Зажги ночь

      — Полагаю, ты не можешь объяснить мне, почему я делаю это с собой? — говорит Гарри, стоя в прихожей в пальто и наматывая шарф на шею.       Кен высовывает язык и раскачивается из стороны в сторону на своей маленькой платформе. Гарри протягивает руку, и хамелеон забирается на «мостик», безропотно заползая в карман пальто.       — Полагаю, ты скажешь мне, когда у тебя появится серьезное предложение?       И снова воцаряется тишина. Гарри потягивается и выходит в ледяной, продуваемый ветром мир. После свидания с Крейгом, теоретиком заговора, он почти не колебался, когда накануне днем к нему прилетели две совы с двумя отдельными фиолетовыми конвертами. Ничто, подумал он, не может быть нелепее, чем борода из пчел, и мысль о том, чтобы отвлечься после с Драко, была настолько хорошей, что он согласился позавтракать в парке с Андерсом, а затем выпить послеобеденный кофе в книжном магазине с Самаром.       Однако сейчас, борясь с пронизывающим ветром и градом на пути к павильону, он начинает думать, что, возможно, совершил тактическую ошибку. Несмотря на плотное пальто и шарф, вскоре его одолевает сильная дрожь, и Гарри вынужденно прячется за деревом, чтобы усилить Согревающие чары Кена. Когда маленькая цепкая ножка протягивается и хватает его за большой палец, Гарри улыбается. По крайней мере, кажется, что улыбается; лицо полностью онемело и, без сомнения, морозно алеет.       Но он здесь. Гуляет днем и не думает о вечере или о чем-то с ним связанном. Он здесь ради еды, кофе и беседы, и если ему повезет, он получит все три составляющие. Подкрепленный молчаливой поддержкой Кена и обещанием бекона, он возвращается на тропинку и направляется к павильону. Когда Гарри добирается туда, мужчина в широкополой шляпе машет ему из-за окна. Он высокий и светловолосый, с аккуратной бородкой не из пчел, и это хорошее начало.       — Он выглядит нормально, — шепчет Гарри Кену, а затем останавливается, понимая, что, с точки зрения Андерса, его партнер пришел и начал разговаривать с карманом пальто.       Пытаясь придать своему лицу нормальное выражение, Гарри протискивается в кафе и сразу же оказывается в окружении запахов теплой еды, варящегося кофе и влажных пальто. Он находит Андерса и пододвигает стул к столику у окна.       — Что за день, — смеется Андерс как раз в тот момент, когда буря с градом усиливается и бросает новую порцию ледяных шариков в стекло. — Напоминает мне о доме.       — Скандинавия? — догадывается Гарри, уловив акцент.       — Швеция. Я здесь всего пять лет, — говорит Андерс, беря меню. — Все кажется очень вкусным. Знаешь, совсем недавно я встретил мужчину из агентства, и он пригласил меня на… как же это… маленькую овощную ферму?       Гарри сдерживает смешок.       — Земельный участок?       Андерс кивает, хмурясь и потирая бороду.       — Я подумал, что это не очень хорошая идея, но он отказался есть в ресторане, который я выбрал… так что наши пути разошлись.       — Вероятно, это было хорошее решение, — говорит Гарри.       Ему не терпится сказать Драко, что о мистере Пчелиная Борода уже ходят легенды. Драко бы… Гарри внутренне стонет. Он выискивает в голове какой-нибудь интересный вопрос, но ничего не придумывает.       — Тебе нравится Великобритания? — спрашивает он наконец, и Андерс улыбается, показывая ровные белые зубы.       — Мне подходит. Я надеюсь скоро получить работу в Министерстве, но сейчас в основном выгуливаю собак. Британцы, видимо, очень любят собак, — искренне говорит он.       — Собаки великолепны, — соглашается Гарри. — У тебя есть своя?       — У меня в квартире запрещено держать домашних животных, — говорит Андерс. — Я и в самом деле думаю, может быть, купить золотую рыбку и спрятать ее от хозяйки.       Гарри смеется.       — Мой питомец решил пойти со мной сегодня. Я не могу вытащить его, потому что мы в закусочной, но если ты хочешь, потом я могу…       — Кто это? — спрашивает Андерс, оглядываясь по сторонам, будто ожидает, что бенгальский тигр появится откуда-то из-за Гарри.       — Его зовут Кен, он хамелеон, — говорит Гарри, и Андерс съеживается в своем кресле, как будто его околдовали.       — Типа… ящерица?       — Да. — Гарри, защищаясь, кладет руку на карман пальто, как будто Кену каким-то образом угрожает опасность со стороны этого человека, который в ужасе только от мысли о нем. — Ты в порядке?       Андерс кивает, но остается на месте, светлая кожа становится серой.       — Он у тебя в кармане?       — Да, но он может остаться там, — обещает Гарри. — Я так понимаю, ты не фанат?       — Рептилии, — шепчет Андерс, встречаясь взглядом с Гарри и одаривая его неуверенной улыбкой. — Змеи… ящерицы… крокодилы… Я даже не могу смотреть на них на фотографиях. Ты, должно быть, думаешь, что я смешон.       — Нет, — говорит Гарри, и он серьезен. — Все чего-то боятся. — Я боюсь своего лучшего друга, добавляет он про себя, и вот это действительно смешно.       — Ты очень добр, — говорит Андерс. — Я не написал об этом в анкете, потому что… это казалось глупым, и я не думал, что это всплывет. Это будет нарушением условий, да?       — Ну, Кен — большая часть моей жизни, так что мы с тобой, вероятно, не подходим друг другу, — признается Гарри. — Но если ты все еще хочешь что-нибудь съесть вместе, я бы с удовольствием. Нам не обязательно говорить о нем. Мы даже можем притвориться, что его здесь нет и что я никогда о нем не упоминал.       Андерс улыбается, но в его позе все еще ощущается напряжение, и Гарри нисколько не удивляется, когда он качает головой.       — Я не думаю, что смогу сейчас что-нибудь съесть, — говорит он и медленно встает из-за стола. — Мне так жаль. Я думаю, мне лучше уйти. Я бы пожал тебе руку, но… — Он показывает на карман Гарри и вздрагивает. — Дело не в тебе, Гарри. Ты кажешься очень милым. Я пойду.       Гарри смотрит, как он спешит прочь, а затем открывает карман, чтобы проверить, как там Кен.       — Ты ужасный, — шепчет он. Кен открывает рот в явной попытке запугать.       — Он так спешил, — говорит официантка, доставая свой блокнотик для заказов. — Вы готовы сделать заказ?       Гарри колеблется лишь мгновение. Он точно знает, чего хочет, и он голоден.       — Бри, багет с беконом и капучино, пожалуйста.       — Он вернется?       Гарри смеется.       — Нет.

**~*~**

      После тихого, но приятного свидания с самим собой Гарри идет домой под градом в хорошем настроении. Он зажигает огонь и рождественские свечи, а затем устраивается в кресле отогреваться, пока Кен бродит по своим платформам в поисках спрятанных фруктов. Вскоре в комнате становится тепло и уютно, и он только начинает дремать, когда голос Гермионы вырывает из сна.       — Что ты делаешь в моем камине? — бормочет он, а она смеется.       — Как невежливо.       — Ты невежливая, я думал, что смогу вздремнуть.       В глазах Гермионы загорается острота.       — Знаешь, если ты все еще устаешь в течение дня, я могу приготовить тебе еще одно зелье. Ты выглядишь…       — Клянусь, Гермиона, если ты скажешь, что я выгляжу бледным, я протяну руку через камин и ткну тебя в глаз. Или натравлю на тебя Кена. Очевидно, он способен повергать больших шведов в ужас.       — Если за этим стоит какая-то история, я бы хотела ее услышать, — говорит Гермиона, по-видимому, устраиваясь поудобнее с другой стороны. — У меня перерыв на обед.       — Ты звонишь, чтобы проверить, как я? Потому что Молли пыталась сделать это вчера, но я ей ничего не рассказал, — говорит Гарри, многозначительно глядя на Гермиону.       — О, я знаю, — говорит Гермиона. — Она позвонила мне вчера и сказала, что ты смотришь фильмы про геев-ковбоев с Драко. Очевидно, фильмов было несколько, что странно, потому что я смогла вспомнить только один.       — Мы не смотрели фильмы про геев-ковбоев! — протестует Гарри, приподнимаясь на кресле. — Мы… знаешь, что, это не имеет значения. Моя реальность такая, какой ее хочет видеть Молли. Ее версия, вероятно, более интересная.       Гермиона смеется.       — Возможно. Я просто хотела уточнить время для завтрашнего портключа. Рон забрал его, но мы потеряли ярлычок, а пропустить представление в Хогвартсе просто невозможно. Роуз и Хьюго совершенно не рады, что едут к бабушке и дедушке, но нам с Роном будет приятно отправиться куда-нибудь только вдвоем.       — Я не думаю, что в Хогвартсе возможно побыть наедине, — говорит Гарри, поймав себя на том, что захвачен ее энтузиазмом. Он так же рад вернуться в свой первый настоящий дом и устроить дополнительный специальный показ как для сотрудников, так и для студентов. — Портключи активируются в семь, так что… Боже, что это было?       Гарри вскакивает и шагает к окну, где находит сову, сидящую на подоконнике, безутешно клюющую стекло и держащую блестящий фиолетовый конверт. Он вздыхает, открывает окно и забирает конверт с собой в кресло. Он чувствует, что Гермиона наблюдает за ним, когда распечатывает конверт и делает вид, что ее тут нет. Ему действительно не помешал бы выходной от свиданий завтра, но…       — О, — удивленно бормочет он. — Это рождественская открытка от Тедди.       — Теперь ты шарахаешься сов? — спрашивает Гермиона, и Гарри не нужно смотреть на нее, чтобы видеть выражение ее лица.       — Я не шарахаюсь.       — Ты и правда шарахнулся, Гарри.       — Я не шарахаюсь, — настаивает он, изучая лицевую сторону карточки. Тедди выбрал зимнюю сцену с изображением очень встревоженной овцы. Он открывает открытку и видит, что его крестник заполнил оба внутренних пространства своим неопрятным почерком. — Дорогой дядя Гарри… Я выбрал эту открытку, потому что подумал, что овца выглядит, как бабушка, когда к ней приходят люди, а у нее не было времени убраться.       Гарри показывает открытку Гермионе, и она с виноватым видом улыбается.       — Он прав. Бедная Андромеда.       Гарри ухмыляется, а затем стонет.       — Я знаю, что ты присоединился к агентству знакомств, потому что Джордж и Роза прислали мне сов, а Виктуар написала ее мама.       — Мы — семья действия, — говорит Гермиона. — Что дальше?       — Хм, — мычит Гарри и продолжает читать. — Ты довольно хорошо выглядишь и не такой уж старый, неужели ты реально не можешь найти мужчину сам? Я удивлен, что про это еще не написали в Пророке. Тебе следует быть осторожным. Везде полно всяких чудаков. В общем, Счастливого Рождества! Я буду рад видеть тебя завтра. Если тебя не похитили и не удерживают с целью получения выкупа. С любовью, Тедди. Почему все так уверены, что я в смертельной опасности? — спрашивает Гарри Гермиону. — Что случилось с «Ты Гарри Поттер, ты практически непобедим», которое я уже привык слышать?       — Тебе это тоже не нравилось, — указывает она.       Гарри бросает на нее печальную улыбку, а затем смотрит на пустой конверт.       — Фиолетовый, — бормочет он. — Почти точно такой же, как и у Wizards Unite. Ты же не думаешь, что он сделал это специально, да?       — Мне кажется, иногда ты забываешь, кто его отец, — говорит она. — Я представляю, насколько он любит подшучивать над тобой — это все равно, что Ремус подшучивал над твоим отцом.       Гарри смеется, согретый мыслью о том, что Ремус и Тонкс вдвоем наблюдают из загробной жизни и одобряют решение Тедди напугать своего крестного.       — Молодец, Тед, — вздыхает он, откладывая конверт в сторону и левитируя открытку с овцой на каминную полку. — А теперь, не хочешь услышать о моем первом свидании за сегодня, пока я еще не сходил на второе?       — Да, но могу я просто сказать, что беспокоюсь за твое здравомыслие?       — Принято к сведению, — говорит Гарри, откидываясь на спинку кресла. — Все началось с града…

