Cheeky cookie

— У меня есть кое-какая задумка, — говорит Чимин в юбилейную, пятую их совместную съёмку. Он залетает в номер отеля уже совершенно бодрый. Нет того трясущегося и напуганного мальчика, каким он был изначально. Каждая следующая съёмка ему давалась все проще и проще, вот только, за этой яркой улыбкой, прячется огромный груз, состоящий из чувств Чимина, который никуда не исчез. Он только растёт с геометрической прогрессией каждый раз, когда Чимин видит Чона, потому что Чонгук не становится менее потрясающим и не утонуть в нём просто невозможно. Но Чимин все ещё действует по своему принципу — я не замечаю проблемы, значит её нет. Проблемы, опять же, нет ровно до того момента, пока на горизонте не начинает маячить Чонгук, а сердце Чимина в такие моменты сжимается особенно сильно, что аж дыхание перехватывает. Пак ещё к концу своей второй съёмки понял, что оставаться с Чонгуком рядом он хочет не потому, что Чимин мазохист и ему нравится испытывать это щемящее чувство ревности каждый раз, когда Чон снимает видео не с ним, а потому, что Чонгук оказался ещё и потрясающим другом, пусть и с не хилыми такими привилегиями для Пака. Они удивительным образом сдружились и стали зависать вместе вне съёмок. Чимин даже начал питать надежды, что может Чонгук это делает, чтобы присмотреться, чтобы быть уверенным в нем. Прошли уже месяцы с их первой встречи и съёмки, но ничего не изменилось. Чон не пытается переступить черту дружбы или намекнуть на что-то большее, а Чимин уже перестал мечтать. И это ложь. Чимин не перестал мечтать. Он мечтает каждый раз, когда приходит сообщение от Чона. Мечтает каждый раз, когда они сидят в квартире Чонгука и смотрят какой-то фильм, каждый раз, когда парень невзначай касается его, даже если это просто случайность. Чимин мечтает, стоит ему закрыть глаза и уложить голову на подушку, потому что он живёт в них. Он живёт в мечтах, которые пропитаны Чоном и это не нормально, но он чувствует себя нормальным, просто осознавая, что поступает как полнейший идиот. Он правда пытается это прекратить. Каждый день думает, что вот сегодня последний, но проблема в том, что он просто не знает как это закончить и почему он вообще должен это сделать. Ему в равной степени больно и хорошо с Чоном. Он пытается убедить себя, что дружбы достаточно, с ним все в порядке, он переболеет, но наступает какой-нибудь вечер, они общаются с Чоном, а Чимин осознает, что не видит ничего в этом мире кроме красивых, шоколадного цвета глаз Чонгука, или этих соблазнительных губ, которые способны принести неимоверное удовольствие. Чимин просто слаб, чтобы прекратить это. Пак не знает еще и того, должен ли он признаться Чонгуку и уйти по-английски в закат, или просто уйти по-английски, так ни в чем и не признавшись. Есть ли вообще хоть какой-то смысл в признании? А есть хоть какой-то смысл уходить? Изменит ли это что-то? Исчезнет ли Чон из сердца Чимина? Вопросов слишком много и ни на один Пак не может найти ответа. Он считает, что будет решать проблемы по мере их поступления, а загоняться заранее просто бессмысленно. Именно по этой причине, он опять здесь, в номере отеля, где Чонгук устанавливает аппаратуру для их уже пятого совместного ролика. Стоит сказать, что Чимин обрёл определённую славу в кругах фанатов "Дерзкой печеньки". Его любят, им восхищаются, его хвалят и шипперят с Чоном, пророча им отношения. Он стал любимчиком публики и их совместные с Куки ролики всегда имеют огромный успех. Банковский счёт Пака тоже заметно потолстел. Он не тратил деньги, которые ему перечислял Чонгук за каждый ролик, как не тратил и проценты, за каждую проданную копию. Он решил, что когда окончит университет, отправится на них в путешествие залечивать душу, что поистрепалась за эти месяцы, но Чимин был не против. Кто-то сказал: "Мы сами решаем, кто будет разбивать нам сердце". Чимин не жалеет о своём выборе. Чимин не злится. Нельзя злиться на Чонгука, потому что тот не видит и не понимает его чувств. Нельзя злиться на Чона, только потому что Пак оказался умелым лжецом, ведь он обманывает даже сам себя. Чимин не злится ни на себя, ни на Чонгука. Ему просто хорошо рядом с этим парнем, несправедливость, что Пак не может этим управлять. Ему жаль, что он не может управлять любовью или симпатией. Никто из них не виноват. Вины Чона уж точно нет в том, что он такой замечательный. Чимин сам выбрал быть рядом, потому что так, он считает, ему лучше. Он получает от Чонгука точно в разы больше, чем другие безответно влюбленные. Вот, например, как сейчас. Пак залетел в номер отеля, в котором они собираются снимать очередное видео, а Чонгук уже по привычке сразу ловит его в свои объятья, быстро чмокая в губы. — Что ты придумал? — спрашивает Чонгук и замечает эти горящие глаза Пака, который явно доволен собой и своей задумкой. — Расскажу перед