Вист по-итальянски

Дамиано/Томас (?)

Дамиано уже не просто злился, он был в ярости. Он заскочил в свою комнату, снова гневно стукнул кулаком об стену и сердито зашипел от боли: такими темпами у него костяшки точно будут заживать еще долго. Он не мог поверить, что это мелкий засранец, этот тихоня недоделанный, этот Аполлон доморощенный снова – снова!!! – свалил на свидание с какой-то… или с какими-то… Дамиано не знал, с кем и куда постоянно таскается их несносный барабанщик, но это бесило до пара из ноздрей, как вздрюченного на арене быка. И все эти этановские «увлечения» были для него той самой красной тряпкой. После Сан-Ремо Этан пошел в разнос. Партнеры и партнерши сменялись у него чуть ли не каждый день. Раньше он то ли скрывал свои похождения, то ли вообще сидел на жопе ровно и не занимался такой хуйней, но теперь казалось, что он сорвался с цепи, добрался до сладкого и никак не мог остановиться, пока не испытает все возможные удовольствия в этой жизни. Это бесило! Причем бесили не его многочисленные любовники и любовницы, а то, что Этан посмел(!) променять его – Дамиано – на левых мужиков и девок. В тот первый раз, когда Этан, явно назло, свалил с вечеринки с каким-то мудаком, посмевшим лапать его на глазах у всех, Дамиано думал, что разнесет нахуй дом. Сдержаться и не устроить погром удалось с трудом, потому что ярость требовала выхода. И он не придумал ничего лучше, чем напиться в умат и устроить грязные танцы в бассейне и около него с какими-то телками и почему-то с Томасом, под боком которого и проснулся на следующее утро. Дальше – больше. Этан отрывался на всю катушку, не задумываясь о последствиях, или же делал все это назло, с чем Дамиано не собирался мириться. Его гордость была задета. Он привык считать себя самым лучшим, удачливым, неотразимым, сексуальным. Свалившаяся на них после Сан-Ремо популярность все больше кружила ему голову, хотя в отношении друзей это почти не проявлялось. Однако Дамиано и раньше считал, что все лучшее должно обязательно принадлежать ему. И до Этана с этим жизненным постулатом у него никогда не возникало проблем. Но тут его впервые за всю жизнь обломали и, можно сказать, отшили. Не знавший ни в чем отказа Дамиано отступать не желал, но все его попытки соблазнения, наездов и подкатов разбивались о холодный пофигизм Этана. Дамиано пропустил тот момент, когда Этан из странного неказистого пацана вдруг превратился в охрененного красавца, от которого кипятком писали все фанатки. Когда он узнал, что Этан встречается с Викторией, его заела злость, и лишь спустя время он – спасибо Томасу – сумел понять, что это самая банальная ревность. И еще долго он не понимал, что ревнует вовсе не променявшую его на другого Вик, а того самого другого к ней. Осознание этого пришло далеко не сразу, но когда пришло, Дамиано испугался и какое-то время пытался отрицать себя и свою заинтересованность парнем… Этаном. Он всегда считал себя натуралом и никогда не смотрел на мужчин, как на сексуальные объекты. Еще ни разу не было такого, чтобы у него встал на какого-нибудь брутального или андрогинного красавчика, до тех пор, пока не увидел как-то подкачанного Этана, выходившего из душа в одном полотенце. А все Виктория! Возможно, он бы и внимания на него не обратил, если бы она не восхищалась своим офигенным парнем вслух. Дамиано невольно присмотрелся, и понял, что хоть Этан совершенно не похож на девушку – разве что длинными колдовскими волосами, – но при этом вызывает совсем не дружеское желание. Хотелось огладить его тело, провести ладонью по рельефному, накачанному в спортзале прессу, крепким мышцам рук, спуститься к животу и посмотреть, дрогнет ли он под пальцами, если двинуться чуть дальше. Осознав это, Дамиано запаниковал. Эти мысли по отношению к Эдгару казались неправильными, едва ли не кощунственными, и он одно время старался избегать его общества. Только стоило ему оказаться рядом, Дамиано не мог сдержать свой язык и не подстебнуть Этана – привычка оказалась въедливой. Но если раньше его шутки были довольно злы из-за того, что Этан был не от мира сего и сторонился даже их, раздражая своей «нездешностью», то теперь они поменяли характер и приобрели определенную двусмысленность, порой скатываясь к откровенному флирту. Когда у него впервые встал на Этана, Дамиано некоторое время пытался разобраться в себе, понять, есть ли в нем что-то от гея или бисексуала. Он рассматривал фотки красивых парней в инсте или же окружающих мужчин в клубах и на вечеринках, но ни один из них не вызвал у него такой реакции, как Эдгар. Чтобы удостовериться, он даже гейскую порнуху смотрел, причем не один раз, пытаясь понять, что же испытывает. Оказалось – ничего. Ни картинки, ни видосы, ни гифки с трахающимися мужиками его совершенно не возбуждали, отвращения, правда, не вызывали тоже, скорее, какой-то исследовательский интерес из серии: «о, оказывается, это можно делать так и даже вот так». Дамиано вздохнул с облегчением, когда понял, что женские прелести ему по-прежнему намного милее, чем мужские причиндалы, и на девчонок у него встает на раз-два… и на Этана тоже. Почему-то смириться со своей тягой к Этану оказалось не так уж сложно. Этан был свой – из своей стаи. Дамиано почти спокойно, без затянувшейся рефлексии принял свой интерес к нему. Он вожак, а значит все, кто входит в стаю, должны принадлежать ему. И неважно, что этот звереныш оказался не того пола. Зато он был очень привлекательный. Приняв свое влечение, он начал с Этаном флиртовать и заигрывать. Его нравилось смущать, вгонять в краску, загонять в угол. Ответная реакция, попытки уйти от прикосновений и неловкость от откровенных и пошлых шуточек заводили. Поэтому Дамиано принялся вовсю играть со своей новой мышкой, то прихватывая ее лапами, когтями, зубами, то выпуская вновь, с интересом наблюдая за ее реакцией. Дальше этих заигрываний он заходить не собирался, пока чертов Этан не осмелел настолько, чтобы отплатить ему той же монетой. Когда он хлопнул его по заднице, вместо того чтобы, как и было задумано, смутиться и забиться под крылышко Виктории, Дамиано опешил настолько, что не сразу нашелся с достойным ответом. А когда нашелся, отвечать было уже поздно. Возможно, не включись Этан в его игру и не начни отвечать на флирт флиртом, на прикосновение прикосновением, эти «брачные игры мамонтов» так и остались бы на этапе «подколи ближнего своего». Но Этан отвечал. И это заводило еще сильнее. Теперь игра стала обоюдной, и возбуждение от нее было сильнее смущения и растерянности. Однажды во время дрочки Дамиано поймал себя на том, что представляет руку Этана на своем