**~*~**

      Погода не меняется к тому времени, когда Гарри должен отправиться на свидание номер два, поэтому он аппарирует, а затем мечется от одной двери магазина к другой в поисках места назначения. Он задыхается и дрожит, когда наконец находит маленький книжный магазин, невероятно узкий и зажатый между мастерской по ремонту метел и ярко освещенным маникюрным салоном. Распахнув тяжелую дверь, он оглядывается и ухмыляется. Кажется, не имеет значения, сколько раз испытает это, он всегда рад войти в маленькое место и обнаружить, что внутри оно намного больше.       По сравнению с просторами Флориш и Блоттс этот книжный магазин выполнен в скромных пропорциях, но контраст со скудной внешней отделкой все еще впечатляет, в этом месте царят тепло и уют, которые просто не могут быть в магазинах большего размера. Все доступные поверхности ломятся от книг, полки змеятся по неровным стенам к потолку, где градины продолжают барабанить по куполу из замысловатого витражного стекла. Сначала кажется, что место пустынно, но когда Гарри осматривается, он замечает движение повсюду; лестницы скользят вдоль полок, перенося сотрудников и клиентов в более труднодоступные секции, в то время как другие люди просматривают проходы, время от времени пригибаясь, когда книги и периодические издания пролетают над их головами.       Небольшое кафе в углу утопает в море литературных памятных сувениров и безделушек, а за маленьким круглым столиком в одиночестве сидит мужчина с темной кожей, блестящими черными волосами и взволнованным выражением лица. Гарри подходит к нему, похлопывает себя по карману в поисках Кена, а затем вспоминает, что оставил глупого хамелеона дома.       — Самар? Я Гарри.       — Да, привет, — говорит мужчина, улыбаясь и чуть не опрокидывая стол в спешке, когда наклоняется и приветствует Гарри. — Вау, ты пришел.       Гарри садится и снимает пальто. Книжный магазин прекрасен, и ему уже нравится, но воздух душный, и он удивляется, как Самар не закипает в своей кожаной куртке.       — Неужели ты думал, что я не приду?       Самар морщит нос.       — Сейчас я чувствую себя не очень уверенно. Недавний разрыв. Но не бери в голову, может, закажем кофе?       Гарри бросает взгляд на меню и удивляется, когда Самар настаивает на том, чтобы самому пойти к стойке, сделать заказ и заплатить за них. По его опыту, люди часто ожидают, что он все оплатит, и, хотя он не так уж сильно возражает, это довольно трудно стерпеть. Его семья, конечно, является большим исключением; Рон и Гермиона всегда платят за себя, а Молли постоянно ищет способы незаметно сунуть ему в карманы маленькие угощения. Драко, который вырос с деньгами, вообще не интересуется ими, а когда у него есть магловская валюта, он забавно щедр, часто оставляя чаевые, которые не поддаются логике.       — Вот и мы, — говорит Самар, ставя поднос с чашками и неожиданными кусочками торта. — Я должен был спросить, знаю, но все любят шоколадный торт.       — Кажется, я никогда не говорил «Нет» торту, — говорит Гарри. — Спасибо.       Самар улыбается, а затем, кажется, расслабляется.       — Прости, если это дрянное место для первого свидания. Гэвин — это мой бывший — всегда говорил, что я зануда… знаешь, потому что я провожу здесь очень много времени… но я просто люблю книги.       — Мне нравится, — говорит Гарри, вдыхая смешанные ароматы кофе, бумаги и чернил. — У меня есть подруга, которая говорит, что запах книг настолько чудесен, что она хотела бы использовать его как духи.       Самар усмехается.       — Девушка моей мечты. Знаешь, у нас с тобой уже есть связь.       — О-о?       — Моя мама входит в Совет волшебных искусств, — говорит Самар, размешивая коричневый сахар в своем кофе. — Она говорит, что ты довольно часто работаешь с ними.       — Тогда она должна знать Драко, — говорит Гарри, и слова вылетают прежде, чем он понимает, что Самар, вероятно, хочет услышать о его связи с Советом искусств, а не с Драко.       — Однажды он приходил к нам домой, — говорит Самар, явно невозмутимый. — То есть в дом мамы. То есть… Я не живу с родителями. Ну, я там временно, с тех пор как расстался с Гэвином.       Самар принимается за торт с таким несчастным выражением лица, что Гарри решает не спрашивать о Гэвине, хотя ему становится любопытно. Как оказалось, спрашивать и не нужно. Пока кофе и пирожные медленно исчезают, а Гарри и Самар пытаются узнать друг друга получше, история про Гэвина разворачивается довольно естественно. На самом деле, его имя упоминается так много раз, что Гарри начинает вести мысленный подсчет, останавливаясь только тогда, когда начинает жалеть Самара, совершенно милого, доброго и полного самоуничижительного юмора. Проблема в том, что он явно все еще влюблен в Гэвина, и, если честно, Гарри, вероятно, вообще не должен быть здесь.       