Пусти, дядь Коль!

Мы болтали до рассвета. Очнулись, лишь когда утренние дворники заскреблись под окнами. То был наш первый откровенный разговор, а знала я дядю Колю ни много ни мало всю жизнь. Правда, общаться мы стали только прошлым летом, потому упущение не казалось столь фатальным. Он все расспрашивал обо мне, а про себя говорил неохотно. Рассказал, что ему тридцать с чем-то. Хоть он и не был женат, а имел троих детей в разных городах необъятной. Разумеется, от разных женщин. А в наши края приехал уже с неделю как, потому что устроился работать телохранителем. Оказалось, дядька не просто мужик из Больших Камышей с большим агрегатом, на который я во всех смыслах подсела. А целый сотрудник службы безопасности у местных авторитетов. Да к тому же на аванс успел арендовать квартиру в самом центре. Вместо нашего города он ведь мог подыскать работу где-то еще, но не стал. Значит, тому была причина. Неужто моя скромная персона? От мысли этой кидало в блаженную жуть. Я, конечно, та еще оторва, но связаться с бывшим спецназовцем да еще на подхвате у каких-то бандюков? Такого нарочно не придумаешь. Не говоря уже о том, что он вдвое старше меня и успел отрастить не самые ангельские повадки. Он присвоил мне звание малышки, которое повышалось до «маленькая моя», если я вела себя покладисто. Количество прозвищ множилось. И хотя от всего этого веяло банальщиной, и я фыркала, слыша подобное от других...Теперь я балдела, когда он звал так меня своим низким хрипловатым голосом. Костику я позвонила уже с домашнего телефона дяди Коли в его квартире. И пока вещала в трубку о том, что собралась до понедельника к подруге на дачу, дядька вдохновенно меня прилапывал. Костик хотел знать, по какому адресу я буду и чем мы собрались заниматься. С тех пор, как его бизнес стали прессовать, он сделался жутко подозрительным и осторожным. Я вспоминала адрес несуществующей дачи, а дядь Коля тем временем расселся на полу, залез под мою юбочку, стал лизать и кусать прямо сквозь колготки. Я перечисляла наши забавы с подружкой. Гадания на картах, пазлы на тысячу кусков и шашлык на воздухе. Колготки меж тем были разорваны зубами дядьки, трусики сдвинуты, а он влизывался в мои губешки. Да так жадно, будто и не драл меня сегодня полночи. Я все пыталась оттолкнуть его бессовестную бритую голову, но совершенно поплыла и затерлась об его язык. Вести связную беседу в таких условиях было проблематично. – Шашлыки с мясом, конечно, с кем же еще? Я разве говорила, что не ем мясо? Да это я пошутила, конечно, ем, ойй, мммм… ничего, комар укусил, вот и ойкаю. Ага, вот такой безумный комар в декабре, я позвоню завтра! Трубка звякнула об аппарат, и тот свалился на пол. Я застонала так томно, что будь я соседом за стенкой, позавидовала бы сама себе. Нежные взбухшие губки елозили по шершавому языку моего дядьки, борода его кололась, и он знал, что от этого я тотально дурею. Меня бросило в озноб от его ласки, затрясло, точно на морозе. Он самодовольно хмыкнул и отстранился под мой протестующий вой. Встал в полный рост и чуть не задел башкой люстру. Я потянула к нему ручки. – Ну иди ко мне, – подхватил он меня легко, будто игрушечную. Пришлось запрыгивать и обвивать ногами. Он уже успел переодеться в светлые просторные штаны и больше на нем не было вообще ничего. В письку горячо ткнулся торчащий сквозь ткань хер. – Про шашлык не соврала, щас как насажу тебя на шампур, – проурчал он мне на ушко, пока нес в спальню. В большом зеркале на кирпичной стене отразился медведь с маленькой румяной девочкой в лапищах. Потащил добычу в берлогу, ага. Я думала, меня раздражает нежный секс. Думала, без ремня или еще какой дичи я не кончу. Так было с Костиком все эти месяцы. На деле же, когда