на русском это значит «любовь»

1.

— Ёбаный Благовещенск! Так смешно наблюдать за блеском этих красных огней китайских небоскрёбов, когда вокруг тебя серые панельки, с которых уже краска отваливается, и, проходя мимо которых, даже атеисты молятся, чтобы на тебя ненароком не упал балкон. Ёбаная Россия! Да ебала я вообще это всё! Так бы и сиганула бы в эту речку вонючую, но знаешь что, дядька сверху, я не хочу в ад!

2.

Юхён оглядела комнату: на кухне пахнет сигаретами и сыростью; старая газовая плита, оставшаяся еще от прошлых хозяев, вся пожелтела от старости; маленький квадратный столик стоит около окна с видом на побеленную от снега берёзу; низенький холодильник с магнитами: «любимой доче», «Ялта 2010», «распродажа в Леруа Мерлен»; чеки, уже сморщившиеся от старости, с едва видными чернилами; на столе лежала клеёнчатая скатерть с запахом тухлой воды, а на ней миска из мутного стекла, наполненная конфетами на случай нежданных гостей, которых квартира не видела уже пару лет; у входа стояла лишь одна пара конверсов и кожаная куртка. Она задрала ноги на стену, опрокинувшись на ручку дивана, и с необычайным усердием серебряной рублёвой монетой стирала серебристое покрытие лотерейного билета: — Должна же я хоть что-то выиграть! — с каким-то раздражением повторяла Юхён. Внимательно изучив билет, девушка только лишь разочаровалась: на нём нет ни единой повторяющейся цифры. На ум сразу приходят мысли о том, как она неразумно потратила сто рублей с надеждой выиграть хотя бы сто десять. — Эх, снова наебали, — возмутилась она и, скомкав билет, кинула его в мусорный пакет, висящей на ручке двери. — Пора мне всё-таки уже найти, наверное, нормальную работу, а не страдать какой-то ерундой. Потертый вельветовый диван-раскладушка изумрудного цвета, купленный лет тридцать назад мамой Юхён, на нем уже протёрлись дырки и следы от горящих сигарет, на стене – пыльный ковер неизвестного происхождения. Напротив – сервант с чистым хрусталём для званых ужинов и гостей. Часы громко отсчитывают время, а Юхён и смотрит на них, будто бы куда-то ей надо, будто бы она следит за временем. Будто бы она умеет определять время по циферблату часов. — Что ж, видимо в этом году без подарка себе на Новый год. Впрочем, сделаем вид, что она его хоть раз себе делала. Около двери, на пуфике, лежит новая пачка сигарет. Синие, Бонд, самые дешёвые, но, как назло, она их забудет, и, зашнуровав уже почерневшие от машинного масла и сажи шнурки конверсов, выбежит в лёгкой курточке на зимнюю улицу. Ещё и без шапки. Хлопья снега парят над землёй и словно не решаются упасть на российский асфальт. Закутавшись в куртку поглубже, она поспешит на набережную по безлюдным дворам. Панельные постройки, гаражи и пластиковые площадки мчатся мимо её взора, словно театральная декорация или инсталляция. Словно эта разруха вовсе и не часть её жизни… Она спешит в «Пятерочку», уныло освещающую своим белым светом частички снега. — На Новый год можно и оливье приготовить, что ли. Она никогда не готовила. Так смешно видеть этот самообман, ведь все в этом районе знают, зачем она каждый раз заходит в магазин. Не знает она даже сколько стоит хорошая колбаса, майонез и овощи, а если бы знала, то не говорила бы такие глупости… У нее денег хватит только на ложку этого несчастного новогоднего оливье. «А ведь мама мне часто его готовила»… Возьмет пачку сигарет подешевле и покрепче, потом, может, шоколадку по акции для сладкой жизни, и побежит домой в нетерпении это все открыть, распаковать, словно малый ребёнок. Ну не привыкла она быть взрослой, не привыкла еще к одиночеству, и каждый раз, заглядывая в окошко своей кухни, мечтает увидеть знакомую походку. Но либо зимой дворы так пустеют, либо все «её» люди ушли. Ну если не привыкла она засыпать без объятий перед сном, без «доброй ночи»! Что делать, если она все еще ждет, что, вернувшись со школы, на пороге её спросят: «Ты будешь кушать?», «Как дела в школе»?.. Почему все произошло так быстро, она и сама не знает. Школа закончилась раньше, чем, ей казалось, должна была, а люди пропадали так же стремительно, как тает сахар в чашке чая; так же незаметно пропадали все друзья, как кристаллики сахара уходят на дно... Её «ребёнок» умирал, её надежда тоже. А в этом городе всё ещё не было ни единой души, заставляющей её просыпаться. Так же незаметно пропали и все стремления. А в это время на площадке во дворе смеётся какой-то ребёнок. И это снова не она. Юхён забежит в комнату и снова увидит прикрепленные стикеры к окну: «Прости, мам, сегодня вышла без шапки и снова плохо поела. Завтра приготовлю гречку на масле, да с котлетами. Прям как ты мне делала»… 04.05.2015 «Вчера я рассталась с парнем. Ты была права, что он полный мудак». 27.06.2013 «Я скучаю. Я не знаю зачем я это пишу, но мне так лучше. Вернись пожалуйста». 01.12.2021 Она оторвёт новую наклейку и приклеит на запотевшее стекло: «С новым годом. Я уже давно не та, кто беззаботно смеётся, но и ты не та, кто всё ещё дышит…» 31.12.2021

3.

