Упаду в небо

      Утром, когда Ма Ёль проснулся, он был один в комнате. Что это было вчера? Кто приходил к нему? Эти прикосновения и голос были смутно знакомы, но память скрывала лицо человека, которому они могли принадлежать. А может и не было никого? Всё сон? Но осмотрев себя, Ма Ёль увидел, что о нём кто-то позаботился. Значит незнакомец действительно приходил к нему. Но кто же он?       Весь день Ма Ёль отдыхал, пользуясь благосклонным разрешением хозяина борделя. Но мыслями он постоянно возвращался к ночному гостю. Так прошёл день. Но чем ближе становился вечер, тем больше оживало сердце Ма Ёля. Он боялся признаться самому себе в том, что ждал…ждал вчерашнего гостя. В его руках Ма Ёль обрёл спокойствие и умиротворение. И ему очень хотелось вновь испытать эти чувства. Лёжа в своей одинокой постели юноша отчаянно хотел почувствовать как к нему прижимается… кто?       За окном давно стемнело. Посетители разошлись по домам, и даже слуги уже угомонились. Но Ма Ёль лежал без сна. Вдруг скрипнула половица и рядом с ним опустилось чье-то тело. Мужская рука обняла его и голос, знакомый и неизвестный одновременно, прошептал в волосы: — Ма Ёль… ты ждал меня?       Боясь спугнуть визитёра, Ма Ёль сжал руку, обнимавшую его, и медленно повернулся. Огромные глаза человека, склонившегося над ним, были темными. Но Ма Ёль помнил, что на самом деле они синие, как глубокое вечернее небо. — Ты пришёл… Я ждал тебя… Кто ты? — Ма Ёль… Вспомни меня…       Лю Мяо наклонился и поцеловал того, о ком ни на минуту не мог забыть все последние годы. Наверное, он не смог бы повторить их самый первый целомудренный поцелуй. Слишком сильны были его чувства, его желание было невозможно спрятать. И всё же отголосок тех поцелуев, которыми они обменивались раньше, присутствовал. — Твои губы… Я их помню… — Я обещал звать тебя твоим именем, когда мы наедине… когда ты во мне…       Лю Мяо покусывая грудь Ма Ёля, целовал его соски, гладил его тело. Он почувствовал напряжение внизу, их члены тянулись друг к другу, даже сквозь одежду они чувствовали этот жар. — Как тебя зовут? — Ты сам вспомнишь…       Сбросив свою одежду, Лю Мяо провёл пальцами по члену Ма Ёля. — Ты готов… Тогда возьми меня, как брал раньше…       Он раздвинул свой вход и стал медленно опускаться на возбуждённый член лежавшего под ним юноши. Когда Лю Мяо полностью поглотил его, то наконец-то смог испытать те чувства, о которых с нежностью вспоминал все годы разлуки. — Ма Ёль, люби меня… Не останавливайся…      Обняв Лю Мяо, Ма Ёль перевернул его на спину и сам оказался сверху. Его член пульсировал внутри этого странного юноши, который взялся из ниоткуда, называл его незнакомым именем, но при этом был знаком каждым своим движением, запахом, вкусом губ и кожи. То, как он выгибал спину, стремясь стать ближе, как он сжимал собой его член, его голос и эти бездонные глаза, всё было таким родным. Ма Ёль наращивал свой темп, он вбивался в этот мягкий вход, принимающий его с такой охотой. Руки скользящие по коже… губы, не отрывающиеся друг от друга… Эти двое, казалось, стали одним организмом, их движения стали синхронными. Где-то в глубине разума Ма Ёля родились картины, которые, словно после прорыва плотины, затопили его память. Чувства, сдерживаемые три года, наконец вырвались наружу. — Лю Мяо… Ты… Это ты…       Вместе с именем Ма Ёль выплеснул внутрь Лю Мяо своё семя. — Ма Ёль…ты вспомнил меня… Я… Я так скучал по тебе… И так боялся, что потерял тебя навсегда.       Не имея никакого желания уходить из этой гостеприимной теплоты, Ма Ёль остался в Лю Мяо. Тот, в свою очередь, не хотел отпускать своего любимого, поэтому обхватывал Ма Ёля ногами. — Не уходи от меня, Ма Ёль.       