Right or wrong?

Шото держал палку в руках без стеснения и смотрел прямо на Кацуки, демонстрируя всем своим видом, что жаждал опробовать новую покупку прямо сейчас. Она представляла из себя распорку с прикрепленными к ней наручниками — для рук и ног. От одного только взгляда на палку Бакуго пробирала дрожь. Мысленно он уже представлял, как Тодороки будет выглядеть, прикованный к этому приспособлению, и это не могло оставить его равнодушным, но он должен был беспокоиться за комфорт своей пары. Их увлечения в постели заходили слишком далеко и для незнающего человека могли бы показаться дикими. — Идём на футон, — хрипло произнёс Кацуки. Выхватив у Шото распорку, он мягко толкнул того на кровать. — Будут какие-то пожелания? Отложив палку в сторону, Бакуго склонился над партнёром, приподнял его лодыжку и поцеловал в пятку. — Делай то, что хочешь. Ты знаешь, что мне не нравится, — ответил Тодороки без стеснения. Он перестал стесняться своих желаний уже давно. Они оба научились обсуждать их. У Шото были свои табу и запреты, нарушать которые Кацуки не спешил. Для него был важен комфорт партнёра. Прикусив большой палец на его ноге, альфа обхватил его губами и пососал, выбивая из омеги тихий стон. Оставив ещё один поцелуй на стопе, он провёл языком по всей её длине и проскользил между пальцев. Тодороки извивался на кровати от щекотки и улыбался такой интимной ласке. Тем временем его партнёр подхватил вторую ногу и принялся покрывать стопу поцелуями. Он готов был расцеловать всё тело Шото, и ноги не были исключением. Они едва уловимо пахли гелем для душа, с идеально подстриженными ногтями, ровные и не слишком большие — идеальные. Поочерёдно обсосав каждый палец на ноге, Кацуки пощекотал ступню языком. Его омега дёрнулся, но он не позволил отстраниться, крепко держа того за лодыжки. Вдоволь наигравшись, он всё-таки отпустил чужие ноги и тут же потянул за резинку треников, стягивая их с Тодороки. Тот самостоятельно снял с себя футболку, чтобы остаться в одном нижнем белье. Чёрные слипы обтягивали твёрдый член. Он возбудился от одной лишь ласки своих стоп, и Бакуго был в восторге от этого. Одной рукой схватив его за бедро, а второй за плечо, он ловко перевернул партнёра на живот и шлёпнул по заднице. Шото подобрался и встал на колени, прогнувшись в спине. — Моя послушная сучка, — усмехнулся Кацуки и вернул внимание распорке. Рассмотрев её, он пристроил её к ногам партнёра и застегнул наручники на лодыжках. Теперь тот не мог свести ноги. Палка была чуть шире его плеч и вынуждала постыдно открываться. — Она расширяется, — неожиданно уточнил Тодороки. — Нужно потянуть в стороны. — Блять, — выругался Бакуго. Решив проверить, он убедился в правдивости слов. Распорка действительно становилась больше, когда он попробовал отрегулировать размер. Шото пришлось расставить ноги шире. Теперь он не мог свести даже колени. — Давай сюда руки, — скомандовал Кацуки. До этого момента Тодороки держал голову на сложенных руках, но, просунув их между ног, уткнулся головой в одеяло. Теперь он держался в такой позе благодаря коленям и плечам. Бакуго приковал его руки к распорке за запястья и слегка отстранился, чтобы полюбоваться. Беспомощность его партнёра и власть над ним пьянила и возбуждала. Шото попробовал потянуться и сменить положение, но оковы сильно ограничивали движения, и он толком не смог ничего сделать. Наручники держались крепко. Используя одну лишь физическую силу, выбраться из них было невозможно. Такая уязвимая поза была для омеги в новинку, и он с интересом елозил по кровати, осознавая, что совсем не может поменять положение. Он не мог вытянуть ноги, потому что распорку держали руки, и был вынужден продолжать стоять на коленях, подняв задницу наверх. Кацуки шлёпнул его ещё пару раз и встал на ноги, чтобы отойти в сторону. Тодороки словно не обратил на это внимание, полностью поглощённый своим положением. Он продолжал дёргаться в безуспешных попытках освободиться, получая от этого несказанное удовольствие. Тем временем Бакуго выудил из небольшой коробки, в которой хранились все их игрушки, тонкий прутик. Шото пытался разглядеть, что он делает, но ему мешала чёлка, спадающая на глаза. Усмехнувшись, Кацуки взял со стола заколку, чтобы убрать