Дни без тебя

— Послушайте, я вам ещё раз объясняю, что этот человек чудом находится на свободе и пускать его было крайне возмутимым поступком, — Кривицкий сорвался на крик, ибо действительность жизни была не совсем справедлива. — Не кричите только! — ответила ему медсестра, впопыхах идя в палату Павловой, пытаясь разъяснить всю суть ситуации. Когда оба очутились в палате Павловой, медсестра сразу же обратилась к динамике пациентки; показатели были не самыми лучшими. Осознав, что она совершила ошибку и её пациентке угрожает реальная опасность, девушка впала в панику. — Подождите, пожалуйста, в коридоре, я за лечащим врачом, — с некой дрожью в голосе проговорила медсестра, быстро покинув палату. — Чёрт, — выругался Кривицкий вслух, заметно разнервничавшись, — Ирка, что же нам не везёт… — он дотронулся её руки, крепко прижав к своей ладони, — ничего, сейчас всё будет хорошо, я обещаю! — с надеждой произнёс он, понимая, что ничего может и не быть, но подавать виду и расстраивать и себя и её негативными мыслями — нельзя. Через считанные минуты в палату ворвались лечащий врач и та же медсестра, которые тут же начали искать причину, дабы её устранить. — С утра было всё в порядке, она была стабильна, что случилось? — с заметным волнением произнёс мужчина средних лет, измеряя пульс пациентки. — Я уже объяснял вашей сотруднице, что обнаружил использованный шприц, после которого ей стало плохо. Дело в том, что ваша коллега впустила сюда одного мужчину, который, вероятнее всего, это мог сделать, — Геннадий Ильич старался держаться и не подавать виду своего негодования, давать слабину он мог только при Егоровой. — Чёрт, пульс не прослушивается, — нервно проговорил врач, — быстро дефибриллятор! — крикнул он медсестре, и та мигом очутилась возле него с прибором. Глаза Кривицкого наполнились пеленой подступающих слёз, его сердце стало предательски покалывать, заставляя чуть ли не рухнуть на стул от потери сил в теле. Он нервно выдохнул, глядя стеклянными глазами на сотрудников, которые возвращали к жизни его Егорову. — Вам плохо? — эти слова выбили его из раздумий; медсестра помогла Кривицкому покинуть палату, и они направились в смотровую, — Пожалуйста, успокойтесь, сейчас врач поможет вашей жене, — тихо проговорила она. Кривицкий уже хотел возразить, что пока она ему ещё не жена, но это только пока, но решил промолчать, — и, пожалуйста, не пишите на меня жалобу, я же не знала, кто этот мужчина… — виновно произнесла девушка. — Не буду никуда я сообщать, — тихо произнёс Кривицкий, — просто сделайте так, чтобы моя Ира жила. — эти слова тронули медсестру, она многозначительно закивала и не сводила глаз с глаз мужчины, которые так же, как и её, были наполнены слезами. — Завели! — вбежал счастливый врач, буквально утаскивая Кривицкого за собой в реанимацию, осознавая свою ошибку и надеясь на то, что мужчина не станет заявлять в полицию. На больницу, конечно, Геннадий Ильич заявлять не стал, а вот на человека, на чьих плечах лежала вина за подобное состояние Павловой, — вполне. Этим он занимался днём, пока врачи пытались стабилизировать состояние его ненаглядной, поэтому уже к вечеру мужчина освободился и спешил в четвёртую городскую. Проклиная порядок приёма и эти непонятно для кого писаные правила, Кривицкий выругался: как его, самого близкого человека, в палату не впускали, а как людей, подобных Аленикову… Нацепив на себя бахилы и накинув халат на плечи, хирург отправился к Павловой. Если она была в сознании, то наверняка застала приход Анатолия. А если… Кривицкий потряс головой, словно это помогло бы отогнать такие отвратительные мысли, но вовремя поднял взгляд на таблички. Он как раз пришёл к нужной палате. Дверь тихонько скрипнула, заставляя Павлову распахнуть глаза и перевести не столь важное внимание с потолка на дверь, и обернуться на звук. Посетитель не мог не вызвать улыбку, они не виделись сутки. Конечно, не такой большой временной промежуток после 30 лет, но учитывая, что до этого он приезжал каждый день до и после смены… — Приве-е-ет, — шёпотом произнёс мужчина, боясь потревожить пациентку и проходя ближе к кровати. От одного робкого слова