. — Ты ничего не собираешься делать в свой день рождения? — Нет, я… собираюсь. Просто… у меня сегодня свидание. Луи выдерживает паузу. — Оу, эм, это… это здорово, Гарри. Кто счастливчик? Или счастливица, возможно. — Счастливчик. Это бармен с рождественской вечеринки. Эндрю? Мы встречались несколько раз. В канун нового года и еще парочку. Гарри даже не говорит, что он гей, и не утруждает себя исправлением. — Оу, ну да. Он казался классным. — Ага… — Ладно, уже поздно, а завтра у меня еще одно выступление, так что мне нужно немного отдохнуть. — Хорошо, Лу. Скоро поговорим? Луи хмыкает в знак согласия и вешает трубку.

𓆩♡𓆪

Гарри требуется около недели, чтобы понять, что Луи с ним не разговаривает. Он не блокировал снова его номер, потому что Гарри видит, что смски и сообщения в WhatsApp доставляются, но Луи не звонит, не отвечает ни на один его звонок и игнорирует все сообщения. Когда Гарри понимает, что происходит, тут же снова звонит Луи. Он звонит, пока не попадает на голосовую почту, поэтому сбрасывает и перезванивает. Каждый раз, когда Гарри отключается, он бесится всё больше и больше, и доходит до того, что уже почти надеется, что Луи снова заблокирует его, когда тот, наконец, отвечает. — Что? — Почему ты игнорируешь меня? Луи вздыхает. — Ты на меня сердишься? Я что-то сделал? Потому что я думал, что мы друзья, Лу, и мне не нравится вот это вот твое равнодушное и молчаливое отношение. Луи снова вздыхает. — Я не… я не сержусь на тебя. — Тогда в чем же дело? — Гарри, я… я понял, что не могу… не могу с тобой дружить. Гарри тихо ахает. — Почему? Что я сделал? Все шло так хорошо. По крайней мере, Гарри так казалось. Конечно, их дружба еще не вернулась на круги своя, но все близилось к этому. И он изо всех сил старался преодолеть чувства к Луи, что оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. — Это не… Ты не сделал ничего плохого. Это из-за меня. — Отлично. Очередное «дело не в тебе, а во мне». — Кто сказал— — Дженн. И это неважно. Если дело не во мне, тогда в чем, Лу? Потому что я… Я не хочу тебя потерять. Я… — сейчас не время признаваться в своих чувствах. Только если он не хочет, чтобы Луи слился еще быстрее. — Ты мой лучший друг. — Этого недостаточно. — Чего недостаточно? — Гарри, я не могу больше ходить с тобой на вечеринки и смотреть, как ты флиртуешь с другими. Я не могу больше слушать, как ты рассказываешь о свиданиях с кем-то. Хватит. Я делал это слишком долго. — Что? — Я годами влюблялся в тебя снова и снова, Гарри. Я просто… я больше не могу быть твоим другом. Связь обрывается, и Гарри пялится в свой телефон. Затем он снова звонит Луи. На этот раз четыре раза попадая на голосовую почту, прежде чем тот отвечает. — Перестань, Гарри. Пожалуйста. Связь обрывается снова. На этот раз Гарри не перезванивает. Когда он просыпается на следующий день, его ждет двадцатиминутное голосовое сообщение в Whatsapp от пьяного Луи, в котором тот подробно описывает, как много раз за время их дружбы у него возникали чувства к Гарри — начиная с первой влюбленности в тринадцать лет, включая почти каждый раз, когда они проводили время вместе в старшей школе и колледже, летом, когда Луи вернулся домой, чтобы заботиться о дедушке, и заканчивая прошлым годом в Нью-Йорке — и как каждый раз в итоге его сердце было разбито. Он не может представить, что, испытав к Луи хотя бы малую толику тех чувств, что переполняли его прошлым летом, он смог бы просто взять, пережить такое и остаться друзьями. Мысль о том, чтобы влюбиться в Луи и наблюдать, как тот встречается с кем-то другим… Гарри не верит, что нашел бы в себе силы справиться с этим. На самом деле, он абсолютно уверен, что не сможет. Если Луи сейчас начнет с кем-то встречаться, он не переживет. Когда Гарри звонит, Луи не отвечает.