члене. От неожиданности и разгула своей фантазии он испугался до такой степени, что у него чуть не упал. Он попытался представить себе вместо Этана Вик, но мысли упорно стекались к черной гриве и мускулистому телу. А тот, словно специально провоцируя, стал дефилировать по дому полуобнаженным, часто в одном полотенце, чего раньше никогда не бывало. Да раньше он из душа в свою комнату стремился юркой змейкой проскользнуть, несмотря на то, что был замотан в полотенце, или же сразу брал с собой одежду. Но теперь он совсем потерял всякий стыд, явно подражая в этом Дамиано, и спокойно рассекал по дому в одних трусах или мокрым после душа, даже не стерев блядские капли воды, которые хотелось слизать с гладкой кожи. Не сразу, но Дамиано все же смирился, что хочет это чудо природы. Он не привык себе отказывать и когда полностью принял и осознал тот факт, что не против секса с Этаном, усилил напор, исповедуя постулат: хочется – возьми и сделай. Только он не ожидал, что, несмотря на ответные заигрывания, Этан не поддастся на провокации. Казалось, что он замечал Дамиано только тогда, когда тот проявлял к нему интерес, при этом совершенно не велся ни на намеки, ни на откровенные предложения. Этан вяло сопротивлялся, и мысль о том, чтобы трахнуть его, стала навязчивой идеей. А этот индеец недоделанный по вечерам, распалив Дамиано флиртом и провокационными взглядами, сваливал на очередную свиданку с какой-нибудь красоткой, которую непонятным образом всегда мог выцепить из толпы фанаток. Даже Дамиано не удавалось провернуть подобное настолько легко. Иногда казалось, что Этан делает это ему назло, пытаясь что-то доказать. И это бесило! Поэтому Дамиано срывался, шутки его становились еще язвительнее и пошлее. После Сан-Ремо их отношения изменились. Дамиано не мог смириться, что Этан выбрал не его, хотя явно хотел – уж мужское тело в этом не врет. Разочарование, растерянность и злость стали его постоянными спутниками. Почему-то во всех своих бедах и нестыковках с Этаном Дамиано подспудно начал обвинять Викторию. Хотя если рассуждать здраво, то она тут была вовсе ни при чем. Но как же сложно было рассуждать здраво, когда эта сволочь черноволосая преспокойно променяла Дамиано на какого-то… От воспоминаний о ночи после Сан-Ремо его охватывала неутихающая ярость. На Этана и на Вик. Ведь это с ее подачи их неказистый барабанщик обрел уверенность в себе, отбросил многие комплексы и пустился во все тяжкие. Она, можно сказать, развратила его и подсадила на регулярный секс. Не то что бы Дамиано сам чурался случайных потрахушек, но Этан-то таким раньше не был! К тому же он неоднократно слышал, как Вик радовалась, что Этан не сидит монахом. Сучка! Пусть и любимая, но все равно сучка! На волне своей злости на этих двоих Дамиано начал более плотно общаться с Томасом. Он все чаще контактировал с ним, селился в поездках, старался больше проводить с ним времени. Томас казался островком спокойствия и стабильности в разносимой сексуальными страстями группе. Его не волновало ничего, кроме музыки и любимой гитары. И хотя он любил повеселиться и был весьма непоседлив, как ребенок, но Дамиано с ним было комфортно. Да и кому с Томасом было некомфортно? К тому же у Томаса была одна особенность, которая до сих пор вводила Дамиано в ступор, но и восхищала тоже. Он каким-то образом понимал чувства друзей раньше, чем они сами могли их осознать. И если Виктория успокаивалась об Этана, то для Дамиано таким «антистрессом» оказался Томас. Двое остальных участников группы, наоборот, вгоняли его в стресс и вызывали слишком бурные реакции, как в душе, так и в теле. А спокойствие перед Евровидением Дамиано было просто необходимо. Только о каком спокойствии могла идти речь, когда Этан пустился во все тяжкие? И на этот раз Дамиано даже не понадобилось прозорливости Томаса, чтобы понять, что он злится, потому что ревнует. И он решил не страдать в одиночку и заставить так же ревновать Этана, вот только как это сделать, не знал. Не стояло у Дамиано на других мужиков, даже попытки флирта казались жалкими потугами и выглядели неправдоподобно, о чем как-то между делом сообщил ему Томас. К счастью, для снятия сексуального напряжения у него была Джорджия. После недоотношений с Викторией они какое-то время с ней даже встречались. Постепенно романтика прошла, но осталась крепкая дружба. Они были, как это модно стало говорить – друзьями с привилегиями, а если перевести на нормальный язык, то просто время от времени трахались. У Дамиано было слишком мало времени, да и желания тоже, чтобы искать себе девушку или заморачиваться одноразовыми связями. Вот если бы можно было замутить с кем-то из тех, кто постоянно рядом, то это было бы просто идеальным вариантом. С Вик у них не сложилось, Этан строил из себя недотрогу, а Томас… Ну, Томас - это же Томас, и Дамиано даже в бреду и пьяном угаре не мог представить себя с ним в постели. Хотя в общей постели они оказывались не раз, но о сексе с Томасом Дамиано никогда даже не задумывался. Однако времени на какие-то разборки и личную жизнь практически не оставалось, и это в некоторой степени даже радовало. Победа на Сан-Ремо наложила на них определенные обязательства и вывела на совершенно новый уровень популярности. Они не покладая рук готовились к тому, чтобы представить свою страну на Евровидении, и, к счастью, на загулы и похождения не было ни времени, ни сил даже у Этана, что Дамиано было только на руку. Но злость, ревность и желание добиться своего не исчезли, они просто тихонько тлели где-то в глубине души, дожидаясь своего часа. Дамиано смотрел, как на Этана примеряют будущий сценический костюм для Евро, и скрипел зубами, рискуя стереть их в порошок. Этан был охуителен! При взгляде на него возникала только одна мысль: валить и трахать! Только вот как его завалить, Дамиано не представлял. Когда-то он назвал Эдгара «ледяной принцессой», да только ледяной эта принцесса вовсе не была и, как оказалось, относилась весьма положительно к сексу и с девушками, и с мужиками, в отличие от самого Дамиано, который опыта в последнем случае предпочитал набираться по порно, нежели на практике. Дамиано и сам был далеко не монахом: чего они только не вытворяли раньше с Вик, да и Джо в этом плане была весьма раскрепощенная, чем и привлекла его в свое время. Поэтому он был уверен, что не ударит в грязь лицом перед Этаном, когда добьется своего, а в том, что добьется, он не сомневался. Иногда становилось интересно, Этан – актив или пассив, но почему-то Дамиано предполагал скорее второе, потому что представить Этана в активной роли не мог, и в своих фантазиях все