Милосердие времени

Виднеющийся на фоне массивных стен академии силуэт с каждой секундой принимал всё более чёткие очертания – его невозможно было спутать ни с одним существом этого бесконечного мира. Не после приветствия Канаме, непрерывным эхом звучащего в кружащейся голове. Не после того, как Юуки изучила этот силуэт за тысячу лет. Она сделала глубокий вдох. Каким он уже был по счёту? – Канаме? – почти вздрогнув от собственного голоса, Куран сделала шаг в сторону вампира. Подошедший мужчина, на мгновение замешкавшись, мягко улыбнулся. В какой-то степени Юуки была признательна медлительности студентов: их нерасторопность дарила ей несколько минут уединения среди высоких деревьев. Она с жадностью всматривалась в слегка изогнувшиеся мужские губы – эта улыбка принадлежала только ей. Какой бы эгоистичной и собственнической ни была подобная мысль, она достаточно вынесла, чтобы не стесняться заявлять свои права, пусть пока даже мысленно, на воплощение грации, силы и терпкой печали, коим являлся стоящий перед ней мужчина. – Здравствуй, Канаме-кун! – стремительный, звонкий голос Кросса остановил тянущееся забвение, – Как прошла дорога? Я как раз направлялся к охраннику вашего общежития за бумагами. Нам нуж... – ректор оборвался на полуслове, когда взгляд упал на тонкую руку дочери, робко коснувшуюся щеки чистокровного. Юуки не решалась заговорить дальше, сосредоточенная на тёмно-карих глазах, что были закрыты большую часть её жизни. Она коснулась Канаме, но он не исчез, не растворился в воздухе, оставляя её наедине со своим одиночеством. Кросс не пытался вмешаться: порыв дочери напомнил ему прежние дни и то, как она, ещё будучи ребёнком, каждый раз тепло встречала вампира, пока между ними не произошло нечто, чего он не знал и не мог изменить. Он понимал: что-то отдалило их друг от друга и чем больше проходило времени, тем сильнее ощущалось чувство потери той невидимой связи, что была между этими детьми. Женские пальцы мягко, едва осязаемо дотронулись до кожи, ещё не замёрзшей под порывами неистовствовавшего ветра, проходя по выступающей скуле и утопая в густоте волос. Ещё немного и она могла бы обнять его – от этой мысли стало почти больно. Юуки не чувствовала струящихся по спине локонов и это значило лишь одно: она обрезала их после того проклятого дня. Это значило, между ними уже начала образовываться тлетворная, душащая бездна, которую они умело разверзли между собой. И это безусловно значило, каким бы ненавистным не был бы вывод: в данный момент она не могла коснуться его больше, чем сейчас, не вызывая недоумение со стороны... всех. И из-за этого хотелось удавиться – абсолютно также, как хотелось того Канаме минутами ранее. Воистину достойные представители клана Куран. Юуки спохватилась, осознав свои действия, когда почувствовала, как в ответ чистокровный коснулся её лица, заправив за ухо упавшую на него прядь, отзеркаливая действия девушки. Она неохотно опустила свою руку, запечатлев на всю оставшуюся жизнь ощущение долгожданного успокоения от мягких движений Канаме, приходившегося большим пальцем по её виску. Почти поразительно, как он не почувствовал пульсацию вен от метавшихся в её голове мыслей: каким образом она могла забыть про суффиксы?! Ладно «семпай», но почему хотя бы не «сама»? Патовая ситуация. Как сейчас к нему обращаться? По одному лишь имени было привычнее, уютнее, роднее и естественнее, но сейчас, в нынешнем времени, это будет не к месту и породит множество ненужных вопросов. Она слишком долго молчит – это было не впервой. Но почему перестал говорить Кайен Кросс? – С возвращением, Канаме-сама, – голос вернулся сам по себе, пока взгляд раз за разом проходился по умиротворённому лицу мужчины, наслаждающемуся неожиданной открытостью девушки, – Мы все по вам скучали. Выдох. Вот и всё. Как бы она не боялась, слова нашлись. Также, как они найдутся и для любого из дней, которые им будет суждено встретить в будущем. Юуки улыбнулась. Так, как не могла улыбнуться уже очень давно: легко и искренне, без задвинутой на задворки сознания липкой, тягучей горечи. Лицо