𓆩♡𓆪

Несколько дней спустя, после того, как он попытался интегрировать все откровения Луи в свои воспоминания об их семнадцатилетних отношениях, хотя и знал, что этого делать не следует, Гарри пытается снова. На этот раз Луи отвечает. — Гарольд, — Луи делает паузу, а затем торопливо говорит. — Я знаю, что был пьян, когда записывал то сообщение, но мне нужно было все это выплеснуть. Я хотел… Это было не… Я не могу держаться от тебя на расстоянии. Типа, эмоционально. Я всегда буду хотеть большего. И я знаю, что ты не виноват в случившемся, но мне просто нужно, чтобы ты понимал. Для него большое облегчение узнать, что Луи не винит его, но это не мешает винить самого себя. — Я рад, что ты мне рассказал. Мне… мне жаль. Я знаю, что причинил тебе боль. И делал это годами. И я… я бы никогда… я бы не причинил тебе боль намеренно, но фактически делал это. — Я знаю. Мне жаль, что все так— — Дай мне… Дай мне просто… Помнишь, я говорил, что отправлял тебе сообщения, когда ты заблокировал мой номер? Так вот, одно из них я отправил, когда осознал, что, типа, влюблен в тебя. Я, эм… — Гарри шикает, когда Луи пытается перебить, и продолжает. — Сначала я не понимал, а потом почувствовал себя таким тупым, когда во всём разобрался и просто… Я должен был сказать тебе. Я, эм… Ну, очевидно, сообщение до тебя не дошло, но да… — Гарри, — шепчет Луи. — Я… Я не… — Пожалуйста, не вычеркивай меня из своей жизни, Лу. Ты так… Ты так важен для меня. На мгновение становится тихо, а потом Луи говорит: — Ты тоже важен для меня, Гарри.

𓆩♡𓆪

Постепенно они начинают больше общаться. Сначала разговаривают два раза в неделю, как это было несколько лет назад, когда он только переехал в Нью-Йорк. Через месяц общаются почти каждый день. Это пугает до чертиков, и Гарри каждый раз волнуется, что Луи не ответит или снова его заблокирует. Они ссорятся из-за этого, когда однажды Луи обещает позвонить вечером, а потом не выполняет обещание. Когда на следующее утро он присылает сообщение с извинениями и объяснениями, Гарри отвечает, что все в порядке, но весь день пребывает в бешенстве. Он чувствует, что не является для Луи приоритетом, но считает, что и не должен им быть, в любом случае, и все это только злит, печалит и приводит к дерьмовому настроению, когда Луи все-таки звонит этим вечером. Для Гарри большой шаг — осознать, почему он испытывает те или иные чувства, а потом сказать об этом вслух, чтобы кто-то услышал. — Ты сказал, что не злишься, но ты был резок со мной, так в чем же дело? — спрашивает Луи и тихо вздыхает. Он прав. Мысль о том, чтобы признаться Луи в причине своего расстройства, пугает до усрачки, но если Гарри не может сказать об этом, то, так или иначе, оно вырвется наружу. Будет ли он язвить, притворяться, что слишком занят для разговора, или даже устроит бойкот, Луи, в конце концов, все равно догадается. — Я соврал. Мне… Мне трудно говорить тебе о многом, потому что я не знаю, волнует ли тебя это вообще… — Гарри. — Нет, просто… дай мне сказать. Я действительно не, эм… не уверен в себе, наверное. В чём бы это ни заключалось. Наша дружба или… Я боюсь, что ты перестанешь со мной разговаривать, если я, типа, скажу что-то не то. — Гарри… Я не собираюсь этого делать. Я, эм, ну, понимаю, почему ты так думаешь, но… Я хочу, чтобы ты со мной разговаривал, хорошо? Если я тебя разозлю, скажи мне. Я обещаю делать то же самое. — Да, хорошо, — Гарри делает глубокий вдох и говорит. — В общем, я злился, что ты не позвонил, но… я хочу быть достаточно важным, чтобы ты, типа, не забывал. Впрочем, я пойму, если это не так. — Не говори так. Конечно, ты важен для меня. И мне жаль. Мне, правда, жаль. Для Гарри имеет большое значение