Последний год

На столе лежало несколько простых карандашей разной степени мягкости. Женя сидел, низко наклонив голову и то и дело убирая пряди светлых волос, падавших на лицо. Сдувая ошмётки ластика с листа блокнота, он рисовал. Плавно выводил линии, с нежностью подчёркивая детали. На листе постепенно появлялся портрет черноволосой девушки, задумчиво глядевшей вдаль. Женя накладывал тени и аккуратно убирал клячкой неточности. Ему хотелось, чтобы этот портрет вышел особенно хорошим. — Евгеша, иди кушать! — послышался голос из кухни. — Мам, я не хочу! — громко крикнул парень, оторванный от кропотливого занятия. — Я сейчас уйду. — Хорошо, только чтобы был дома до девяти, — услышал он в ответ. — Ладно, — Женя фыркнул и, захлопнув блокнот, встал из-за стола. Быстро одевшись, он взял рюкзак, положил в него канцелярию и покинул квартиру. Спускаясь по лестнице и выходя из подъезда, Женя шарил в карманах в поисках телефона. Достав его, парень посмотрел на экран и увидел сообщение от Марка: «Я тут». Парни договорились пойти вместе, чтобы потом встретиться с Сашей и Костей. Грех в воскресенье сидеть дома. — Привет, — Марк встретил Женю на углу дома. — У тебя вся рука чёрная, — пожимая руку друга, заметил он. — Да ёмаё, — Женя потёр ладонь о джинсы. — Очередной шедевр? — с улыбкой поинтересовался Бастрыкин. — Ага, если бы, — хмыкнул Кирсанов. Проходя мимо пятиэтажек, парни обсуждали фильм, который Марк вчера посмотрел и теперь рецензировал его Жене. Через пару кварталов они увидели девичью фигуру, маячившую впереди. — Ранку! — крикнула им издалека Саша. — Мы уж думали, вы скопытились где-то. — Да Женька задержался, — подходя к ней, сказал Марк. — Опоздал-то на десять минут, — пожал плечами Кирсанов. — Творческих людей нельзя торопить, — усмехаясь, сказал Костя, стоявший рядом с Сашей. На плече у него висела в чехле гитара. — Ну шо, на девятку? — спросила Саша. — Ага, — ответил Спиваков. «Девяткой» друзья называли девятиэтажный дом по номеру девять, в котором всегда была открытая дверь на крышу. Они часто там собирались, чтобы просто поболтать и провести время вместе. Компания двинулась вперёд, вскоре достигнув подъезда. Костя набрал номер первой попавшейся квартиры и позвонил. Когда трубку домофона сняли, он специально занизил голос и произнёс: — Почта, откройте, пожалуйста. Когда сработал звук открывания, Костя дёрнул дверь и воскликнул: — Прошу, мсье! Запрыгивай, картошка. Саша со смехом взяла с его плеча гитару и легко взобралась на спину друга, свободной рукой цепляясь ему шею. Костя подхватил девушку под колени, и они с хохотом проследовали в подъезд. Марк и Женя прошли следом за ними. По всем этажам эхом разносился смех друзей, поднимавшихся по лестничным пролётам. Пнув ногой дверь, Костя с Сашей на спине вышел на крышу. Девушка ловко спрыгнула на землю, оглядывая ряды пятиэтажек сверху. День выдался на редкость солнечным и безветренным, поэтому было совсем не холодно. — Матан — это полная херня, — объявил Женя. — Мне она ваще не сдалась, чтоб в Репинку поступить. Лишь бы порог пройти. — А вот пройдёшь или нет, это ещё вопрос, — хихикнула Саша. — Так, всё, задрали с экзаменами! — Костя хлопнул ладонью по ноге. Ребята уже расположились на крыше и сели в кружок. Женя чиркнул зажигалкой и затянулся, а Марк сидел, уперев подбородок в колено согнутой ноги. — А шо, как думаете, Артём с Аней встречаются? — улыбаясь, спросила Саша. — Нет, конечно! — со смехом ответил Костя. — Аня ваще с кем-нибудь разговаривает дольше двух минут? — Ну, мало ли, — сказал Марк. — Хотя это было бы неожиданно, конечно. — Вот Эдик и Маринка точно встречаются, — тряхнула головой Саша. — Да щас, — фыркнул Женя. — Вы этого чмошника видели вообще? Нахер он ей не всрался, — он потёр щёку: синяк, оставленный Эдиком на прошлой неделе, всё ещё не прошёл. — Женёк, если тебе не фортануло с признанием в седьмом классе, это не значит, что он тоже автоматически в пролёте, — усмехнулся Костя. — Вы чё, мне это до конца жизни вспоминать будете? — нахмурился Кирсанов. — Влюблённый волк — уже не хищник, — и Костя с ухмылкой сыграл минорный аккорд под громкий смех Саши. Женя показал другу средний палец и, расстегнув рюкзак, достал блокнот. — Ты прямо здесь рисовать будешь? — поинтересовался Марк, глядя на Кирсанова, оглядывавшего виды пятиэтажек. — Мне надо портфолио нарабатывать, — Женя сжал в зубах сигарету и раскрыл блокнот. Как назло, попалась именно страница с портретом. — Опа, шо это здесь? — парень не успел опомниться, когда Саша молниеносным движением выхватила блокнот из его рук. — Эй, гони назад, картошка! — Женя вскочил и попытался достать до девушки, но тщетно: блокнот уже был в руках Кости. — А я погляжу, знакомые всё лица, — рассматривая портрет, улыбнулся Костя. Марк украдкой взглянул на рисунок и едва заметно нахмурил