дядька первый раз трахнул меня нежно, я запульсировала так, что разревелась от экстаза. Его такой поворот событий почему-то развеселил. Он ухахатывался, гладя меня по спине. Со стороны это наверное походило на коллективную истерику. Потом сказал: – Знаешь, ты когда кончаешь, у тебя такое хитрое личико. И такое, м-м-мм, беззащитное. Да еще эти твои рыжие волосы. Ну чисто лисёнок. Не взрослая лиса, а маленькая лисёна. Сердце от этого заявления увязло в сладкой патоке и пропустило удар. Впрочем, он быстро исправился и без предупреждения взял меня так грубо и напористо, что соседям точно пришлось идти покупать затычки для ушей. Выходные мы провели в кровати. Лежбище превратилось в вечно влажный ком простыней. Мы склеивались воедино, ласкались, бесились, дурачились. А когда нет, то дремали в обнимку, просыпались и рассматривали друг друга, будто увидели впервые. Так, собственно, и было. – У тебя глаза цвета грозового облака, – поведала я дяде Коле о своем открытии. – А у тебя как болотная тина, – не остался в долгу тот. – Болото еще какое-то приплел. – Ладно, пусть будет щавелевый суп, он тоже зеленый. – Ты что, голодный? – Да, съел бы чего. Метнись, сделай поесть, женщина... – Я больше не встану к плите с незащищенным тылом. Ты мне своей дубиной всю писечку истерзал. Он сочувственно погладил меня по голове и отправился жарить нам блинчики. Я просто выпала в осадок. Блинчики! Думала, все, что он в состоянии пожарить, это девица с плохими боевыми навыками, вроде меня. С ним было так хорошо, что аж больно. Под вечер воскресенья меня начало это тревожить. Биография дяди Коли намекала, что тот обожает заделать ребятенка и свалить в другой город. Он проворачивал такой спектакль по меньшей мере трижды. Не просто тенденция, скорей уж анекдот. Стать четвертой в ряду себе подобных? Невеселая перспективка. Я видела конец, не успело все начаться. Малолетняя одинокая брошенная мамаша без образования. Стоит ли добавлять, что презики он считал недостойными обрамлять его достоинство. Завтра ему нужно было выходить на смену, охранять своего клиента. Мне – на учебу. Я уже заранее по нему скучала, даже пока в очередной раз сладко насаживалась на его болт. Он редко позволял мне залезть на него верхом, очень уж любил быть главным. Но тут расслабился и разрешил. Меня уносило, я пила момент взахлеб в тщетном стремлении наполниться им впрок, чтобы потом не скучать. Дядька оттягивал и выкручивал мои сосочки, пока я дергалась у него на хую. Он упоенно постанывал и вдруг в запале шепнул: – Потише, а то щас залью твою дырочку... Меня в ужасе сдернуло с его прибора, я подскочила, как ужаленная. – Эй?! – гневно пробасил он, настолько ошалев, что позабыл все слова, – эй?! Глотая слезы, я спешно напяливала одежду. После долгих месяцев без нормального секса организм словил передоз, и теперь все системы сигналили тревогу. «Валить! Срочно! – саднило и вопило все внутри. – Бежать! Ты что, хочешь стать одной из этих? Он же чуть было не кончил внутрь…» Дядька поймал меня, летящую в поисках шмоток, как комету, сквозь просторы коридора. – А ну сядь! – рявкнул он, и под давлением его пудовых рук на плечах я опустилась на пол. Грубо ухватил за спутанные кудри, присунул до самого горла, стал сношать мой ротик. – Тебе кто слазить разрешал, малая?! – зло пихал он мне за щеку увитый венами конец. Сквозь пелену тревожного приступа я отметила, что он понизил меня в звании. За неуставное поведение я снова была «малой». Слезы стекали к губам и капали ему на яйца, но это, казалось, его только подстегивает. Чуть не придушил от ярости, повезло, что был уже на грани. Дядька затопил горечью мой изнемогающий рот, я сглотнула, закашлялась. Глаза были на мокром месте, а я толком не