самим видео, — суживает Чимин глаза, наводя ещё больше интриги. — Как спойлер скажу, что я принёс кое-какой реквизит. Чонгук с большой неохотой отпускает Чимина в душ, заканчивая подготовку камер, и, с томящимся предвкушением, ждёт Пака. В это время он обдумывает то, как заметно изменился за эти месяцы Чимин. Мнение со стороны, как бы это высокомерно не звучало, но и похвала со стороны Чонгука, заставили Пака почувствовать себя тем самым цветком, который возомнил себя кактусом. Чимин наконец увидел и почувствовал то, насколько он прекрасен и очарователен. Как хороша его фигура, как он сексуален и хорош во многих вещах. Люди из твиттера видели немного, но Чонгук всегда был готов сделать комплимент и отметить сильные стороны, которых в Паке было предостаточно. Чимин больше не выпускал с ним колючки. Он все ещё оставался острым на язычок, но это не было защитной реакцией, как раньше, это просто он и его сарказм, как часть его. Он остроумен, признает свои ошибки и готов учиться, а ещё, не упускает возможности подколоть по любому поводу самого Чонгука, да ещё и так умело, что приходится глубоко дышать, чтобы не сделать и не сказать в ответ какую-нибудь глупость. За этими мыслями Чонгук не замечает, как Пак, как и всегда, выходит из душа в одном халате, под которым, как и всегда, ничего нет. Чон не может поверить, что когда-то Чимин смущался своей фигуры и наготы. Благо, это все в прошлом, Чонгук чувствует гордость, что смог приложить к этому руку. — Как всегда, выглядишь потрясающе, — сидя на кровати замечает Чонгук, осматривая Чимина с головы до босых ног. — Как и всегда, ты делаешь мне этот комплимент только тогда, когда знаешь, что я точно голый, — вот именно про эти тычки со стороны Пака Чонгук и говорил. Это совершенным образом ложь, потому что Чон не упускает возможности восхвалить красоту Чимина никогда. — Мы оба знаем, что это ложь, — говорит с напускной серьёзностью Чонгук. — Но мне нравится лицо, которое ты строишь, стоит мне сказать, что ты плох в чем-то, — подначивает Чимин. Чонгук это просто отпускает, понимая, что пытаться остановить издевки Чимина так же невозможно, как заставить солнце прекратить греть землю, да и Чон уже признал, что эта черта в Паке потрясающая. — Я в томительном ожидании, — признается Чонгук, когда притягивает Чимина ближе к себе и усаживает рядом на кровать, уже в привычной манере перекидывая его колени к себе на бедро и укладывая на них горячую ладонь. — Что ты задумал, прелесть? Это обращение так полюбилось Чону, что он не упускал возможности назвать так Пака даже вне камер. Оно почти заменило имя Чимина и стало использоваться даже вне интимной обстановки. Этот факт определённо заставляет сердце Пака сжиматься сильнее. — Можешь вспомнить момент, когда ты не заботился о ком-то во время процесса? — начинает издалека Чимин, закидывая руку на плечо Чона и зарываясь в эти мягкие, чёрные волосы, а другой легко пробегается пальчиками по щеке и чуть выше, дотрагиваясь до холодного металла в брови. Чонгук на это морщится, не совсем понимает вопрос и затрудняется ответить. Он заботится о каждом своем партнере, кем бы тот ни был, в этом его принцип. Чон в этой индустрии уже три года и так было всегда, без исключений, а учитывая тот факт, что он получает удовольствие, если видит удовлетворение партнера, тоже способствует. Он не будет счастлив, если не увидит на лице другого экстаз. Такой уж он. — Не знаю, — честно признается он. — Как насчёт того, чтобы сегодня о тебе позаботился я? — томно произносит Чимин, наклоняясь к уху Чона и говоря это прямо в него. Пак видит, как открытая шея Чонгука покрылась мурашками от его фразы, и это заставляет низ его живота скрутиться от наслаждения. Это именно то, чего он и добивался. — Хочу, чтобы ты не делал сегодня ничего, а только смотрел на меня и на то, как я тебя удовлетворяю. Как тебе это? — говорит все так же полушёпотом Чимин, спуская свои ручки вниз по груди Чонгука, что обтянута чёрной футболкой. — Ты всегда такой внимательный и заботливый, что мне захотелось сделать то же самое и для тебя. Хотелось, чтобы ты просто отдался процессу. Чонгук едва заметно вздрагивает на этих словах. Он не признается сам себе, но начинает слегка дрожать от возбуждения и предвкушения. Чимин всегда становился более открытым где-то к середине съёмок и забывал о каком-либо стыде, но сегодня, он особенно активен даже до начала. Это будоражит. И пусть это не в правилах Чонгука, он элементарно никогда не передавал бразды правления и почти уверен, что не получит от этого удовольствия, но он готов попробовать, а сделать это с Чимином будет в любом случае приятно и лучшим вариантом. Пак простит любую оплошность, не примет на свой счёт и они в любой момент смогут все переиграть, вернувшись к изначальным правилам. Пак лучший вариант для такого нового опыта, от