Воришка из метро

      — Хван, Ким, живо на ринг! — Лия грозно орет на весь спортзал, зазывая ребят с разных углов — Хенджин как раз заканчивал кардио, в то время как Сынмин шутливо дрался с Феликсом полностью закончив задание.       — С чего вдруг? — возмутился Сынмин, очень недовольный неожиданно подкинутой работой.       — Я смотрю, ты осмелел, шкет? — Лия метнула в него очередной злобный взгляд, и он все же не посмел больше перечить, быстро подбегая к рингу.       Сынмин закатил глаза, когда Лия направила на них камеру телефона. Чертова менеджерка не оставляла своей «священной миссии» — нести в массы великое противостояние двух боксеров-красавчиков. Феликс постоянно показывал ему видео с ее аккаунта, где их яростные схватки комментировали десятки, а иногда и сотни студентов, в основном девушек. К Сынмину подходить боялись из-за вечно угрюмого и напыщенного, как говорил Ликс, вида, а вот Хенджина облепляли со всех сторон. А он и рад — улыбается обворожительно, фотографируется, машет на прощание и желает хорошего дня. Знаменитость, блин.       — Проиграешь — я тебя трахну, — неожиданно для Хенджина шепчет Сынмин. Эта мысль в голову пришла спонтанно, но настолько развеселила возможной реакцией, что Сынмин не удержал ее в себе. Хенджин от этих слов зарделся как-то, но сжал зубы и уверенно стал в стойку, явно настроенный на победу. Еще бы — на кону его честь. Буквально.       Сынмин начинал спарринг играючи, улыбался, уклонялся без старания, Хенджин ведь все еще явно не дотягивает до его уровня. Но вот спустя полминуты все веселье выветрилось, как запах засохших цветов. Хенджин бил жестко и уверенно, его удары были точны настолько, что Сынмин продолжал пропускать их раз за разом. Ну, раз так, Сынмин тоже будет серьезен.       Несколько направленных ударов попадают прямо в цель и вот Сынмин ведет по очкам, а спустя три секунды время выходит, и поверженный Хенджин устало опирается на канаты, краснея, опуская глаза в пол и закусывая губу. Сынмин не понимает этого выражения, но оно очень похоже на обиду или печаль? Он надулся?       — Ты в норме? — спрашивает Сынмин, подходя ближе. Он уже хочет объяснить, что не был серьезен перед спаррингом, но вмешивается Лия, расталкивая их и уводя Хенджина к нескольким пришедшим поглазеть фанаткам. Сынмин невольно фыркает и спрыгивает с другой стороны ринга, отбивая Феликсу «пять».       Быстрый душ и вот Сынмин уже на полпути к выходу. Феликс расслабленно опирается на его плечи, беспрерывно жалуясь на усталость. Сынмин тоже с удовольствием бы поддержал это нытье, но помимо усталости он ощущает что-то еще, что-то, что не дает ему отвлечься на более легкое и непринужденное чувство бессилия.       — Ты чего завис? — Феликс машет перед его лицом рукой, пытаясь обратить внимание.       — Устал очень. Мысли в кучу не собираются, — отмахивается Сынмин.       — А я думаю, дело в другом, — хмурится Феликс, наконец отпуская его руку и останавливаясь, чтобы потянуть задеревеневшие мышцы.       — В чем это? — спокойно спрашивает Сынмин. Он и сам не знает, так что мог подумать Феликс? Может, он поможет понять что с ним не так?       — Чанбин, — неожиданно шепчет Ликс.       — Что, при чем здесь… — возмущается Сынмин, но оглядывается в сторону парковки, куда так опасливо косится Феликс, пытаясь спрятаться за Сынмина.       Чанбин совершенно не замечает их, застегивая шлем и усаживаясь на байк.       — Неужели ты прислушался ко мне? — приподнимает бровь Сынмин, хватая собирающегося удрать Феликса за воротник.       — Скорее решил, что моя жизнь мне еще дорога, — тараторит Феликс.       Сынмин качает головой и с улыбкой наблюдает за тем, как друг нервно забегает вперед, лишь бы не попадаться на глаза Со Чанбину. Уже без приставки «придурок».