признаться Луи в своей неуверенности в себе, и объяснить причины, а тот слушает и не заставляет чувствовать себя глупо. Гарри испытывает такое облегчение, что нечаянно признается ему в любви. Потом они оба сидят, прислушиваясь к дыханию друг друга, и он в очередной раз пугается, что сказал лишнего, что Луи сейчас бросит трубку и снова исчезнет. — Я, эм… Прости, если это… Я не должен был этого говорить, если тебе некомфортно. — Все в порядке. Я просто не ожидал. — Я думаю, эм… Помнишь правила и пожелания? Для соглашения друзей с привилегиями? Голос Луи напряжен, когда он отвечает: — Да. А что? — Просто… я не знаю, что мне разрешено говорить. — Ох… Я… Гарри. Может, вместо правил и пожеланий, ты скажешь мне, о чем думаешь? Гарри не должно быть так трудно начать разговор. — Ладно, эм… Я думаю, мне нравится общаться с тобой. Думаю, это будет сложнее реализовать, исходя из загруженности твоего графика. Но я хочу хотя бы попробовать. И посмотреть, к чему это приведет. Луи резко вдыхает, и тишина затягивается. — Проблема в том… Проблема в том, Гарри, что… Черт, ладно. Короче, мне очень трудно представить, что я рядом с тобой и мое сердце не разбивается. — Лу… — шепчет Гарри. Он чувствует, что не может возразить, хотя это случилось бы впервые, когда оба идут на поводу своих чувств. — Это как… Я думаю, что это только вопрос времени, когда я… Я буду как бы ждать этого. Типа, что ты заскучаешь, или решишь, что этого недостаточно, или, может, захочешь получить больше опыта с другими парнями или встречаться с девушкой. — Эй, это не… что за дела, — Гарри прерывисто вздыхает и продолжает. — Это… это дерьмовые стереотипы. Бисексуальность не означает, что кто-то по умолчанию не может быть моногамным или что более склонен к изменам. Луи не отвечает какое-то время, а потом тихо произносит: — Ты прав. Прости. — Все в порядке. И, типа, я встречался с людьми. Например, пока я был в туре с Шоном. У меня была парочка свиданий и несколько… людей, с которыми я переспал. Луи прочищает горло и кашляет. — А еще, что удивительно, наверное, но осенью, после твоего отъезда из Нью-Йорка, я пытался встречаться с двумя разными девушками, и почти уверен, что я гей, так что… Луи ничего не говорит, поэтому он ждет. Когда тишина становится невыносимой, Гарри произносит: — Я не знаю, что сказать, чтобы, как бы, убедить тебя. — Я не знаю, можно ли тут что-то сказать, Гарри. — Ладно, короче, просто, эм… думаю, что хотел бы пересмотреть правила и пожелания. Луи стонет, но Гарри чувствует улыбку в его голосе. — Ладно. Я буду звонить тебе, как и раньше, то есть несколько раз в неделю, часов в девять-десять вечера по восточному времени? И я не… меня больше никто не интересует, — Гарри продолжает, понимая, что мямлит какую-то ерунду, но полагая, что это единственный способ выложить все карты на стол. — И я обещаю, что постараюсь быть честным с тобой в своих чувствах и прочем. Типа, если я разозлюсь, я дам тебе знать. Если я расстроюсь, что по той или иной причине мы не можем какое-то время поговорить, я скажу тебе. Потому что, знаю, что уже говорил, и, типа, не ожидаю взаимности, так что, ничего не говори. Но я, правда, люблю тебя. И если ты больше не хочешь этого слышать, думаю, это нормально. Это, эм… Я осознал это примерно полтора года назад, но, несмотря на то, что был катастрофически зол и встречался с другими людьми, поскольку с тобой был не вариант, мои чувства к тебе не изменились. Луи некоторое время молчит, но Гарри слышит, как тот наворачивает круги. Ему хочется и дальше заполнять тишину, рассказывать глупые шутки, чтобы рассмешить Луи, что угодно, лишь бы скрыть свою нервозность в ожидании его реакции. Но он ничего не