у неё вновь пробежали мурашки: она действительно была рада видеть своего Кривицкого. — Гена… привет, — всю нежность можно было прочитать лишь в её взгляде, она была безмерно рада его видеть, — я была без сознания, не в курсе, что случилось. Расскажешь? — вопрос звучал, как констатация факта, поэтому у Кривицкого не оставалось выбора. — Ты лучше расскажи мне, как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Может, медсестру позвать? — сыпал вопросами Геннадий, пытаясь проигнорировать предыдущую реплику Павловой и действительно беспокоясь о её состоянии, взволнованно перебирая пальцы. — Не виляй от ответа, — на что он рассчитывал? Что Ирина так быстро сдаться и не добьётся своего? — Я так понимаю, расстраивать меня не хочешь? Если так, то даже не надейся, я все равно узнаю правду. И если не от тебя, то от медперсонала, — подметила она, чувствуя, что он чего-то не договаривает. — Ириш, тише, тише, не волнуйся ты так, — он взял её ладонь и держался за неё, как за последнюю в жизни опору, — немножко пульс подскочил, всё в пределах нормы, — с каждым последующим словом Павлова понимала, что он врёт, но не могла понять главного — зачем. — Кривицкий, я считаю до трёх, — предупредила она, на что Геннадий Ильич лишь улыбнулся, — что смешного? — Ничего. Просто любуюсь тобой. — его взгляд был действительно увлечённым — как он рад беседовать с ней сейчас, когда ей ничего не угрожает, а она в полной безопасности благодаря ему. — Ладно, на этот раз лесть засчитана. Но ты так и не ответил. Где ты был? — её лицо посерьёзнело, а глаза стали более распахнутыми. — Ты сейчас не переживай, главное, — женщина напряглась и сильнее сжала его руку, насколько это вообще было возможно. На деле Кривицкий ощутил только слабые касания её влажной ладони, понимая, насколько она ещё слаба и сколько ещё предстоит, — я в полиции был… — Что? — Дослушай же. Я написал на Аленикова заявление, — нервно проговорил он. — Я думала, ты уже убил кого-то, — облегченно выдохнула Павлова, вызывая смех у хирурга, — он что-то сделал тебе? — она забеспокоилась, не выпуская свою ладонь из его крепких и таких родных рук. — Тебе, — неоднозначно ответил мужчина. — Слушай, ну, повздорили. Он, конечно, та ещё скотина, но не разбираться же из-за наших передряг со следователем. К тому же, нам лишние разбирательства сейчас ни к чему… — А по этому поводу у меня к тебе вопросы, дорогая, — в театральной манере ответил ей Кривицкий, — неужели нельзя было… ладно, давай не об этом. Вообще не об этом. Есть другой повод отправить его в места не столь отдаленные, — увидев, как немой страх застыл на лице Павловой, он продолжил, — под твоим матрацем я нашёл шприц. Использованный. Может, у тебя какие-то объяснения на этот счёт есть? — Что? — возмутилась она. — Ты за кого меня принимаешь? Как тебе вообще такое в голову могло прийти? — женщина уже намеревалась вырвать свою руку из его, но он сжал её крепче. — Прости, я сказал, не подумав, — выдержав паузу, продолжил, — он что-то вколол тебе, состояние ухудшилось, — не счёл нужным упоминать про её клиническую смерть он, чтобы не пугать ещё больше. — Кривицкий, ты дурак? — из всего того, что сейчас роилось в её голове, это были самые безобидные слова. —Ты зачем туда пошёл, не разобравшись? А если это не он? — У тебя есть ещё какие-то враги, о которых я не знаю? Или, может, у тайных поклонников такое специфическое проявление знаков внимания? — заверил он. — Ты сейчас дошутишься, — конечно, он понимал, что за этим сарказмом сковывалось волнение. Безупречно скрываемое, но очень сильное волнение. За столько лет он прекрасно научился это различать. Заметив отвлечённых взгляд хирурга, Ирина не на шутку начала беспокоиться о его дальнейших действиях, — Кривицкий, пообещай мне, что не пойдёшь разбираться к нему лично. Пусть полиция этим занимается, — не услышав никакой реакции, Павлова продолжила уже громче, — ты можешь мне дать слово? — мужчина натянул улыбку и кивнул, поднося руку любимой женщины к губам и целуя запястье. Только вот она ещё не подозревала, что встреча давно назначена, и этот час Х настанет уже сегодня: к Аленикову Кривицкий всё-таки придет.