***

      Заминка проходит на редкость скучно. На сегодняшнюю тренировку пришло совсем мало человек, Феликс вообще попросил сказать тренеру, что он болен, а сам ускакал на концерт любимой группы. Сынмин как бы тоже любил эту группу, но пропустить тренировку он себе бы не позволил.       Разглядывая зал на предмет хоть чего-то, за что мог зацепиться взгляд, он нашел Хенджина, снова весело болтающего с девочками-поклонницами. Сынмин тяжело вздохнул и прикусил щеку изнутри. Сердце как-то странно сжалось, когда Хенджин неловко и опасливо поправил чужие растрепавшиеся волосы, трижды громко извинившись за вторжение в личное пространство. Сынмин не придал этому значения, стараясь дышать как можно глубже и ровнее.       Хенджин снова улыбнулся и рассмеялся на очередную шутку. Смех у него завораживающий такой, придурошный, на самом деле, но Сынмину нравится жутко. И улыбается он классно, а когда глаза почти закрываются от радости — вообще шикарно. Он сразу такой уютный становится, что Сынмину хочется сжать его щеки и без остановки сжимать и целовать их.       За своими мыслями, Сынмин не заметил, как все стихло, а зал опустел. Даже девчонки сбежали, а Хенджин вместе с ними, видимо. Сынмин снова вернулся к тому, что безостановочно крутилось в голове, на этот раз осознавая, о чем конкретно он думал. «Это что вообще было?» словно ушат холодной воды после сладкого сна прозвучало в голове. «Сжимать щеки и целовать»? Это же… Бред какой-то.       Но, спустя минуту отрицания, до Сынмина доходит, что, нет, черт возьми, не бред.       — Хван Хенджин, ты снова обокрал меня! — громко вскрикивает Сынмин, откидываясь на маты, и прикрывает горящие щеки руками.       — Да что опять я?! — раздается откуда-то со стороны раздевалок, и Сынмин подскакивает, оглядываясь.       — Почему ты все еще здесь? — было так тихо, что Сынмин подумал, будто никого уже нет.       — Тебя ждал, — Хенджин неловко чешет бровь, а потом сжимает губы и смотрит недовольно. — Так что я опять сделал?       — Ничего, — отмахивается Сынмин, но, понимая, что не убедит его отстать, через силу выдавливает глупое: — Внимание девчонок крадешь у меня.       Хенджин сконфуженно хмурится и вопросительно наклоняет голову немного вперед. Сынмин называть настоящую причину не собирается. Никогда. Не в этой жизни.       — Я попал, — шепчет Сынмин, ударяясь лбом о плитку в душевой.

***

      Хенджин расслабленно разваливается на кровати. Сынмин улыбается довольно, разглядывая потяжелевшее от усталости тело. Хенджин стал частым гостем в его доме. Он бывает в его кровати даже чаще Феликса и, кажется, друг начинает о чем-то догадываться. На самом деле у Сынмина ощущение, что Феликс давно все знает, но притворяется, что нет, чтобы не смущать его.       — Что есть будешь? У меня остался рис с мясом, немного овощей и печенье к чаю, — перечисляет Сынмин, потирая урчащий живот.       — Я так устал, что не смогу держать палочки, — жалуется Хенджин, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку.       Сынмин смотрит на это и глаз оторвать не может, все сильнее и сильнее влипая в это. В Хенджина. Хенджин потягивается, оголяя поясницу, и Сынмин уже хочет запустить руку под его майку, чтобы немного помассировать уставшие мышцы.       — Могу сделать из этого смузи, и тогда тебе придется только сосать. Это ты хорошо умеешь, — посмеивается Сынмин, заваливаясь рядом и таки сминая кожу на спине пальцами.       — Фу, как ты можешь так издеваться над едой. Насколько отвратительным будет вкус у этого «смузи»? — кривится Хенджин, слабо толкая Сынмина в плечо. — Но вот со вторым полностью согласен. Ты всегда меня так нахваливаешь, — уже более игриво отзывается Хенджин, поворачиваясь на бок и укладывая руку Сынмину на поясницу.       — Нет, сначала мы поедим и отдохнем. Я не планирую умирать от истощения, — Сынмин отталкивает его руку и снова встает, протягивая Хенджину ладонь, чтобы помочь подняться.       — Я буду все тогда, — наконец соглашается Хенджин, опираясь на плечо Сынмина подбородком и плетясь за ним к кухне.       Ужин проходит быстро. Хенджин заглатывает еду практически не жуя. Сынмин делает так же, просто потому, что терпеть нет сил, да и пофиг вообще, раз они оба так делают, стесняться некого, рядом ведь нет родителей, которые могли бы их отругать.       — Я скучаю по родителям, — неожиданно выдыхает Сынмин, укладывая голову на стол. С едой покончено, осталось только убрать тарелки и насладиться тихим спокойным вечером.       — Позвони им? Или съезди на выходных? Не стоит терпеть, если так соскучился, — Хенджин треплет его волосы и подбадривающе тычет в щеку.       — Не могу, — еле слышно вздыхает Сынмин.       — Почему? — Хенджин действительно обеспокоен, и Сынмин очень благодарен ему.       — Потому что я… Такой, — абстрактно машет Сынмин рукой в воздухе, надеясь, что Хенджин поймет его.       — «Такой»? Какой? — на секунду подвисает Хенджин, но почти сразу же тяжело вздыхает. — Такой. Ты о нас.       — Не хочу лишний раз чувствовать себя неуютно рядом с ними.       Сынмин кивает и улыбается немного уязвленно. Хенджин утягивает его на диван и без лишних слов включает фильм на принесенном из спальни ноутбуке. Сынмин не сильно вникает, ему больше нравится сосредотачиваться на том, как длинные пальцы щекотно перебирают его волосы, а в нос бьет слабый запах чистой кожи с легкой примесью геля для душа. Сынмин придвигается еще немного, чтобы уткнуться носом в шею, и глубоко вдыхает, сжимая губы от наслаждения.       Хенджин никак не реагирует, и Сынмин продолжает абсолютно безнаказанно наслаждаться своим занятием. Фильм Хенджин останавливает где-то на середине, но больше ничего не делает, просто лежит, будто боясь спугнуть.       — Неинтересный? — спрашивает Сынмин, вдруг ощутивший неловкость.       — Я думал, ты спишь, — Хенджин немного разворачивается, обнимая Сынмина покрепче.       — Продолжим? — кивает в сторону ноутбука Сынмин.       — Да ну его. Пойдем в кровать? — Хенджин передразнивающе кивает в сторону спальни.       Сынмин нехотя отрывается, встает и тянет за собой Хенджина. Он не успевает зайти в комнату, когда видит летящую мимо него тряпку. Оглядываясь, он понимает, что это была футболка Хенджина, а сейчас полетят еще и штаны. Хенджин обгоняет его, разваливаясь на кровати и довольно манит пальцем.       Одежда Сынмина слетает так же быстро. Он заваливается сверху, тут же целуя губы Хенджина. Он настойчиво оглаживает его тело, с удовольствием сминая грудь и талию. Хенджин худой, но мышцы у него крепкие, упругие, приятно перекатываются под пальцами. Он стал более спортивным с их первой встречи, и Сынмин не раз отмечал для себя сексуальность этих изменений.       Хенджин странно напрягается, будто от испуга и не делает ничего, чтобы Сынмина остановить. Обычно ему надоедает лежать бревном минуты через две, когда Сынмин как раз спускается до его живота, и он дергает Сынмина вверх, переворачивая на спину и медленно трахая его до самого финиша. Но сейчас все совсем не так.       — Ты чего? — останавливается Сынмин, оказываясь на уровне его лица.       — Просто немного боязно. Но ты продолжай, все нормально, — смущенно цедит Хенджин, усиленно отводя взгляд.       — Чего? Как девственник мнешься, — посмеивается Сынмин, не отрываясь от коротких нежных поцелуев в живот.       — Но так и есть, — таким смущением голос Хенджина не сочился никогда прежде.       — Ты дебил? Мы столько раз трахались что… О. О-о! — доходит до Сынмина, и он легонько и почти испуганно шлепает Хенджина по напряженному бедру. — Ты идиот, Хенджин! С чего ты вдруг об этом заговорил?       Хенджин немного отворачивает и в обиде поджимает губы. Сынмин вообще не понимает, что происходит, поэтому садится на пятки, с нетерпением ожидая ответа.       — Я просто держу слово, — бурчит Хенджин в сторону, краснея еще сильнее.       — Какое слово? — снова не доходит до Сынмина, и он хмурится, в попытке вспомнить хоть что-то похожее на то, о чем говорит несносный грызун.       — Ну, тогда, во время спарринга в начале недели… — машет Хенджин рукой и наконец смотрит Сынмину в глаза, пытаясь напомнить. — Ты сказал, что трахнешь меня. Я думал, мы можем сделать это сейчас.       Сынмин сконфуженно смотрит на слегка подрагивающее тело и смущенного донельзя Хенджина. Нет, предложение весьма и весьма заманчиво. Сынмин признает, что всерьез думал об этом пару раз.       — Эй, Хенджин… Так не пойдет, — вздыхает Сынмин, понимая состояние Хенджина. — Я сказал это, но не всерьез. Просто позлить тебя хотел. Это был изначально нечестный спор. Как я могу заставлять тебя? Ты не должен делать это из-за проигрыша, — Сынмин гладит его по бедру, внимательно заглядывая в глаза.       — Завались уже и сделай это, — Хенджин накрывает лицо руками, широко раздвигая ноги.       Сынмин недовольно цокает и все же спускается к полутвердому члену. Он проводит пару раз рукой, а потом широко лижет языком, стараясь как можно сильнее расслабить Хенджина. Чужие ноги немного подрагивают под пальцами, Сынмин постепенно улавливает, как напряжение переходит в возбуждение. Рот насаживается не слишком глубоко, но этого достаточно, чтобы Хенджин сжимал его волосы и благодарно поскуливал.       — Я готовился, так что не медли, — выдыхает Хенджин, чуть сильнее прогибаясь в спине. Его грудь приподнимается, ребра натягиваются, а изо рта вырывается надсадный стон.       Сынмин сглатывает и тянется пальцами к анальному отверстию. Хенджин любезно подает ему смазку, чтобы через пару секунд она оказалась размазана по пальцам и промежности Хенджина. Презерватив Сынмин пока не трогает.       Пальцы медленно и мягко проталкиваются внутрь тела. Сынмин предельно аккуратен и нежен, желание не причинить даже толики боли не позволяет ему следовать рвущимся к телу Хенджина желаниям. Он активно прощупывает переднюю стенку изнутри, стараясь найти простату, и победно улыбается, когда Хенджина немного подбрасывает, и он от неожиданности кончает Сынмину на лицо.       — Так быстро, — насмехается Сынмин, стирая капли пальцами и вытирая о кровать.       — Как ты это сделал? Вау, — Хенджин выглядит куда счастливее и удовлетвореннее, чем должен человек, который так сильно боялся и смущался всего пару минут назад.       — Ты ее не нашел, когда готовился? — удивление, даже, скорее, шок, отчетливо слышатся в голосе Сынмина. Почему Хенджин такой идиот?       — Ну, я старался сделать все как можно быстрее и не думал о том, чтобы изучить то место, — дуется Хенджин, отводя уже рассеянный довольный взгляд.       — Ладно-ладно. Еще успеется, — утешает его Сынмин и подтягивается выше, чтобы снова поцеловать его манящие губы. — Ты готов ко второму заходу? — нетерпеливо спрашивает он через пару минут, когда понимает, что собственное возбуждение нетерпеливо пульсирует, сталкиваясь с бедром Хенджина.       — Всегда готов, — без особого энтузиазма отзывается Хенджина, немного боязливо жмурясь и сжимаясь.       Сынмин насмешливо качает головой и несколько раз целует щеки, помогая чуть прийти в себя. Он поглаживает член Хенджина, чтобы немного приободрить его, а потом вскрывает презерватив. Хенджин тяжело дышит и прячет лицо в руках. Это выглядит забавно, поэтому Сынмин даже улыбается.       — Готов? — в последний раз спрашивает он и, дождавшись неуверенного кивка, натягивает презерватив, седлая член Хенджина.       — Эй, что... — Хенджин распахивает глаза и крепко хватает Сынмина за бедра, обескураженный неожиданными действиями.       — Я трахаю тебя. Мне не обязательно совать в тебя член, чтобы доминировать, — Сынмин широко улыбается, глядя на полностью смущенного Хенджина.       