чаще… — Дами, — окликнул его Томас, вырывая из размышлений и разыгравшихся фантазий, — пойдем, курнем, а то скоро уши в трубочку свернутся. Дамиано кинул еще один взгляд на Этана – тот в этот момент как раз повел плечами, проверяя, удобно ли двигаться в безрукавке – и снова едва не завис, но Томас дернул его за локоть и подтолкнул к выходу, за что Дамиано был ему даже признателен. — С тобой хоть на край света, Томасито, — громко выдал он, обнимая Томаса за шею и ероша ему волосы. Краем глаза он заметил, как нахмурился Этан. Дамиано обернулся, гадко усмехнулся ему и легко провел рукой Томасу вдоль спины. — Да иди ты! – заржал Томас. — До ближайшей курилки. — Веди меня, мой принц! – дурашливо поклонился Дамиано, пропуская Томаса вперед. В голову вдруг пришла совершенно офигенная идея. Однажды нечто подобное уже сработало с Этаном, только тогда у Дамиано была совсем другая цель: ему нужно было, чтобы Этан отлип от Виктории и стал свободен. И он своего добился! Только вот, как оказалось, свобода Этана не дала Дамиано ровным счетом ничего – их отношения так и застряли на стадии какого-то нездорового флирта. А раз прямые подкаты не работают, Дамиано решил, что нужно попробовать действовать иначе: попытаться ослабить свой напор и переключиться на другого. Он сам бы на такое точно повелся, потому что терпеть не мог пренебрежения к собственной персоне, но вот сработает ли на Этане? Это можно было выяснить лишь опытным путем. Они курили и дурачились с Томасом, а Дамиано всячески прокручивал пришедшую в голову идею и продумывал варианты ее осуществления. Сдерживать себя и перестать липнуть к Этану, стараясь лишний раз не прикасаться, не делать двусмысленных намеков, не восторгаться и свести взаимодействие к минимуму, оказалось очень сложно. Но ради достижения цели Дамиано старался изо всех сил. Он перестал рваться в гостиницах к Этану в номер и преспокойно уходил ночевать к Томасу, говоря, что оценил любящего поспать друга по достоинству. В машинах стал тоже садиться рядом с Томасом, которому вообще, казалось, на все пофиг, и он не обращал внимания на то, что творится вокруг. Вскоре Дамиано заметил, что его тактика работает. Пусть и не так быстро и не с тем эффектом, которого он стремился добиться, но точно работает, потому что Этан все чаще хмурился и смотрел на него с недоумением. — А что ты думал, детка? — сам себе под нос иногда мстительно бурчал Дамиано, вспоминая, как обиженно сопел Этан и как старательно пытался сделать вид, что ему пофиг, что внимание Дамиано теперь принадлежит другому. — Будешь знать, как папочку игнорировать! В круговороте дней пролетело два с половиной месяца и, наконец, настал тот эпичный момент в их жизни, когда они смогли! Послали всех к чертовой матери и взорвали Европу своей песней на Евровидении! И теперь могли послать на хуй всех доморощенных критиков, которые решили, что знают, кому и что лучше играть. Пусть они захлебнутся своей желчью, но Монескин доказали всей Италии и всей Европе, что они - лучшие! Дамиано распирало от эмоций! Он забыл обо всех своих планах и намерениях и купался в эйфории от победы. Чувства требовали выхода, и когда они закончили выступать, не в силах сдержать их, срочно нуждаясь хоть в чьей-то поддержке, прямо перед всей Европой при включенных камерах, посреди сцены, поцеловал совершенно охреневшего и тоже потерявшегося в эмоциях Томаса, для которого этот поцелуй стал тоже нехилой встряской. Тома коротнуло, он на миг завис, а потом разразился потоком счастливых слез. И это было намного лучше, чем перекошенная от душащих его чувств физиономия. Лишь после выступления, когда Этан сам полез к нему целоваться, Дамиано вспомнил про свой план и понял, что он работает. Пусть и с задержкой, но когда речь шла об Этане, это было неудивительно. Когда Дамиано завалил его на себя за кулисами и крепко стиснул в объятиях, изо всех сил прижимая себе и не желая отпускать, Дамиано был неебически счастлив. Они напились. Дамиано был готов еще на пресс-конференции, причем опьянение наступило не столько от выпитых ранее напитков, смешавшихся с дорогущим шампанским, сколько от адреналина и бурлящих в груди чувств. Хотелось орать, плакать, смеяться, творить невообразимую дичь и делиться радостью с окружающими. Причем не со всеми, а только со своими, уже родными в доску ребятами, ну, и немного с командой, которая помогла в осуществлении всего этого. Но все же это был триумф их четверки. Несмотря на все разногласия и прочую хрень, всплывающую в головах, они были семьей, стаей. И охватившую их радость от одуряющих, разрывающих эмоций хотелось делить только между собой. Только вот… Этан опять вымораживал своей невозмутимостью. Хотелось его расшевелить, раздразнить и вывести на эмоции. Спасибо анти-ковидным мерам, прием по случаю финала, где чествовали победителей, вышел недолгим. Но там тоже было достаточно алкоголя, что еще больше повысило градус в крови Дамиано, да и Томаса с Викторией тоже. А вот Этан практически не пил и, как настоящая мамочка, приглядывал за ними, а потом помог транспортировать в машину пьяных едва ли не в хлам друзей. В машине веселье продолжалось, Дамиано почему-то оказался на одном сидении вместе с Томасом, и они пьяно завывали Zetti, так и норовя пуститься в пляс. Томас орал, что хочет «Весняночку», так как Zetti его уже задолбала, Виктория хохотала над ними как умалишенная, и только Этан взирал на все это с видом забальзамированного фараона. — Эдгар, твою мать, нельзя быть такой ледяной статуей! – наклонился к нему Дамиано, обхватывая ладонью затылок и крепко сжимая локоны в кулаке. При этом он едва не навернулся на пол, когда машину слегка качнуло, явно больно дернув Этана за волосы. – Вот интересно, ты в постели такая же снежная королева, или все же там проявляешь хоть какие-то эмоции? — Дамиано, отпусти, мне больно, — нахмурился Этан, перехватывая его руку и отталкивая обратно на сиденье. Дамиано пьяно заржал, но тут же повернулся к Вик. — Винченцо, ты у нас единственная спала с этой принцессой, поделись опытом, — несло Дамиано. — Этан классный! – хихикнула она, кладя голову Этану на плечо. — Вик! – строго произнес Этан. — Так что ж вы разбежались? – не унимался Дамиано, словно его подталкивал изнутри какой-то черт. — Ну… — Вик! – снова одернул ее Этан. — Я не буду рассказывать ему, какой ты классный, хотя пусть бы позавидовал, — громким шепотом сообщила она Этану и вновь повернулась к Дамиано. – И ты тоже классный… был. — Сучка! – восхитился Дамиано. – Видишь, Томасито, эта парочка против нас! – повернулся он к Томасу, который энергично дергал ногой под звучащую из колонок