Канаме посветлело от произнесённых для него слов. Услышанное не соответствовало болезненным ожиданиям, разрывающих грудь минутами ранее. Задумываться о причинах таких изменений в отношении себя совсем не хотелось, однако прервавший эту пасторальную картину оклик вновь вернул ему маску отрешённости. – Я бы на твоём месте не делал столь обобщающих заявлений, – приглушённый голос Зеро разрезал воздух. Резким движением он отбросил руку вампира от неосмотрительной, по его мнению, напарницы. – Занятия скоро начнутся, Куран. Неприкрытая хотя бы ради видимости приличия ненависть физически ощущалась окружающими. – Зеро! – Кайен ошарашенно повернулся в сторону подопечного, чья импульсивность уже не в первый раз выходила за рамки допустимого. Он уже не был ребёнком. – Никогда больше так не делай, прошу тебя, – Юуки подалась к Курану, загораживая его собой от рассерженного студента, чьи аметистовые глаза прожигали того насквозь. Даже гипотетическая опасность должна была быть исключена. – Канаме-сама часть нашей семьи, ты не можешь так с ним обращаться. Юноша удивлённо уставился в сторону говорившей. – «Что она несёт?» – он нахмурился, исподлобья смотря на девушку, – Наивна и безрассудна, как собственный отец, – торопливо ответил Зеро, не стараясь сдерживать нахлынувшее негодование, – Раз он часть «нашей» семьи, то быть может, тебе стоит перейти в его ночной класс? Всё равно инстинкт самосохранения здесь давно представляет собой лишь набор незначащих ничего звуков. – А быть может, как часть нашей семьи, в ночной класс перейти именно тебе? – сталь в голосе чистокровного вампира не слышалась, она ощущалась. Куран опустил на плечи девушки руки, прижимая её спиной ближе к себе, явственно чувствуя жар, накативший на человеческое тело. Наклонив голову на бок, мужчина более снисходительно добавил, – Тебя примут туда с распростёртыми объятиями, Кирию-кун. Юуки замерла. Какое это время? Какой год? Тепло, разливающееся в груди от касаний чистокровного смешалось с ледяным ужасом от услышанного спора. Обратился ли уже Зеро? Узнала ли она «прошлая» о его трансформации или ещё нет? Нужно как можно скорее остановить нарастающую ссору. Им нельзя пройти точку невозврата. Не в этот раз. Юуки взглянула на вышедшего из ступора приёмного отца – её опередили. - Довольно! – директор Кросс встал между своими учениками, разведя руки в сторону подобно судье на ринге, – Хватит. Я достаточно услышал. Мне больно видеть ваши перепалки. Зеро, казалось, мы обсуждали это ранее. Канаме-кун – не Хио Шизука, ты не можешь винить его в чужих грехах и вести себя с ним подобным образом. Зеро скрестил руки на груди. – Город кишит классом Е. Что-то я не замечал, чтобы это как-то помогало улучшению отношений между ними и людьми. – всё тело напряглось, он был готов в любой момент вытащить «Кровавую розу», лишь бы стереть это выражение собственного превосходства с лица чистокровного, чьи руки расположились на плечах Юуки. Она не сопротивлялась и это раздражало больше всего. Зажмурившись, Кросс устало потёр пальцами переносицу. – Их количество значительно уменьшается, Зеро. Не без помощи охотников и, как бы тебе это не нравилось, не без помощи Канаме-куна. Я не могу всё время следить за тем, чтобы вы друг друга не поубивали в своих бесконечных стычках, – поправив плащ, он добавил уже более благодушным тоном в попытке хоть как-то сгладить ситуацию, – Всё-таки я уже стар, а ты не жалеешь мои стариковские нервы. Смотри! – с пылом негодовал директор, поднося длинную прядь русых волос ближе к лицу сына Кирию, – Посмотри, я почти поседел, это точно старость! Вдруг моё сердце не выдержит таких стрессов? Шумно выдохнув, Зеро прикрыл глаза и сделал шаг назад. – Это ваш цвет, а не седина, – ответил он, отвернувшись. – Ваша затея не закончится хорошо ни для кого из нас. – Не стоит быть столь категоричным, – Кросс перевёл взгляд в сторону учебного корпуса, у ступеней которого нарастало количество учеников, стремившихся отдохнуть после долгих занятий, – В любом случае сейчас не время и не место для подобных рассуждений: скоро парк