которого Чон не хочет отказываться. Чонгук раздумывает всего секунду, прежде чем повернуться лицом к Чимину, заглянуть в глаза, которые полны игривости и решительности, и наклониться чуть ближе, говоря уже в самые губы. — Что ты хочешь сделать? — коротко спрашивает он, следя за тем, как ресницы Пака начинают трепетать. — Связать тебя, — тоже коротко выдыхает Пак и чувствует горячий и шумный выдох, что сделал Чонгук от его фразы. Чону это однозначно по душе, об этом говорит ещё и то, как он, не раздумывая больше секунды, подаётся вперёд, утягивая Чимина в жаркий поцелуй. Он действительно такой. Слегка голодный, мокрый, несдержанный. Такой обычно бывает в кадре и ещё никогда вне его, но Чимин не против. Он вплетает пальчики плотнее в волосы Чона, сжимает их, подаваясь к нему ближе, пересаживаясь на колени, все также сидя к Чонгуку боком, а Чон тоже отдается моменту: крепко обнимает Чимина за талию, притягивает ближе к себе, оглаживает мягкую кожу на щеке и чувствует, что уже возбуждён. — Рассчитывай свои силы, — останавливается Чонгук и говорит фразу, которую просто обязан произнести. — Если почувствуешь, что устал или это не то, чего ты хотел, то просто останови это. — Заткнись, Чон, — Чимин всегда был благодарен этим фразам от Чонгука, но сегодня они просто не нужны, ибо Пак не остановится. Он хочет этого, и он сделает это. Чимин подаётся вперёд, ещё на несколько секунд прижимается к губам Чонгука, чтобы потом, слезть с его колен и позволить включить камеры. Они проделывают привычные манипуляции: Чонгук раздевается за кадром и надевает рукав, а Чимин внимательно следит за этим, стягивая с себя халат. Чонгук включает камеры, входит в кадр, держа в руках две маски, уже собираясь натянуть одну из них на Чимина, как тот вспоминает об одной важной детали на сегодня и срывается к своей сумке, выуживая из неё плотную верёвку. — Мне становится страшно, прелесть, — признается Чонгук, когда Чимин демонстрирует ему то, что приготовил на сегодня. Пак на это строит злобную гримасу, но она быстро исчезает, стоит подойти к Чону и позволить ему надеть на себя маску. — Сегодня ты тоже должен воспользоваться своим правилом, — говорит Чимин. — Если ты поймёшь, что это не твоё, просто скажи. Ты важнее. Чимин повторяет ту же фразу, что сказал ему Чонгук в их первую съёмку. Тогда, это придало сил, а сейчас Чон просто должен понимать, что он тоже важен, он тоже должен быть тем, о ком заботятся. Он должен понять как приятно, когда тебя любят, а со стороны Чимина, это как никогда буквально. Пак хочет осыпать Чона заботой так же, как тот делает это для него и для многих других. Всего одно видео, в котором все будет только для Чонгука. Чимин загорается этой идеей. Откидывая верёвку на кровать, он помогает надеть Чонгуку маску и, приподнимаясь на носочки, дотрагивается до чужих губ своими. — Сегодня ты будешь прелестью, прелесть, — со взглядом превосходства толкает Чона на кровать. Они начинают. Чонгук удобнее устраивается у изголовья кровати, выглядя как никогда уверенно, укладывает руки за голову и приглашающе разводит ноги чуть пошире. Ему уже очень нравится вся эта затея. Ему в принципе нравится инициативный Чимин. Пак, как делает это иногда Чонгук, останавливается у кровати и окидывает оценивающим взглядом голого парня на ней. Хорош. По другому и не скажешь. Карамельного цвета кожа, рельефный пресс, подкаченная грудь, широкие плечи и руки с выделяющимися мышцами. Чон ухожен, везде побрит, и Чимину всегда это нравится, потому что он такой же. Чимин на разложившуюся перед ним прекрасную картину, удовлетворённо хмыкает, расплываясь в довольной улыбке, и начинает действовать. На коленках забирается на кровать и не спеша, повиливая бедрами, пробирается ближе к Чонгуку, устраиваясь на его бедрах верхом. Он хочет так же, как это делает всегда Чон, сначала завести и раздразнить парня, почти до рвущихся от возбуждения нервов, а уже потом перейти к более интересной части. Пак усаживается попкой прямиком на уже практически полностью вставший член Чонгука, начиная несильно двигаться, совершая круговые движения бедрами и слегка толкаясь, чтобы было лишь трение. Укладывая ручки на подтянутую грудь, начинает невесомо скользить, как всегда прохладными пальчиками, по разгоряченной коже, от чего Чон сначала дёргается, а потом покрывается мурашками от такого контраста, это даже усиливает ощущения. Чонгук расслабляется, отдает свое тело полностью во власть Чимина и позволяет делать тому все, что захочет. Он действительно позволяет себе наслаждаться этим подтянутым телом над собой, позволяет дарить себе ласку и с огромным усилием заставляет себя не касаться Пака, сжимая руки в кулаки. Чимин наклоняется ниже, все так же крутит бедрами и блуждает пальчиками по горячей коже, но добавляет к этому ещё и губы на шею Чона. Он нежно целует карамельную