делает, и в эти несколько секунд тишины Гарри испытывает целый спектр эмоций — от кратковременного прилива гордости, как только заканчивает говорить, до абсолютной паники, что сказал все неправильно. Наконец, Луи просто говорит: — Хорошо. Несколько секунд Гарри думает, что он собирается добавить что-то еще, но не делает этого. — Я не… Что это значит? — Это значит… — начинает Луи, потом снова останавливается и хмыкает. Гарри жалеет, что не может видеть его лицо. — Ты можешь говорить все, что захочешь. Что угодно. Я, эм… я не знаю, когда смогу позвонить тебе из-за разницы часовых поясов и прочего, но я постараюсь. И я могу написать. Если не смогу позвонить, я что-нибудь напишу тебе. Даже если это будет простое приветствие. — Хорошо… Меня это устраивает. — Мне жаль, что тебе было трудно разобраться в себе, Гарри. — Спасибо, Лу. Ну, это удивило меня, хотя я не уверен, почему. Быть с тобой так… Это был как бы другой уровень, по сравнению с моими отношениями с девушками. — Вот… Вот, что я имею в виду. Откуда ты знаешь, что это я, а не просто, типа, отношения с парнем? — Луи, я же сказал тебе, что встречался с мужчинами тоже. Я встречался и с другими парнями. То есть, я не спал с десятками парней — не… Я не осуждаю, если так делал ты, но, типа, у меня действительно был секс. Я просто… Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что с тобой все намного серьезнее. — Ладно. Я… Прости, что не— — Нет, все в порядке. В смысле, немного странно говорить так об этом. У меня никогда не было отношений, в которых я бы… Я никогда на самом деле не принимал активного участия в, эм, выражении своих чувств. Дженн назвала это «выполнять свою роль без энтузиазма», а она, на самом деле, очень умная, так что… — Достаточно умна, чтобы порвать с тобой. — Эй, — говорит Гарри и растягивает звук, а затем усмехается. — Но да. На мгновение оба замолкают. — Если быть до конца честным, то после тебя я был с тремя людьми, — говорит Луи почти по-деловому, и Гарри улыбается, даже несмотря на борьбу со своей ревностью. — Я встречался с парнем около двух месяцев, но мы расстались примерно год назад. А с одним я познакомился через Гриндр, когда только приехал в Лос-Анджелес. Типа, я так злился на тебя из-за той ситуации. Я знаю, что это тупо, и знаю, что был неправ во всем, но… Короче, и какой-то парень на вечеринке вскоре после этого. Я был… Ну, с записью альбома и прочим, я был занят, и меня не интересовали отношения. Парень — это сюрприз, и Гарри приходится напомнить себе, что, очевидно, ничего не сложилось. — А что сейчас? — Сейчас? — Луи задумчиво хмыкает, а Гарри отводит телефон и хмурится на него. Они еще не общались по фейстайму или скайпу, и, по крайней мере, для Гарри это кажется каким-то переходом на новый уровень в их балансирующих на грани между дружбой и чем-то большим отношениях. — То же самое. Не заинтересован. То есть, я… Я собирался пошутить, но чувствую твое беспокойство через телефон, Гарри. — Прости. — Нет, не стоит. Может, это будет правилом или пожеланием. Никаких шуток по этому поводу. — Наверное, так будет лучше, — Гарри широко открывает рот и разминает челюсть. — Я просто скрипел зубами. Может, тогда ответишь по-настоящему? — Я по-прежнему в тебе заинтересован. И в продолжении наших телефонных отношений. И, типа, я не планирую и не хочу искать… отношений с кем-то еще. Гарри улыбается, закрывая глаза, наклоняется и упирается лбом в колени, пытаясь унять волнение в животе. Это настолько близко к тому, чего он в конечном итоге желает, что ощущается как победа. — Ладно, в общем… мы вовлечены в эксклюзивные телефонные отношения. Он чувствует себя ребенком. Я тебе нравлюсь? Отметь «да» или «нет».

