Интриганка

      Уняв пробирающую от волнения дрожь, я громко постучала по двери дома весёлой семейки Сальваторе и тут же спрятала кисти рук под рукавами. Дверь мне осторожно открыла миловидная девушка.       — Кэтрин или Елена? — спросила я и улыбнулась, хитро прищурив зелёные глаза, из уголков которых тянулись острые, словно ножи, стрелки.       — Елена, — ответила та, не отводя от меня настороженного взгляда и крепко сжимая ручку двери.       — Я рада, что ты еще жива. А где малыш Дейми?       Она замялась, «малыш Дейми» ждать себя не заставил. Деймон, со второго этажа услышавший голос новых неприятностей, не спеша направлялся к нам, попутно допивая стакан бурбона. Я шире улыбнулась, потому что тот маленький мальчик, каким я его запомнила, превратился в самого настоящего бэд-боя.       — Во-первых, я Деймон, — возмущённо поправил он. — А во-вторых, кто ты такая?       — Неужели за сто шестьдесят лет с лишним ты забыл о любимой крёстной тётушке Нэнси? — сильное замешательство легко отразилось в его взгляде льдов Атлантики. Кажется, он вспомнил. Но, вообще-то, я надеялась, что он, как минимум, охуеет. — Не впустите?       Вместе с мужем, который вскоре пропал без вести, в Мистик-Фоллс я приехала за год до рождения Деймона и быстро сдружилась с его матерью Лили. Помню, я тогда любила рассказывать Деймону и Стефану сказки.       А потом я якобы умерла при странных обстоятельствах. А через день, как я узнала, останки моего бывшего мужа нашли на чердаке — помню после ссоры на бытовой почве, я пробила ему череп.       — Деймон, кто она? — спросила Елена, не желая пропускать возможного врага в дом.       Её настороженность не спадала ни на градус и она оглядывала меня с головы до пят. Огромное чёрное худи прятало мою фигуру, длинные тёмно-каштановые кудри с несколькими бледно-розовыми прядями были собраны в хвост, а на алых губах играла хитрая улыбка.       — На самом деле не самая приятная личность, но если хочешь впусти ее, Елена, — одним взглядом Деймон дал мне понять, чтобы я не выкидывала фокусов и Гилберт, чуть поколебавшись, все же дала разрешения на вход.       — Нэнси Андерсон, — представилась я ей своим псевдонимом.       Несмотря на всю готику и мрачность гостиной Сальваторов, было понятно, что её обустраивал человек с превосходным вкусом. Откровенно говоря, я ожидала более радушного приёма, ибо чья-либо смерть не входила в мои планы. Почти. Катерина мне рассказала, какие дела крутятся в этом городе. Елена мутит с Сальваторами, как когда-то сама Петрова. Воистину, историям суждено повторяться!       Я не сводила глаз с новой подружки своих крестников, пытаясь хоть как-то завязать диалог на банальных вопросах, типа: как школьная жизнь, есть ли парень и прочее, но двойник лишь сухо отвечала «да» или «нет». Елена, похоже, больше всех натерпелась в этом городе и не желала на свою голову новых бед.       — Почему ты ещё жива? Я своими глазами видел, как тебя хоронили, — Деймон налил мне выпивки и устроился в кресле напротив.       — Ну, надеюсь на моих похоронах было не так скучно, — я подняла стакан бурбона вверх, заметив скептический взгляд Елены.       — Кто тебя обратил? Джонатан?       — Меня обратили намного раньше, чем ты думаешь. Расскажу как-нибудь на досуге.       — Зачем ты приехала? И откуда ты знаешь Кэтрин? — спросила Елена, на что я невозмутимо усмехнулась.       — Дела сердечные, это не так важно, а Кэтрин… Кэтрин личность небезызвестная, — я солгала, загребла себе бутылку бурбона и, решив откинуть правила приличия, отпила прямо из горлышка. Боюсь, вам обоим не понравится, если я признаюсь, что у меня планы на тебя, Елена. — А где же малыш Стефан?       — Стефан тоже уже давно не малыш… — Деймон достал из бара пару новых бутылок и уселся обратно, закинув ногу на ногу.       — После гулянок с Клаусом в его голове будто что-то перещёлкнуло, — тяжело вздохнула Елена, наливая себе совсем немного. — Он изменился.       Судя по голосу, говорить ей об этом было явно больно.       — Клаус? — всё остальное для меня вмиг потеряло интерес. Катерина умолчала о нём. Что он здесь забыл? А остальные первородные? Где Элайджа? Ребекка? Кол? Сердце сжалось, а градус напряжения в воздухе вмиг подскочил. Я сглотнула ком в горле и, не уняв волнения, спросила чуть растерянным голосом. — А что… как, в смысле, он… он один здесь?       Я молилась, чтобы ответ был «да», ибо не вся его семья мне была рада и пока не поздно, было бы неплохо унести ноги обратно в Турцию.       Кол Майклсон.       Он наверняка припомнит мне подлую встречу в 1914. И бесспорно будет очень зол.       — Есть еще Элайджа, а Ребекка временно устранена от дел, — заключил Деймон и я облегчённо выдохнула, искренне надеясь, что за сто лет Элайджа позабыл обиду. Хотя, вообще-то, обижаться должна была я. А даже если и нет, то из всех первородных его кукуха самая стабильная.       — Что насчёт остальных?       — Это уже тебе необязательно знать, а теперь, дорогая, у меня к тебе тысяча вопросов.       — А у меня тысяча секретов.       Солнце давно встало из-за горизонта, одаривая жителей Мистик-Фоллс своими тёплыми лучами.       — Дерьмо, — я скомкала посеревший от мягкого карандаша лист бумаги и через секунду тот полетел в дальний угол комнаты.       Десятая попытка нарисовать портрет Деймона увенчалась провалом. Бывают же дни, когда ничего не получается и валится из рук. Я медленно покачивалась на стуле, вальяжно закинув ноги на стол и, вытащив из его ящика небольшую коробку, достала из нее ведьминскую книгу, которую в 1332 году стащила у Кола.       Между потрёпанных листов были вложены несколько старых рисунков и карты звёздного неба. Я осторожно развернула первый лист с рисунком. Папа. Тёплая улыбка коснулась моих губ. Тогда я впервые нарисовала его. Криво и косо. Правый глаз пополз вверх, вместо рта была полоска, а идеальное, обведённое вокруг стакана лицо, словно излучало свет. Единственный сохранившийся детский рисунок, а по совместительству и образ отца.       Аккуратно развернув второй рисунок, я трепетно провела по нему пальцами. Кола я рисовала постоянно, но сохранила всего лишь несколько портретов. Его глаза, улыбка… наверное всё, что у меня осталось.       Но как бы там ни было, факт его присутствия в городе настроение изрядно портил, потому что вынуть из него клинок Клаусу могло приспичить когда угодно. Мысли о Коле предательски лезли в голову, от чего я нервно, до крови, расцарапывала колени длинными неоново-зелёными ногтями. Резко подскочив со стула, от чего тот с грохотом рухнул, я бросилась к зеркалу.       «Кто ходит в гости по утрам пара-парам-пам-пам!» — случайно вспомнила я старый советский мультфильм, который еще вчера пересмотрела, ловя дикую ностальгию по семидесятым СССР. Да уж, ходить в гости по утрам давно вошло в привычку.       — Красотка, — подмигнула я собственному отражению в зеркале, когда нанесла на кожу тонну косметики.       Я не любила своё лицо и потому никогда не выходила в люди без тяжёлого, агрессивного макияжа.       В равновес чёрным узким джинсам, белоснежное худи мешком висело на моём худощавом теле, а бордовая помада ровным матовым тоном лежала на губах. Натянув тяжёлые армейские берцы и захватив целый ящик вина, я направилась прямиком в логово самого Дьявола.

