Коктейль для киллера

      Беспомощность впервые не казалась Эйджиро чем-то плохим. Сначала он пытался перехватить инициативу, показать, что может намного больше, чем просто лежать и принимать ласки. Но Бакуго хотел другого, и сразу же дал это понять.        Руки нежно, плавно скользили по коже, снизу вверх, от бедер к плечам, а потом, по широкому кругу, обратно, каждый раз спускаясь чуть ниже, дразнящими движениям оглаживая крепкие ягодицы. Эйджиро лежал, упираясь рукой в футон так, чтобы окончательно не оказаться распластанным под прижимающим сверху телом, и рвано дышал, не в силах справиться с возбуждением. Эти долгие, неожиданно неторопливые ласки были для него невыносимы. Тело ныло, требовательно сочился каплями смазки член, внизу живота всё свело мучительно-сладким спазмом, Эйджиро хотел, чтобы в него вошли немедленно, сильно, жёстко. Чтобы, забыв обо всех этих нежностях, просто отодрали, грубо вставили, пронзая болью и извращённым удовольствием. Ему казалось, что иначе его сумасшедшее желание не удовлетворить, и тогда оно, не найдя выхода, спалит его дотла. Но Бакуго вел его за собой аккуратными ласками, и в какой-то момент Киришима осознал, что позорно хнычет, поскуливает и бесстыдно предлагает себя, зачарованный ритмом прикосновений и погрузившийся в них без остатка.       Казалось, что тело омывает волнами теплый океан. В нём Эйджиро терял себя, терял связь с реальностью, и мог думать лишь о руках на своей коже, о горячем дыхании на своей шее, о мягких губах, и о восхитительном твердом члене, который Бакуго, словно в ножны, аккуратно вложил меж его ягодиц.        Эйджиро сорвался на мольбы. Ему было плевать на подготовку, смазку, презервативы и гордость. Он хотел, нетерпеливо ерзал, пытаясь получить больше, и дрожал, отчаянно комкая футон.        «Я так долго не смогу», – пронеслась в создании позорная мысль.       И в тот же миг ладонь Бакуго, влажная от слюны, накрыла его вздыбленный член.        Ослепительная вспышка, в которой растворился весь мир, стала неожиданностью. Эйджиро вскрикнул, накрыл руку Бакуго своей, удерживая на месте, и кончил с протяжным надрывным стоном, выплескивая напряжение и выпадая из реальности на долгие мгновения. Это было настолько сильно, невозможно и желанно, что облегчение, пришедшее вместе с оргазмом, казалась безумием. И далеко не сразу Эйджиро осознал, что по лицу текут слезы, впитываясь в истерзанную подушку. А когда осознал, на место эйфории пришёл оглушительный стыд. Он, чёрт возьми, только что кончил как мальчишка, как страдающий от спермотоксикоза сопливый юнец, до этого лишь торопливо дрочивший в собственную ладошку в надежде, что не спалят родители. И сделал он это с тем партнёром, которого больше всего на свете мечтал впечатлить.       – П-прости, я… Мне нужно в ванную!        Эйджиро вскочил с футона, даже не обернувшись. Промчался по коридору, чувствуя, как пылает лицо, и лишь захлопнув дверь и отгородив себя от случившейся катастрофы, смог перевести дыхание.       – Блядь… – выдохнул он сквозь стиснутые зубы.        «Походу сегодня я обеспечил кому-то худший секс в жизни»       Шлепая по кафелю, Киришима подошёл к раковине, и, открыв холодную воду, несколько раз плеснул на лицо, чтобы немного прийти в себя. В зеркале отражались его раскрасневшиеся щёки, растрепанные волосы, алые следы зубов Бакуго на шее. Всё должно было быть не так. Совсем не так. У него ведь хорошая техника, он классный партнёр, умеющий давать отличный секс. И такая тупая осечка!        «Надо было ему хотя бы отсосать, – корил себя Киришима, со стыдом вспоминая своё позорное бегство. – Это было бы хотя бы честно, раз уж я сам кончил».       Только почему-то эта светлая мысль пришла с огромным опозданием, и сейчас Эйджиро даже не знал, как вообще показаться Бакуго на глаза. Выйти из ванной и сделать вид, что ничего не было? Попытаться что-то объяснить? А может и правда лучше взять в рот? От такого ни один парень не откажется, а уж сосать Эйджиро умел отлично. Это хоть сгладит впечатление.       «Ага, и как я это сделаю? Выйду и упаду перед ним на колени? Или тупо предложу?.. Смирись, Эйджи. Момент упущен»       – Пиздец! – в сердцах Эйджиро стукнул кулаком о край раковины, но добился лишь того, что теперь, вдобавок ко всему, у него ещё и начала болеть рука. Эта ночь, во всех отношениях, определенно складывалась не в его пользу.       – До утра тут будешь стоять? – раздался сзади громкий голос, от звуков которого Киришима чуть не подпрыгнул.       Бакуго стоял, скрестив руки на груди, и во взгляде его определённо читалась насмешка, с иронией были изогнуты уголки тонких губ.        – Я сейчас… – пробормотал Эйджиро, чувствуя, что вновь краснеет.       