𓆩♡𓆪

Они не встречаются и никак не обозначают своё общение. Дать этому название — это как седьмой шаг в исправлении всей чертовщины между ними, а они, возможно, только на третьем или четвертом. Потому что Гарри трудно адаптироваться к осознанию ответных чувств Луи, осознанию, что они были сокрыты в основе практически каждого их взаимодействия на протяжении многих лет. Он ощущает себя обманутым, хотя и знает, что мотивы Луи скрывать все это были обоснованными, а его нерешительность по поводу происходящего между ними, в то время как Гарри пытается научиться быть откровенным, выводит из равновесия. Если он слишком зацикливается на всём этом, то начинает раздражаться из-за Луи, хотя знает, что не должен. Но по мере того, как растет раздражение, растет и чувство вины, ведь несмотря на утверждение Луи, что его вины в этом нет, и несмотря на то, что он ничего не подозревал в то время, Гарри неоднократно разбивал Луи сердце. Если бы только у них хватило смелости сказать хоть что-нибудь, когда происходила вся эта история с привилегиями. Но Гарри был убежден, что для Луи это ничего не значило, а Луи поверил его словам, что он не искал отношений. Это похоже на бесконечный цикл в его голове. Каждый раз, когда он говорит Луи, что любит его, тут же бросает трубку, боясь тишины, которая последует в ответ. Дело в том, что Гарри действительно не хочет слышать ответное признание, если Луи не будет искренен, но, с другой стороны, тот никогда не отвечает, так что, должно быть, и не чувствует этого. Они начинают общаться через фейстайм вскоре после того, как обсуждают свои эксклюзивные телефонные отношения. Это не озвученное решение или типа того. Луи просто звонит однажды утром, когда просыпается — без футболки, помятый ото сна, с волосами в таком беспорядке, что Гарри рассмеялся бы, если бы смог пережить шок от вида его великолепного лица. Но, прежде чем Гарри успевает осмыслить увиденное, глаза Луи расширяются, он издает писклявый звук, затем просит перезвонить и кладет трубку. После этого Гарри соглашается не отвечать на звонки во время своих тренировок. Видимо, его образ, задыхающийся, со струйками пота, стекающими по обнаженной груди, был для Луи перебором с утра пораньше. Короче говоря, все в порядке. Они спорят из-за глупостей, но не боятся расставлять акценты, когда кто-то несет чушь, и, в конце концов, все налаживается. Гарри старается не обращать внимания на неуверенность Луи, и оба работают над демонстрацией своих чувств через поступки. — Гарольд, — говорит Луи, как только появляется на экране его ноутбука. — Почему ты присылаешь мне посылки? Гарри закатывает глаза и регулирует четкость изображения. — Это называется подарок. Ты открыл его? — Нет. Я не знал, должен ли это делать, — Луи берет в руки маленькую картонную коробку и встряхивает. — А должен ли я? — Да, давай, — кивает Гарри. Он скрещивает пальцы так, чтобы Луи их видел, чем вызывает у него улыбку. — Думаю, тебе понравится. Как только Луи удается открыть коробку, одной рукой он достает упаковочную бумагу, а другой — блокнот. — Гарри… — Там есть ручки. Я, эм… надеюсь, они тебе пригодятся, — Гарри безосновательно нервничает, ведь это всего лишь блокнот. Он пошел в тот же магазин канцтоваров и купил такой же блокнот в кожаном переплете, как и тогда, так что Луи он наверняка понравится. — Спасибо, — шепчет Луи, а затем прочищает горло и улыбается. — Я обязательно воспользуюсь всем этим. Спасибо, Гарри. — Пожалуйста, Лу. — Кстати, расскажи мне о концерте, на который вы с Найлом ходили в субботу. Гарри приступает к рассказу, бурно жестикулируя и подражая Найлу, вышибале, который не пускал его с камерой, и уступившему администратору, когда Найл объяснил, что работает в Rolling Stone, и намекнул, что Гарри тоже. Медленно все налаживается. Их не отвлекает секс, о котором они, в общем-то, не говорят, но эта тема витает в воздухе. Слон в посудной лавке. Невероятно огромный розовый слон отплясывает чечётку на их ноутбуках, когда они общаются через скайп. Гарри не поднимает эту тему, но в первую очередь потому, что не потребовалось много времени осознать — у него никогда не было секса по телефону или скайпу, и он даже ни разу не посылал слегка двусмысленных текстовых сообщений. Гарри