кожу, спускается ниже, снова возвращается, но уже с ощутимыми укусами. Пак дразнит, как это делает всегда Чон. — Я тебя пока не связываю, но будь хорошим мальчиком. Договорились? — это говорит Чимин в губы Чонгука, прежде чем поцеловать и продлить это достаточно долго. Это было спойлером, потому что в следующую минуту, он начинает спускаться поцелуями вниз по груди Чонгука, не прерывая зрительного контакта, и, так же смотря прямо в глаза, опаляет дыханием головку члена Чона, прежде чем обхватить её губами и, громко причмокивая, начать сосать. Чонгук не знает почему, но это ощущается так интенсивно. Хотя нет, он понимает. Чимин сейчас поступил так же, как и он всегда поступает. Пак завёл его, сделал чувствительным и голодным, именно поэтому, все прикосновения сейчас отдаются звоном в каждом нерве тела. Это усиливает удовольствие. Бедра сами начинают двигаться навстречу горячим губам, дыхание вмиг утяжеляется и грудь начинает вздыматься чаще, даже вырываются тихие стоны, которые Чонгук пытается заглушить, прикусывая губы. Чимин справляется потрясающе. Он сам это понимает, когда чувствует на своей макушке руку Чонгука. Это нельзя каким-то образом назвать контролем, ибо Чон только поощрительно гладит его и зарывается в волосы пальцами, чуть сжимая, поэтому Пак просто позволяет. Пак мог бы делать это очень долго, но тяжёлое дыхание Чона и стоны, что становились все чаще, говорили о том, что стоит сделать следующий шаг. Чимин с громким чмоком отстраняется от члена Чона, видя ниточку слюны и смазки, что все ещё соединяет их. Он чувствует слегка горьковатый привкус во рту и колеблется, когда поднимается выше, желая поцеловать Чонгука, поделиться этим и с ним. Он всего на секунду забыл, что у них была и более интимная связь, потому, преодолевает это расстояние, целуя сразу достаточно глубоко и влажно. По Чонгуку видно, что ему даётся с огромным трудом сдерживать себя. Сейчас, когда Чимин снова оказался на его бедрах, приложи чуть-чуть усилий и он полностью будет в его власти, стоит только подмять под себя, но для Чонгука это принципиально. Он послушно сжимает руки в кулаки и старается держать себя. Именно поэтому он чувствует благодарность, когда Пак, не разрывая поцелуй, нащупывает на кровати заветную плотную верёвку, которую сразу пускает в ход. У кровати нет прутьев, к которой её можно было бы привязать, зато есть высокая резная боковинка, через которую её можно перекинуть и закрепить с двух сторон руки Чонгука, что даже ещё больше лишит его движений и сделает более открытым. Чимин по очереди привязывает руки Чонгука, считая своим долгом поставить себя на его место и в его манере предупредить, что если будет больно, некомфортно или просто захочет это остановить, то должен просто сказать об этом. Чонгук ощущает это ограничение уже с первых минут. Его совершенно потрясающе целует Чимин, крутя своей попкой, и руки дёргаются для того, чтобы огладить или шлепнуть эти бедра, но тут же встречают сопротивление в виде веревки, которая не даёт им оторваться от изголовья, а Пак, замечая это, почти садистски улыбается в поцелуй, довольно хмыкая. Чонгук даже сам не подозревал, как он привык касаться Пака и поощрять его за все, что тот делает. Чимин опять дразнит, отрывается от губ Чонгука, облизывает провокационно свои, приближается очень близко, но все равно не касается Чона, смотрит в глаза с вызовом, то увеличивая, то сокращая расстояние между ними. Целует только тогда, когда Чонгук выпускает вымученные, а Паку нравится думать молебные, вздохи. Пак долго думал, с чего ему начать и решил, что будет довольно забавно, довести Чонгука до сексуального, неудовлетворенного изнеможения. Поэтому, прежде чем начать растягивать себя, он решает выдавить немного смазки себе на руку и распределить её по члену Чона, доведя того почти до грани, прежде чем ему придётся заняться собой, и оставить Чонгука ненадолго без внимания. От этих прикосновений и без того уже давно возбужденный Чонгук становится более нетерпеливым, даже завязанные руки не могут остановить его подаваться навстречу плотно зажатому кулачку Чимина, но это не выходит за рамки установленных правил. Чон, в этот момент, преследует исключительно свое удовольствие, чего так сильно и добивался Пак. По-настоящему тяжело для Чонгука становится в тот момент, когда Чимин устраивается на его бедрах, лицом к нему и заводит руку со смазкой себе за спину, начиная себя растягивать. Это действительно сложно. Сложно наблюдать за тем, как Пак заламывает брови, ёрзает, прогибается в пояснице и начинает тяжело дышать во время растяжки. Он подаётся вперёд, вместе с этим целуя Чонгука и пытается отвлечь себя от того дискомфорта, который испытывает. Чимин в очередной раз убеждается, что Чонгук умеет управлять его телом, лучше его самого. Паку никогда не удавалось так же легко как Чону растянуть