Найти себя

      Звуки мелодии вплетаются в утреннюю тишину дома, льются через полуоткрытое окно на улицу, растворяются в воздухе, наполняя его собой, остаются дрожать легкими отзвуками на зеленой листве, и невесомые, затихают, ускользая в дуновении теплого ветра.       Старый рояль, стоявший в гостиной дома Минов несколько лет в бездействии, наконец-то очнулся от долгого сна, заговорил неторопливо и удивленно, подчиняясь легким пальцам, уверенно скользящим по черно-белым клавишам.       Юнги, еще совсем полусонный, прикрыв глаза, весь отдался инструменту, доверился ему, разрешая рассказать о своей тайне.       Соён, занимавшаяся в саду обрезкой кустарников, замерев от звуков, отложила садовые ножницы, и, снимая с рук перчатки, в которых работала, бросилась в дом, переглянувшись с мужем, находившимся тут же , неподалёку. Чжан поспешил следом.       Добежав до дома, они остались стоять возле входа, обнявшись, не решаясь зайти в комнату и отвлечь играющего.       А рояль уже не только говорил под руками их сына, он надрывался и кричал, выпуская из себя на волю сокровенное, пугающее своей глубиной и страстью чувство. После бурного потока, захлестнувшего своей мощью, мелодия снова задрожала, зазвенела нежностью и словно полилась навстречу легким шагам Тэхёна, спускающего по лестнице на звуки рояля. Не выдержав, он все же подбежал к Юнги, и на последней, звенящей пронзительно и остро ноте, обнял его со спины, уткнувшись лицом в светлые волосы и выдыхая восторженно:       — Юнни! Так красиво!        У старшего на щеках горячая дорожка из слез. Он смущенно оглянулся на родителей, удерживая за руку младшего:       — Прости, наверное, разбудил тебя Тэхённи, но вот здесь, — Юнги касается рукой груди, — здесь все требовало выхода.       — Господи, сынок, это прекрасная музыка, — Соён поцеловала сына, смахивая навернувшиеся на глаза слезы, — Приходите завтракать, мальчики.       Она чувствовала, что надо оставить парней одних, поэтому поторопилась уйти, увлекая за собой из комнаты супруга. Лишь только оставшись наедине с мужем, она дала волю чувствам, расплакавшись навзрыд.       — Чжан, неужели ты ничего не понял? Наш сын влюблен!       — Наш сын, кажется, гений, дорогая, а мы и не заметили этого. Если и влюблен, то что в этом плохого? Не вижу никакого повода для слез. Я вот тоже влюблен в тебя уже много лет, и с каждым днем, кажется, люблю сильнее и сильнее, — вдохновленный все еще звучавшей в его сердце мелодией, мужчина тянется поцеловать жену.       Соён стоит, прижав руку ко рту, словно не желая говорить очевидное, но с её губ все же срывается правда:       — Он влюблен в Тэхёна, Чжан.       — Давно?              Наверное, это самый дурацкий вопрос, который можно было бы задать в данной ситуации, но Чжан настолько потрясен, что не понимает, как ему реагировать на это утверждение жены и спрашивает первое, что пришло в голову.              — Не знаю, наверное, с самого детства, — печально улыбается Соён. — Ты вспомни, как мальчики всегда были привязаны к друг другу, словно близнецы.              Женщина потрясенно качает головой, поражаясь недогадливости супруга:              — А вчера, когда они вернулись из Сеула, я почувствовала, что они стали еще ближе….они как будто проросли в друг друга. Два совсем еще тоненьких деревца с одними корнями.              Она снова плачет, закрывая лицо руками. Утешать Чжан не умеет, тем более в таких тонких делах, как чувства. Мужские чувства к друг другу, черт бы их побрал. Покряхтев, он выдает свое непростое заключение:              — Они сами разберутся, что к чему. Любит, ну и пусть любит. Наш сын взрослый, сам все понимает. А Тэхёна он не обидит, я в этом уверен.               — Как же трудно придется моим мальчикам в жизни, — Соён все не может успокоиться, продолжая утирать слезы, пока Чжан сурово и по мужски не прекращает ее волнения:              — Дети скоро уедут, не разводи сырость. Давай уже корми их, а то сбегут завтра же, если будешь морить голодом да слезы лить.              Чжану надо подумать и успокоиться. Мужчина выходит в сад, и собирая брошенные садовые инструменты, задумывается. Его сын, его любимый мальчик, любит парня. Не просто парня, а Ким Тэхёна, солнечного и светлого мальчишку, которого Чжан и сам обожает всей душой и прикипел к нему сердцем, как к родному.       Дети выросли, и искать теперь, чья вина в том, что мальчишки так растворились в друг друге, не имеет смысла. Может быть, это они, родители, старшие Кимы и Мины, вовремя не заметили и не забили тревогу по поводу сильной привязанности детей друг к другу, а может быть, это действительно любовь, которая не спрашивает и не выбирает, а соединяет любящие души в одно целое.       