не знает, с чего начать, с учетом того, что происходило между ними, пока все не стало настолько физическим; он колеблется, стоит ли поднимать эту тему. По телефону это кажется неправильным. Но точно не откажет Луи, если тот решит раздеться и подрочить в следующий раз, когда они будут созваниваться через скайп. Однако, все происходит иначе. В следующий раз, когда они разговаривают, в Нью-Йорке утро, Луи полностью одет и раздражен. Как только он появляется на экране, то начинает говорить, даже не поздоровавшись, явно чем-то обеспокоенный. — Я говорил с Найлом вчера вечером, — Луи смотрит на свой ноутбук, затем отводит взгляд, как будто делает что-то еще в стороне, пока говорит. — И тебе привет, — Гарри наклоняется вперед, опираясь на предплечья. — Что случилось? Ты кажешь— — Он будет в Вегасе на следующей неделе, и я тоже, так что подумал, что попытаюсь встретиться с ним, пока буду там, — Луи по-прежнему не смотрит в камеру, и Гарри удивляется, почему он заморочился со скайпом, а не просто позвонил, если собирался совмещать несколько дел во время их разговора. — Круто. Он любит такое. Эй, так— — Найл сказал, что пригласил тебя пойти с ним потанцевать сегодня вечером, — Луи, наконец-то, сосредоточивается на своем ноутбуке, но затем прищуривается и говорит. — Но ты сказал ему, что у тебя очень важное свидание с каким-то тайным— — Луи. — Не перебивай меня, Гарри. Я же говорил, что так и будет. Что тебе станет скучно, и я— — Луи! Остановись, пожалуйста. Ты тот самый парень. У нас наше скайп— Луи прерывает звонок, лишая возможности закончить. Гарри некоторое время пялится на свой экран, а затем обхватывает голову руками. Он делает глубокий вдох и надеется, что Луи не заблокировал его номер снова, но когда берет телефон, раздается сигнал входящего сообщения. Луи: Мне очень стыдно. Прости меня. Гарри смеется, испытывая облегчение, нежность, и немного самодовольства, потому что Луи ревнует. Гарри: Все нормально. Я действительно вел себя немного загадочно по этому поводу. Гарри: Может, мне сказать Найлу, что у нас эксклюзивные телефонные отношения? Луи: Нет Луи: Не говори так. Это звучит тупо Гарри: Хорошо. Я ничего не скажу Хотя они и не конкретизировали, что сохраняют свое общение в секрете, это подразумевается, но все равно, осознание этого больно жалит, потому что Луи не хочет, чтобы он кому-то рассказывал. Даже Найлу. Луи: Что бы ты сказал? У него уходит минута на то, чтобы ответить, потому что ему, типа, хочется бегать и кричать каждому встречному о своей влюбленности в Луи, но сказать об этом, наверное, будет слишком. Гарри: Я сказал «Я не могу пойти, потому что у меня сегодня свидание», а он стал настойчиво выспрашивать подробности, и я добавил «Я ничего тебе не скажу, кроме того, что с нетерпением жду этого» Гарри: Я бы предпочел сказать: «У меня свидание по скайпу с моим парнем», но я знаю, что мы не встречаемся, и если бы я сказал так, Найл не оставил бы меня в покое, и знаю, что ты не хочешь рассказывать о нас людям — и поэтому я сказал, что сказал, вместо этого Гарри: В рифму Луи: Я хочу этого Луи: Я хочу, чтобы ты называл меня своим парнем и рассказывал о нас людям Луи: Не ЛЮДЯМ, а Найлу и друзьям Луи: Но мы можем пообщаться по скайпу или фейстайму, когда ты расскажешь об этом Найлу? Гарри пялится на свой телефон, не в силах поверить в то, что читает. Луи: Гарри? Гарри: Да Гарри: Прости, но у меня тут как бы истерика Гарри чувствует себя как подросток — у него кружится голова, и слегка подташнивает от бешеных бабочек в животе. Он звонит Луи по громкой связи, руки слишком дрожат, чтобы удержать телефон. — Гарольд, я не просто так прервал звонок. — Пофиг. Я просто хотел поговорить минутку. Мне жаль, что Найл заставил тебя поволноваться. — Мы можем больше никогда не говорить об этом? Я даже не думал о наших планах пообщаться по скайпу сегодня вечером и слишком поторопился с выводами, так что хотел бы притвориться, что этого никогда не было. — Я сделаю вид, что этого не было, если ты еще раз извинишься, а потом скажешь вслух, как ты хочешь, чтобы я тебя называл. — Хорошо, Господи. Прости, что я был мудаком и обвинил тебя в том, что ты встречаешься с кем-то другим. — И? — И я хочу, чтобы ты называл меня своим парнем.