себя. Он всегда испытывал при этом дискомфорт и парень под ним это замечает. — Прелесть, я могу помочь, а потом ты снова свяжешь меня, — предлагает он. Чонгук просто не может иначе. Он предлагает это даже раньше, чем успевает осмыслить, он просто слишком привык заботиться и не привык видеть дискомфорт, хоть и имеет дело с анальным сексом, но Чимин упрям. Он заверяет Чона, что в норме, наклоняется ниже и снова целует, чему Чонгук отдается без остатка, пытаясь отвлечь хотя бы этим. Ускоряло и упрощало этот процесс то, что Чимин был готов к трудностям, поэтому и растянул себя заранее. Сейчас же, он старался лучше разработать свою дырочку и добавить больше смазки, на что ушло времени в разы меньше, чем если бы он делал это с нуля. — Не торопись, делай это медленно, — не удерживается от комментария Чонгук, когда Чимин раскатал по его члену презерватив и приставил головку к своей дырочке, медленно опускаясь. Это ощущается уже, чем все их прошлые разы, но Чимин не выглядит так, как будто испытывает боль. Он уже знает, что стоит делать. Он отчасти слушается Чона, отчасти себя и не торопится, прекрасно понимая, что болью он тут никого не впечатлит. Он опускается медленно, прекрасно зная то, что Чонгук не хочет, чтобы он торопился и, даже не осознавая, все равно подчиняется ему и пытается удовлетворить. Рук Чонгука сейчас тоже не хватает. Они всегда отвлекали его, задевали все самые чувствительные места. Хочется почувствовать их, но этого не происходит, а Чимин почти фантомно все равно их ощущает, как ампутированную конечность. Руки Чонгука уже стали как родные на теле Пака. Они знают его тело лучше его самого и умело пользуются этим, задевая самые нужные участки, чтобы возбудить, заставить дрожать, содрогаться и стонать. Чимин уже довольно легко двигается вверх и вниз, крутит бедрами, трется возбужденным членом о рельефный живот Чонгука и упирается руками ему в грудь, но этого мало. Чонгук как будто читает мысли Чимина или, может, это написано на его слегка измученном и неудовлетворенном лице, что так болезненно отдается в сердце Чона. — Развяжи меня, — просит Чонгук, привлекая к себе внимания, осознавая, как ему тоже нехватает прикосновений. Не к себе, к Чимину. — Нет, — упрямо стонет Пак, но все-таки неудовлетворенно стонет. Ноги уже устали, мышцы на бедрах горят, и он хотел бы, чтобы Чонгук помог ему, а ещё... — Твоих рук так не хватает. — Правда? Расскажи мне, — Чонгук пытается отвлечь, заговорить Чимина. Он хочет переманить его на свою сторону и уже отказаться от этой затеи, видя, как тот не удовлетворен. — Ты обычно так трогаешь меня. Сминаешь мои бедра, а ещё касаешься здесь, — проводит своими руками по ребрам до талии и стонет. Все ещё не то. — И здесь тоже, — сжимает свои соски между пальцами, но этого мало, они чувствительные, но это не руки Чонгука, но все равно выдыхает, давя стон. — Я все ещё могу помочь тебе, — с довольной улыбкой на губах и с глазами, в которых плещется похоть и желание, говорит Чонгук. Он сейчас возбужден до предела и руки не перестаёт сжимать в кулаки, как будто представляет, как они могли бы сжимать эти бедра, талию, как могли бы ласкать эту чувствительную кожу. Он высовывает язык и нарочно медленно облизывает губы, а затем толкает за щеку, в своей манере. — У меня все ещё есть рот, я могу помочь тебе им. Чимин не выдерживает. Он болезненно стонет от волны возбуждения, лишь от одной мысли, что это может случиться. Подаётся вперёд, почти кончая, когда ощущает горячий язык на своих сосках и как эти коричневые бусины покусывают. Вот о чем мечтал Чимин, вот это никогда не сравнится с его руками. — Я устал, но это так хорошо, — двигается из последних сил Чимин, но выдыхается, опираясь головой об плечо Чона, полностью останавливаясь и тяжело дыша. Он ещё чувствует неудовлетворение, но он слишком вымотан, чтобы довести их обоих до оргазма. Он оказался слишком самонадеянным, он даже не предполагал, как много для них обоих делает Чон. Это немного расстраивает. Он так хотел сделать все именно для Чонгука. Хотел удовлетворить его и хотя бы на один день заставить его отказаться от своей роли хорошего парня, но они уже достаточно хорошо знают друг друга, чтобы Чимин понимал, что Чонгук не разочарован. Чон более чем польщен инициативой и отдачей, так что Пак действительно сделал более, чем достаточно. Так что, чтобы не превратить это видео и их секс в катастрофу, Чимину надо просто сдаться и отдать бразды правления профессионалу. — Развяжи, прелесть. Ты хорошо поработал, — Чонгук тоже это понимает. Он видит прилипшие к взмокшему лбу пряди, тяжело вздымающуюся грудь, да и самого Чимина в целом, который не может уже выпрямиться, а только лежит на его груди, пытаясь привести дыхание в норму. Чимин слушается, выпрямляется и развязывает руки Чонгука, с блаженством выдыхая, когда чувствует их