Это великолепное зрелище заставляет все его тело дрожать и восторженно гореть при каждом движении. Сынмин облизывает и закусывает губу, все резче и резче двигаясь вперед-назад. Хенджин может только напрягать бедра и надрачивать его член, в попытке не оказаться полностью в дураках. Сынмин удовлетворенно постанывает и откидывает голову, сильно жмуря глаза. Он чувствует полный восхищения и обожания взгляд даже с закрытыми глазами, будто это что-то осязаемое, что-то, чем Хенджин может приласкать его помимо рук.       Хенджин нежно массирует его яйца, чем заставляет резко дергаться, выбиваясь из ритма. Сынмин подбадривает и поощряет его словами и стонами, пока в момент наивысшего наслаждения его голос не срывается. Он оставляет следы спермы на животе и груди, а потом удовлетворенно размазывает их пальцами и заваливается сверху, крепко обнимая. Хенджин привычно гладит его по спине и играет с волосами.       — Мы в душ пойдем? — спрашивает он, легонько похлопывая Сынмина по ягодице.       — Дай мне немного вот так полежать, — бурчит Сынмин, целуя его плечо.       В душ они добираются поздней ночью, а утром жутко опаздывают на пары.

***

      — Раз… Два… Раз… Два… — тренер вел медленный счет, пока группа боксеров, опираясь на дрожащие руки, выполняла отжимания. Сынмин чувствовал, как мышцы неприятно горят и тянут от усталости, но деваться было некуда. — Если кто-то схалтурит, будем отжиматься еще пять минут. А потом еще, и еще, и еще. Всем понятно?       — Да, — прозвучал тихий натуженный хор голосов.       — Я не слышу! — более грозно спросил тренер.       — Да! — из последних сил ответила команда.       — Закончили! Построились!       Феликс устало простонал и упал лицом в пол, после чего громко зашипел от боли, проклиная себя за это необдуманное действие. Сынмин только посмеялся, но со всей серьезностью осмотрел его нос, с облегчением отмечая, что ничего серьезного не произошло.       — Ближе к концу семестра у нас пройдут первые соревнования в этом сезоне. Выступить смогут не многие, средств выделили только на шестерых, так что в ваших интересах постараться и сделать так, чтобы я вас заметил и повез с собой. Лентяев и бездарей я брать не собираюсь. Вопросы решим завтра, а на сегодня все свободны! — оповестил тренер и махнул рукой в сторону раздевалки.       Уставшие и измученные спортсмены медленно поплелись к спасительной комнате. Сынмин не торопился — душевая будет занята, а в раздевалке толкучка, шум и духота. Приятного, в общем, мало.       — Пошли, я не собираюсь тебя ждать до ночи! — упрашивал Феликс, желая как можно скорее вернуться в общагу.       — Ты иди, я сегодня домой, — отмахнулся Сынмин, поглядывая в сторону уходящего Хенджина.       Феликс обернулся туда же, но ничего не увидел, потому что Хорек успел скрыться в раздевалке. Сынмин снова махнул ему, отправляя в душ, а сам перевернулся на живот, потягивая затекшие мышцы спины. Позвонки громко хрустнули, а Сынмин удовлетворенно разлегся на татами. Время тянулось ужасно долго, но не бесконечно, поэтому спустя двадцать минут, когда с Сынмином попрощалась большая часть ребят, он все же вошел в раздевалку. К его удивлению она была пуста, но это только позволило ему выдохнуть более свободно. Ребята точно начали бы расспрашивать его о следах, что красовались на его груди, животе и бедрах.       Быстро скинув одежду, Сынмин обернулся, чтобы пойти в душ, но чуть не подпрыгнул, когда увидел выходящего оттуда же парня. А вот Хенджин все же забавно подпрыгнул и схватился за все еще влажную, тяжело вздымающуюся от испуга грудь.       — Ты бы хоть какие звуки издавал, — нервно выдохнул Сынмин, закинув полотенце на плечо.       — Откуда мне было знать? Это ты как приведение двигаешься, — нахмурился Хенджин, уже разогнувшись и плотнее затягивая полотенце на бедрах.       — Чего стесняешься, я уже все видел, — Сынмин тянет руки к его бедрам, чтобы притянуть к себе. — Там кто-то еще остался?       — Только мы, — Хенджин не дает припереть себя к стенке, быстро выворачиваясь и вжимая в нее Сынмина.       Сынмин улыбается довольно и прижимается к его губам, чтобы не терять времени. Всего пара поцелуев и он пойдет в душ, все равно торопиться некуда. Руки Хенджина приятно мнут его бока, и Сынмин прикрывает глаза, чтобы полностью отдаться моменту.       Скрип двери заставляет обоих замереть. Сынмин с испугом смотрит на вошедшего внутрь Феликса, а затем спокойно выдыхает, когда на лице друга мелькает стыд, и он так же быстро вылетает за дверь.       — Это всего лишь Феликс, — успокаивает Сынмин Хенджина, но все равно отстраняется.       — Ты ему доверяешь? — немного холодно спрашивает Хенджин, отходя к своему шкафчику. Сынмин понимает его неуверенность и настороженность.       — Как самому себе, — улыбается Сынмин, все же заходя в душ.       — Минхо одолжил мне машину, так что жду тебя на парковке, — кричит Хенджин в догонку.       Сынмин хмыкает и понимает, что неожиданно нарисовавшиеся планы на вечер как нельзя кстати. С Феликсом объясниться он успеет в любой момент, так что можно не запариваться над тринадцатью сообщениями в Какао от него. Сынмин протирает волосы полотенцем, решая не тратить время на сушку, все равно в машине ехать, так в чем проблема, быстро натягивает джинсы со свитером и пуховик и еще быстрее вылетает наружу.       Найти высокого Хенджина на практически пустой парковке несложно. Но вот рассмотреть рядом с ним маленькую одетую в яркий полушубок Черен удается только тогда, когда Сынмин подходит почти вплотную.       — Так ты подбросишь меня? — бодро спрашивает она, строя просящие глазки. Сынмин не раз попадался на эту уловку, позволяя Черен брать его конспекты или прятаться за ним, чтобы сидеть в телефоне во время скучных пар строгих преподов.       Эти глаза и сейчас сработали на Сынмина. Черт, почему это должна быть именно Черен со своей вечной позитивной энергией и неутомимым оптимизмом? Она… Нереально подходит Хенджину. Она девушка. Девушка, которая может завоевать сердце любого, что уж говорить о глупом податливом Хорьке.       В голове заседает картина того, как Хенджин отзывчиво общается с девчонками на трибунах, с каким энтузиазмом бегает к ним каждый день. Они так открыто флиртуют, что не понять, что происходит довольно сложно. Сердце неприятно колет, но Сынмин улыбается, потому что лучше раньше, чем потом, когда он крепко увязнет во всем этом.       — Черен, как ты могла не сказать мне? — недовольно дуется Сынмин, закидывая руку на плечо Хенджина, — Я же не изверг, чтобы запрещать тебе общаться с кем-то из личной неприязни.       Черен немного виновато хмурится и криво улыбается, глядя на парней перед собой. Сынмин усилием отзеркаливает эту улыбку, сжимая Хенджина немного сильнее. Хенджин только успевает открыть рот.       — Прости, чаги, я не хотела скрывать. Тем более, сегодня я заговорила с ним впервые, — похвасталась Черен. — А вы не так уж сильно не ладите, я смотрю, — ехидно улыбаясь, она одними глазами указала на руку Сынмина.       Не «не ладят». Да, именно так это и называется между ними. Сынмин все еще улыбается.       — О да, мы…       — Мы успели немного проникнуться друг к другу, пока состояли в одном клубе, — перебивает Сынмин, еще сильнее сжимая его шею. Нельзя позволить Хвану сболтнуть лишнего. — Хорек, обидишь Черен — я тебе голову откручу. Хорошего вечера, принцесса!       Сынмин не слушает то, что пытается сказать ему Хенджин, быстро убегая с территории. Он старается не оглядываться на выкрикивающего его имя Хенджина. Пройдя около двадцати метров Сынмин чувствует, как голова замерзает, поэтому накидывает капюшон. Жаль, что это не согреет и не излечит его разбитое сердце. И обоженные слезами щеки.

