Недомолвки

***

— Я тебя ненавижу... — смотря в потолок, произнёс Сынмин под утро. Они так и не сомкнули глаз. Болело всё. И не только ниже пояса: Сынмин прекрасно сейчас чувствовал ещё не запёкшиеся три новые метки, которые жгло остаточным ощущением после укуса. Зато на Чанбине их красовалось не меньше, и Сынмин даже внутренне позлорадствовал, что Чанбин чувствует от них боль, в отличие от него, потому что метки Сынмина не носили помечающий характер — исключительно визуальный. Соответственно и секрета никакого с анестетическим эффектом у него в загашнике не водилось. Не сложилось исторически, чтобы альфу омега метил. А Сынмин вот пометил. И не один раз. Хотя скорее, чисто из вредности за причинённую боль. Сынмин знал, что винить Чанбина в замке — идиотизм, но всё равно хотел скинуть вину на него или хотя бы посмотреть, как тот отреагирует: будет ли отпираться или попросту молча проглотит? В замке они пробыли около трёх часов, за которые Сынмин успел разочароваться во всём своём сексуальном опыте за неполные двадцать восемь и понять, что был бы не против застрять так ещё разок. Но только с Чанбином и только предварительно готовыми к этому, а не так, как в этот раз. Хотелось залепить себе затрещину, потому что они словно придумывали каждый раз себе новые проблемы, без которых просто невозможно было находиться рядом. Они не привыкли. Когда всё было хорошо, они были друзьями и не спали друг с другом. Не смотрели друг на друга с такой страстью и с таким интересом. Сынмин ненавидел Чанбина, потому что тот ему слишком нравился. И это пугало. Потому что Сынмин бежал от отношений сломя голову и притворялся бетой так долго, чувствуя себя комфортно, когда его никто не замечает, не для того, чтобы снова страдать. И не для того, чтобы заставлять страдать кого-то другого тоже. А Чанбин будет страдать с ним точно. Разве тот факт, что Сынмин так долго видел в нём бету, не должен был быть главным аргументом против него? Чанбин молча повернулся на бок и провёл по его волосам пальцами. Так легко и невесомо, что стало противно от самого себя. Сынмин попытался уйти от ласки, отвернувшись, но Чанбин подавил протест в зародыше, повернув его за подбородок к себе для поцелуя. Так было проще: не иметь вообще никакой возможности говорить и выражать свои мысли, просто плывя по течению. Так Сынмин расслаблялся, позволяя продолжать себя ласкать. Чанбин даже отнёс его в душ, и они продолжили там, едва не упустив время сборов на работу. — Поедем разными путями, — закидывая в себя три разные таблетки, в том числе и постинор, который Сынмин додумался купить заранее на всякий случай, произнёс он и поставил перед Чанбином кружку с кофе. — Либо кто-то на метро, кто-то на такси, либо оба на разных такси. — У меня машина Чана, и мы можем ехать на ней, так что не выкабенивайся. — Я не хочу, чтобы... — Да меня не волнует, что ты там не хочешь, потому что я забочусь о твоём самочувствии, а оно в последние дни у тебя хромает на обе ноги. И ещё неизвестно, как себя покажет сегодня. — Интересно, кто же в этом виноват? — буркнул Сынмин себе под нос, но Чанбин услышал. — Ты? — выгнув бровь, возмутился Чанбин. — Я вообще-то пытался... — Я знаю, замолчи. Но меток ты мне понаставил. И в офис с тобой за ручку я не пойду, понял? Пока со своим Минхо не разберёшься... Чанбин усмехнулся, допивая кофе. — Какая же ты сука, Ким Сынмин. Иногда бываешь, — скрипнул Чанбин зубами. — На тебе четыре моих метки, запах которых не отобьёшь уже точно ничем. А ты всё ещё пытаешься делать морду кирпичом, словно ничего не было. Как знаешь. Пойду собираться. Жду тебя в машине. И когда Чанбин вышел из кухни, можно было наконец упасть лбом на руки и попытаться сдержать нарастающую тихую истерику, которую Чанбин в нём будил тем, какой он правильный и правый. Потому что Сынмин действительно вёл себя с ним как сука, и тут ничего не попишешь.