брови. — Давай, — Женя злобно зыркнул на него и протянул руку. — Да пожалуйста, — отдавая блокнот, сказал Костя. — А чё, Марине бы понравилось. Может, вторую попытку? — Очень смешно, — перелистывая страницу, бросил Женя. — Не, я серьёзно, — продолжал Костя. — Подари ей, романтично что пипец. — Иди ты. Мне для портфолио. — А давай так, — предложил Костя, — сыграем один раз. Выиграю я, ты идёшь и отдаёшь его Маринке. Выиграешь ты, оставляй для своего универа, — и он достал из кармана чехла колоду карт. Женя взглянул на карты и, подумав с минуту, ответил: — Ладно, хер с тобой, давай. — Вот это по-нашему! — воскликнула Саша. — Во что играем? — В кинга, — раздавая карты, ответил Костя. — Заказывай игру. Посмотрев в карты и разложив их по мастям, Женя сказал: — Не брать две последние, — и он выложил крестовый туз. — Хозяин барин, — Костя положил валета. Игра длилась минут десять, и Женя думал, что легко выиграет. Однако к концу у него остались две червовые карты. — Берёшь и… берёшь, — Костя скинул бубны и червового валета. — Твою мать, — Женя сжал челюсти. — Ну что, Дон Жуан, вперёд и с песней, — Костя хлопнул его по плечу. Спустя двадцать минут компания шла по улице мимо жилого сектора. До дома Марины оставалось ещё два квартала. — Жень, да ладно, мне кажется, ей понравится, — пытался приободрить его Марк. — Ага, — хмыкнул Женя. Настроение было хуже некуда. Дверь подъезда оказалась открытой, и Женя пошёл один — друзья предпочли подождать на улице. Поднимаясь на третий этаж, Кирсанов чувствовал, как ноги становятся ватными, а биение сердца учащается. Злость испарилась, осталось только волнение. Вот дверь, двадцать первая квартира. Женя долго не мог решиться позвонить в звонок, бесцельно стоя в подъезде. Наконец он нажал на кнопку, и в квартире раздался звонок. Сердце забилось ещё сильнее. Хоть бы её не было дома. Спустя десять секунд, которые показались Жене вечностью, за дверью послышались шаги и раздался приглушённый голос: — Кто? Марина. Её голос. — Это Женя, — сдавленно проговорил парень. Ключ в замке провернулся, и дверь приоткрылась. Марина стояла на пороге, одетая в домашние штаны и широкую чёрную кофту с длинными рукавами, которая явно была ей велика. Женя понял: кофта мужская. — Привет, — всё так же тихо проговорил он. — Привет, — ответила девушка. — Что-то случилось? — Нет, просто… я, в общем, хотел… вот, — и он протянул ей рисунок, предварительно вырванный из блокнота. Марина в недоумении перевела взгляд с одноклассника на лист бумаги. Она взяла рисунок в руки и стала рассматривать. Жене казалось, что это продолжается целый час. — Ого… спасибо большое, — Марина, наконец, взглянула на Женю и улыбнулась краешками губ. — Очень красиво. — Ну, я рад, — Кирсанов понял, что ещё минута, и его ноги подкосятся. — Ладно, до завтра, — и он, махнув рукой, как можно быстрее сбежал по лестнице вниз, оставляя стоящую в дверях Марину в полном недоумении. — И всё? Просто спасибо? — переспросил Марк, когда они с Женей возвращались домой. С Сашей и Костей они разошлись раньше. — Ну да, а что ей, руки мне целовать? — буркнул Женя. — Странно просто, — пожал плечами Марк. — Рисунок-то правда в портфолио можно. Но ты можешь новый нарисовать. Марк знал, с каким волнением Жене давался любой разговор с Мариной. Кирсанов был влюблён в неё с пятого класса, но та никогда не принимала его за кого-то большего, чем просто одноклассника. Его признание на четырнадцатое февраля в седьмом классе стало удивлением для всех. Над Женей никто не смеялся по этому поводу, кроме, конечно, Эдика. Наблюдая за душевными переживаниями друга, Марк надеялся, что спустя четыре года его чувства пройдут. Но, как оказалось, этого не произошло. К тому же, парень ревновал Женю к Марине. Но не мог же он рассказать, что уже давно испытывает совсем не дружеские чувства к соседу по парте. Сейчас, идя с Женей по полупустой улице, Марк чувствовал разочарование и лёгкую горечь. Да и на что он мог надеяться?.. Подходя к дому Марка, парни уже собирались попрощаться, когда Женя вдруг спохватился: — А, подожди, забыл. Порывшись в рюкзаке, он достал согнутый два раза тетрадный лист и протянул другу. Марк развернул его и увидел… свой портрет. — Рисовал на истории, — объяснил Женя. — Ты так пристально читал учебник, лицо было уж больно серьёзное, — и он усмехнулся. Марк смотрел на своё же лицо, усыпанное нарисованными веснушками, и не знал, что сказать. Внутри разыгрались противоречивые чувства. — Я… спасибо, — только и смог произнести он. — Да ладно, я тебе могу ещё таких наклепать, — улыбнулся Женя. — Ну всё, завтра в полвосьмого пересечёмся, — и он, хлопнув друга по плечу, устремился домой. Марк постоял ещё пару секунд, разглядывая рисунок, невероятно точно передававший черты его лица, после чего аккуратно свернул листок и медленно направился к подъездной двери.