Сверкающий взгляд с балкона словно прожигал её макушку. Хандон взглянула наверх недоумевающим взглядом: — Ты точно не поедешь со мной? В ответ молчание. Женщина тяжело повернулась, даже не изменив выражения лица. Все такая же недовольная эмоция: напряжённые губы и сощурившиеся маленькие глаза угольного цвета. Макушка с седыми волосами постепенно исчезала за красным полотном занавески, а потом раздался хлопок двери. «На этом всё», — поняла Хандон. Сколько дней, проведенных в этих холодных дворах, сколько часов, проведённых на этом белом матрасе у серой оконной рамы, утешало её, а сколько ночей Хандон будил этот одинокий уличный фонарь на углу улицы… Она вспоминала, как убегала до школы, захватив ланч, оставленный её матерью. Что же так изменило её чувства? Почему она со слезами сбегает отсюда? Как она падала и разбивала коленки, когда играла в догонялки в начальной школе, а как она не спала ночами, пытаясь подготовиться к экзаменам и поступить в Пекин!.. У неё не осталось ни капли грез, ни капли мечты. Теперь она понимала лишь, что в этой стране ей больше не жить. «На этом всё», — отчаянно повторила она, будто не желая слышать это из своих же уст.

4.

— Прошу, не уходи, — карие глаза всё больше блестели, напоминая звездное небо, цвет этих зрачков был так глубок, что на это невозможно было смотреть. Она так не хотела её отпускать, но даже дураку было понятно, что это нереально, что всё это не счастливый конец детской сказки, а скорее первая детская серьёзная книга с плохим концом, когда ребёнок подбежит к маме и спросит: «А всё точно не наладится?», — а та лишь грустно ответит: «В жизни "хэппи энда" не бывает». И вот тогда ребёнок понимает: он вырос. Она же не хотела взрослеть, вернее, не хотела принимать, что взрослеет. — Боже, успокойся, единственное, чего я не могу выдержать, — это только твоих слёз. Я же сказала, что всё будет хорошо. Я переживала столько душевных и физических ранений… Ты серьёзно думаешь, что какая-то пуля сломает меня? Но от этих слов девушка на коленях лишь сильнее задрожала, обливаясь слезами. Она протянула руки к её ледяным щекам и прижалась ближе к её груди. — Прошу. Ты так же холодна, как в нашу первую встречу. — Я обещаю, — она вытирала стекающие слёзы девушки. — Улыбнись, пожалуйста. Девушка бессильно рыдала и не могла взглянуть ей в глаза. — Улыбнись, блять, — она еле выдавливала из себя улыбку, в надежде успокоить свою девушку и себя, но голос уже дрожал, она умоляла... — Улыбнись, или мне придётся тебя заставить, — девушка протянула руки к чужим щекам… — Вот, я улыбаюсь, — она и вправду изобразила что-то вроде улыбки, пока слезы продолжали литься и капать на тело её девушки. — Вот, я улыбаюсь! — в отчаянии кричала она. — Я не сломаюсь…

5.