Отодвигая тарелку, Самар стонет.       — Мне так жаль. Я заговорил тебя до смерти.       — Все в порядке, — успокаивает Гарри. — Даже не беспокойся об этом.       — Ох, не буду. Ты ведь не хочешь снова встретиться со мной, да? — вздыхает он.       — Нет, — признает Гарри, быстро добавляя: — Но не из-за этого. Я думаю, тебе нужно еще немного времени, чтобы оправиться от твоих последних отношений… И боже, это звучит претенциозно, потому что ну какой я эксперт? Но ты прекрасен, и я думаю, что ты должен быть более добрым к себе, — торопливо заканчивает он, лицо его пылает, когда Самар смотрит в ответ большими темными глазами.       Через мгновение он смеется, а затем прижимает руки к лицу.       — Прости. Ты прав. У меня в голове полный хаос, и я не знаю, что делаю. Я присоединился к агентству только потому, что мама предложила. Ей никогда не нравился Гэвин… И вот я снова упоминаю о нем.       — Думаю… это, вероятно, просто требует времени, — выдает Гарри, испытывая очень сильное желание, чтобы объясняться у него получалось лучше. — Я принесу нам еще кофе, хорошо?       Самар кивает, и Гарри направляется к стойке. Когда он возвращается с двумя дымящимися чашками, Самар немного веселеет, принимая свой напиток с благодарной улыбкой.       — Так что насчет твоего? — спрашивает он. — Сколько уже прошло?       — Сколько уже прошло?       — С тех пор, как вы с Драко… я предположил, что ты в такой же ситуации как я, — говорит Самар, нахмурившись. — Ты довольно часто упоминал о нем, и всякий раз, когда делал это, казался очень печальным. Я что, влез не в свое дело?       — Нет, — быстро говорит Гарри, хотя что-то внутри него пытается завязаться в сложный узел. — Нет, ничего подобного, но мы с Драко… мы просто друзья. Хорошие друзья, но… не более того. Он не мой бывший. Ну, потому что он никогда не был моим парнем.       Самар поднимает брови.       — Ты уверен?       — Да? — говорит Гарри, и ему не нравится, что это звучит как вопрос.       Самар мягко смеется и наклоняется ближе.       — Ты любишь его?       Сердце Гарри болезненно сжимается.       — Я… ты серьезно спрашиваешь меня об этом?       — Ну, мы не собираемся встречаться, так что могли бы использовать это время для чего-нибудь, — говорит Самар, становясь смелее с каждой секундой.       Гарри глубоко вздыхает.       — Не знаю. Но думаю, что у меня неприятности.

**~*~**

      Драко прислоняется спиной к их обычной кабинке, закидывает ногу на ногу и пристально смотрит на Гарри. Ночные Ястребы относительно заняты в течение буднего вечера, мерцают людьми в нарядах для офисных вечеринок и со вкусом подобранными стеклянными безделушками, которые развешаны в стиле нуар в честь праздничного сезона. Гарри устал от общения и чувствует себя так, словно его раздавил эмоциональный каток, но он здесь, отчасти потому, что не знает, как сказать Драко «Нет», а отчасти потому, что поздний ночной кофе в Ночных Ястребах — это нормально, и он нуждается в этом сейчас больше, чем когда-либо.       — Ну, вот и все, — говорит он, когда делится всем — почти всем. — Один с изнурительной фобией рептилий, а второй — серьезный случай с бывшим.       Драко выгибает бровь.       — Теперь двое за один день, что ли?       — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Гарри, раздраженный его тоном, но стараясь говорить непринужденно.       Драко пожимает плечами, раздосадовано теребя рукав пальто.       — Ты продолжаешь говорить, какие все странные, но у тебя уже было шесть свиданий, а сегодня, очевидно, даже одного было недостаточно.       — Да что с тобой? — требует Гарри, возмущение поднимается и пробегает по венам. Он смотрит на Драко, сжав руки на коленях, чувствуя учащенное сердцебиение в горле и желая, чтобы у него получилось посмотреть куда-нибудь, куда угодно.       