В одном Чжан согласен с женой — парням будет трудно в обществе, в их стране не каждый готов принять однополую пару в своем сознании. Но как бы там не было с устоями в стране и с положением в обществе, давать в обиду своих мальчишек Чжан не намерен.              ***              В студии осталось все так, как было после концерта. Инструменты стояли не разобранные и Юнги сомневался, стоит ли ему доставать свою гитару из чехла, ведь через несколько дней придется снова все упаковывать и перевозить в Сеул. Где он будет заниматься музыкой там в столь маленькой квартирке и будет ли на это время, Юнги пока не предполагал, но мыслей о расставании со своей гитарой не допускал.       Присев рядом с Тэхёном на диван, старший с грустью обводит глазами стены. Здесь прошла его юность, веселая и беззаботная. Он очень благодарен отцу за то, что тот сумел распознать в нем тягу к музыке и позволил обосноваться в этом подвальном боксе вместе с друзьями и организовать группу. Но время не стоит на месте и надо двигаться дальше. Что его ждет впереди?       Не желая признаваться даже самому себе, Юнги все же страшится неизвестности. Прижавшись, Тэхён кладет ему голову на плечо, и старший отгоняет от себя тревожные мысли, обнимая его двумя руками. Маленький медвежонок вырос, но все так же нуждается в нем, сейчас даже больше, чем раньше, и он не имеет права раскисать.              — Юнни, пообещай мне, что мы с тобой обязательно съездим в Тэгу, — младший переплетает их пальцы, заранее зная, что его вопрос застанет старшего врасплох, и этой бесхитростной лаской пытается смягчить его реакцию на свою просьбу.              — Зачем, Тэхённи? К твоей бабушке? Она больна, отец ведь навещал ее. Просто погулять по улицам? Не стоит, медвежонок, — расслабленное состояние старшего сменилось недоумением и Тэхён понимает, что его идея с поездкой провалилась и вряд ли стоит рассказывать теперь о своей переписке с парнем с форума и о размещенной там фотографии.              Отстранившись от Юнги, Тэхён в задумчивости вертит в пальцах телефон. Он не обижен на старшего. Ведь тому, у кого есть настоящее имя и настоящие родители не дано понять тех, у кого этого нет. Значит, пришло его время стать самостоятельным и позаботиться о себе, не вовлекая в это ни Юнги, ни Чжана.       Юнги заметил резкое отчуждение младшего, но отреагировать не успевает, потому что двери в студию с грохотом распахиваются и Хосок с Ёном буквально вваливаются в помещение.       — Привет! Все в сборе, как в старые добрые времена, — Ён с разбега плюхается на диван между Юнги и Тэхёном, обнимая младшего. — Вы зачем уезжали? Мы с Хосоком еще вчера тут пороги оббивали.              В отличие от жизнерадостного и добродушного Ёна, Хосоку совсем не весело. Напряженный, он стоит чуть поодаль, сузив глаза до маленьких щелочек и нервно сжимает руки. Хотя Юнги в прошлую их встречу ясно дал ему понять, что ни видеть, ни слышать его не желает, неведомая сила тянула его прийти в студию и сопротивляться ей он не собирался.       Наоборот, умолял Ёна составить ему компанию, понимая что при друге Юнги не станет прогонять его. Забрать инструмент можно было попросить и Ёна, но тогда бы он не увидел любимое лицо, сейчас такое холодное и надменное. Но Хосоку ли не знать, каким бывает трогательным и нежным Юнги, когда пишет свою сложную музыку или смотрит на Тэхёна.       Хосок переводит взгляд на младшего, который искренно радовался их приходу, увлеченно рассказывая Ёну про поездку, и тут же замечает, что с парнем что-то не так, какие-то едва заметные изменения произошли с ним за несколько дней отсутствия. Наблюдающему не требуется много времени, чтобы увидеть мимолетные переглядывания между ним и Мином, которые теперь стали более откровенные и собственнические.       А еще… глаза Тэхёна выдают его, когда он смотрит на Юнги и в них столько любви и обожания, что Хосоку становится нечем дышать, словно эти двое забрали весь воздух и поделили его на двоих, ясно давая понять, что остальным не место в их жизни. Да, у Юнги прекрасно получается делать вид, как будто они не знакомы, полностью игнорируя Хосока.       Но сдаваться без боя не в его правилах.              — Парни, так зачем вы ездили в Сеул? — голос Ёна выводит Хосока из ступора, и он поворачивается к говорившему, стараясь не смотреть на лучившегося счастьем Тэхёна, чтобы не завыть от кромсающей сердце тупым ножом ревности. — Не с доберманом же познакомиться, про которого малой мне уже все уши прожжужал, пока вы тут в молчанку играли.              — Я отдал документы в деканат, прошел зачисление. Показал Тэхёну квартиру, в которой мы будем жить.                     Юнги немногословен и его рассказ о поездке кажется безэмоциональным, но Ён сразу выхватывает основное из сказанного другом и подскакивает со своего места в удивлении:              — Подожди, ты хочешь сказать, что малой тоже будет жить с тобой? Тэхён что, переводится в школу в Сеуле? И ты об этом говоришь так спокойно?              