Семь раз люби, один раз вылюби

— Не могу больше, — Россия дергает Америку за запястье и тянет за собой. Они столкнулись в темном и душном коридоре. Бумаги попадали из рук и разлетелись во все стороны, но никто не спешил их подбирать. Они не виделись давно. Гигантский завал по документам об экологии от Евросоюза заставил их разбрестись по разным углам здания. Не пересекаться столь длительное, тянущееся, как розовый орбит Америки, время, казалось пыткой. Но огромное количество работы, гаденько похихикав, запретило им даже видеться. Они не могли пересечься и на миг, чтобы только увидеть — да, цел, а не умер под горами бумаг. И настал момент, когда терпение все-таки закончилось. Они заскочили в ближайший пустующий туалет и закрылись в кабинке. Щелк. Америка потянулся к чужим губам первый. Они соприкоснулись, и по телу будто прошла живая молния. Было сладко, вкусно и — облегченно. Ничего не случилось. Их все так же тянет друг к другу. Россия толкнулся бедрами вперед, прижимаясь теснее, и Америка застонал. Болезненное, горячее возбуждение, что сопровождало их в течении времени, что они не встречались, сейчас выливалось наружу. Они столкнулись возбуждением сквозь мешающую ткань штанов. Тереться было сладостно, умопомрачительно, не хотелось оставлять и миллиметра между своей и чужой кожей, отрываться губами тоже не хотелось, но Россия вдруг разорвал поцелуй, тяжело дыша. Америка непонимающе моргнул. Россия стянул с него дурацкие мешающие очки, притиснулся бедрами ближе, отчего США надрывно и тихо застонал. Россия резко зажал ему рот рукой. — Тише, — прошептал он, — Кто-то идет. Кто-то, и вправду, зашел в туалет. Шаги были тяжелыми, но твердыми. Если бы Америку спросили, он бы сказал, что такая походка бывает у военного. Но Америку не спросили. Россия, похоже, и сам догадался, кто это, и глаза его в испуге расширились. Включилась вода. Воплощение, помешавшее им, не спешило занять свободную кабинку. То ли оно пришло сюда, чтобы умыться, то ли ему внезапно стало плохо. Россия сомневался как в первом, так и во втором. — Вы че, застряли там, педики? — внезапно рыкнул грубый голос, и по дверце кабинки, в которой были заперты Америка с Россией, пнули ногой. США с удивлением, плавно переходящим в шок, узнал голос СССР. — Fuck, — ели слышно выдавил Америка. — Пиздец, — согласился с ним Россия. Ответить не мог ни один из них — Союз узнал бы голос стопроцентно. Приходилось молчать. Союз, что странно, молчал тоже. Он потоптался еще немного, выключил воду, смачно сплюнул куда-то примерно в их сторону и вышел из туалета. Когда он отошел на достаточное расстояние, вблизи туалета раздался дикий истеричный смех. — Ох, — выдохнул Россия, едва смог успокоиться, — Извини, Америка, у меня все упало. — У меня тоже, — кивнул Америка, все еще хихикая. — Значит, не сегодня? — Значит, не сегодня.