Лю Мяо гладил кожу на груди Ма Ёля, прижимаясь к ней губами, дразня соски языком и зубами. — Ты провоцируешь меня… Чувствуешь? Я снова становлюсь твердым. — Тогда давай продолжим. Мы потеряли три года. Не хочу терять больше ни одного мига. — Лю Мяо… Ты такой… опьяняющий… и нежный… и соблазнительный…       Ма Ёль завёл руки Лю Мяо за голову и стал удерживать, пока его вновь вставший член начал свои движения, так и не выйдя из любовника. — Ма Ёль, ты сможешь простить меня? — Только если ты больше никогда не расстанешься со мной.       Его тело скользило по телу Лю Мяо, придавливая его своей тяжестью. Губы нашли рот Лю Мяо и впились в него поцелуем, жадным и горячим, как полуденное солнце. — Обещай, что больше не покинешь меня… Что до конца наших дней мы будем вместе… Тогда прощу… — Ты уедешь со мной, Ма Ёль? Я приехал сюда за тобой, чтобы забрать… чтобы ты был только мой…       Толчки стали быстрее. Лю Мяо бился в экстазе, пока они изливали друг на друга своё семя, превращая его в общую смесь.       Когда оба затихли, Лю Мяо лежал на плече Ма Ёля, обнимая его и слушая биение сердца. — Ты хочешь уехать вместе, но я не представляю, как это сделать. Меня не держат здесь на цепи, но и уехать просто так отец не позволит. Ты же понимаешь это?       Ма Ёль гнал от себя воспоминания, вернувшиеся вместе с остальными. Лю Мяо расстался с ним после того, как увидел его в роли проститута. Ма Ёль больше не был статусным человеком, он был готов раздвинуть ноги перед любым. Он стал грязью под ногами. Такие слова сказал Лю Мяо ему и ушёл. А теперь вернулся и хочет забрать Ма Ёля с собой. В эту сказку так хотелось поверить! — Я всё устрою. Главное, что ты согласен уехать… Только… Мне придётся отлучиться, нужно всё подготовить… Ты мне веришь?       Вместо ответа Ма Ёль прижался губами к губам Лю Мяо. Он целовал его долго, пока у обоих не кончился воздух в лёгких. — Я верю тебе… Ты дал мне надежду… Теперь моя жизнь в твоих руках. — Ты должен вести себя как обычно. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь заподозрил тебя. Справишься? — Я постараюсь. А теперь спи.       Лю Мяо ушёл перед рассветом. Ма Ёль отпустил его с тяжело бьющимся сердцем, но выхода не было. Теперь всё, что он мог делать, это ждать.       Потянулись тягостные дни.       Поначалу Ма Ёль ещё сохранял спокойствие, его грели воспоминания о Лю Мяо, нежности и теплоте их прикосновений друг к другу, их поцелуях и страсти, наполнявшей сердца. Но дни шли за днями, Лю Мяо больше не появлялся, и Ма Ёлю становилось всё тяжелее. Мысли о собственном унизительном положении не давали покоя. Лю Мяо стал свободным человеком, так зачем ему было связываться с грязной подстилкой, в которую любой мог спустить? Не это ли было причиной их разрыва? Может быть уже наутро Лю Мяо осознал, с кем собирался связать свою жизнь и передумал. И снова исчез, не сказав ни слова прощания.       Ма Ёль осунулся, погрузился в свои мысли, стал рассеянным. Клиенты жаловались на его отрешённость, и хозяин Ма начал злиться — он не любил получать жалобы на свой товар. Его гнев изливался на юношу, который всё терпел, потому что не мог позволить узнать свою тайну — он вспомнил себя, своего отца и все события трёхлетней давности. Ма Ёлю приходилось обслуживать не только клиентов, но и продолжать предоставлять своё тело хозяину борделя. Однако ничто не могло пробудить его живость. Окружающие думали, что душевный недуг, поглотивший Ма Ёля, развивается. Они жалели юношу, но принимать участие в его судьбе никто не собирался. Лекарь Вань Ге оказался единственным, кто пытался урезонить хозяина Ма и погасить его похотливые действия в отношении сына. Но тот отмахивался со словами, что Ма Ёль сам выбрал свою судьбу, а его потеря самого себя и нынешняя подавленность только подстёгивали животную агрессивность мужчины.       