Остров Сицилия, 1332.

      — Анастасия Андрич, — представилась я на испанском, пытаясь унять лёгкую дрожь в теле и голосе.       Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто передо мной стоит.       — Кол Майклсон, — вампир коснулся губами моей нежной кожи руки. — Вы уже видели замок?       Его самоуверенная, полная цинизма ухмылка говорила о нём всё, и заставляла холод пробежаться по телу.        — Не выдалось возможности, но, надеюсь, вы окажите честь мне всё здесь показать, — от волнения и страха моё сердце билось в бешеном темпе, но зная о его сверхчеловеческом слухе я искренне надеялась, что он сочтёт страх за влюблённость.       Находясь в безумном заговоре с ведьмой, я приехала из Сербии к графу Менсесу (у него и проживал первородный вампир), с которым даже не была знакома, под предлогом важной и очень тайной торговой сделки. Ради единственного дорогого мне человека я была готова солгать, украсть, убить и продать душу Дьяволу. Больной проказой отец был вынужден медленно угасать и уже одной ногой стоял в могиле, а я пошла на риск, оставив его на попечении своей четырнадцатилетней сестры.       Наша мачеха сидела словно на иголках, дожидаясь сына из Венгрии, чтобы избавиться от отца и заполучить всё имущество. Времени было в обрез, за спиной последние гроши, любовь к отцу и ненависть к мачехе.       Единственной надеждой оказалась знакомая моей покойной матери — ведьма Джанетт, с которой и был заключён договор. Спасение от неизлечимой болезни в обмен на ведьминскую книжку и гарантированную безопасность от церкви. Показав и рассказав мне всё о сверхспособностях вампиров, снабдив вербеной, ведьма выведала местоположение нужного первородного.       Несмотря на то, что женщинам моего сословия не положено ездить без мужа, отца, брата или какого-нибудь другого родственника мужского пола, я всё же решилась на этот шаг. К тому же, совсем одна я не была: моя бывшая няня Анна, от наставлений которой моя голова уже болела, и большое количество слуг и стражи хоть как-то вытаскивали меня из круга осуждающих взглядов.       Я не могла доверить столь важное дело никому, потому что вся прислуга предвкушала, что власть в семье Андрич перейдёт в чужие руки.       — Эй, есть кто дома?! — крикнула я, с ноги выбив дверь и по-хозяйски войдя в дом, точнее особняк, Майклсона. — Никлаус, выходи! У меня подарок!       Стоило мне выкрикнуть это, как несколько вампиров окружили меня, от чего пришлось умерить свой пыл и остановиться.       — Что здесь происходит? — эхом раздался строгий, но знакомый голос откуда-то из коридора. Клаус собственной персоной направлялся к источнику балагана и удивлённо вскинул брови, когда рывком оттолкнул одного из вампиров, что загораживал обзор. — Анастасия.?       — Не ошибся, — я всучила ящик алкоголя одному из вампиров и с удовольствием нырнула в его объятия, ощущая запах дорогого парфюма.       — Предчувствую роскошь, — сказала я, осматривая гостиную, в которой во всю шёл ремонт. Пара не вампиров, а, как выяснилось, гибридов спешно накрывали на стол, не забыв усадить рядом с нами по живому мешку крови. — А где Элайджа?       Гибрид пожал плечами. Алкоголь интересовал его куда больше, нежели то, как проводил время его братец.       — Ммм… Вино со времён Анны Стюарт, — Клаус покрутил бутылку в руках и довольно растянул губы в кровожадной улыбке, вспоминая былые времена. — Ты стащила всего лишь три ящика, в то время как я полторы сотни… У неё было целое хранилище.       — Да уж… ну, пора рассказать о худших свиданиях, — я отодвинула ворот рубашки молодого парня и впилась острыми клыками в его сонную артерию. — Как провёл последние тридцать лет? Как давно приехал? Надолго? С кем?       — Вноси конкретику. Где Кол и Ребекка? — заметил гибрид, легко ухмыляясь и читая в моих глазах то, что интересует меня больше всего. Я на минуту замерла, белоснежным рукавом оттирая кровь с подбородка и осторожно кивнула. — Ребекка не в состоянии оторвать тебе голову, а Кол всё так же в гробу, даже не смеет жаловаться.       — Ладно, но давай забудем о нём ненадолго, — я вновь улыбнулась, пытаясь сделать вид, что действительно не хочу больше слышать и слова о нём. Хотя больше всего мне хотелось перемыть все его косточки.       Быстро осушая человеческие тела и бутылки вина, мы с Клаусом обсуждали всё в этом мире. Однако, стоило мне упомянуть о вчерашнем походе к Сальваторам и о гробах, как весь его настрой вмиг сошёл на нет.       — Деймон знает, что в том гробу что-то важное.       — Деймон не умеет держать язык за зубами, — Клаус стал тяжело дышал, сжав кулаки, что не укрылось от меня. Он прекрасно понимал, что я знаю о содержимом гроба. — Но раз уж ты в столь хороших отношениях с Сальваторами, то сделай одолжение старому другу и попробуй разузнать, где они его прячут.       О, мой старый друг, конечно помогу. Не за бесплатно.       — А что взамен? — я заговорщически сощурила изумрудные глаза, встречаясь взглядом с Клаусом.       Гибрид молча встал из-за стола, поманив меня за собой куда-то в сторону подвала. Он единственный, кто читал меня как открытую книгу, хотя, впрочем, я ничего от него не скрывала. И, может быть, он даже ценил меня. На протяжении столетий дружба между нами всё укреплялась лишь благодаря одному: мы были схожи характерами, но разделять между собой нам было нечего. Конечно, я часто выкидывала всякую дичь, ссорилась и сваливала в закат, но Клауса никогда не предавала. По крайней мере, так считал сам Клаус, совершенно не догадывающийся о том, кто несколько раз спасал Катерину Петрову прямо из-под его клыков.       — Вперёд, дорогуша, — он отворил мне дверь в какое-то помещение, что находилось глубоко в подвале и включил свет.       Я медленно прошла внутрь. Три гроба стояли в ряд, от чего по телу пробежали мурашки, и, подойдя к тому, что стоял ближе всех, я приподняла крышку гроба. Скривившись, захлопнула обратно. Вид Ребекки, хоть и с кинжалом в сердце, меня ничуть не обрадовал и я поспешила ко второму, а потом и к третьему гробу.       Немая боль от безысходности отозвалась в сердце, что будто стекло треснуло в этот момент. Встав на колени у гроба, я аккуратно провела тонкими пальчиками по холодной, словно лёд, щеке Кола. Множество чёрных вен выступали на его умиротворённом лице и мне на секунду показалось, что он больше никогда не простит меня. Остриё ножа будто касалось больной души, но не спешило оставлять кровавых следов. Казалось, что любовь Кола ко мне умерла ещё в далёком 1914 году. Словно зачарованная, я перевела взгляд на кинжал в его груди, который безумно хотелось вытащить, и в то же время засунуть поглубже.       — Будь добр, отвернись, мне неловко, — попросила я Клауса, на что тот хотел было возразить, но я заверила, что клинок вытаскивать не собираюсь.       Когда гибрид всё же соизволил отвернуться, я с едва уловимой улыбкой прикоснулась своими тёплыми губами к его холодным, задерживаясь всего на долю секунды.       Вспомнив о словах Клауса воссоединить семью, в мою голову вкралась очень глупая идея. Ведь, когда Кол очнётся, меня здесь уже не будет. Что, если оставить небольшое напоминание о себе? Я крепко прижалась губами к его правой щеке, оставив за собой бордовый след помады и довольная собой, захлопнула крышку гроба.