на себе. Это и правда из той серии, когда начинаешь ценить, стоит только потерять. Всё, что пытался сделать со своим телом Чимин, не идёт ни в какое сравнение с тем, какое удовольствие ему приносят даже самые минимальные прикосновения Чона. — Ты же не будешь против, если я поменяю нас местами? — спрашивает Чонгук, наконец пользуясь моментом, и убирает со лба Пака мокрые пряди. Чимин против не будет. Он полностью отдается под власть этим рукам, не понимая, как вообще мог решиться лишить себя их. Чонгук меняет их местами медленно, не выходя из Чимина и подминая того под себя, удерживая большую часть веса на руках. Пак не понимает своих чувств, но эта поза кажется такой простой и интимной. В последнее время они экспериментировали. Было то видео на кожаном диване, римминг в душевой и секс на импровизированной кухне. Чимин элементарно забыл каково это, видеть Чонгука вот так над собой, чувствовать жар и вес его тела, как они могут быть близко и как это может быть комфортно. Это кружит голову. Чимин чувствует себя таким опьяненным. Чувства в раз затапливают его тело, а руки сами по себе с особой нежностью тянутся к лицу Чонгука убирая спадающие волосы и очерчивая острую линию челюсти и контур губ. В этих простых жестах так много чувств. Они пропитаны нескрываемой любовью, нежностью и восхищением. Чимин даже представить боится, как выглядят его глаза сейчас, они, должно быть, просто затоплены сердечками к Чонгуку. Чонгук тоже улавливает этот момент. Он не двигается, с непониманием ловит эти движения и эти взгляды, пытаясь понять их природу. Он и сам отвык вот от таких простых вещей с Чимином. Просто от кровати и от того, что он может без особых усилий разложить его на ней, и им обоим будет комфортно. Чувство беспокойства не дает покоя и Чон все-таки спрашивает в норме ли Чимин, а тот снимает это наваждение, делая вид, что просто хотел обнять Чонгука за шею, прижать ближе к себе, а не то, что он был готов прямо сейчас сказать три слова, что так и рвались не с его языка, а прямо из души. Это нехорошо. Чимин осознает всю шаткость своего положения только сейчас, в такой неподходящий момент. Но заострить на этом свое внимание Пак не успевает. Чонгук начинает сначала толкаться в медленном темпе, но входит на всю длину, а затем, увеличивает скорость, вставляя все так же глубоко. Тело отвечает на каждый толчок, дёргается, содрогается, вздрагивает. Чон попадает прямо по простате, что заставляет выгибаться и с шумом выпускать воздух из лёгких, покрываться мурашками и прижиматься ближе к горячему телу над собой. Чимин находится в каком-то пограничном состоянии. Удовольствие затапливает все тело, от чего чувств становится слишком много. — Остановись, — говорит он быстрее, чем сам успевает это понять. — Ты же говоришь это не потому что правда этого хочешь? — чуть замедляясь, спрашивает Чонгук, ловя затуманенный взгляд Пака. И какое счастье, что в такие моменты, Чон понимает его лучше, чем он сам, ибо конечно же Чимин не хочет, чтобы Чонгук останавливался. Ему просто очень хорошо. Настолько хорошо, что это даже больно. — Нет, — выдыхает он, впиваясь короткими ноготками в плечи Чона, прижимая его ближе к себе, давая понять, что он не ошибся с ответом и не хочет это все прекратить. — Умница, тогда поцелуй, — удовлетворенно мурлычет Чон, наклоняясь ниже к Паку и встречаясь с ним губами, ускоряя толчки, доводя обоих до разрядки. Для Чимина это было оглушительно. Это все длилось дольше, чем они привыкли. Чимина долго стимулировали и он был столько же времени возбужден, из-за чего оргазм получился удивительно мощным, но даже он не смог перекрыть те тревоги, что Пак ощущает. Чонгук, когда выключил камеры, все не мог перестать благодарить и хвалить Пака за то, что он сделал для него сегодня так много. Вообще. Чимин сделал для Чона больше, чем все партнеры, с которыми он был. И дело не в тех людях. Сама позиция Чонгука всегда была установлена на удовлетворение других и он правда получал и будет получать с этого удовольствие, но увидеть и получить такую отдачу от Пака оказалось вдвойне приятней. Именно поэтому, у него все ещё кружится голова и сводит судорогой все тело. Для него тоже это все оказалось ошеломительным. Чимин с сожалением понял, что дошёл до своей точки невозврата. Он был на грани того, чтобы посередине процесса признаться Чонгуку в своих чувствах. Это его подкосило. Он считал, что держит себя в руках, что у него все под контролем, но весь контроль у его чувств. Они всё контролируют. И именно под их воздействием он был готов, и даже считал нужным признаться Чону. Это было опасно. Пак больше не намерен так рисковать. Точно нет.

🍑🍪