Она всё же вышла на улицу, чтобы взглянуть на новогодние фейерверки, но либо те опоздали, либо Юхён снова забыла починить мамины часы, остановившиеся еще десять лет назад, из-за чего опоздала она сама. Вероятнее всего, проблема была в ней, потому что на набережной не было ни души. Она сидела на краю брусчатки и смотрела, как мелкие волны речушки разбивались о камни. На том берегу Китай… Совершенно другая, казалось бы, идеальная жизнь. «Вот бы и мне когда-нибудь там побывать»… Высотные здания светились красным цветом, напоминая всем китайцам о наступлении Нового года, все окна горят, а улицы наполнены беззаботными людьми – ошеломляющий контраст по сравнению с её родным городом, жители которого уже давно всё отпраздновали и спали беззаботным сном. «Я обещала маме, что съезжу туда. Прошло уже столько лет с её смерти, что, может, мне пора поискать билеты, а не глупо оплакивать её… Пиздец, я ведь такая слабачка. Столько детей теряют своих родителей, но только я от этого забросила школу, университет, забыла даже о своей мечте!.. За что, Юхён? Мама была бы несчастна...» — она взглянула в темную воду и увидела своё серое безжизненное лицо со слипшимися от слез ресницами и пересохшими губами от мороза. От отвращения к себе и своей судьбе она готова была уже разрыдаться, как вдруг… — Пха-ма-ги-цжи! (*помогите) — прозвучал издали дрожащий голос. — Пха-ма-ги-цжи! «Чего, блять?» — пронеслось в голове у Юхён. Этот писклявый голос отвлек ее от всех депрессивных дум, поэтому ей и захотелось от отвращения к этому крику и своей жизни вскрыться прямо здесь... Но тем не менее мысль, что кто-то сейчас нуждается в помощи, в такую ночь, затрагивала и её, а значит Юхён необходимо было помочь. Пройдя вперед немного, она увидела перед собой заплаканную девушку, всю дрожащую от мороза, с двумя потрёпанными чемоданами и огромным портфелем на плечо. Белоснежные волосы и голубая водолазка. Красные пухлые губы. И такие пустые глаза… Они мечутся и рассматривают всё в округе, надеясь на спасение, а как только понимают свою безвыходность, роняют очередную слезинку. Снег лежал уже на её макушке и даже стаял под одежду, заставляя эту девушку дрожать от холода и страха. — Что случилось? Как мне вам помочь? Но незнакомка лишь грустно смотрела ей в глаза, затрагивая душу Юхён своим глубоким взглядом, полным непонимания и неуверенности. — Там, — она указала на противоположный берег, — лодина (*родина). — Ужас… Ты что, вообще не говоришь по-русски? Ты же сейчас замёрзнешь, быстро возьми мою куртку, — Юхён предложила ей свою куртку, сама едва не коченея от мороза. — Но… — неохотно девушка приняла куртку, глубоко закутываясь, так как Юхён предлагала свою помощь слишком настойчиво. От куртки несло сигаретами и чем-то сладким, но несмотря на это она согревала отлично. Старая вещь, единственное, что досталось Юхён от отца. — Не волнуйся, рюмка водки – и я, считай, вылечусь от любых проблем! — она гордо воскликнула. — Я не пхонимацжу (*понимаю) — Юхён вздохнула слишком громко. Она поняла, что бы она не говорила, не будет понято этой девушкой. Это же просто тупик. Как ей помочь? — Пошли за мной, бедолага, — и Юхён не потребовалось даже пояснять на русском, что она требовала от незнакомки — та сразу за ней пошла, словно бездомный котёнок за первым человеком, покормившем его... «Что же с ней случилось»?..

6.

— Вот, собственно, мой дом. В ответ молчание. Девушка внимательно осматривалась и со страхом принялась снимать обувь, будто её впустили сюда только для того, чтобы дать ей посмотреть на обстановку, а через пять минут выгонят на улицу. Она ловила малейшее тепло: тёрла руки и плечи, не снимала чужую куртку. — Не бойся, молю тебя! Я тебе помогу, — и, чтобы успокоить незнакомку, Юхён её обняла. От китаянки пахло цветочными духами и запахом воска. «Холодная»... Та в ответ улыбнулась, но было видно, что её глаза все ещё обливаются слезами. — Как тебя зовут? — Попыталась спросить Юхён. Снова молчание. — Я не пхонима... (*понима...) — Так, ладно! — прервала её девушка, задумавшись. — Вотс ёр нэйм? (*What's your name? — Как тебя зовут?) — Май нэйм…(*my name — моё имя) Хандон. — Хандон, красиво… — Се се! (*谢谢 — спасибо!) — словно понимая, что ей сказали, ответила Хандон. — Вы короций, (*хороший) — с этими словами она поклонилась и шмыгнула носом. — Ты ха-ро-ша-я, — повторяла по слогам Юхён, чтобы научить её хотя бы этой фразе. — Ты ха-ро-ча-я. — Ша, ша! — объясняла Юхён, как произнести слог, — ха-ро-ша-я! — Ты хорошая! — Да!!! — воскликнула Юхён с искренней радостью, принимаясь обнимать девушку. — Ты молодец! Молодец! — Ты молодеч! — Я молодец! — Я молодец! Дуйи! (*对 — да!) — Молодец! Молодец! — бегала по коридору Юхён, заливаясь смехом, а за ней, не понимая ни слова, и Хандон хохотала... Так они и радовались непонятно чему, две дурочки. Снег всё продолжал идти за окном, пока во всех квартирах давно как перестал гореть свет. В этой вселенной будто есть только они и белые хлопья… Только они сейчас могли видеть это чудо зимы, но как бы эти белые снежинки ни хотели бы обратить на себя внимание, быстро падая или, наоборот, замедляясь, формируя замысловатые формы, им было все равно, им было не до снега. Ведь Хандон такая молодец, а Юхён такая хорошая...

7.

— С Новым годом, Хандон.