𓆩♡𓆪

Присвоение ярлыка их отношениям открывает шлюзы. Очевидно, они оба сдерживались, потому что, когда тем вечером у них проходит свидание по скайпу, их слова звучат немного мягче, взгляды задерживаются чуть дольше, ни один из них не может перестать улыбаться, а Луи называет Гарри малышом четыре раза, не останавливаясь, не обрывая себя на полуслове и не откашливаясь нервно после, как это бывало раньше, когда слово вырывалось случайно. В конце каждого разговора Гарри по-прежнему говорит Луи, что любит, и сразу после бросает трубку, но это уже не так сильно его беспокоит. По большей части. Проходит около недели, прежде чем они преодолевают сексуальный барьер по скайпу, и это происходит совершенно незапланированно. У Луи был концерт в Колорадо, и на следующий день, когда он возвращается в отель, они с Гарри созваниваются, и едва успевают поздороваться, как Луи начинает рассказывать о невероятно тонких стенах в доме семьи Лиама. — Короче, после концерта мы тусовались с семьей Лиама и просто остались там, вместо того чтобы вернуться в отель. Гостевая спальня находится рядом со старой спальней Лиама. В общем, у Лиама был секс по телефону с кем-то, и я все слышал. Я даже не знал, что он с кем-то встречается! В итоге я пошел и принял душ где-то в час ночи, просто чтобы держаться подальше. Луи морщится и качает головой. — Думаю, я травмирован на всю жизнь. Гарри хихикает, потому что Луи на самом деле выглядит так, будто обеспокоен. Но ему требуется всего несколько секунд, чтобы присоединиться к Гарри, и затем они оба смеются, пока не начинают задыхаться. Как только Гарри обретает дар речи, он говорит: — У нас в квартире довольно тонкие стены, но, к счастью, я очень крепко сплю. — Я помню, — Луи поджимает губы и опускает взгляд, чтобы убрать ворсинку со своей рубашки. Он такой милый, что Гарри хочется дотянуться до него через экран и поцеловать, но это невозможно, так что… — Ты когда-нибудь делал это? — спрашивает Гарри и втягивает нижнюю губу в рот, надеясь, что не слишком очевиден. Луи кивает. — Пару раз, да. С Эриком. — О, я думал… Я не знаю, что думал, — Гарри закрывает лицо руками. Он не уверен, чего ожидал. Знать, что Луи более опытен в целом, — это одно, но думать о подробностях… По крайней мере, это было много лет назад, когда он еще учился в колледже. Хотя его член, похоже, не возражает, почти встает по стойке смирно при одной мысли о сексе по телефону с Луи. — Гарри. Гарри качает головой и отводит руки от лица, но глаза при этом остаются закрытыми. У него нет причин для такого смущения, но он смущается. Гарри слышит шорох и что-то еще, звуки приглушенные, и он почти уверен, что Луи пытается обманом заставить его посмотреть. — Открой глаза, малыш, — Луи понижает голос, и глаза Гарри открываются сами собой. Он издает странный, писклявый, сдавленный звук и смотрит на экран, потому что Луи голый и Гарри может его видеть. — Лу, что… Но то, что тот делает, совершенно очевидно. Он дрочит прямо перед ним, откинувшись на пушистые белые гостиничные подушки, которые сложил позади себя, а ноутбук все еще балансирует на бедрах, слегка покачиваясь от его движений. Гарри просто наблюдает за ним и старается не умереть. — Ты смотришь или присоединяешься? — спрашивает Луи и откидывает голову назад. Он обхватывает свой член у основания и сжимает, а затем медленно поглаживает, пока Гарри вытирает слюни с уголков рта. Когда Луи начал, то не был полностью возбужден, но сейчас уже на пути к этому, и он не может дождаться, чтобы увидеть. Луи тянется другой рукой вниз и натягивает простыню, скрывая себя от посторонних глаз, и Гарри хмурится. — Гарри, раздевайся. Давай же. — О, прости, — Гарри стягивает футболку через голову, бросает на пол, ставит ноутбук на матрас и избавляется от боксеров, затем прислоняется к изголовью кровати, устраивая ноутбук на ногах. — Не могу поверить, что вижу тебя голым на своем экране. Так горячо. — Что-то вроде порно. Я никогда этим не занимался. Сексом по скайпу, — Луи отбрасывает простыню, и Гарри ахает, когда видит, как тот выдавливает смазку себе на руку и увлажняет себя. — Потрогай себя, малыш. Ты уже твердый, я вижу. Гарри делает то, что велено, обхватывая рукой свой