наполнится лишними зрителями, нам следует отсюда уйти. Канаме-кун, я бы хотел обсудить с тобой несколько тем относительно учебного плана и ближайших конференций. Думаю, Ханабусе и остальным ребятам они могут быть полезны, – мысль о совместных научных мероприятиях и творческих фестивалях давно посещала голову бывшего охотника, оставалось лишь тщательно продумать реализацию появившейся идеи, чтобы она не превратилась в фарс и очередной фан-клуб любителей ночного класса, не заинтересованных ни в исследованиях, ни в творчестве. Завершая разговор, директор обратился к дочери, убирая руки в карманы: – Родная, никто не собирается ни на кого нападать, поэтому тебе не стоит так сильно переживать. – Если бы она не выбегала из аудитории как ошпаренная сразу после звонка, то меня бы здесь и не было, – уже более отрешённо проговорил Зеро, намереваясь поскорее покинуть это место, – Юуки, твои вещи и книги у Сайори. Не ожидал, что ты хоть что-то выучила. Девушка кивнула. Юуки не хотелось отвечать. Что ей следовало сказать? Спасибо? Минутой ранее он отбросил руку её возлюбленного – прервал то, чего она была долгое время лишена. Нет, после такого она определённо не выскажет благодарностей. Возникли ли эти мысли под действием неожиданно активизировавшихся гормонов, бьющих по голове большинство молодых людей, или же желанием не испортить всё снова, отвечать Зеро при Канаме она не планировала. Им в любом случае не избежать беседы в дальнейшем. Куран надеялась, что друг ещё не достиг критического момента в схватке с вампирской сущностью и у неё останется время найти способ ему помочь. – Думаю, мы можем обсудить эти вопросы прямо сейчас, если, конечно, вам удобно, Кросс-сан. – негромко произнёс президент ночного класса, – Юной аристократии не помешает лишний раз самостоятельно посетить занятия, не ожидая моих указаний. С этим, полагаю, они справятся и без меня. Кросс внимательно всматривался в отпрысков своих друзей, обдумывая одни ему ведомые мысли. – Тогда договорились. Я предупрежу Такуму. Подожди у меня в кабинете, я в скором времени вернусь. – получив кивок от Канаме, он добавил, – Юуки, сегодня ты освобождаешься от дежурства: тебе нужно отдохнуть. Не могла бы ты, пожалуйста, проводить Канаме-куна? – несмотря на вопрос, он знал её ответ. Видя покоящиеся на плечах девушки руки короля вампиров, который, похоже, не собирался их убирать по собственному желанию, он не сомневался в том, что ответит дочь Куранов. – Да, конечно! – Юуки не без сожаления отступила от Канаме, чуть не потянувшись за его кистью, чувствуя, как плечи покинула согревающая тяжесть, и уже тише спросила, – Идём? Кайен Кросс направился к главному зданию ночного общежития. Стоящие друг перед другом мужчина с девушкой навевали воспоминания. – «Подумать только», – Кросс отвернулся, углубляясь в гущу парка, сильнее укутываясь в плащ, – «Прошло так много лет...» – казалось, только вчера он подал руку дорогой Джури, упавшей прямо перед ним на ровном месте, словно ребёнок. Он до сих пор явственно помнил шёпот Харуки, подобно тени появившегося за его спиной и угрожающе произнесённое им «У тебя какое-то дело к моей жене?» Бывший охотник хмыкнул накатившей так не вовремя ностальгии: всех их ждали долгие годы крепкой дружбы, наполненной теплом, неиссякаемо излучаемым сердцами этих непохожих на остальных вампиров существ. Однако, будто в насмешку, лейтмотивом его жизни были лишь нескончаемые потери всех, кого он когда-либо любил. Встряхнувшись от накатившего уныния, Кросс ещё раз оглянулся на едва заметные вдалеке силуэты детей Куран: на то, как Канаме заботливо укутывал Юуки в своё пальто, и как она, должно быть неосознанно, опускала голову, вдыхая запах чёрного кашемира, пропитавшегося запахом вампира. Он должен защитить их ради Джури – его драгоценной Джури! – и Харуки. Возможно, хотя бы кому-то удастся увернуться от алых пятен на одеждах и избежать горячих слёз, вызванных Шизукой, Ридо, кланом Ширабуки, несчастным советом старейшин или чем-либо ещё. Он обязан сделать это, иначе грош цена его умениям и навыкам легендарного охотника.