негромкую музыку и, кажется, не слушал вообще, о чем они говорят. — Против? Почему? – удивленно глянул на них Томас, выныривая из своего музыкального томасо-мира. — Потому что они парочка, и нас не любят, — тоскливо вздохнул Дамиано. – А ты меня любишь? — Я всех люблю, — энергично закивал Томас. — Моя ж ты прелесть, иди сюда, — Дамиано резко дернулся к Томасу, обхватил его за затылок, как только что обхватывал Этана, и крепко поцеловал, запихав прифигевшему Томасу язык в рот, пока тот не вздумал сопротивляться, прекрасно зная, что сидящим напротив все это видно хорошо и в подробностях. — Воу, воу, какие страсти! – захохотала Виктория. — Ну ты это… — Томас отстранился, и Дамиано не стал его удерживать. — Да забей, — хмыкнул Дамиано, покосившись на Этана. Тот сидел с непроницаемым выражением лица и смотрел куда-то в угол, усиленно игнорируя происходящее в машине. – Мы же семья! — Угу, шведская, — тихо, но отчетливо пробормотал Этан. — Не-а, датская, — воздела палец вверх Виктория. — Вообще-то итальянская, — поправил ее Томас, и они принялись активно спорить. А Дамиано пристальным взглядом сверлил Этана, но тот упорно делал вид, что такого человека, как Дамиано Давид, вообще здесь не существует. — Вик, иди-ка ты спорить с Томасом на мое место, — отвлек ее от перепалки Дамиано. — Приехали, — выдал вдруг Этан и первый выскочил из остановившейся у гостиницы машины. Дамиано чертыхнулся, но нацепил дежурную улыбку и выбрался наружу, старательно пытаясь стоять и не шататься: от выпитого нехило штормило. Фанатов у отеля, к счастью, собралось не так уж много. Дамиано, держась за дверцу машины, помахал всем рукой, при этом, натянуто улыбаясь, смотрел вслед идущему к отелю Этану. Тот тоже вежливо всем махал и, скорее всего, улыбался сжатыми губами, но назад не оглядывался. Возле Дамиано практически тут же материализовался секьюрити и, вежливо подхватив его под локоть, повел в сторону отеля. Следом из машины вылезли Томас с Викторией, и толпа вновь разразилась приветственными криками. Они собрались в одном номере, намереваясь продолжить пьянку, только Этан отказался и ушел к себе. — Не очень-то и хотелось, — обиженно буркнул Дамиано ему в спину, при этом внимательно следя за застывшими плечами и гордо вздернутой головой. Он завалился на один из двух просторных диванов и ухватил тумблер из рук Томаса, сделав сразу большой глоток… чего-то очень крепкого. Больше Дамиано об этом вечере, вернее, ночи ничего не помнил. Проснулся он с дикой головной болью, лежа щекой на чем-то мягком, чем, при более тщательном рассмотрении, оказался живот Томаса. Одной рукой он обнимал его за бедра, другая тянулась вверх, к плечу. Томас почему-то был с голым торсом, благо в брюках, в которых и приехал со вчерашней вечеринки после финала. Дамиано через силу поднял голову и громко застонал, так как боль оказалась адской. Ему вторил другой стон откуда-то сбоку, кажется, Виктории. — Алкашьё! – раздалось тихое этановское. – На столике таблетки и минералка. — Ты мой бог! — с очередным стоном выдала Виктория. – Подай мне, пожалуйста, я не встану. За спиной послышалось шуршание, тихий звон стекла и блаженный вздох Виктории. Дамиано боялся поднять голову, опасаясь новой вспышки боли. — Спаситель! – с облегчением выдала Вик. — И мне, — промычал Дамиано, еле раскрывая рот. Помимо адской головной боли стоящее в комнате амбре вызывало рвотные позывы. Он держался из последних сил, чтобы не блевануть прямо на Томаса, но чувствовал, что вот-вот проиграет битву с собственным организмом. – Черт! Блева-а-ать! — Зачем было столько пить? – с тяжелым вздохом произнес Этан. Спустя миг Дамиано почувствовал, как его отрывают от горизонтальной поверхности и вздергивают на ноги. Содержимое желудка от резкого рывка подкатило к горлу, голову прострелило вспышкой боли. — Только не здесь! – взвизгнула Виктория. — Чего вы орете, суки, голова раскалывается, — подал признаки жизни Томас, но Дамиано все это уловил только краем сознания, так как его на крейсерской скорости отбуксировали в туалет. Он практически висел на Этане, едва переставляя ногами, но, кажется, тот справлялся и так. От резких телодвижений блевать захотелось еще сильнее, и он с облегчением склонился над унитазом, исторгая содержимое желудка, чувствуя, как Этан придерживает его за плечи и убирает с лица волосы. Когда тошнить было уже нечем, Дамиано устало облокотился на унитаз. Перед глазами материализовался стакан с водой. — Ты все, или собираешься здесь спать? – холодно спросил Этан. — Все, — прополоскав рот, кивнул Дамиано, обливаясь холодным потом. Его физиономию без всякого пиетета обтерли влажным полотенцем, сильные руки обвились вокруг грудной клетки, ставя на ноги, и вновь, с целеустремленностью ледокола, отбуксировали на диван, сгрузив рядом со свернувшимся калачиком Томасом, который слабо застонал, когда поверхность дивана колыхнулась от свалившегося рядом Дамиано. — Голова! – снова простонал Дамиано. От всех этих перемещений казалось, что череп сейчас просто взорвется. — Пьянь! – презрительно выдал Этан, но при этом протянул стакан с водой, куда кинул шипучую таблетку. — И мне! – простонал Томас. — А ты блевать не будешь? – голос Этана заметно потеплел. — Только не здесь! – снова рявкнула Виктория. Дамиано с Томасом синхронно зашипели от головной боли. — Я еще не определился, — слабо шевельнул рукой Томас. — Дай таблетку. Этан хмыкнул на это, Виктория тихонько засмеялась, и даже Дамиано не смог сдержать мучительного смешка. Вскоре, когда их всех напоили лекарством и голову начало немного отпускать, Дамиано сообразил, что Этан на него злится. Он вежливо и обходительно общался с Викторией, подшучивал, но при этом явно переживал за Томаса, но на Дамиано даже не смотрел и, более того, игнорировал все попытки с ним заговорить. Когда они немного пришли в себя, Этан позвал Лео, а тот тут же развил бурную деятельность, разоряясь на тему того, что они теперь звезды и у них каждый час расписан, что прохлаждаться времени не будет, и все их дни строго регламентированы вплоть до сна и походов в туалет. — А секс? – ввернул Дамиано, отслеживая реакцию Этана, но тот даже ухом не повел, сидя неподвижно, пока Шанталь наносила ему макияж. — Перед сном в душе с правой рукой, — пошутил Лео и сам заржал от своей шутки. — Томасито, друг, поможем друг другу в этом важном и необходимом для здоровья деле? – повис Дамиано на Томасе, обхватив за шею. — Да иди ты! – отмахнулся от него Томас, который был с утра не в духе от недосыпа или от еще не до конца прошедшего похмелья. — Почему-то мне кажется, что ты предпочел бы Этана, — фыркнула