адреналиновая конфета

Сяо любит своих друзей и любит проводить с ними время, играя в карты или Монополию, или в ДнД, или во что, вообще, угодно. Потому что это его друзья — с ними даже молчать приятно. Но он не любит, когда они слишком поддатые начинают предлагать бутылочку и другие идиотские увеселения, обязательно с каким-то подтекстом. Он нервно дергает бровью, смотря на крутящуюся пустую бутылку из-под пива. Голова немного кружится, перед глазами мажется. Сяо совсем немного пьян, если так можно выразиться. Ещё стоит на ногах и даже неплохо, но легкость ощутимая. Хочется просто лечь и лежать, втыкая в потолок. Ху Тао с таким не согласна — Ху Тао приводит его в круг, где он знает всех, но не со всеми тесно общается и крутит бутылочку. Задание — блядские семь минут в раю. Если шкаф в другой комнате можно назвать раем. Горлышко останавливается. Сяо поднимает глаза на Чайльда Тарталью, который в ответ упирается в него пустой синевой, щеки, покрытые веснушками, заливает красным. Он тоже пьян, судя по поломанной ухмылке. Но они все равно отправляются в шкаф, где темно, немного душно и тяжело дышать. Везёт, что шкаф достаточно большой — Сяо вполне удобно, он разве что чуть-чуть задевает вешалки, а вот Чайльду не повезло — с его ростом каланчи он цепляет макушкой каждую одёжку, грозясь сбросить её на пол. Сяо, в попытке избавить его от проблемы, дергает на себя за руку, заставляя прижаться друг к другу. От Аякса тянет резким одеколоном вперемешку с алкоголем, который Сяо не может опознать. — У меня даже нет сомнений, что я в раю. С таким-то ангелом, — пьяно флиртует Тарталья, хотя это незачем совсем. Сяо на его флирт хоть и краснеет, но будучи пьяным сохраняет выражение лица в стиле «ты тупой или да?». — Было больно, когда ты упал с небес? — Было больно, когда я влюбился в тебя, — фыркает Сяо, немного шутя и расслабляясь, когда чужие тёплые ладони скользят по талии, лаская разгоряченную кожу под чёрной толстовкой. — Ауч. Это был каламбур, который я не понял? — кривится Чайльд, приподнимая бровь и легко смеётся. Легкость наполняет тело Сяо тоже, оседая в лёгких, таких пустых. Тут даже неплохо. Они просто стоят и обнимаются, будучи совершенно пьяными катастрофами. Аякс скользит носом по шее, утыкаясь в неё, оставляя мокрые следы, пальцы сжимаются сильнее, прижимая Сяо к себе без желания вообще выпускать из кольца рук. Сяо не отвечает. У него есть привычка не отвечать на многие вопросы Чайльда, цепляя его губы своими и целуя, втягивая нижнюю и посасывая, скользя зубами. Боится, что не сдержится — прокусит, такую сладкую. На чужих губах остается вкус водки, которую они глушили на кухне, глотая почти залпом. И их обоих ведёт не от этого, а от любви и того, насколько же в шкафу душно. Чайльд прижимает его к стене, нависая сверху несколько неловко, стискивая объятиями до треска рёбер, позволяя Сяо путать ему взмокшие бронзовые волосы, тянуть за них и целовать в шею, перестав терзать опухшие губы. Жмётся ближе бедрами, нетерпеливо потираясь. — Аякс, — давит Сяо, хватая парня за челюсть и пережимая в мнимой попытке сломать её. — Ты слишком нетерпеливый. Аякс смеётся, облизывая чужие губы языком почти по-собачьи, слизывая привкус ликера. — Я слишком пьян, чтобы останавливаться, дорогой. К счастью, Сяо тоже.