Он, отведя взгляд, уставился в раковину, будто там, на глянцевой белой поверхности, видел нечто необычайно интересное. И потому совершенно пропустил момент, когда Бакуго оказался рядом с ним.       – Эй, – тихий вкрадчивый тон пробрал до дрожи, – ты в порядке?        Киришима помотал головой – почему-то поднять голову и встретиться с Бакуго взглядом казалось необычайно стыдно. Лишь в первое мгновение. Потом своё взяли чувства, поднялось из глубин неукротимое желание, так и не получившее свою дозу удовлетворения. Сейчас, испытав ласки, о которых мечтал так долго, но не дойдя до конца, Эйджиро чувствовал, что его ломает в разы сильнее, чем раньше. Мысль попробовать член Бакуго, принять его в себя и кончить на нём стала навязчивой, параноидальной. Он не мог ей сопротивляться, да и не хотел. Пусть Кацуки думает, что хочет, пусть считает его кем угодно. Но этой ночью Эйджиро будет с ним, чего бы ему это ни стоило.       – Трахни меня, – выдохнул он, обернувшись, прямо в губы Бакуго. – Не надо нежностей, всего этого. Просто возьми.        И он втянул Бакуго в поцелуй, напал на его губы, терзая и кусая. Скользнул руками по обнаженным широким плечами, по рельефным мышцам спины, вжимаясь всем телом и не желая отпускать. Он целовался отчаянно, напористо, мокро и торопливо. И в голос застонал, когда и Бакуго, сорвавшись, с рыком притянул его к себе за волосы.        Это не имело ничего общего с тем, что происходило в спальне ранее. Никакой нежности и сдержанности, только чистое желание, бьющее током по оголенным нервам. Руки Бакуго, казалось, были повсюду. Жадно сжимали, царапали, впивались до синяков, не давали ни секунды отсрочки. Это было похоже на ураган, готовый смести всё на своём пути. И Эйджиро неожиданно подумал, что вот это – Бакуго настоящий. А то, что было до этого, всего лишь маска.        – Смазка есть? – хрипло выдохнул Кацуки, оторвавшись от поцелуя лишь на мгновение.        Его член прижимался к члену Эйджиро, и вот так, глаза в глаза, это казалось неприлично интимно и пошло. Как раз так, как было нужно.        – На полке, здесь. И резинки…        Киришима протянул руку, чтобы всё достать, но Бакуго одним резким движением перехватил ее, и, грубо завернув за спину так, что стало почти больно, толкнул Эйджиро к раковине, окончательно устанавливая свои правила.       – Ноги раздвинь, – прозвучал приказ, от которого Эйджиро затрясло.       Он едва успел осознать, что мокрое ощущение на коже – это смазка, как в ту же секунду внутрь бесцеремонно вторглись пальцы, сразу два. Заставили взвыть, бесстыдно насадиться до самых костяшек, раскрываясь и прогибаясь в спине. Бакуго тянул его небрежно, жёстко, надавливая на упругие стенки и прокручивая пальцы. И это было восхитительно настолько, что Эйджиро всхлипывал, задыхаясь от стонов, и судорожно цеплялся за край раковины, пытаясь удержаться на ослабших ногах.        – Ещё! – простонал он, когда Бакуго вытащил из него пальцы и тут же резко засадил обратно, задев нужную точку и заставив прогнуться в пояснице, выставляя зад. – Ещё!..       – Не кончай раньше меня, – раздался над ухом хриплый голос.       Эйджиро стиснул зубы, зажмурившись. Возбуждение било через край, даже несмотря на то, что он совсем недавно получил разрядку. Не кончать – это, конечно, правильная мысль. Только вот он сомневался, что у него получится, если Бакуго и дальше продолжит так же фантастически умело трахать его пальцами.        – Эй…       Бакуго коснулся свободной рукой его лица, чуть приподнял голову за подбородок, коснулся щеки. Прижался губами к волосам на виске, и Эйджиро, порывисто вздохнув, распахнул глаза. Он видел себя в зеркале, свой лихорадочный румянец, поплывший взгляд, затуманенный желанием. И обжигающий, внимательный взгляд Кацуки, который смотрел неотрывно на его отражение, словно отпечатывая в памяти каждую чёрточку.       – Баку… – хотел было окликнуть его Киришима, но на середине запнулся, задохнулся на вдохе.       Потому что Бакуго медленно, неторопливо начал погружать свой член в его тело, смотря при этом, через зеркало, прямо в глаза.        Эйджиро ощущал каждый сантиметр. Туго входящую налитую кровью головку, растянувшую его почти до предела. Длинный, крепкий ствол, исчезающий внутри короткими толчками. Бакуго заполнял его, принося упоительное чувство завершенности, и Эйджиро пытался дышать ровнее, чтобы облегчить проникновение. Несмотря на смазку, несмотря на растяжку, размер давал о себе знать. И когда он вошёл полностью, до самого предела, с губ Киришимы сорвался протяжный мучительный стон, на который Кацуки, словно утешая, ответил глубоким головокружительным поцелуем.       