Юнги равнодушно пожимает плечами:              — Не думал, что проживание и учеба Тэхёна как-то коснется тебя, Ён.              Ён бросает на Хосока взгляд, полный сожаления, и слегка разводит руки в сторону. Он сделал все, что мог, и дальше вторгаться в личную жизнь мелкого и задавать Юнги неудобные вопросы не имело смысла. Пусть уж Хосок сам в этом разбирается, кто с кем будем жить и вообще, в чем приколы всего этого, Ёну невдомек. Он пришел сюда пообщаться с друзьями, а не узнавать окольными путями интересующую Хосока информацию и уже начинает жалеть, что поддался на его уговоры.              — Парни, а как же наша группа? Помните, мы ж мечтали поселиться в Сеуле вместе, продолжить играть, может быть, нас бы заметили на профессиональном уровне?              Хосок выходит из тени и начинает разговор, не обращаясь ни к кому конкретно. Тело подрагивает мелкой дрожью и он скрещивает руки на груди, обхватывая себя за плечи так, что костяшки пальцев побелели.       Сколько раз они мечтали о том, что когда придет время ехать на учебу, то обязательно поселятся вместе, будут искать квартиру со студией и продолжат свои репетиции. После случившегося между ним и Юнги Хосок уже не надеялся ни на какое совместное проживание, но услышать от Мина, что и в Сеуле Тэхён будет снова рядом, было очень неожиданно, как будто обухом по голове припечатали, вдобавок к вонзённому в сердце ножу, который уже изрезал там все до основания и оставил после себя зияющую дыру.              — Если бы я мог не зависеть от родителей финансово, то может быть, так и было. Но сейчас отец снял мне квартиру, и она небольшая. Тем более, со мной будет жить Тэхён, ему нужны условия для занятий и тишина. Наверно, придется искать студию для репетиций отдельно и снимать совместно, если мы решим продолжать репетировать и выступать, как группа. При соблюдении некоторых условий.       Глаза Юнги останавливаются на лице Хосока, излучая холодность и напряженность. Последняя фраза относилась к нему, и друг это понял, поспешно опуская голову.        Юнги много думал о том, что сейчас пришлось сказать друзьям. Мечты были детские и наивные, а столкнувшись со взрослым миром начинаешь уже принимать реальность на другом уровне.       Он физически не мог допустить, чтобы его Тэхён испытывал какие — либо неудобства, проживая в переполненной квартире, в которой, зная прекрасно привычки своих друзей, были бы неизбежны попойки и вечеринки. О какой учебе и нахождении несовершеннолетнего тут могла бы идти речь? Да с самого первого визита поверенного Ким Сокджина Тэхёна быстро бы забрали от него.              — Ты прав, Юнги. Мало ли что мы тут себе придумывали, сидя в теплом местечке, благодаря господину Чжану, который нас поддержал и отдал свой гараж под студию. — Ён почесывает переносицу. — Я даже еще не знаю, где буду жить в Сеуле. Одно радует, что набрал нужные баллы для университета, мать просто счастлива. Документы на днях отвезу, а как там дальше… — Парень расстроенно замолкает.              Он жил с одной матерью, которая не могла работать из-за слабого здоровья. Доход их семьи состоял только из средств, вырученных от продажи фруктов из собственного сада да алиментов от отца Ёна, у которого давно была другая семья. Возможно, придется искать в Сеуле подработку, чтобы помочь матери финансово содержать его на время учебы и как-то хоть оплачивать свое жилье, которое уж точно будет много скромнее, чем у остальных друзей. Но несмотря на финансовые трудности, Ён никогда не унывал и был весельчаком в компании, умеющим всегда поддержать и поднять настроение другим.              — Тогда будем на связи? — несмело улыбается Хосок, оглядывая друзей.              Худой мир лучше доброй ссоры в его ситуации. Теперь хотя бы есть шанс, чтобы заставить Юнги полюбить его.              ***       Звонок, который Чжан Мин ожидал уже много дней, наконец-то раздается поздним вечером, когда супруги уже собирались ложиться спать. Чтобы не беспокоить Соён, Чжан прикрыв трубку рукой, выходит на балкон, плотно закрывая за собой дверь.              — Чжан, приветствую! Знаю, что злишься, но поверь, работа не оставляла времени на личное, тем более твоя фотография имеет очень уж темную историю и сильно подчищенную. Пришлось знатно потрудиться. Как насчёт встречи в баре за твой счет? Угостишь друга за труды и заодно узнаешь, что мне удалось выяснить. — Голос собеседника усталый, но чрезвычайно довольный.              — Спасибо, Ли Сок, тогда встречаемся в субботу на нашем месте в 8 вечера?              Чжан заканчивает разговор и с волнением смотрит в темнеющее небо. Не зря ли он затеял все это тайное расследование? Какая правда скрывалась семьей Кимов столько лет и действительно ли она нужна теперь кому-то?