Вик. — Спасибо, но я надеюсь обойтись другими способами снятия напряжения и в помощи Дамиано в этом вопросе совершенно не нуждаюсь, — пробурчал Этан. Эти слова снова взбесили Дамиано, и он намеренно игнорировал Этана несколько дней, отираясь рядом с Томасом, всячески вешаясь на него и выдавая весьма двусмысленные шуточки. Томас стоически терпел или просто в силу пофигизма не обращал на выверты Дамиано внимания, а вот Виктория явно была недовольна его поведением, и он все чаще ловил ее пристальные и предупреждающие взгляды. Что думал о происходящем Этан, понять было невозможно. Он, казалось, снова замкнулся в себе и в поездках, на интервью и всевозможных мероприятиях старался держаться рядом с Викторией или же с Томасом. Дамиано не понимал, работает его план или нет. На камеру Этан иногда позволял себя потискать, прислониться плечом, притереться бедром, но стоило объективу отвернуться в другую сторону, как он тут же отстранялся, уходя от прикосновений. После Евровидения их закрутил водоворот нескончаемого тура, вымотавший до такого состояния, когда ни на шутки, ни на обиды и заигрывания уже не хватало сил. Едва они оказывались в своих номерах в отелях или же за закрытой дверью автомобиля, как буквально тут же засыпали прямо друг у друга на плечах или на первых попавшихся диванах, креслах и любой другой пригодной для сидения или лежания поверхности. Дамиано казалось, что Этан отдалился, специально дистанцируясь ото всех. И если раньше он отвечал на заигрывания и мог двусмысленно подстебнуть в ответ, то сейчас он вообще стал избегать любого контакта. Перед самой Польшей они снова поругались. Сумасшедший ритм жизни не вывозил уже, кажется, никто из них, и менеджмент выторговал у оргов один свободный вечер, который Этан вместо отдыха умудрился потратить на свидание с очередной фанаткой. Благо, в консервативной Польше снять на ночь парня было непросто. Дамиано не выдержал и, обуреваемый ревностью, сорвался на Этана, выдав свои эмоции за заботу о его здоровье. А Этан… впервые за все время огрызнулся в ответ, посоветовав Дамиано скорее наладить личную жизнь и не лезть к другим. И все было бы ничего, если бы Этан не фыркнул напоследок: — Чего ты такой агрессивный? Что, Томас тоже не дает? Этого уже Дамиано стерпеть не мог, и едва не кинулся в драку, от которой его смог удержать только Лео. На следующий день было несколько интервью, выступление, чей-то гневный выкрик из толпы: «Пидорасы!», полный игнор со стороны Этана, и Дамиано сорвался. Назло всем, снова прямо на сцене перед камерами и зрителями, вопреки настоятельным просьбам менеджмента и Лео, он засосал Томаса. Судя по взглядам, которыми награждало его окружение, разборок было не избежать. Ему было глубоко насрать на мнение менеджмента, «Сони» и кого бы там ни было еще, но вот то, что его игнорировали ребята из группы, он уже вынести не мог. Уже глубокой ночью, по дороге в аэропорт, Дамиано оказался один на сиденье, в то время как ребята теснились втроем на противоположном. Между ними повисло непривычное напряженное молчание. Наконец он не выдержал и взорвался: — Ну? Давайте, выскажите мне все, какой я мудак и дерьмо! Как я тяну группу вниз и шлю нахуй всех, от кого мы зависим. Давайте! Мне есть что вам на это ответить! Томас потупился на его слова, а Виктория вскинулась, явно готовая к отповеди, но Этан, как и всегда, остановил ее, мягко коснувшись рукой плеча. — Мы все устали! – спокойно произнес он. – Сейчас не время для разборок. Поверь, ты не единственный, у кого рвет крышу. Нам всем нужна передышка. И не только от сумасшедшего графика и концертов, но и друг от друга. Поэтому давайте все успокоимся и просто помолчим. Мы едем домой, и это сейчас главное. Дамиано не нашел, что на это ответить. Виктория все еще сверлила его недовольным взглядом. Томас прикрыл глаза и сделал вид, а может, и на самом деле уснул. Этан, все еще придерживая Вик за плечо, пристально посмотрел на Дамиано, отрицательно покачал головой и устремил взгляд куда-то в никуда, отключившись от внешнего мира, как мог только он. Как оказалось, отдых им всем был действительно необходим, но он, к сожалению, оказался недолгим, и уже через несколько дней они снова все съехались на виллу, так как времени для того чтобы прохлаждаться не было. Однако Дамиано, который всегда больше всех нуждался во внимании и всеобщем обожании, заметил, что ребята как будто избегают его. Особенно это касалось Этана и, как ни странно, Томаса. Виктория вела себя практически как обычно, лишь время от времени пристально его рассматривала, явно желая поговорить, но почему-то так и не начиная разговора. Тем временем Этан снова начал сближаться с Томасом, и это бесило до звездочек перед глазами. Нет, они и раньше неплохо общались, но сейчас Дамиано заметил, что их как будто тянет друг к другу. Когда Этан или Том заходили в комнату, они тут же отыскивал взглядом друг друга и садились рядом, словно их примагничивало один к одному. Но стоило Дамиано подсесть к кому-то из них, как они вставали и перемещались на другое место. Казалось, что либо они брезгуют сидеть рядом с ним, либо… боятся его. Долго он такое отношение к себе любимому терпеть не собирался и хотел поговорить с ребятами на чистоту, но утром второго дня пребывания в Гарласко его на кухне подловила Вик. Пока он готовил завтрак, она некоторое время наблюдала за его манипуляциями и, наконец, выдала: — Хотела с тобой поговорить. — О’кей, пять минут – и я закончу. Вик кивнула, сделала себе кофе и примостилась на стуле в ожидании. — Теперь я весь внимание! – выключив плиту, повернулся к ней Дамиано, разводя руками, показывая тем самым, что открыт для диалога. — Пойдем ко мне или к тебе в комнату, а то сейчас на аромат еды подтянутся остальные зомбаки, — хмыкнула она. Дамиано кивнул и предложил ей самой выбирать место для разговора, но она, как ни странно, пошла не к спальням, а вышла на задний двор и потопала к бассейну. На улице была чудесная погода: время полуденной жары еще не наступило, а от бассейна исходила приятная прохлада. Вик подошла к лежакам и совершенно неграциозно плюхнулась на один из них, так что его ножки проскрежетали по плитке, заставив Дамиано поморщиться от неприятного звука. — Ну? – уселся он на соседний шезлонг лицом к Вик. — Хотела спросить, что с тобой происходит? — А что со мной происходит? – разыграл удивление Дамиано, включая сучку. — Ой, вот только не надо мне тут изображать из себя!.. Я знаю, какой ты можешь быть стервой и без этих демонстраций, — фыркнула Виктория. – Вот ответь, какого хера ты решил с девушек переключиться на парней? Любопытствующий