Бакуго трахал его, ловя в зеркале взгляд. Внимательно смотрел на лицо, на то, как искажает его наслаждение. Как приоткрываются искусанные алые губы в попытке сделать рваный вдох. Как трепещут ресницы, как расползается румянец по щекам. Он смотрел, и видел более чем достаточно, чтобы понять всё. Даже то, что Эйджиро сам ещё не успел осознать.       Удерживая за бедра руками, он вколачивал себя в податливое тело. Оставлял на плечах и шее россыпь меток, каждую из которых Киришима встречал восторженным всхлипом. И тихо, пошло шептал на ухо, со своими непередаваемыми рычащими интонациями, какая у Эйджиро потрясающе узкая, похотливая дырка. А тот дрожал, теряя контроль, и кричал, не сдерживаясь, при каждом толчке, делая их секс, судя по акустике в ванной, достоянием всего дома.        – Я почти… – срывающимся голосом прошептал Эйджиро, потянувшись к собственному члену.       – Без рук, – жёстко потребовал Бакуго, перехватывая его за запястья. – Ты сможешь.       – Нет…       – Давай.       Новый толчок выбил у Эйджиро из груди дыхание. Рассыпал по телу звёздные искры, ослепительные и горячие. Выгнувшись, Киришима сам насадился на член, жадно и нетерпеливо. А потом снова, и ещё раз, в такт движениям Бакуго, до самого предела. Он не уловил тот момент, когда начал кончать. Заскреб пальцами края раковины, потеряв над собой контроль. Он слышал сзади тихие, умопомрачительные стоны, и по рваным хаотичным движениям понял, что Бакуго тоже кончил, одновременно с ним. Глубоко внутрь, засадив до конца, натянув на себя и зажав в кольце рук, не позволяя дернуться. И в этих объятиях Эйджиро окончательно обмяк, тяжело дыша и не желая приходить в себя, вновь и вновь возвращаясь мысленно к ушедшим мгновениям и однозначно приходя к выводу –  то, что случилось с ним сегодня, было самым сильным из всего, что он испытывал за всю свою жизнь.       Свет в ванной казался ослепительно ярким. По телу медленно расползалась приятная истома, дыхание успокаивалось, всё более размеренно стучало в груди сердце. Эйджиро выдохнул, не смог сдержать довольную улыбку, а потом нечаянно перевёл взгляд вниз, на раковину, и замер, боясь пошевелиться: на глянцевой поверхности ярко, отчётливо выделялись глубокие рваные полосы. Восемь штук, практически симметрично. Как раз по количеству пальцев, если не считать большие.       «Твою... мать...»       Эйджиро сглотнул, а потом, подавив панику, поспешно принял самый беспечный вид, мгновенно взяв себя в руки. Каковы шансы, что Бакуго успел рассмотреть раковину до того, как стал его трахать? На самом деле мизерные, да если и успел, то сейчас несложно будет его убедить, что полосы были с самого начала. С того момента, как Эйджиро переехал сюда и всё такое, хрен знает откуда. Но Бакуго, к счастью, ничего не спросил. Может, и правда не заметил, кто его знает. Во всяком случае, Бунтарь был очень рад, что не пришлось поспешно оправдываться и выдумывать всякое ‒ что бы ни произошло между ними несколько мгновений назад, доверить Бакуго свою главную тайну он ещё был не готов. И едва ли когда-нибудь будет, если уж говорить откровенно.       – Пойдешь в душ первым? – самым обычным тоном спросил Кацуки. – Или вместе?        – Там на двоих места не хватит, – сердце Эйджиро всё ещё гулко стучало, отбивая панический ритм, но постепенно успокаивалось. – Иди первым.       Кацуки, кивнув, стянул презерватив и, завязав, бросил в мусорное ведро у пострадавшей раковины, а затем спокойно, так, будто делал это уже миллион раз, прошел в душ. Оставалось лишь позавидовать такой невозмутимости, потому что сам Киришима готов был петь, как диснеевская принцесса, рассказывая каждой птичке и травинке, что сегодня с ним случилось невероятное. Но рассказывать было решительно некому, и даже лучшая подруга сейчас не смогла бы его выслушать. Мысли о Мине, к удивлению, оказались не столь уж горькими. Сказалась ли эйфория после секса, или ещё что, но сейчас внутри плескалась лишь лёгкая грусть.        «С ней всё будет в порядке, – успокоил себя Эйджиро, вспоминая доброе лицо врача, говорящего, что опасности нет. – Утром она, наверное, уже очнётся. К тому же с ней Денки...»       При воспоминании о нежданном женихе, Киришима невольно хихикнул – он представил, какое лицо будет у Мины, когда он расскажет ей эту историю. А потом, взглянув на себя в зеркало, задорно подмигнул отражению. Внутри него всё говорило, что дальше непременно будет лучше. Что вот и началась, наверное, та самая белая полоса, которая, если верить общему мнению, непременно следует за чёрной. Это было неразумно, нелогично, да и попросту безосновательно. Но за его спиной в душе тихо шуршала вода, скатываясь с тела парня, о котором он раньше лишь мечтал. А если эта мечта сбылась, то что мешает другим?