***

      — И что я, блять, видел?! — вскрикивает Феликс, наконец остановившись отдышаться у гардероба. Его глаза пораженно замерли в центре шва напольной плитки, пока он мысленным усилием пытался прогнать из головы картинку полуголого Сынмина, целующегося с не менее голым Хенджином.       Он так быстро сбежал, что даже не успел обработать и осознать всю ситуацию. Вдруг, Сынмину нужна была его помощь? Не то, чтобы Феликс сомневался, что Сынмин без проблем уложит и без того вечно валяющегося у него в ногах Хенджина, но, мало ли, что там стряслось. Стоит вернуться?       Но Сынмин шлет короткое «не смей возвращаться», и это успокаивает Феликса — раз угрожает, значит все в норме. Он кидает несколько сообщений с самыми пикантными и интригующими вопросами, которые остаются проигнорированными, что по иронии дает более чем развернутый ответ на половину из них.       — Прекрати! — неожиданно вскрикивает Чанбин в другой части холла. В том, что это он сомнений быть не могло — Феликс узнает этот голос и разъяренный тон даже после полной потери слуха. Ладно, частичной, он ведь не суперчеловек.       Вопреки ожиданиям, дальше следует тишина. Феликс прислушивается, но ничего не происходит почти секунд двадцать, за которые Феликс успевает решить пойти проверить, потом дать себе мысленную затрещину и развернуться на выход, снова обругать себя и развернуться в сторону Чанбина, а потом просто замереть на месте, ожидая хоть чего-то еще.       — Потому что я твой друг! Этого тебе достаточно?       Чанбин звучит уже не так зло, скорее огорченно и разбито, будто силы покидают его, и он почти устал бороться, но хватается за единственный шанс, надеясь на удачный исход. Феликс никогда в жизни не слышал подобного отчаяния вне сценариев драматичных фильмов.       — Я приду. Чонин, хватит избегать меня и отталкивать…       Фраза резко оборвалась, и на пару секунд все затихло, после чего раздался оглушительный яростный возглас, а следом за ним череда коротких резких ударов пластика о кафель. К ногам Феликса проскользил черный мобильник с изогнутым корпусом и полностью треснувшим стеклом.       Из-за колонны в пяти метрах от Феликса вынырнул широкоплечий, переполненный гневом боксер с горящими глазами. Феликс немного попятился, но остановился, когда Чанбин невольно замер, а потом презрительно фыркнул и подошел ближе поднимая телефон.       — Насколько нужно быть придурком, чтобы от тебя отказался даже лучший друг? — язык Феликса среагировал куда быстрее мозга. Только после того, как на лице Чанбина заиграли желваки, а по покрасневшей переносице сбежала капелька пота, Феликс понял, что, в целом, без языка жить не так уж плохо. Например, нет возможности выставить себя полным мудаком, попадая при этом в смертельно опасную ситуацию.       — Ты бы шел отсюда, пока я не решил, что ноги тебе не нужны, как и твоя белобрысая башка с непропорционально маленьким мозгом, который ни на что не годен, — Феликс застыл, удивленно пялясь на Чанбина. Возможно, будь он в чуть менее угрожающем жизни положении, он бы сказал что-то вроде «не знал, что орангутанги умеют строить такие сложные предложения», но он не был. Поэтому, внемля благожелательному наставлению, он все же сделал пару нерешительных шагов в сторону выхода, а после и вовсе сорвался на бег, от греха подальше. В любой другой ситуации он был бы не прочь поиздеваться над недругом подольше, но не тогда, когда Чанбин представляет реальную и вполне серьезную угрозу.       Ах, да, они ведь договорились избегать друг друга. И это все еще не работает.       От мыслей о том, каким образом Чанбин дошел до такого состояния, и что за чертовщина творится с и без того нестабильным Чонином, Феликс постарался отгородиться. Не его дело, не ему его и решать. Даже если в последний момент перед тем как развернуться, Феликс заметил во взгляде Чанбина безмолвную мольбу о помощи. Не. Его. Дело.