Не входить

      – Слушай, – Джисон мнется у своей кровати, нервно ища что-то в рюкзаке, – я пришлю тебе одну песню, чекнешь ее, хорошо?       Сынмин крепче завязывает шнурки на кроссовках и поднимает к нему голову.       – Что за песня?       – Да так, обычная песня, – отмахивается Джисон. – Мы с хенами еще работаем над ней. Будешь независимым экспертом.       – Окей, – соглашается Сынмин и подгоняет его. – Быстрее, а то опоздаем.       – Ты закрываешь! – Хан хватает рюкзак и шмыгает к двери, выскакивая первым. Сынмин закатывает глаза и роется в карманах сумки в поисках ключей.       Они вместе едут в университет и расходятся по своим корпусам. Через час Джисон присылает парочку мемов и аудиофайл, а Сынмин смахивает уведомления с экрана, планируя просмотреть их во время большого перерыва.       В суматохе он успевает только посмотреть мемы и отписаться парой сообщений, откладывая прослушивание на вечер. Куратор задерживает их группу после пар, напоминания про необходимость закрывать хвосты перед зачетной и экзаменационной сессиями. Парень несется в общагу за формой и летит на тренировку, а после нее со всей командой идет в ближайшее кафе, желая только прийти и отключиться до завтра.       Комната темная и пустая. Сынмин плетется умываться и чистить зубы, старательно удерживая в голове мысль, что надо бы встать пораньше и доделать несколько заданий к парам. Уже сквозь наплывающий сон он слышит, как скрипит дверь, и вспоминает про злосчастный аудиофайл. Песня, точно! Он обязательно ее послушает. Завтра утром. Или позже, когда у него будет время, он же обещал.       Будильник волшебным образом отключается. Отключается у Сынмина, а свой Джисон сквозь дрему отключает сам и блаженно продолжает спать.       – Вставай, мы опаздываем! – тормошит его за плечо Сынмин, пытаясь натянуть штаны и одновременно с этим причесаться. – Джисон, подъем! Сам говорил, что у вас что-то важное сегодня!       Они наперегонки бегут к остановке и втискиваются в битком набитый автобус. "ты послушал?" – тренькает телефон сообщением на одной из пар. "Нет еще, пока времени не было," – с легким приливом стыда отстукивает Сынмин. "окас. хошь видюшку с ппамой? мама утром прислала" "Давай" – отвечает Сынмин и смотрит без звука, как пушистый белый комок пытается отгрызть голову игрушечному медвежонку. "Он милашка" "да это подрастающий киборг убийца!! ты точно посмотрел видос или как с песней? :D" Сынмин невольно начинает злиться. "Я же сказал, что послушаю" "окей окей"       Спойлер: он так и не послушал.       Он понимает это с неприятным осознанием, что немножко проебался, когда смотрит на неловкую улыбку Джисона.       – Да ладно, – отмахивается он и тянет уголки губ вверх, – забудь, она всё равно еще сырая совсем. Лучше потом послушаешь законченный вариант. Когда-нибудь. Может быть.       – Нет, я послушаю прямо сейчас, подожди, – Сынмин хватается за свой телефон и открывает их переписку. Аудиофайл как назло затерялся среди стикеров, смешных картинок и голосовых сообщений. – Блин, сейчас, через вложения найду.       – Да не нужно, – Джисон тянется, чтобы достать вилку зарядки от ноутбука из розетки. – Если что я к Чану, мы собирались с ним и Чанбином над кое-чем поработать, так что извини заранее, если разбужу.       – Подожди! – окликает его Сынмин у самой двери. Джисон не разворачивается, а вопросительно оглядывается через плечо. Нужно что-то сказать, извиниться, дать понять, что вообще-то Сынмин слушает и смотрит все, что Джисон ему присылает, просто в этот раз так получилось по-дурацкому. Сосед еще раз улыбается на затянувшееся молчание.       – Расслабься, – парень кладет руку на ручку и тянет ее вниз. – Ты как бы не обязан наши песни слушать. У нас уговор только на подстебать и поебаться, а не на обмен плейлистами. Может, тебе вообще наша музыка не нравится, а я всё шлю ее. Так что, – Джисон пожимает плечами и тянет дверь на себя, собираясь выйти из комнаты, но Сынмин успевает рвануть к нему и ухватить за край майки, а вторую руку упереть в дверь, захлопывая ее. Хан растеряно разворачивается, поднимая на него взгляд. – Эй, мне идти нужно.       – Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что это не так.       – А это не так? – Джисон еще раз пожимает плечами и уводит взгляд.       Да блять, проносится в голове у Сынмина. Ты что сейчас за хуйню несешь? Закрой рот, пожалуйста, и больше не открывай, если захочешь сказать что-то подобное.       Джисон читать мысли пока не умеет. Сейчас он хочет только свалить, но Сынмину кажется, что если он отступится и даст ему уйти, то вместе с общажной стеной между ними появится еще одна, уже невидимая. Ему хочется что-то сказать, но он не знает что. Прости, я не нашел трех минут на прослушивание? Можешь в ответ не прийти на мои соревнования, чтобы ребята из команды не стебали «посмотри, вон твой главный фанат»? Всё, что важно для тебя, важно и для меня, но я проебался? Что ему сказать?       – Теперь я в одиночестве на ледяном ветру иду своим путем, как будто в замедленном действии, так никуда и не попадая, – начинает сбивчиво тараторить Сынмин. Лицо Джисона изменяется на непонимающее удивление, брови хмурятся и ползут вверх. – Я привык быть победителем, весь мир делился лишь на черное и белое, сейчас я на самом дне…       – О господи, ты серьезно?! – узнавание наконец проступает на лице Хана, и он прикрывает рот ладонями, оставляя Сынмину угадывать его выражение лица только по округлившимся глазам. – Ты что, запомнил ее?       Сынмин смущенно трет шею и кивает. Как он мог не запомнить песню, которую переслушивает несколько месяцев, как бешеный? Джисону об этом знать не обязательно, конечно же. Он и так думает, что гений и что пишет невероятные тексты. Сынмин, в принципе, с ним согласен, но на процентов семьдесят или даже шестьдесят пять, чтобы сильно не зазнавался.       – Окей, чего я удивляюсь, – бурчит себе в ладони Хан. – Мои песни невозможно не запомнить, о чем мы вообще говорим, просто… ну, ты их все-таки слушаешь. – Лямка сумки сползает с его плеча, Сынмин подхватывает ее в последний момент и тянет на себя, чтобы положить на кровать. Джисону приходится перестать закрываться и посмотреть на него. Он тут же скрещивает руки на груди и начинает недовольно ворчать: – Тогда эту почему не послушал? Идею Чанбин-хен предложил – он сейчас в таком лиричном настроении, влюбился походу. И ты первый сторонний слушатель, знаешь, какая честь? – Не обижается. Сынмин будто всем телом выдыхает от осознания этой мысли и не может сдержать улыбки. – Ты чего лыбишься? Я вообще-то обижен, у меня в сердце колет от такого предательства!       – А мне что сделать, если ты такой нежный?       – Можешь начать с искусственного дыхания рот в рот, а потом посмотрим, – Джисон тянет его на себя. Еще одна драма на счету их многострадальной повидавшей всё двери.       Чуть позже, когда небо за окном меркнет, а холод напоминает, что настолько долго проветривать комнату в конце ноября – глупая идея, Сынмин тихо перелезает через задремавшего Хана и идет закрывать окно. Оставленный парень беспокойно ворочается, потеряв теплое тело под боком.       Подключив наушники, Сынмин ищет нужный аудиофайл во вложениях и нажимает на плей. Звук не отрегулирован – голос Чанбина почти оглушает его. Сынмин морщится, даже не вслушиваясь в первые строчки:       – Прости, что ты мне нравишься, прости. Прости, что ты мне нравишься. За то, что нравишься, прости, прости, если любить тебя – ошибка. – Дальше вступает другой голос, низкий и до бесячести знакомый. Сынмин кидает осуждающий взгляд на Джисона – спасибо за эксклюзивный материал, очень интересно было узнать про вокальные способности мистера Котячьи Лапки таким образом. Тот продолжает безмятежно спать, Сынмин смотрит на его умиротворенное лицо, а текст песни начинает медленно доходить до мозга. Грудь замирает на вдохе, а дальше почему-то не дышится.       