Драко смотрит в ответ. Кажется, на несколько минут за столом воцаряется тишина, но Гарри едва слышит болтовню окружающих их людей. Он зол, смущен и разбит, потому что глаза Драко жесткие и грустные, и Гарри просто хочет схватить его и обнять, и, черт возьми, Самар был прав, потому что чувство никуда не денется. Это реально, и это больно, и ему хочется вытащить палочку и разбить вдребезги сверкающий столик. Уничтожить все это и вернуться к тому, как все было до того, как он даже подумал видеть в этом человеке больше, чем друга.       — Прости меня, — внезапно говорит Драко, и Гарри от неожиданности выплескивает кофе на блюдце.       — Прости?       — Да… Прости меня. Я пытаюсь извиниться. Пожалуйста, будь внимательнее, — одергивает его Драко с таким серьезным лицом, что Гарри не знает, смеяться ему или плакать, потому что он влюблен в Драко Малфоя, и это самая нелепая, чудесная, ужасающая вещь, которую он когда-либо испытывал.       — Я внимателен, — обещает он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.       Нормальным. Ему просто нужно быть нормальным. Он может рассыпаться в другое время; Драко не должен знать. Гарри необходима эта дружба. Ему нужен партнер по преступлениям, совсем-чуть-чуть-циник в море свободолюбивых креативщиков, кто-то, с кем можно есть мороженое и пить кофе в нелепое время ночи. Ему нужен Драко, и он не собирается разрушать то, что у них есть, своими глупыми запутанными чувствами.       — Я плохо спал, — говорит Драко, и, когда он наконец снимает пальто, напряжение Гарри немного спадает. — И люди в Asda были очень грубыми.       — Ты ходил в супермаркет? Сам? — удивленно спрашивает Гарри.       — Не нужно выглядеть таким шокированным.       — На это есть все основания. Какого хрена ты туда ходил?       — Я хотел купить телевизор, чтобы смотреть фильмы, — объясняет Драко.       — Верно, — говорит Гарри, уязвленный разочарованием от потери будущих вечеров кино в номере двенадцать. Это к лучшему, твердо говорит он себе. Последнее, что ему сейчас нужно, это чтобы они вдвоем оказались в темной уютной комнате вместе, но все же… Гарри дает себе воображаемую пощечину. — Так ты его купил?       — В итоге да, но по тому, как они говорили со мной, можно было подумать, что задавать вопросы — против правил, — ворчит Драко, и его сердитое выражение лица заставляет Гарри чувствовать в груди тепло.       — О чем ты спрашивал?       Драко берет свою чашку, слегка пожимая плечами.       — Я не собираюсь тебе рассказывать. Мне уже кажется, что ты издеваешься надо мной, а я еще даже не начал.       Гарри усмехается.       — Я бы не стал. Ты можешь еще немного поиздеваться надо мной по поводу свиданий, если хочешь?       — Я сожалею об этом, Гарри, — говорит он со вздохом. — Я не знаю, откуда это взялось, и уверяю тебя, твоя личная жизнь — это твое дело.       — Все хорошо, обещаю, — говорит Гарри, и если прямо сейчас это неправда, то скоро будет. — Не то чтобы я слишком далеко продвинулся в этом. Шесть свиданий, и ничего. Я не почувствовал… знаешь…       — О, правда?       Гарри смеется.       — Не это. То есть это да, но… симпатию — нет. Некоторые из них были милыми, но в них не было ничего привлекательного, — говорит он, и теперь все имеет смысл. Слишком много смысла.       Драко ставит чашку и пристально смотрит на Гарри.       — Ни в ком из них?       — Нет… ты думал, что я держу это в себе?       Драко морщит нос и отводит взгляд.       — Возможно.       Гарри проверяет Кена, который уютно спит под пальто, а затем откидывается на мягкое сиденье с прерывистым вздохом.       — Я не думаю, что создан для свиданий.       — Все это кажется очень формальным, — говорит Драко. — Думаю, что имеет больше смысла встречаться с кем-то по общим интересам или через друзей, но сомневаюсь, что кого-то интересует мое мнение. Я еще более невежествен, чем ты.       — Это комплимент или оскорбление? — спрашивает Гарри, слегка дернувшись, когда, вытянув ноги, задевает коленом колено Драко под столом.       — Ни то, ни другое. — Драко подпирает подбородок одной рукой и смотрит на Гарри с губительной полуулыбкой. — Однажды я ходил на свидание вслепую.       — Нет, ты не ходил, — смеется Гарри.       — Ходил-ходил. Моя мать решила свести меня с сыном кого-то из ее покерного клуба. На самом деле, у меня не было выбора.       — Твоя мать играет в покер? — спрашивает Гарри. — Как я мог этого не знать?       — Конечно, играет. У нее глаз наметан, — говорит Драко, и улыбка теперь мерцает в тусклом свете. — Она приглашает богатых состоятельных людей в Мэнор и забирает все их деньги просто ради удовольствия.       — Это… такой удивительный образ, — говорит Гарри, представляя бесстрастное лицо Нарциссы и радуясь, что его никогда не просили сыграть. По словам Рона, у него нет ни склонности к карточным играм, ни терпения к ним.       — Я иногда смотрел, когда еще жил с ней. Она похожа на акулу в шелковых одеждах, — говорит Драко.       Гарри фыркает.       — А что насчет свидания?       Драко устало вздыхает.       — Дуглас и усвоение пищи… боже. Ему потребовалось почти два часа, чтобы съесть бутерброд с ветчиной, потому что он пережевывал каждый укус тридцать шесть раз. Очевидно, большинство людей неправильно едят, ты знал об этом?       — Не знал, — говорит Гарри, улыбаясь, несмотря на безумие, бурлящее внутри него. — Ему было бы не очень хорошо с Корриганом, да? Два часа — это двенадцать драгоценных временных интервалов.       — И я уверен, что Корриган выслушал бы лекцию о последствиях поспешного приема пищи, — говорит Драко. — Мне очень подробно рассказали, что я повреждаю свой пищеварительный тракт и расстраиваю толстую кишку. Ты не поверишь, но он предложил мне… узнать больше.       Гарри морщится.       — Могу представить. Постараюсь не представлять.       — Хорошо. Жаль, что у меня не было выбора.       — Значит, второго свидания не было?       — Не с Дугласом, но у моей матери недавно была другая попытка, — говорит Драко, и в животе Гарри вспыхивает новая искра ревности.       Как недавно? хочет потребовать он, но вместо этого просто ждет, пока Драко продолжит, потому что так поступают друзья.       — Боюсь, я был очень груб с ним, — рассказывает он, и, хотя его тон пронизан чувством вины, кроткая улыбка возвращается, и Гарри хочет рассмеяться. — Мы ходили в боулинг. Он возомнил, что является своего рода экспертом по магловской культуре, но был просто еще одним чистокровным, который думал, что знает все. И прежде чем ты скажешь хоть слово, я знаю, что тоже всего лишь еще один чистокровный, но я прекрасно осознаю, насколько невежественен.       — Ты не невежественный, — говорит Гарри, а затем морщит нос. — И ты обязательно надел ту обувь?       Драко содрогается.       — Обувь, которую носили сотни других людей? Эту обувь?       — Ее самую.       — Я надел ее, потому что не хотел расстраивать маму, но поверь мне, Гарри, я наложил столько чар Скорджифай, когда вернулся домой, что квартира целую неделю пахла сосной и магией, — делится Драко, и Гарри чувствует, как он шаркает ногами под столом. — Затем он говорит: «Боулинг имеет большое значение для маглов…»       — И какое же?       — Он указал на другую полосу и сказал: «Драко, не оглядывайся, но эти дети совершают священный ритуал. Вот почему у них свечи и остроконечные шляпы». Я посмотрел и сказал, что, по-моему, у них просто вечеринка по случаю дня рождения, но ему это не понравилось.       Гарри смеется.       — Знаешь, я все время думаю, не являюсь ли я тем странным человеком чьей-то ужасной истории о свидании, — говорит он. — Думаю, что веду себя нормально, но… наверно, странные люди тоже так думают.       — Ты слишком много думаешь об этом, — говорит Драко. — Тебе следует остановиться, пока у тебя не взорвалась голова.       — Не будь грубым.       — Никаких обещаний. — Драко встает из-за стола и закатывает рукава. Гарри наблюдает за ним. — Хочешь еще, пока я не заснул? С капелькой чего-нибудь?       Нет, думает Гарри. Алкоголь только усугубит ситуацию. Ему нужно быть разумным.       — С ромом, пожалуйста.