мешающие волосы с лица партнёра. — Спасибо, — тот улыбнулся. — Отработаешь, — Бакуго шлёпнул его по заднице и сел на кровать. Хлёсткий удар твёрдого, но гибкого прута пришелся по стопе Тодороки. Тот негромко вскрикнул от неожиданности и лёгкой боли и резко дёрнулся. Он не мог двигаться и уйти от ударов, чередой которых Кацуки его наградил. Чередуя ноги, он хлестал то правую, то левую, выбивая из своего партнёра новые стоны. — Кацуки, стой. Пожалуйста, хватит, — вдруг попросил тот, поджав пальцы на ногах. И не думая останавливаться, Бакуго продолжил наносить удары прутом, прерываясь лишь для того, чтобы им же пощекотать чувствительную кожу стоп. У них было давно обговорённое стоп-слово, а мольбы Шото только заводили обоих больше. Ему действительно было больно, но не настолько сильно, чтобы он хотел остановиться. — Перестань, — надрывно попросил тот. — Постарайся быть послушным для меня, детка, — хрипло произнёс Кацуки, упиваясь видом на своего покорного партнёра. — Потерпи. Тодороки промолчал, согласившись с просьбой, и сжал простынь в зубах, послушно ожидая последующих ударов. И Бакуго продолжил хлестать чужие стопы, наслаждаясь приглушёнными стонами. — Мой хороший, — Кацуки успокаивающе поглаживал поясницу Шото, не прерывая удары. — Ты умница. — Кацуки, — сипло протянул омега, уткнувшись лицом в кровать. Его стопы покраснели от ударов, и альфа всё-таки отложил прут в сторону, решив, что уже достаточно. — Ты самый лучший, — похвалил он своего партнёра и наклонился, чтобы поцеловать его в щёку. Сунув руку под подушку, Кацуки безошибочно достал смазку и выдавил на пальцы немного, чтобы просунуть руку под нижнее бельё Шото и помассировать его сфинктер подушечками пальцев. После длительной болезненной процессии тот охотно двинул тазом назад, навстречу ласкающим пальцам. Каждый раз он возбуждался так легко. От простых поглаживаний его вход увлажнялся естественной смазкой и был готов принять в себя Бакуго. Но сегодня он не собирался ограничиваться традиционным сексом, рассчитывая всласть наиграться. Медленно вставив в Тодороки сразу три пальца, он погладил поясницу омеги, успокаивая его после резкого проникновения. В последний раз секс у них был вчера, поэтому тот не нуждался в длительной растяжке. Кацуки умело надавил на простату, чтобы расслабить партнёра. Шото тихо простонал и закусил простынь от острых ощущений — альфа давал ему слишком быстро и слишком много. — Я становлюсь банальным в своих комплиментах, но ты пиздец красивый, — хрипло произнёс Бакуго, хозяйничая пальцами в заднице своей пары. Тот терпеливо подставлялся под прикосновения альфы, вздрагивая от особо резких, слишком интенсивных движений. Он не мог даже подвинуть бёдра, чтобы пальцы покинули его тело. Безрезультатно дёргаясь, Тодороки не мог высвободиться из наручников, чтобы принять удобную позу. С каждым проникновением внутрь естественной смазки становилось больше, а пальцы скользили всё легче. Шото возбуждался, ощущая власть Кацуки над своим телом, и несдержанно проскулил, как только пальцы покинули его тело. Приспустив бельё омеги так, чтобы обнажить скользкий от смазки вход, Бакуго был вынужден подняться с кровати. Тодороки тут же обеспокоенно завертел головой, ощутив, как альфа отдаляется, на что тот лишь усмехнулся. Обнаружив необходимый ему предмет, он вернулся к партнёру, держа в руках продолговатый вибратор в форме ёлочки*. — С какой мощности начать? — поинтересовался Кацуки, покрывая плаг смазкой. — С низкой, — приглушённо ответил Шото. Он уткнулся в кровать лицом, когда понял, что собирается делать его партнёр. Для него всегда тяжело давалась самая высокая мощность вибрации, но каждый раз зрелище было невероятным. Он кричал не прекращая, выгибался всем телом и цеплялся за Бакуго до синяков. Тот не был уверен, стоит ли доводить омегу до такого состояния сегодня, но впереди было ещё много времени. Вибратор был разделён на пять делений, от самого маленького к самому большому. Первый был размером с монету, а последний как мячик для тенниса. — Как пожелаешь, конфетка, — обманчиво ласково произнёс альфа и шлёпнул Тодороки по ягодице. Тот вздрогнул от неожиданности и довольно простонал. — Как твои стопы? — спросил Бакуго, приставив игрушку к пульсирующему