With(out) bloodshed

      Когда долго-долго смотришь в его глаза — утопаешь. Вязнешь в трясине безвыходности. Забываешься в пиршестве жизни. Из него ручьями брызжет энергия — чистая, светлая, радостная. Мне остаётся только смотреть, но не видеть. Быть слепым наблюдателем.       Он — ночной павлиний глаз. От него так и летят феромоны. Только от вида подкашиваются колени, а бельё срочно нужно сменить. Галантный и сдержанный, он привлекает взгляд любой, чей запах слышит за двенадцать километров до встречи.       Он — муравей. Не чувствует ни сна, ни усталости, но знает содержание всех книг Британской библиотеки, может объяснить теорию струн на стакане воды и помочь понять неевклидову геометрию полностью. Разукрашен неоном с пят до зрачков и дёргается в бит музыки. Из одежды на нём лишь харизма и скромность, висящая разодранным плащом-невидимкой.       Он — комар. Сосёт кровь из стаканчика трубочкой, не сводя глаз. Самец комара живёт пару недель, самки — вдвое дольше, а значит, комариха должна умереть минут через сорок, если родилась, когда взгляды пересеклись впервые.       Наши крылья синхронизировались. Наши движения отзеркаливаются телами друг друга. Гул точно попадает под трепыхание голеней, руками ввинчиваем лампочки в звёздное небо клуба, а откровенными взглядами любуемся на всполохи краски чужого тела. Мы — само единение.       Он — стрекоза. Движения точны и быстры. Резко, отчаянно, молниеносно. Ни толики сомнения, ни остановки, ни отдыха. Мнёт и кусает, целует и дразнит.       Две сотни тысяч линз его глаз жадно блестят в полумраке лабиринта. Вжимает в стены, ведёт на поводке, душит и лижет. Его комната закрывается на приватный замок, а юркие пальцы стряхивают неоновые краски прямо на пол.       Он — светлячок. Мигает, сияет, мерцает. Сгорает, цепляет, юлит. Фиксирует, движется, нарастает. Крепко и алчно. Без разговоров и лишних терзаний.       Ледяная кровь закипает. Линзы снега тают слезами. Мажутся по ресницам, подбородку, ключицам.       Я — богомол. Резкий хруст шейных позвонков и обмякшее тело. Подражаю орхидее и расцветаю, падая в холод простыни. Его тёплые руки мертвеют, но кутаюсь в них. Льну ближе дозволенного, принятого, приемлемого. Целую, кусаю и глажу.       Как же красив энтомолог, ставший букашкой.