Музыка и слова бегут дрожью по телу. Голос Джисона добивает. Сынмину остается только стоять, опираясь задом на стол, и беспомощно пялиться на своего соседа в сгущающейся темноте. Ему хорошо, он написал Чану и Чанбину, что появилось срочное дело (целоваться с Сынмином, валяясь у него на кровати), а теперь спит без малейшего понятия о том, что у Сынмина тут короткое замыкание и их песня, включенная на повтор.       Наверное, парень все-таки чувствует его взгляд. Сынмин быстро сдергивает наушники и выключает телефон, видя, что он начинает возиться и водить рукой по кровати, поднимает голову над подушкой.       – Сынмин, место, – невнятно бурчит Джисон, хлопая ладонью рядом, и разворачивается к нему лицом, когда тот опять ложится у стены.       – Я послушал вашу песню.       – И как тебе? – нога Хана устраивается на чужом бедре, а ладонь ныряет под майку на спине.       – Если Чанбин-хен и правда влюбился в кого-то, то после этой песни у него все шансы, – серьезно говорит Сынмин, обнимая его в ответ.       – Чё, дал бы за такую песню? – хмыкает Джисон, портя красивый момент. Невозможно не удержаться и не подстебнуть в ответ:       – Чанбину? Конечно.       – Эй! – недовольно ноет Джисон и трется щекой о его плечо, пока тот тихо смеется.       – Хватит так жаться ко мне, ты сейчас под кожу вотрешься.       – А я еще не там? – удивляется Хан где-то губами у его ключиц. – Ты вообще меня нюхаешь постоянно, так что не возникай.       Сынмин послушно не возникает и тычется носом парню в волосы. Ему нравится его запах. Но очень не нравится запах, доносящийся из кухни.       – Сколько можно эти котлеты жарить? – шипит он.       – Да, совсем достали, я теперь жрать хочу, – тяжело вздыхает Джисон.       Они опять замолкают, умиротворенно греясь в руках друг друга, и вслушиваются в звуки общаги: грохот посуды с кухни, протяжный скрип двери на балкон и удаляющиеся шаги, еле слышная музыка откуда-то с улицы вместе с шумом машин с проспекта. Где-то по коридору несется парочка коней – видимо, оголодавшие четверокурсники пришли после учебы во вторую смену и спешат на кухню.       Громовой хлопок их собственной двери явно не вписывается в идиллию, впрочем, как и бьющий по глазам свет вместе с радостным воплем:       – Здарова, болезные, чё как жизнь? Джисон, пошли меня у вахтерши выписывать, мне уже домой пора ехать!       Сынмин смотрит поверх головы Джисона на влетевших без стука Чана и Чанбина, во все глаза вылупившихся в ответ, и чувствует, как чужая спина напрягается под ладонью. Мозг лихорадочно работает, пытаясь отыскать варианты действий, чтобы прервать эту немую сцену.       – Чего пялитесь? Холодно пиздец, мы греемся, а вы тут сквозняки устраиваете, – ляпает он. Джисон давится неуместным смешком ему в шею, даже не собираясь разворачиваться или убрать свою ногу с него.       – А, ну, мы так и подумали, – голос Чанбина полон энтузиазма и понимания, когда он тянет Чана в коридор. – Передай Джисону, чтобы минут через пять вышел. – Он хлопает по выключателю, погружая комнату в темноту, и закрывает за собой дверь. Удаляющихся шагов не слышно, зато отлично слышен громкий шепот: – Я тебе говорил, что они ебутся, а ты всё «друзья, друзья»!       Фраза становится последней каплей. Пока Джисон в голос смеется ему в шею, Сынмин тяжело вздыхает и пытается вспомнить, какие фильмы сейчас в прокате у них в кинотеатре.