Каждую ночь Ма Ёль прислушивался к звукам, надеясь услышать шаги Лю Мяо, но его окружала только тишина, давящая на сердце. Ма Ёль понимал, что его душевные силы на исходе.       Наконец в одну из безлунных ночей дверь с комнату Ма Ёля открылась, и в неё тихо вошёл человек. Он приблизился к постели, на которой спал нервным сном Ма Ёль, и закрыл ему рот рукой. Глаза юноши в испуге распахнулись, но увидев склонившиеся над ним лицо, засветились любовью. — Ты… Лю Мяо, ты пришёл. — Вставай. У нас мало времени. Ты готов уйти со мной? — Куда угодно. — Тебе есть, что забрать? — Нет. Мне ничего не нужно. Не хочу хранить память об этом месте. — Я так и думал. Вот, я принёс тебе одежду, переоденься.       Ма Ёль разделся, и тогда Лю Мяо увидел на его теле темные пятна и полосы. В отсутствии света эти отметины казались черными и выглядели ещё страшнее. — Ма Ёль, что с тобой сделали? Кто это сделал? — А, ты про синяки? Не обращай внимания. Рано или поздно они исчезнут. Прости, что позволил увидеть их. — Животное. Только два человека могли сделать это — Шу Чжин и твой отец. Первого нет в городе, значит это хозяин Ма. Я прав?       Ма Ёль ничего не ответил. Он быстро переоделся. — Я готов. У тебя есть план? — Да, но сначала нам надо тихо отсюда выбраться. Хорошо, что ты ничего не берешь — никто не заподозрит побег. Пошли.       Одежда, в которую были одеты оба юноши, была чёрной, поэтому они сливались с чернотой ночи. Благодаря знанию этого здания, они смогли благополучно выбраться наружу. В глубине кустов, окружавших бордель, ждал конь Лю Мяо. — Подожди. Последний штрих. Закрой глаза. Ма Ёль почувствовал, что его лица и волос касаются пальцы Лю Мяо, оставляя на них маслянистый след. — Теперь готово. Поехали.       Ма Ёль открыл глаза и оторопел — его волосы, а также лицо, волосы и одежда Лю Мяо были покрыты какими-то светящимися полосами. — Лю Мяо, что ты сделал? — Садись в седло. По дороге расскажу.       Конь ступал совершенно бесшумно — его копыта были обмотаны тряпьём. — Я свёл знакомство с одним стражником. Сегодня он дежурит у ворот. Вечером я подарил ему кувшинчик вина, слегка приправленного кое-чем. Это позволит ему не очень четко видеть происходящее. А в таком виде, если он не примет нас за демонов, покидающих город, я очень удивлюсь. Ты должен будешь мне подыграть. Смотри, городские ворота уже близко.       Действительно, пока Лю Мяо рассказывал о своей затее, они уже почти добрались до прохода в городской стене. На земле сидел стражник, державший в руке опустевший кувшин. Он озирался вокруг мутными глазами, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. Внезапно стражник увидел приближающуюся фигуру, но от её вида у стражника похолодело в животе. Огромный конь, совершенно бесшумно ступающий по булыжникам улицы. На спине сидели две фигуры, слившиеся в страстном поцелуе. Их волосы и лица светились тем же светом, что грива и морда коня. Проезжая мимо стражника всадники кинули на него такие жгучие взгляды, что бедняга оцепенел. В его голове пронеслась только одна мысль: «Демоны», и несчастный свалился от страха в обморок. Призрачный конь со своими наездниками не спеша прошествовал мимо неподвижного тела.       Когда стражник пришёл в себя и выглянул за ворота на дороге никого не было. Только ночь, никому не позволяющая увидеть свои секреты, царила вокруг.