The Struggle

      Вскоре пришел Энрико с книжкой. Удачно, но на складах и фермах удалось найти подходящие ингредиенты для не самых сложных снадобий, того же морковного сока. В сочетании с холодными компрессами, такое лечение могло оказать быстрый положительный эффект. Хотя Хиробрин попросил Энрико не сильно спешить с полным подавлением температуры.       Следующим пунктом в его расписании стояла библиотека. Там он собирался найти материал, за которым вряд ли стоило бы обращаться к эндерменам. Просто на всякий случай.       Утро. Первым делом он хотел навестить больную Алекс и заодно проверить, покормил ли ее Энрико. Войдя в покои, он застал девушку в кровати и своего слугу, который проверял состояние больной.       — Жар все еще не отошел, но при должной заботе он уйдет быстро, Господин, — сказал Энрико, не отвлекаясь от дела, когда Хиробрин зашел в покои.       — Хорошо, — ответил Хиробрин, закрыв за собою дверь. Издали он наблюдал за Энрико, который хлопотал рядом с девицей. Когда Энрико закончил осмотр, он подвинул к себе поближе тележку с едой для Алекс.       — К сожалению, сама она есть не в состоянии. Обычное дело у людей, когда поднимается температура. Мне придется кормить ее с ложки, — отметил Энрико.       Хиробрин подошел к кровати и дотронулся до горячего лба Алекс, водя своей грубой ладонью по нему. После он обратил взор на слугу.       — У тебя есть другие дела. Иди, я сам всем займусь.       Энрико не смел настаивать, он почтенно поклонился и удалился.       Алекс все так же тяжело дышала из-за жара и ее постоянно клонило в сон, но она понимала, что должна была поесть, хоть и у нее не было желания из-за той же температуры. Она тянулась к тарелке с завтраком, но силы с каждой попыткой покидали ее.       — Жалкое зрелище, — проворчал Хиробрин и забрал тарелку с питательной пургой. Он сел рядом с Алекс и подложил под ее голову еще одну подушку, чтобы ей было удобно есть. Девушке оставалось лишь повиноваться и делать то, что он скажет.       Хиробрин взял ложку, помешал ту бурду, что находилась в миске, и, черпнув немного ложкой, потянул ко рту Алекс, пытаясь накормить ее. Еда долго не лезла в рот рыженькой из-за нежелания и слабости, но худо-бедно она брала пищу в рот и глотала. Неудачные попытки накормить больную оборачивались в раздраженность Хиробрина, и ему казалось, будто Алекс нарочно не хотела есть.       — Тысячу раз подумаю, прежде чем оставлять в живых человека, — прошипел сквозь зубы Хиробрин. Алекс испугалась, но она была слишком слаба, чтобы показать свой испуг.       Когда с едой было, наконец, покончено, Хиробрин отложил пустую миску вместе с ложкой на поднос и снова коснулся ладонью до пылающего лба Алекс. Он по прежнему жалел, что так нельзя было оставить — такой жар был ему более приятен.       — Может, не надо меня лечить… — тихо пробормотала Алекс, поддавшись его сильной руке, — тебе же, наверное, так нравится больше…       — Если тебя не вылечить, то ты быстрее умрешь. — с долей заботы произнес Хиробрин, запуская пальцы в рыжие волосы, — А мне этого, по крайней мере сейчас, не надо.       В глазах девушки мелькнуло что-то теплое, но оно тут же угасло, стоило Хиробрину хмуро туда посмотреть. Алекс слабо улыбнулась и тоже направила тонкую ручку к его голове.       — Тебе нравится, когда чешут волосы? — хихикнула она, когда Хиробрин слегка задрал голову, наслаждаясь движениями ее пальчиков на затылке. Хиробрин мгновенно распрямился, строго глянув на нее, но быстро смягчился, чтобы Алекс продолжала чесать. Ее ручка быстро устала, поэтому Хиробрину пришлось слегка наклониться и придержать бледное запястье. Алекс пустила в ход и вторую ручку, проводя тонкими пальчиками от затылка до макушки и устало улыбаясь. — Хочешь, погрею…       — А ты ожидаешь отрицательный ответ? — Хиробрин незаметно усмехнулся, наклоняясь сильнее и едва не наваливаясь на Алекс, — Удивительно, что ты до сих пор спрашиваешь.       — А вдруг ты… — Алекс замялась, — снова подумаешь, что я до тебя домогаюсь…       Хиробрин напрягся, но показывать этого не стал — почему-то ему не хотелось выливать праведный гнев на больную девушку.       — И то верно, — он приподнял голову и случайно коснулся своим лбом ее горячего лба, — Но я все же умею различать домогательства и твои попытки согреть меня. Вот сейчас ты греешь, на большее у тебя нет сил.       «Почему так не может быть всегда…»       В комнате воцарилась тишина. Хиробрин, прикрыв глаза, наслаждался спускающимся по позвоночнику жаром упавших на его плечи ручек и медленным дыханием рыжей, согревающим его лицо и шею.       — А ты точно подумаешь? — тихо, боязно, будто надеясь, что он не услышит, произнесла Алекс, выделив особой интонацией последнее слово. Хиробрин глубоко вздохнул, открывая глаза и возвышаясь над ее светлой фигуркой.       — Я уже сказал. Будешь хорошо себя вести — подумаю. Ты знаешь, что я подразумеваю под хорошим поведением, так ведь?       Алекс коротко кивнула.       — А будешь вести себя плохо и задавать ненужные вопросы, — он повысил голос, — снова брошу в холодную комнату. А если все зайдет слишком далеко — отдам на растерзание мертвякам, чтобы они удовлетворили твои хотелки.       Хиробрин почувствовал, как задрожали ручки на его плечах, и как затряслась сама Алекс, и до него только-только дошел смысл сказанных слов.       — Не-ет, — обессиленно пропищала она, утыкаясь носиком ему в шею, — не отдавай…       Хиробрин приобнял ее и чуть прижал к себе, хмурясь и левой рукой оглаживая рыжую голову в надежде успокоить всхлипывающую девушку. Отвращение к мертвякам и в частности к самому себе медленно ело его изнутри. Он знал, что ни при каких обстоятельствах не позволит кому-либо прикоснуться к его Алекс, к единственному источнику живительного тепла, ни за что на свете не отдаст ее смердящим мертвецам, пусть хоть эта девка свяжет его и изнасилует всеми возможными способами, он ни за что не подвергнет ее жизнь смертельной опасности или осквернению гнилой рукой мертвых идиотов, потому что сам иначе не сможет касаться ее без назойливой мысли «Мерзко, мерзко!», болезненно колющейся сознании.       — Не будешь переходить все границы, — пробормотал ей в лоб Хиробрин, когда Алекс чуть успокоилась, — никому не отдам. Любого убью, кто к тебе притронется.       «Кроме Энрико, — отметил в голове Хиробрин, — Энрико не такой, как они».