натурал, да? И что, если один не удовлетворил твое любопытство, то нужно сразу подкатывать яйца к другому? Что, пока на твоем хую не побывают все члены группы – какое удачное сочетание слов – ты не успокоишься? — Бля, вот далось тебе то интервью, — закатил глаза Дамиано. – Некоторые вон вообще оказались «сексуально свободны», и ничего. Или его ты тоже за это пилишь? — Нет, мой дорогой, я тебя пилить еще не начинала. Я просто хочу понять, что за хуйня у нас в группе происходит, и почему наш фронтмен никак не может успокоиться, пока не перетрахает всех окружающих. Тебе что, поклонниц мало? Так ты с ними и не связываешься. Ну, если секса не хватает, так вы вроде с Джо в этом плане друг другу помогаете. Дамиано поморщился. Объясняться не хотелось, но он знал характер Вик и понимал, что если сейчас разыграть невинность, они, скорее всего, поругаются, поэтому оправдываться все же придется, иначе она не отцепится. — Ну, что молчишь? — Думаю, что сказать, — огрызнулся Дамиано. — Так говори как есть! Кого ты хочешь: Томаса или Эдгара? Или обоих сразу? Или у тебя внезапно гормон в жопе заиграл? Так вроде подростковое буйство уже должно было пройти. Этот пик мы с тобой благополучно пережили вместе. — Эдгар, сука, такой красивый, — вдруг выдал Дамиано совсем не то, что хотел сказать, а то, что уже многие месяцы накипало в душе. – И такой, блять, недоступный. Ты меня знаешь, я никогда на парней в этом плане не смотрел, но он… Это же ходячее искушение! И с каждым днем он все красивее и красивее. Я не знаю, что это за шаманство такое. Да я представить не мог, что меня на ком-то с членом между ног так перемкнет. Видит Мадонна, я пытался отвлечься. Но он же, сука, постоянно перед глазами… Эти его волосы, ноги, плечи, руки, кубики пресса… Не человек, а произведение искусства! А его взгляд? А голос? Даже это его нечеткое «р»… Вот чего ему не хватает? Почему он на меня не ведется? Я бы еще понял, будь он чистым гетеро, но он же и по парням тоже. На кой ему каждый день новые приключения на задницу, если я тут, рядом? Да я ему открытым текстом предлагал трахнуться, а он только завлекает, флиртует, мать его, подогревает интерес, а потом, как последняя блядь, уходит с другим… с другими… — О, какой запущенный случай, — покачала головой Виктория, затем пересела к Дамиано на лежак и прижала его голову к своему плечу. – Успокойся. Охолони немного. Дай ему нагуляться. Он только недавно осознал свою сексуальность, и испытывает пределы влияния своей привлекательности на других. Ты до сих пор это делаешь, разве что в плане секса уже немного перебесился. А вспомни, как ты несколько лет назад не пропускал ни одной юбки. Готов был трахать все, что движется. — Так то было в шестнадцать лет! – возмутился Дамиано. — Ну да. И длилось у тебя почти два года, пока мы с тобой не стали любовниками, и только тогда ты немного успокоился, — по-доброму усмехнулась Виктория. – А он только недавно познал все радости секса. Камилла не в счет. — Я так понимаю, с тобой, — недовольно нахмурился Дамиано, отстраняясь. — Да нет, — покачала головой Виктория. – Я просто, видимо, пробудила его немного запоздавший гормональный фон. Ты вспомни, когда он стал меняться, превращаться в роскошного красавчика? Если бы не я, был бы кто-то другой, кто подтолкнул бы его. И то, что у тебя проснулось в шестнадцать, у него просыпается только сейчас. Поэтому уж не тебе его осуждать. — Нет, это все понятно и здорово, но почему он тогда отказывает мне? Ты же не отказала. — Сравнил тоже! — фыркнула Вик и рассмеялась. – Милый, я намного проще отношусь к сексу и вообще к жизни. Ты не сравнивай меня и Этана. Он жизнь до сих пор вообще видел только на страницах своих книг. Ну и немного через нас. А ты… Я не знаю, почему он отказывает тебе. Возможно, до сих пор обижен на твои прошлые издевки и на то, что ты фактически влез в наши отношения. — Но вы же… — Да знаю я, что у нас и без того было практически все кончено, но факт есть факт – ты влез, — пожала плечами Виктория. – Поэтому, что творится в его голове, может рассказать тебе только он сам. Но не уверена, что расскажет. И вряд ли ты приблизишься к своей цели, если продолжишь сосаться с Томасом. Или Томаса ты тоже хочешь? — Эм… — Дамиано не собирался выкладывать свои, возможно, идиотские планы, чтобы вызвать ревность Этана. – Томас классный! — Ну да, как плюшевый мишка, так и хочется его потискать, — мечтательно протянула Виктория. — Ну вот, даже тут мы сходимся. — То есть хочешь сказать, что у нас одинаковый вкус на мужиков? – засмеялась она. — Вот же сучка! – восхитился Дамиано. – У меня вообще на мужиков вкуса нет. — Ага, и не лапаешь ты их, и не сосешься с ними, и не стоит. Ну да, ну да, видела я вас с Эдгаром тогда, после Сан-Ремо. Да и когда ты Томаса засасываешь, видно, что кайф ловишь. Только вот… ты не думал, каково ребятам, когда ты их домогаешься? Причем то одного, то другого. И если еще Этан спокойно играет за две команды и, в принципе, на тебя у него тоже реакция есть, то вот Томас… Ну он же гетеро до мозга костей. Он от твоих домогательств только смущается. И ты еще ни разу грифом по башке не получил только потому, что фанаткам эти вот ваши «брачные игры» нравятся, и Томас старается сохранять сценический образ отвязного рокера. — То есть ты хочешь сказать, что Томасу мои, так называемые, домогательства неприятны? А ты хоть раз видела, как он глаза в экстазе закатывает, когда я его на сцене целую. Да от него в этот момент вообще отрываться не хочется. — Ну, он же живой человек, — хмыкнула Виктория. – А то, что ты умеешь пользоваться языком, я знаю не понаслышке. И я сейчас не о твоих песнях и прекрасном английском. Кстати, а вот Эдгара ты, кроме того недопоцелуя на Евровидении, так ни разу и не целовал. Возможно, если бы ты хоть раз засосал его на полном серьезе, он бы не стал морозиться и сдался бы тебе со всеми потрохами. — Я что-то не пойму: ты на чьей стороне? – удивленно глянул на нее Дамиано. – Буквально несколько минут назад ты ругала меня за подкаты к Эдгару. — Ты бредишь, что ли? – Вик демонстративно потрогала его лоб. – Я ругала тебя за то, что ты создаешь разлад в группе. Просто определись, кто из них тебе нужен, а то ты как та мартышка: то к одному подкатишь, то к другому. Но… почему-то я не думаю, что Этана ты сможешь раскрутить на разовый трах. Он, конечно, сейчас, дорвавшись до сладкого, пытается попробовать все, что только можно, но… мне кажется, ему нужен не разовый секс, а стабильные отношения. А ты понадкусываешь и выбросишь. Что, мы тебя не знаем, что ли? А потом мы будем выводить из депрессии уже Этана. Оно тебе надо? Я