Чимин пропадает с радаров. Чонгук зовет его несколько раз к себе, зовет вместе обедать и просто прогуляться, но Пак на все находит какие-то отговорки. У Пака правда завал в учёбе. Он на последнем курсе, у него приближается пора экзаменов и выпускных, а все, о чем он может думать, это Чонгук. О том как Пак чуть не признался ему и все не испортил. Стоит ли говорить, что вся нормальность ситуации пропала после того момента слабости. Это не пройдёт, это просто не может пройти, потому что с каждым днем становилось только сильнее и сложнее, а Пак старался этого не замечать. Встретиться с Чонгуком все-таки приходится. На то, чтобы все обдумать уходит около месяца, в который Пак занимается самокопанием. Он приходит к уже давно очевидному выводу — он болен. Да, он болен Чоном, но не это главное, он болен чужим вниманием. Он никогда, за последние годы, не был один. Он жил с родителями, затем, три года находился в абьюзивных отношениях и стоило им закончиться, как он сразу начал искать другие. Чонгук не тот, в чьем лице он смог их найти, но эта дружба с односторонней любовью, не то, что идет на пользу. Чонгук научил его многому, он придал ему сил и уверенности. Чонгук заставил его полюбить себя. И вот во имя этой любви, а не какой-то другой Чимин принимает решение. Он благополучно сдаёт все экзамены, пишет заявление на магистратуру заграницу, начиная подтягивать свой японский. Это не побег. Это именно то, ради чего он все это затеял. Тех денег, что перечислял ему Чонгук за видео, хватит с лихвой, чтобы прожить там год, даже не заморачиваясь о работе. Чимин впервые живёт для себя и поступает так, как сам хочет. Он с самого первого года мечтал об этой поездке, но забыл, уйдя в отношения, а затем уйдя в себя. Оставшись один, он, наконец понял, что это именно то, что ему следует сделать. Знание языка, ещё одна корочка диплома и обучение в другой стране, именно то, что нужно. Он не должен уходить в очередные чувства и человека с головой. Он должен посвятить эту жизнь себе, своему развитию, образованию и ментальному здоровью, которое, в последнее время, дало ощутимую трещину. Чимин уже давно все решил и он непоколебим. Пак был непоколебим ровно до того момента, пока, все-таки, не решился встретиться с Чоном и не прийти к нему домой, где они часто зависали. Стоило подойти к этой двери, нажать на звонок, как вся решительность исчезала. Её не осталось вовсе, стоило Чонгуку щёлкнуть замком и открыть перед ним дверь. Он все такой же потрясающий, тепло улыбается, распахивает дверь, приглашая войти, но взгляд говорит куда больше. Он напряжен. Они общались последний месяц максимально скудно, но Чонгук делает вид, что этого разрыва не было. Он тянет руки, предлагает Чимину прийти в его объятья, а тот послушно соглашается, с блаженством утонув в них. Как будто не было этого месяца. Как будто, даже в отсутствии Чонгука, чувства к нему продолжали расти, а прямо сейчас переключился спусковой крючок, и они затопили все тело Пака, делая его слабым. Он льнет в эти объятья, сам зарывается плотнее и прижимает к себе сильнее Чона. Он утыкается носом в шею Чонгука, вдыхая такой знакомый аромат, от которого его лёгкие горят, но его все равно мало. — Я скучал, — признается Чимин все так же в шею Чонгука. Он почти плачет от накрывших его чувств. Их так много, а ещё и эта дурацкая мысль, что это может быть их последняя встреча перед тем, как Пак покинет Корею на год. Хочется провести так весь вечер и ночь, но он не может себе это позволить. — Я тоже скучал, прелесть, — Чонгук чувствует это. Какую-то странную обреченность в голосе и действиях Чимина. Он так отличается от того, как они встретились с ним в последний раз. Тогда он был беззаботно счастлив, а сегодня, как будто раковый больной узнал о своём сроке. — Ты в порядке? Чимин шмыгает носом, не позволяя слезам скатиться по щекам, и отрывается от шеи Чона, заглядывая ему в глаза, расплывается в самой фальшивой и наигранной улыбке, какую он когда-либо кому-то дарил. — Просто скучал по тебе, Чон, — бросает он небрежно, начиная снимать обувь и куртку, не замечая, с какой тревожностью смотрит на него Чонгук. Они проходят в комнату, где Чон уже выставил для них пиво и немного закусок. Они всегда устраивали вечера кино или даже выходные какого-нибудь сериала, зависая так на несколько дней. Это всё как будто было в другой жизни. Чимин даже не может представить, как он мог раньше дышать спокойно рядом с Чонгуком или дремать с ним на этом диване, дурачиться и обниматься. Сделай сейчас что-то такое Чон и Пак рассыпется. — Не против, если мы поговорим с тобой для начала. Мы так давно не виделись, — предлагает Чимин. Пак не эгоист и он не может просто уехать на целый год и не сказать об этом своему другу. Ведь Чонгук ему друг. Чонгук на это охотно соглашается. Они перебрасываются несколькими рядовыми фразами о делах и личной жизни, на что Чонгук смеётся и говорит, что его личную жизнь можно увидеть на его канале. Пока он там активен — с личной жизнью у него все тихо. Они как-то говорили