***

– Почему ты так легко одета, Юуки? – обеспокоенный голос наследника Куран прервал тишину, невольно появившуюся, пока они покидали парковую зону, направляясь к дому ректора. – Ты можешь очень легко заболеть. Юуки сильнее заворачивалась в мужское пальто, ощущая вернувшуюся ладонь Канаме на своём левом плече. Ветер действительно не был к ним милостив. – Признаться честно, это вышло случайно, – девушка тщательно подбирала слова, силясь понять, как сформулировать мысль, при этом не солгав. Она не могла позволить себе этого в такой момент. – Я нечаянно уснула на занятии, но меня разбудил Окада-сенсей, а уже после звонка я сразу выбежала на улицу. Думала, это поможет избавиться от приснившегося кошмара. – Юуки осеклась. По сути своей то, что она пережила, вполне подходило под определение слова «кошмар». Спустя секунду она продолжила, – Но уже всё в порядке, со мной всё хорошо, это был просто сон, поэтому, пожалуйста, не волнуйтесь за меня! Послышался негромкий, сдавленный вздох. – Как я могу не волноваться за тебя? – Куран неожиданно остановился, наклоняя сосредоточенное лицо ближе к собеседнице. Перенеся руку с плеча, он едва ощутимо, одними кончиками пальцев коснулся её шеи. – Какова бы не была причина, неужели ты думаешь, что я могу оставаться безразличным? Кросс-Куран замерла. Слишком близко. Он стоит слишком близко. Шею буквально обжигало в тех местах, которых касался вампир. Низкий, бархатный голос, казалось, обволакивал само сердце. Если, конечно, от него могло ещё что-то остаться. – В любом случае, Юуки, – губы вампира невесомо коснулись волос возле виска девушки, стоявшей как вкопанная, в то время как мужчина не торопясь наклонялся ниже к уху, добавляя тихим шёпотом, растворяющим её не до конца пришедшее в себя сознание, – Спасибо за твои слова. Рад слышать, что по мне ещё может кто-то скучать. – резко выпрямившись, он отошёл на шаг назад, восторженно любуясь эффектом от своих слов – щёки девушки пылали алым. Угол его рта дрогнул: Канаме почти ликовал. Она не оттолкнула его. Она не уворачивалась от него. В руках вампира показалась небольшая синяя коробка. – «Так вот зачем он наклонялся!» – Юуки почувствовала, как опустел карман надетого на неё пальто. Она восхитилась ловкости своего спутника. – Недалеко от поместья Айдо есть небольшая мастерская одного старого, но очень талантливого ювелира. – Канаме протянул подарок наблюдавшей за его действиями девушке, – Он не специализируется на огромных колье, усыпанных бриллиантами и похожих больше на ошейники для соревнующихся богачей, чем на действительно элегантные украшения. Его работы – образец того, как кажущиеся простота и лаконичность в умелых руках превращаются в изящные произведения искусства. – мужчина вложил коробку в руку девушки, накрыв её своей ладонью и тут же, будто, опомнившись, убрал её, останавливая себя от соблазна касаться кожи возлюбленной снова и снова. Опасаясь своими действиями отпугнуть, Куран напомнил себе, что и так получил сегодня незаслуженно много, – Я отсутствовал полмесяца и мне очень хотелось подарить тебе что-то такое же прекрасное, как и небо, под которым ты почти каждую ночь проводишь дежурства в качестве префекта академии. Прими это, пожалуйста, – прервавшись ненадолго, он добавил, – Но, если тебе не понравится, не заставляй себя и не носи его. Этот подарок ни к чему тебя не обязывает. – Нет! – Юуки прижала коробку к груди: на тёмно-синем бархате золотой нитью подобно паутине были вышиты сияющие созвездия. – Мне не может не понравиться ваш подарок, - она крепче сжала коробочку, будто защищая её от слов дарителя, – Спасибо... Юуки растерялась. События, диалоги, действия – всё нахлынуло на неё слишком внезапно, она не успевала хотя бы как-то проанализировать происходящее. – Простите, – принцесса Куран подняла глаза, – Мне нечего подарить вам в ответ, но я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю. Канаме в очередной раз за вечер почувствовал нереальность происходящего. Наслаждаясь отблесками теряющегося за горизонтом солнца в её глазах, он осознавал, что будет вынужден выпить не одну горсть кровяных таблеток, чтобы не сойти с ума от сверхъестественной жажды. Неизвестно, как скоро он сможет ещё раз так близко подойти к Юуки, но этот вечер он навсегда запечатлеет в памяти, вспоминая его снова и снова. Мучая себя, как последний мазохист. – Тебе не нужно дарить что-то в ответ, – взяв в ладонь свободную руку девушки, Канаме с трепетом коснулся её тыльной стороны губами, – То, как ты попыталась защитить меня... – он наклонил голову, спрятав глаза за упавшими прядями каштановых волос, – Одно это для меня... прекраснейший из подарков. В завершение своих слов, ещё раз коснувшись губами тонких пальцев, находящихся в добровольном плену вампира, он отпустил руку девушки, устремляя внимание к их первоначальному пути. Они уже находились недалеко от дверей здания и, на их счастье, никто не успел застать состоявшегося диалога, положившего начало их новой жизни. Юуки купалась в обрушившейся на неё нежности, безуспешно отгоняя от себя мысль, с каждой секундой сильнее и сильнее заполняющей её разум: в прошлой жизни Канаме никогда не дарил ей этого подарка.