слишком его люблю и не хочу, чтобы он страдал. А Томас… он вообще не по этим делам. Дамиано задумался. В словах Виктории определенно был резон, только из всего разговора ему больше всего почему-то засела в мозгах мысль о том, что они с Этаном и правда еще ни разу по-настоящему не целовались. Обжимания, заигрывания, флирт – это все, конечно, хорошо, но явно недостаточно, чтобы у Этана от желания снесло крышу. Нужен был более полный контакт. Он кивнул Виктории, обещал подумать над своим поведением, исправиться и бла-бла-бла, и, выхватив из кармана шорт телефон, подорвался и пошел в студию, на ходу набирая номер. — Симон, у меня появилась идея, которая отлично впишется в концепцию клипа… Весь день Дамиано был в приподнятом настроении и едва ли не пританцовывал от нетерпения. Ему хотелось увидеть лица ребят, особенно Этана, когда тот прочтет окончательный сценарий клипа. Съемки должны были состояться через пару недель. Пока шел подготовительные процесс, который немного затормозил на стадии утверждения и согласования. А вот запись этим вечером снова не заладилась. Дамиано как-то не учел того, что если после утреннего разговора Вик успокоилась и вновь вернула ему свою благосклонность, то с остальными ребятами он так и не поговорил, и они все еще сторонились его. Сделав несколько прогонов, но так и не удовлетворившись результатом, Дамиано тоже психанул. Потому что сегодня, словно по заказу, лажали Томас с Этаном, причем в четыре руки. — Да какого хуя?! – взвился Дамиано на очередном криво взятом аккорде и сбившемся вдруг ритме. – Если у кого-то накопились какие-то претензии, то всегда можно об этом сказать словами через рот, а не играть через жопу! Этан и Томас виновато потупились, Виктория демонстративно закатила глаза, а Дамиано развернулся и быстро выскочил из студии, решив покурить и проветрить мозги, чтобы не срываться на ребят, хотя иногда вздрючить их для профилактики было полезно. Он курил уже вторую сигарету, сидя на том же самом шезлонге, где они разговаривали утром с Викторией, когда к нему присоединился Томас. — Зажигалку дашь? – протянул он руку, но Дамиано на это лишь хмыкнул и потянулся к лицу Томаса с зажженной сигаретой. Томас затянулся и, не смотря на Дамиано, стал молча курить. — Ну? – спустя пару минут и докуренную до фильтра сигарету спросил Дамиано. — Что «ну»? – искоса глянул на него Томас. — Жалуйся, — хмыкнул Дамиано. — На что? — Тебе виднее, но я так предполагаю, что на меня, — пожал плечами Дамиано. — А… — Томас вновь достал сигарету. – Да нет… Спросить хотел… или сказать… — Ну так говори. Чего тянуть кота за яйца? — Дамиано поднял зажигалку и чиркнул колесиком. Томас подкурил, глубоко затянулся, стряхнул пепел и сказал в сторону: — А ты что… на самом деле меня… хочешь? Дамиано тяжело вздохнул. Когда он говорил с Вик, ответить на ее точно такой же вопрос оказалось в разы легче, чем Томасу. — А ты сомневаешься, что тебя можно хотеть? – все же нашел способ увильнуть он. — Да нет… Ну, девчонкам я вроде как нравлюсь. Не так, конечно, как ты или Эдгар, но вроде не урод. Но тебе… Ты же к Эдгару подкатывал, а я до него очень сильно недотягиваю. — Кто сказал тебе такую чушь?! – удивился Дамиано. Он даже не предполагал, что в голове у Томаса водятся такие тараканы. – Нет, я еще мог бы понять, если бы мне такое сказал Этан – ты сам знаешь, какой он раньше был зажатый, – но от тебя я такого точно не ожидал услышать. Ты же у нас мальчик-зажигалочка: веселый, энергичный, талантливый. А когда ты на сцене, от тебя же глаз оторвать невозможно. Ты как будто сексом со своим Фендером занимаешься, а иногда и с Викторией. Да на ваши танцы даже смотреть неприлично: у импотента встанет. Придумал тоже! Не дотягивает он! Да, я не спорю, Этан внезапно расцвел, да так, что крышу сносит при взгляде на него. Даже у меня – натурала одна мысль в голове: валить и трахать! И я не отрицаю своего к нему влечения. Но ты! Ты на сцене как живое искушение! Глядя на тебя, я как будто подпитываюсь твоей энергией, причем во всех смыслах и, чтобы не было недомолвок – сексуальной в том числе. Возможно, не будь Этан спрятан где-то там за нашими спинами или на какой-нибудь верхотуре, я бы и к нему подкатывал. Ты же знаешь, что мне нужно выплескивать на кого-то лишнюю энергию, что я черпаю от зрителей. Да у меня от драйва даже встает порой. Так что, можно сказать, что ты просто попадаешь мне под горячую руку, так как находишься ближе всех... — Вик тоже близко, однако ее ты не тискаешь посреди концерта. — Ну… — Дамиано ненадолго задумался, пытаясь понять, почему именно Томаса выбрал своей «жертвой». – Может, потому что с ней у нас давно все кончено, и заигрывания с ней так не вставляют, как с тобой. Но сцена это одно, а за кулисами – совсем другое. Как только мы спускаемся со сцены, драйв и возбуждение пропадает. Или… тебя задевает, что я обращаю на тебя внимание только во время выступлений? — Да нет, — энергично помотал головой Томас. – Я вообще-то натурал. И не такой любопытствующий, как ты, а самый настоящий. Так что без твоих поползновений в мою сторону мог бы обойтись. — И что, тебе даже ни капли не интересно, что люди в этом находят? – с любопытством посмотрел на него Дамиано. — В чем? – удивился Томас. — Да в однополом сексе же! – фыркнул Дамиано. — Не-а, — хмыкнул Томас. – Меня эта тема вообще как-то не слишком волнует. Просто тот твой поцелуй в Польше… Он выбил меня из колеи. Я потом несколько дней в себя прийти не мог. — Так понравилось? – мурлыкнул Дамиано, подобравшись и невольно переходя на игривый тон. — Да я и не понял толком, — отмахнулся Томас уже потухшей сигаретой. – Просто не ожидал. — Так давай повторим! – воодушевленно воскликнул Дамиано и, не дав Томасу возразить, крепко обхватил его за шею и впился в губы, тут же проникая языком в глубину рта, как только Томас попытался промычать что-то недовольное в ответ. Но Дамиано умел быть напористым и наглым и, как сказала Виктория, языком своим владел мастерски – был способен завязать им в узелок вишневую веточку. Пару мгновений Томас пытался сопротивляться, но потом, видимо, поняв, что проще уступить, чем возразить прущему напролом, как взбесившееся стадо буйволов, Дамиано, все же через пару мгновений сдался, расслабился и даже начал отвечать. Однако стоило Дамиано прикоснуться к его полувозбужденному члену через ткань шорт, как Томас тут же отпрянул, тяпнув его напоследок за губу. — Эй, я же сказал, что натурал, — недовольно пробурчал он, вытерев рот рукой. — Да понял я, понял, — с досадой пробормотал Дамиано, осознав, что у него крепко так встал от поцелуя с Томасом. – Хотя, не