об этом. Чонгук тогда признался, что если у него появятся серьёзные отношения, он сам, по своей инициативе перестанет снимать ролики. На сайте будут висеть видео, он будет получать доход, но ничего нового там появляться не будет. Он знает, что есть порно актёры, которые способны совмещать и разделять личное и работу, но не он. Для него это будет концом. Чимин коротко рассказывает об учёбе, говорит, что смог защитить проект тому самому ужасному преподу, что старался унизить его на глазах у всей группы, но для преподавателя, это была последняя защита. За эти полгода на него было написано столько докладных от студентов за неподобающее обращение, что его уволили, не желая иметь с таким "специалистом" дело. Чимину немного жаль, что это случилось уже после его выпуска, но он рад за будущее поколение. Он ещё рассказывает, как писал тесты, как был занят, а в самом конце добавляет. — Я поступил в магистратуру в Японии, — он говорит это нерешительно и полушёпотом, внимательно всматриваясь в глаза Чонгука. — Я готовил документы, поэтому был так занят, — а это он оправдывается, не желая признавать правду. Чонгук сначала бездумно моргает, переваривая слова Чимина, а затем, подаётся вперёд и крепко обнимает его. — Я поздравляю. Ты же рад этому? — не разжимая объятий, говорит Чонгук. — Да, я рад, — сглатывая ком в горле, говорит Чимин. — Спасибо, Чонгук. — Это всё ты, прелесть, — Чонгук чуть отстраняется, удерживает лицо Чимина за щеки и всматривается в его глаза. На лице Чона и правда гордая и счастливая улыбка. От этого как-то больно. — Нет, это ты помог мне, — признается Пак. — Ты помог мне поверить в себя и обрести себя. Помог понять, в каком направлении я должен двигаться и что делать. И ещё те деньги, что ты помог мне заработать, они идут на это обучение. Чимин говорит это, всматриваясь в глаза Чонгука, и чувствует, что его собственные начинают пощипывать. Ему было важно сказать эти слова благодарности Чонгуку. Он не может признаться во всех чувствах к нему, но он может сказать хотя бы это. Чон должен знать, какое влияние он оказывает на людей и как он им помогает. — Я тебя... — Чимин начинает, но останавливается на полуслове. Делает вид, что прокашливается и прочищает горло, а потом снова начинает говорить. — Я тебе благодарен. Просто знай, что без тебя, всего бы этого не было. Чонгук завороженно следит за Чимином и внимательно слушает. Его грудь разрывают чувства, видя первую дорожку слез на щеке Пака. Он быстрее, чем сам успевает это понять, притягивает того ближе к себе, снова обнимая и поглаживая по голове, как будто успокаивает ребёнка. — Это всё ты. Всегда был ты. Ты сам смог это сделать, ведь ты поверил в себя и ты приложил огромные усилия, чтобы добиться этого, — он шепчет в самое ухо, нежно целуя в щеку Пака и чуть ниже, тоже зарываясь носом в шею, вдыхая такой привычный запах персиков. Они сидят так какое-то время, пока Пак не успокаивается и слезы не перестают литься из его глаз. Он сказал практически все, что хотел, но хочет сделать кое-что ещё. Он отстраняется от Чонгука так же, как тот сделал это ранее, тоже накрывает его лицо своими руками, чуть подается вперёд, давая понять, что именно он хочет сделать. — Спасибо, — это не то, что он хотел сказать, но это все, на что его хватает. Он шепчет это в губы Чонгука, когда не получает никакого сопротивления и касается их своими, просто задерживаясь на них и вкладывая в этот поцелуй все то, что не может сказать, даже не осознавая, что этим поцелуем говорит даже больше. Они дальше не заходят. Чонгук немного растерян. Этот поцелуй был для него полнейшей неожиданностью, как и все поведение Чимина сегодня. Он списывает некоторую часть на то, что парень вымотан предстоящим отъездом, но в глубине души, все равно знает истинную причину, просто тоже не признается. Они так и лежат на диване в гостиной Чонгука в обнимку до утра. Пак, по своей глупой привычке, не смог уснуть, а Чонгук поддержал его в этом. Они тихо переговаривались, договорились встретиться перед отъездом ещё раз и Чон, под утро все-таки засыпает. Чимин осматривает это выражение умиротворения на лице Чона, вспоминая их первую встречу. Тогда, он так же смотрел на Чонгука и благодарил его за потрясающую ночь. Сейчас Пак понимает, что если бы знал тогда, во что все это выльется, все равно бы повторил. Встретить такого, как Чонгук хоть раз в жизни, сродни чуду. Он и сам чудо. Полюбить его тоже не так уж и плохо. За полгода изменилось многое. Чувства Чимина к этому парню стали сильнее, прощаться сейчас ещё сложнее, но он учится, он не собирается уходить. Он очерчивает невесомыми прикосновениями это лицо, целует свои пальцы и прижимает их к губам Чонгука, имитируя непрямой поцелуй. Он едва слышно все-таки произносит эти три слова и снова устраивается рядом, вдыхая полной грудью и давя в себе слезы.