***

Всё утро в офисе стояла почти неуютная тишина. Раздавались только звуки клавиатур и редкие перешёптывания. Сынмин продолжал испытывать на себе попеременно взгляды со всего отдела и предполагал, почему. От него буквально за версту чувствовался запах Чанбина, который, как Чанбин и сказал, ничем уже не перебить. И даже если до этой недели никто, возможно, не знал его собственный запах, то со сбоем организма уже все давным-давно всё поняли. И глупо настаивать, что это его запах, потому что на кемпинге так пах именно Чанбин. И пах достаточно ярко. «Если ты не поговоришь с Минхо до конца рабочего дня, я собственноручно тебя придушу», — написал Чанбину Сынмин. Тот не ответил, хоть и прочитал. На летучке Сынмин словил сразу несколько косых взглядов и увидел подозрительные перешёптывания, что заставили нервничать его ещё сильнее. Чан тоже косился странно, но ни слова не сказал. И это продолжало напрягать и нервировать. А на обеде Минхо сам пригласил Чанбина. И весь офис уже без стеснения начал обсуждать их троицу и что между ними произошло. — Думаешь, Чанбин бегает от него к Сынмину? Минхо же не мог не заметить изменившийся запах у Сынмина, — послышалось перед лифтом. — Это надо иметь совсем отбитое обоняние, чтобы его не почувствовать. Особенно сегодня... — Я вообще-то тоже тут стою, не хотите со мной обсудить? — рыкнул на парней Сынмин, и в холле воцарилась кристальная тишина. Обедать ему пришлось в одиночку, что в целом не расстроило. После обеда ничего не изменилось. Чанбин лишь заметил, что Сынмин не ходил за кофе, принёс ему его и словил ещё одну молнию глазами. — Да поговорю я с ним, — шикнул Чанбин. — Ну так и поговори, — взвился Сынмин. Чем больше Сынмин раздражался, тем сильнее ситуация накалялась. «Всё в порядке?» — пришло от Феликса, и Сынмин обернулся на него, замечая, что Чанбин таки направился к Минхо. Помотал головой и снова задержал взгляд на Чанбине. Через мгновение их уже слышали все, включая, наверное, даже Чана, находящегося в своём аквариуме за закрытыми дверями. — Да чего ты от меня-то сейчас хочешь? — взорвался Минхо буквально через минуту после начала разговора. — Чтобы ты перестал мной прикрываться и делать вид, что засосы на твоей шее — мои. Хён, хватит уже в эти игры играть! — И что ты хочешь, чтобы я прямо сейчас вышел отсюда и сделал объявление? — По крайней мере, не надо давать другим пищу для размышлений, что мы хоть когда-то пересекались в одной кровати. Если бы не твои кошки-мышки, на меня бы никогда даже не пало подозрение. Перестань делать вид, что это я! Сделай хоть раз по-нормальному и возьми уже ответственность за свои отношения с Чисоном! Минхо замер с открытым ртом, не зная, что сказать. И тут Сынмин обвёл взглядом весь офис, что вместе с ним смотрели прямиком исключительно на драму между этим двумя. Даже Чисон. Который, стоило Минхо перевести взгляд на общий кабинет, а потом на него самого, подхватил свои вещи и прямиком ринулся на выход. И стук каблуков его туфель раздался в общей звенящей тишине звоном молотка, забивающего гвозди в чей-то гроб. Сынмин, понимая, что им и так уже влепят штрафы из-за самовольного ухода Чисона посреди рабочего дня, тоже подхватил свои вещи и покинул кабинет вслед за ним. Догнал на лестнице, лишь на середине пути. Дёрнул на себя с силой и сжал в объятиях. Чисон хоть и был крупнее в плечах, да и сильнее тоже, и мог спокойно вырваться, но сделал всего пару жалких попыток и затих, лишь содрогаясь от всхлипываний на его плече. — Всё-всё, тише… Это я виноват, — прошептал Сынмин. — Можешь мне дать в морду, если хочешь, я заслужил. Чисон ничего не ответил, но быстро отстранился, растирая опухшие глаза пальцами. — Пойдём выпьем, раз уж всё равно свалили и беды не миновать, — выключив мобильник, предложил Чисон и пошёл дальше вниз по лестнице. Бар, в котором они обычно заседали иногда после работы, пустовал. Только какая-то парочка обедала в углу, когда они зашли и заказали по кружке пива, усаживаясь в дальний конец барной стойки, чтобы никто не мешал. — С чего это ты виноват? — всё-таки тихо спросил Чисон, возвращаясь к сказанному на лестнице. Сынмин вздохнул и обвёл изгиб бокала пальцами, собирая мелкий конденсат в крупные капли. — Это я в запале ляпнул Чанбину, что Минхо с тобой спит. — А ты откуда…? — Врождённая наблюдательность. Не переживай, Минхо мне ничего не говорил. Да и мы вообще не подружки, если ты не заметил. Если бы я был под его начальством, он бы скорее меня шпынял через раз, чем делился откровениями. — Минхо-хён хороший, — тихо возразил Чисон, делая сразу несколько больших глотков из бокала. — К тебе — возможно. Иногда — к Чанбину. С Чаном он держит нейтралитет. К остальным относится по настроению. — Но тебе же дал таблетку тогда. — Я ж и говорю — по настроению. Тогда у него оно было, — улыбнулся Сынмин. — И почему вы с Минхо скрываетесь? Если это не секрет, конечно. — Потому что он думает, что из-за него Чан будет песочить меня и в хвост и в гриву, если узнает. Мол, если все будут думать, что это Чанбин, то никто и не полезет к нему. Я говорил, что это неправильно, особенно когда ты… ну… ты понял… — закрыл руками лицо Чисон и выдохнул. — Что у вас с ним? — Полная жопа, — признался Сынмин после короткой паузы, наконец делая глоток и из своего бокала и замечая краем глаза, как в бар зашли Минхо с Чанбином. — Ну нигде от них не спрятаться, ты посмотри… Они уселись с другой стороны бара и продолжали косить на них, заказав себе что-то у бармена. — Глаза сломают, — тихо прокомментировал то же самое и Чисон. — Так что между вами конкретно? Ты же не дурак, чтобы позволять ему ставить на себе метки просто так. Да ещё и столько. Кажется, сегодня запах усилился в разы, — сморщив нос, принюхался он. — К тому же, ты, вероятно, уже и таблетками нужными закинулся. Когда я случайно поставил Минхо метку, крику было на весь дом. Да и я его так, совсем чуть-чуть прикусил… — Чисон усмехнулся и обратил внимание на Минхо на секунду. — Ничё, никто даже не заметил на работе. — Я заметил, — возразил Сынмин, усмехнувшись. — Но не по запаху, ты прав. Просто тебя в тот день коротило рядом с ним, как и его. И он ещё и принюхивался постоянно к своей одежде. Трудно не сложить два и два. Да и Чанбин тогда ходил морда кирпичом. — Так как так получилось? Сынмин пожал плечами и помотал головой. — По глупости? Все карты попутал секс на кемпинге, из-за которого пришлось в гиперактив пить экстренную контрацепцию. Мы не предохранялись. Там-то меня и подкосило. Я вот только-только начинаю приходить в себя как после четырёхдневного запоя, ей-богу. И второй секс я вообще не помню, а про метку мне только Инни намекнул. Я понятия не имел даже. Столько херни натворил за эту неделю, особенно сегодня ночью, у-у-у… Сынмин вздохнул и приложился к бокалу. Пил-пил и чуть не подавился, когда Чисон спросил: — Замок случился, что ли? Покраснели уши. А вместе с ними жар вылился и на всё лицо. Сынмин посмотрел на Чанбина, а потом на свой мобильник, куда пришло стандартное «поговорим?», которое он как обычно проигнорировал. — Я сам спровоцировал. Сколько бы ни обвинял Чанбина в беспечности, это я сделал сам. Так хочется себя убить за это… — Понимаю. Секс в замке — это что-то совершенно иное, — грустно улыбнулся Чисон. — У вас тоже был? Или не с ним? — С ним, — кивнул он. — Но нас пронесло, мы оба были не в гиперактиве и быстро сориентировались после. А вот что будет у вас… Чанбин-хёну из-за тебя башку сносит, и это заметно уже невооружённым взглядом. И это он ещё только в начале гиперактива. Так что держись… Если ты, конечно, собираешься подпускать его к себе в гиперактиве, чего я бы тебе не советовал. — Почему? — Потому что вы так точно очень быстро залетите, если уже балуетесь без резины. Он тебя уже незримо ото всех ограждает. Если ты не заметил ещё, то к тебе никто и носа не суёт именно из-за того, как на других смотрит Чанбин, пресекая лишние взгляды и болтовню. Даже если кто-то и треплется, то сильно меньше, чем могли бы в другой ситуации. Он хороший парень, так что тебе сильно повезло с ним. Просто дай ему время раскрыться. И он всё сделает для своих. В лепёшку расшибётся, но сделает. Сынмин задумался. И действительно, Чанбин тянулся к нему как цветок, почувствовавший тепло и свет всего один раз, той ночью в кемпинге, а Сынмин всё остальное время только и делал, что отталкивал его заботу и ласку, думая, что всё совсем не так. Он привык, что за лаской следует боль, но с Чанбином он эту боль устраивал им обоим сам, словно без этого нельзя было вообще. — Чисон-а, — тихо и слишком кротко произнёс Минхо, подойдя к ним так, что Сынмин даже не заметил. — Мы можем выйти поговорить? — Говори здесь, — грубо отрезал Сынмин, почувствовав в себе силы язвить начальству после полкружки пива. В конце концов, они не на работе. — Всё в порядке, Сынмин-а, — тронув рукав его пиджака, улыбнулся Чисон. — Я разберусь сам. Чисон неловко слез с высокого стула и поплёлся за Минхо, расплатившись на выходе. Они с Чанбином остались одни в баре. И на телефоне тут же ожил корпоративный чат, в котором Чан не просто просил, а требовал чуть ли не матом всех четверых вернуться в офис, пока они не получили выговор. Прекрасный вечер пятницы только начинался.