так уж ты и не заинтересован. Твой член считает иначе. — Ну… целуешься ты классно, а я – молодой растущий организм. У меня и на гитару встать может, тем более что у нее та-а-акие изгибы, — обрисовал Томас в воздухе фигуристый контур. — А я вот по ходу долюбопытствовался, — вздохнул Дамиано. – Оказывается, ты меня и вне сцены возбуждаешь. Пиздец! У меня на парней стоит! — Хм… мне с одной стороны, конечно, лестно, что у тебя стоит не только на Этана, но и на меня, но сразу предупрежу – трахаться с тобой я не буду, извини. — Да что ж мне за согруппники-то попались? – нарочито воздел руки к небу Дамиано. – Один – не дам, второй – дам, но не вам... Что ж, вашему фронтмену теперь от спермотоксикоза умереть? И ведь заставите, ей богу, заставите идти искать приключения на жопу на стороне. А ведь могли все тихонечко решить внутри группы, и все бы были счастливы и довольны. Уж я бы постарался, приложил все усилия. — Ну… если пойдешь на сторону, то ты там аккуратнее приключения на жопу-то ищи, — засмеялся Томас. – Нам фронтмен нужен живой и здоровый. Хотя… тебе за установкой не сидеть, но и ковылять по сцене как беременная утка – тоже совсем не айс. И ведь никто не поверит, что ты ногу подвернул. Половина решит, что до тебя все же добрался Этан, а другая – что я. И потом не докажешь, что это фронтмену сперма в бошку стукнула, и он решил не пойми с кем свою ориентацию проверять. — Н-да… дилемма, — состроил скорбную рожу Дамиано. – Не любите вы меня с Этаном. Я вот к вам всей душой, а вы ко мне… — Но-но, тылом я к тебе теперь вообще не повернусь, — ткнул в него указательным пальцем Томас. – Так что давай как-нибудь вот без этого всего. Нормальным пацаном же был. Съезди к Джорджии, трахни ее и выбрось всю эту херотень из головы. — Ага, а потом Эдгар мне голову откусит, — вздохнул Дамиано. — Скорее, Джорджии, — со смехом покачал головой Томас. – К тебе он неровно дышит, а ее терпеть не может. Это ревность, бро! Ладно, разговор у нас с тобой получился веселый, и репетировать, как я понимаю, мы больше не будем. Но если серьезно, давай вот без всего этого. Мы с тобой отличные друзья, и я не хочу, чтобы это изменилось. Еще на концертах, на волне драйва твои поползновения я могу понять и принять, но дома давай оставим все как есть, без всей этой сексуально-романтической хуйни. — Ну… если на лайвах ты мне даешь карт-бланш на доступ к телу, то обещаю не лапать тебе вне сцены! Пока, – клятвенно поднял руку Дамиано. — Что уж с тобой, неугомонным, сделаешь, — фыркнул Томас. – И что это еще за «пока»? Не-не, мы так не договаривались. — Какие все, однако, недотроги, — фыркнул Дамиано. – А вдруг тебе понравится? — Тьфу на тебя! – толкнул его в плечо Томас. – Мне и с девчонками хорошо. А тебе бы лучше с Этаном разобраться, а то зубы сводит наблюдать за вашими кислыми рожами. Фанатки уже каких только предположений не строят, гадая, что за кошка между вами пробежала. — А ты-то это откуда знаешь? – удивился Дамиано. — Так вы ж с Эдгаром как два самца, что не могут поделить территорию, так что Вик теперь все чаще предпочитает мое общество, при этом регулярно рассказывает мне… — Новости из чатов и фан-групп, — закончил за него Дамиано. – Она помешана на этом, я знаю. А ты и рад быть к ней поближе. — С чего ты?.. – Томас резко повернулся, вглядываясь Дамиано в глаза. — Мальчик мой, — наставительно произнес он, — если я не могу разобраться в своих чувствах, это не значит, что я не вижу, что происходит вокруг. И то, что ты неровно дышишь к Вик, я заметил еще года два назад, еще когда она с Эдгаром трахалась. — Фу, как грубо! — поморщился Томас. – Они все же были официально парой. — Да пофигу, не увиливай, — толкнул Дамиано Томаса в плечо. – Запал же на Вик, да? — Ну… есть немного, — явно смутился Томас. – Странно, что это заметил ты, а не Этан. Хотя, ему, похоже, сейчас не до этого. Он активно морозится от всех. Ну, от тебя так точно. Ты бы как-то объяснил ему, что у тебя ко мне несерьезно. — Вот еще! – фыркнул Дамиано. – С какого хрена я ему должен что-то объяснять? Он по своим мужикам-бабам ходит и ничего никому не объясняет. — А ты ревнуешь, — хмыкнул Томас. — Хрень! Подумаешь, смазливая мордашка, — начал вдруг снова заводиться Дамиано. – Пусть трахается с кем хочет. Он мне не бойфренд. — Остынь, бро! – обхватил его за шею Томас и внимательно посмотрел в глаза. – Не грызи себя за хвост! Мне иногда кажется, что вы друг другу назло всю эту хрень творите. — Вот эту? – Дамиано наклонился и снова поцеловал Томаса в губы, правда, на сей раз язык ему в рот не засовывал. — Кхм… Я помешал? – раздался сбоку холодный голос Этана. Томас дернулся и отстранился, виновато глянув на Этана. Но Дамиано не собирался его отпускать. Он придвинулся ближе и положил голову Томасу на плечо. — Да нет, мы просто курим, — беспечно пожал он плечами, насколько позволяла поза. — Я вижу, — невесело хмыкнул Этан. — Нихуя ты не видишь! – Томас все же высвободился из объятий Дамиано и отсел подальше. — Ага, — поддакнул Дамиано, желая развести Этана на эмоции. – Линзы тебе бы явно не помешали. — Бокал принести? – криво ухмыльнувшись, выдал вдруг Этан. — Если с пивом, то да, — хмыкнул Дамиано. — Да нет, для того, чтобы яд сцеживать. Сдадим в аптеку, денег заработаем, — пожал плечами Этан, спокойно подкуривая сигарету. — А тебе что, денег мало? – начал вдруг заводиться Дамиано, почему-то не ожидавший от Этана отпора. — Ребята, хватит! – одернул их Томас. – Вы бы уже, что ли, потрахались, чтобы окружающим мозги не выносить. — Ты как Вик! – в один голос возмутились Этан и Дамиано и недоверчиво посмотрели друг на друга. Томас на это только покачал головой, поднялся и, похлопав Дамиано по плечу, выдал монотонным голосом священника: — Благословляю вас на счастливую семейную жизнь, дети мои, трахайтесь и не размножайтесь, а то и от вас двоих уже голова кругом. Как говорится, муж и жена, это одна птичка, у которой и мозг один. — Томас! – зарычав от злости, сбросил его ладонь Дамиано. — И ты, Брут! – возмутился Этан. — Даминь! – заржал Томас и, увернувшись от пенделя Дамиано, который тот пытался ему отвесить, поспешил в сторону дома. Этан растерянно посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на Дамиано и, выкинув окурок прямо в траву, тоже пошел в сторону дома. — Эдгар! Давай поговорим, – окликнул его Дамиано. Этан на миг остановился, качнул головой и продолжил движение. – Сука! – зло бросил в ответ Дамиано, зная, что тот еще слышит. – И нам с Томми помешал, и сам морозишься! В ответ на эту тираду Этан поднял руку с оттопыренным средним пальцем, вызвав у Дамиано стойкое ощущение дежавю.