член, медленно надрачивая, сосредоточившись на Луи, стараясь не поддаться эмоциям и не кончить через пять секунд. Его недавние фантазии совершенно не похожи на происходящее — они больше напоминают неистовый секс при воссоединении на заднем сиденье машины — но это, однозначно, присоединится к их списку. Он просто хотел бы сделать больше или сказать больше, но не может даже держать рот закрытым, так что все зависит от Луи. По крайней мере, на данный момент. — Смазки нет? — Она в моей сумке… слишком далеко. Все в порядке. — Да? Оближи руку, детка. Скучаю по твоему ротику, — Луи стонет, когда Гарри погружает три своих пальца в рот, чтобы увлажнить. Этого достаточно для облегчения скольжения его руки, и Гарри быстро подстраивается под ритм Луи. Луи продолжает описывать, как Гарри делает ему минет, как это приятно. — Думаю об этом постоянно. Как ты отсасываешь у меня. Ты такой хороший, малыш. Ты создан для этого. Я столько раз кончал, вспоминая, как твои губы обхватывают мой член, такие влажные, розовые и припухшие. Блять, — Луи сжимает кулак и закусывает губу, но стон все равно вырывается. Все, что Гарри может делать, это пялиться. — На коленях передо мной? Думаю об этом, когда принимаю душ. Но я так хорошо возбуждаюсь, представляя, как трахаю тебя. Такой тугой для меня. Блять, ты такая горячий, детка. Дай-ка я посмотрю… Гарри придвигает свой ноутбук поближе к бедрам и наклоняет экран вперед. — Хорошо? — он глубоко, судорожно вдыхает, проводит большим пальцем по головке члена и размазывает то, что там собралось. — Да, да. Идеально. О чем ты думаешь, малыш? Расскажи мне. — Я… — Гарри закрывает глаза, вытаскивая мысли из воспоминаний, потому что знает, что Луи не хочет, чтобы он говорил, о чем думает на самом деле, что в значительной степени не что иное, как изображение на экране его компьютера. — Как я объезжаю тебя. Стоит только это озвучить, как воображение подкидывает картинки. Как он сидит на коленях Луи на гостиничной кровати, насаживается на его член и скачет на нем, пока ноги не начинают гореть. — Боже, да, подумай и об этом. Как ты подпрыгиваешь на моем члене, а я играю с твоими сосками. Блять. Гарри, эти колечки на сосках… — Ты можешь потянуть их. Приятные ощущения. — Люблю наблюдать за тобой таким. Ты берешь от меня то, что тебе нужно. Говоришь, чего ты хочешь. — Да. Да, хочу этого, — Гарри дрочит себе быстрее, и оргазм закручивается внизу его живота. — Хочу тебя. Хочу, чтобы ты смотрел, — он представляет, как кончает нетронутым, когда Луи внутри него, и все накопившееся предвкушение вырывается наружу, пока он стонет в потолок и умоляет. — Пожалуйста, трахни меня. Хочу, чтобы ты меня трахнул. — Все, что захочешь, малыш, — обещает Луи, и Гарри кончает в кулак, выплескиваясь на свой живот, извиваясь на простынях. Ноутбук падает в сторону и временно забывается. Гарри глубоко вдыхает, вытирает руку о простыню и тянется за ним. — Милый, ты— Рука Луи расплывается из-за туманности в голове, но Гарри все еще видит его лицо: глаза закрыты, голова запрокинута, нижняя губа зажата между зубами и побелела из-за этого. Луи выдыхает: — Говори… — Блять. Ладно. Я… я хочу объезжать тебя как… задом наперед. Чтобы ты видел… Мог потрогать меня там, где заполняешь… Удерживать меня раскрытым и жестко втрахиваться, как я люблю… Проводить большим пальцем по моей дырочке, где твой толстый член… Луи скулит, потом громко стонет и выстреливает по всему животу, отдаваясь ощущениям оргазма, пока Гарри наблюдает, борясь с румянцем, подступающим к шее. — Это было невероятно. Ты всегда можешь опустошить меня словесно, малыш, — Луи смеется и вытирает лоб тыльной стороной другой ладони. — Не смущайся. — Ничего не могу с собой поделать. Больше никогда, — Гарри стонет и накрывает лицо подушкой, но все еще слышит как Луи посмеивается, поэтому отодвигает подушку в сторону, чтобы надуть губы. — Ты же понимаешь, что если ты это скажешь, я сделаю, да? — Луи подмигивает ему и говорит. — Сделаю. Все, что ты захочешь. Но мне пора. Нужно в душ. Придется спланировать это на следующий раз, хм? — Да, хорошо. Мне тоже нужно принять душ. — Пока, малыш. — Пока, Лу. Люблю тебя, — Гарри захлопывает свой ноутбук немножечко агрессивно.