входу. — Болят, — признался Шото, пошевелив ногами, насколько позволяла распорка. — Потерпишь? — Да. Продолжай. — Славно. Я тебя обожаю. Первые три деления вибратора проникли внутрь омеги легко, без сопротивления. Он тихо промычал и сжал кулаки. Чтобы протолкнуть внутрь четвёртое деление, Кацуки пришлось надавить на игрушку. Тодороки попытался отставить задницу сильнее, чтобы вибратор вошёл в него легче. Зажмурившись, он надрывно простонал, как только Бакуго вставил в него последнее деление, а ведь он ещё даже не включил его. Широкое основание не позволяло игрушке полностью проскользнуть внутрь. — Мне крышу сносит от тебя, — довольно пророкотал Кацуки. — Ты выглядишь ещё лучше с этой хренью внутри тебя. Он погладил своего партнёра по спине, запустил руку в его волосы, поощряюще массируя кожу головы, затем вернул ладонь на задницу омеги и с силой ударил по каждой ягодице поочерёдно. — Кацуки, — вскрикнул Шото и всхлипнул, ощутив вибрацию. Бакуго держал в руке пульт, включив самый слабый уровень вибрации, но даже от него Тодороки повело. Натянув на него трусы, альфа снова шлёпнул, впитывая в себя каждое движение партнёра, его дрожь, стоны и дыхание. — Тебе нравится? — спросил альфа, касаясь каждого позвонка омеги подушечкой большого пальца. — Да, — едва слышно ответил Шото. Его потряхивало от вибрации. — Потрясающе. Продолжим, конфетка. Погладив его по щеке, Кацуки отложил пульт в сторону и опустил обе ладони на плечи омеги, чтобы размять, расслабить его ещё больше, помочь забыться в ощущениях. Тому оставалось только стонать от наслаждения. Он закрыл глаза, всё ещё изредка подёргивая руками и ногами, словно распорка могла исчезнуть. Полностью огладив спину Тодороки, Бакуго перекинул внимание на его бедра. Широкие ляжки приятно ложились в ладони. Он приходил в восторг, когда сжимал их, иногда до слабых синяков. Наклонившись, он прижался губами к мягкой коже, покрывая внутреннюю сторону бёдер поцелуями. Нащупав на кровати пульт, альфа увеличил мощность вибрации, мгновенно выбивая из Шото крик. Вылизывая и покусывая его бёдра, Кацуки просунул руку между ними, чтобы погладить возбуждённый член своей пары через ткань белья. — Кацуки, сними их, — попросил омега. — Я не могу. Твои ноги ведь в наручниках, — ехидно ответил Бакуго. Член Тодороки наверняка неприятно упирался в ткань и доставлял уйму дискомфорта нежной коже на возбуждённой плоти. — Сделай что-нибудь, — не унимался тот. — Пожалуйста. Не мучай меня. — Проси, — твёрдо ответил альфа. — Пожалуйста, — ему явно тяжело давалось каждое слово, дыхание сбивалось, а дрожь увеличивалась. — Пожалуйста, сними. Раздень меня, Кацуки. Я не могу так. — А что я получу взамен? Шото едва не плакал, не прекращая дёргаться, но распорка надёжно удерживала его на месте. — Всё, что хочешь, — сдался он. Несмотря на то, что инициатором этой игры был омега, сейчас он совсем не контролировал ситуацию, уповая на снисхождение своей пары. — Я включу самый высокий уровень этой игрушки. Выдержишь? — Хо… Хорошо, — неуверенно согласился Тодороки, поддаваясь манипуляции партнёра. Разумеется, он мог вытерпеть это, но обычно предпочитал отказываться от подобной практики. Сегодня Бакуго решил схитрить. Нажав кнопку, он выкрутил вибратор до максимума. Шото застонал громче и заскрёб пальцами рук и ног по простыням. Наслаждаясь его реакцией, Кацуки порвал нижнее бельё по швам в нескольких местах и отбросил ненужные лоскуты ткани на пол, оставляя партнёра обнажённым. — Разве не хорошо? — довольно протянул он, продолжая гладить бёдра омеги. По щекам Тодороки текли слёзы. Он часто дышал ртом и рассеянно смотрел в стену. Его член истекал предэякулятом, а каждая клеточка тела была напряжена. — Кацуки… Кацуки… Кацуки, — шептал омега, дыша громко и часто. — Ты восхитителен, Шото. Мне так нравится, что ты терпишь это и стараешься справиться со всеми ощущениями, — Бакуго погладил партнёра по голове, утешая его, и наклонился, чтобы поцеловать в лоб. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — Шото повернул голову и попытался поймать взгляд альфы. — Я хочу кончить. Пожалуйста. Его голос звучал надрывно. Между словами он всхлипывал, но всё же смог озвучить свою просьбу. — Я ударю тебя десять раз, и ты будешь считать. Если не собьёшься, то я помогу тебе кончить. Если собьёшься, счёт начнётся заново. — Это жестоко. — Тебе нужно постараться, чтобы получить то, что ты хочешь, — настоял Кацуки и тыльной стороной ладони вытер мокрые от слёз щёки своего партнёра. — Не расстраивай меня, конфетка. На самом деле, Бакуго не стал бы делать ничего, что по-настоящему не по вкусу Тодороки, но он хорошо знал свою пару и никогда бы не преступил границу, действительно причинив вред. Ему было хорошо известно, что его омегу заводило такое обращение в постели. Он любил играть на грани, истощая себя до помутнения. — Я начинаю, — предупредил альфа. Шото согласно зажмурился в ожидании удара и вскрикнул, стоило ладони коснуться ягодицы, но удар не последовал. Кацуки ласково огладил задницу партнёра, унимая его дрожь. — Кацуки… — захныкал тот и спрятал лицо, уткнувшись в простынь. Несильно замахнувшись, Бакуго нанёс первый удар ладонью — резкий, с громким звуком шлепка. — Один, — глухо произнёс Тодороки, содрогнувшись. Следующий удар пришёлся на вторую ягодицу, сильнее, чем прежде. — Два, — продолжил считать омега. Вздрагивая от каждого шлепка, он вёл счёт, выстанывая числа. Ему тяжело давалось каждое слово, потому что он не мог сосредоточиться из-за сильной мощности вибратора внутри него. — Шесть, семь, восемь… — Шото, запнулся во время череды шлепков, но, пересилив себя, продолжил считать, — девять. — Последний удар, конфетка. Замахнувшись, Кацуки остановил руку в последний момент и просто погладил задницу омеги. — Десять, — хрипло выдохнул тот, запоздало соображая, что его обманули. — Неправильно. Начнём заново, — Бакуго расплылся в довольной усмешке и тут же нанёс удар. — Это не честно, Кацуки. Ты никогда так раньше не делал, — возмутился Тодороки, сжимая простынь в руках до побеления костяшек. Последовал ещё один шлепок, а возмущение осталось проигнорированным. — Два, — согласился омега и глухо застонал. — Неправильно. Ты пропустил число «один». Начинай заново. — Кацуки… Пожалуйста… — Считай, конфетка. Ты сможешь. Вскрикнув от удара, Шото еле выговорил: — Один. — Я люблю тебя, — поощрительно произнёс Бакуго и тут же ударил снова. — Два. Тодороки едва мог связно говорить, но старался произносить числа вовремя и как можно чётче. Между ударами Кацуки гладил его промежность, давил на вибратор, прокручивал его, выбивая из омеги новые крики. На «семи» он снова заменил удар поглаживанием, но его партнёр сумел промолчать и не назвал число по ошибке. Альфа хмыкнул с одобрением и нанёс четыре последних шлепка без остановки. Омега обессиленно закричал и кончил. Содрогнувшись от долгожданного оргазма, его тело обессиленно рухнуло, удерживаемое лишь распоркой. — Кацуки, достань её. Я не могу больше, — хрипло попросил Тодороки. Игрушка продолжала вибрировать в нём и теперь уже доставляла только дискомфорт. Бакуго понимающе выключил вибратор и потянул за основание, легко вынимая его. Его паре даже не потребовалась стимуляция, чтобы достичь оргазма, и он находил это невероятным. Шото выглядел по-настоящему вымотанным, словно после тяжёлой битвы. Он не шевелился, больше не пытался вырваться из оков, лишь громко дышал, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Как только Кацуки снял наручники с рук, он вымученно простонал и выпрямил спину, развалившись на кровати. Когда наручники пропали с ног, Тодороки свёл их и закрыл глаза. Игнорируя собственное возбуждение, Бакуго быстро достал специальную мазь и толстым слоем нанёс её на красные ступни омеги. Тот мелко вздрагивал от прикосновений, но не пытался уйти от них. Охлаждающий эффект заживляющей мази обезболивал. Закончив со стопами, альфа нанёс её и на покрасневшие ягодицы, чтобы в дальнейшем Шото не испытывал дискомфорт. Несмотря на то, что ему нравилось происходящее между ними в постели, последствия в виде физической боли в реальной жизни его не радовали. Он позволял ухаживать за собой, не способный даже двигаться, и млел от заботливых рук Кацуки. Сейчас для него собственная разрядка не имела значения — лишь удовольствие и комфорт партнёра. Тодороки был не готов принимать в себя член или хоть как-то позаботиться о возбуждении Бакуго, но тому это не было столь важно. Сегодня всё было для его омеги.