знала, о чем реву. Секс часто доводил меня до слез наверное потому, что резервуары влаги в организме сообщаются между собой. Он отдышался, сел рядом на пол. Привлек меня бестолковую к себе так мягко, будто переключил режим. – Живая? – Угу, – плаксиво кивнула я. – Ты таких взбрыков не делай. Чего шуганулась, как дикая? – Ничего, – буркнула я и отстранилась. Он не мешал мне запихивать в рюкзак все, что я притащила из дома с собой. Лишь когда я в полной готовности и наконец-то сухих трусиках ринулась к выходу, загородил дверь. Я прятала глаза, но дядька поднял мою припухшую от слез мордашку за подбородок и заставил взглянуть на него. Грозовые облака помрачнели до кондиции бури. – Куда собралась? – Домой. – Че так резко? – Мне нужно побыть одной. Это все немного слишком интенсивно. – Так сильно залететь боишься? – наконец задал он прямой вопрос. Я вспыхнула, дернулась от его раскрытой ладони: – Во-первых, ты затрахал меня до судорог! Я устала и хочу спать… А во-вторых, ты говорил, у тебя уже целая охапка ребятишек брошенных раскидана по стране. А я так не хочу, не хочу стать одной из… – и запнулась, смутившись. Он понял. – С тобой все по-другому. Не будешь ты «одной из»... Я состроила скептическую гримасу. – Ага, всем остальным ты говорил то же самое, стопудово! – Да с остальными я не больно-то разговаривал, не было повода. Вот разве что с тобой. – Какая честь! Я польщена дальше некуда. – М-да, – дядя Коля почесал косматую бороду, – может тебе и впрямь надо малость проветриться. Но меня уже несло: – Ты пропал на четыре месяца, ни слуху ни духу, а тут заявился – здрасьте, я ваша тетя! Тьфу, то есть, дядя! И сразу хочешь, чтоб я тебе доверяла? Да с хуя ли? Ты точно так же исчезнешь завтра, и плевать тебе будет, залечу я или нет. – Не исчезну, – он хмуро скрестил руки на груди, – у меня вообще-то хата вперед проплачена. И погодь, ты сейчас в экстренном режиме сваливаешь, потому что боишься, что я исчезну? Где логика? – Я сваливаю, потому что у меня есть парень. Он надежен и умеет пользоваться презервативами, – сморозила я совсем уж какую-то ересь. На мою последнюю реплику дядя Коля пожал плечами и отошел в сторону: – На это мне уже малопохуй… Я подхватила рюкзак и, позабыв свою зубную щетку в ванной, бросилась прочь – домой. Дверь хлопнула на всю лестничную клетку. Я зачем-то гулко крикнула в ответ: – С наступающим! *** Приступы легкой тревоги уже были мне знакомы, но в этот раз переклинило конкретно. Привиделось ярко, как в кино, что дядька неизбежно такими темпами надует мне живот и свалит в туман. Кроме того мучила совесть, что я обманываю Костяна. Он относился ко мне очень по-доброму. Я же теперь испытывала к парню нечто вроде братских чувств. Когда отоспалась и вылечила цистит – нельзя просто так жариться сутки напролет и его не схватить – наступил новый год. Отмечали вместе с Костиком в самом пафосном ресторане города. Под куранты и рев караоке он предложил мне переехать жить к нему, и я согласилась. Надоело тусоваться в одном доме с батей, пусть он и появлялся лишь от случая к случаю. Тело ныло и ломало без дяди Коли. Спросить совета было не у кого. Время шло, Костик надоумил меня пройти ускоренные курсы бухгалтеров и помогать ему. Три месяца я из-под палки училась рисовать циферки так, чтобы его деятельность выглядела легально. Мы решили, теперь после учебы я на пару часов буду заглядывать в офис и возиться с бумажками. Бухучет выбешивал, но я не могла отказаться. Все же Костик полностью содержал нас обоих, не грех бы и отплатить добром. Вина за измену чуть притупилась, замаячил некий свет в конце туннеля. Дядя Коля все так же снился мне почти каждую ночь. Пару раз, когда я приходила домой за вещами, трезвонил телефон, и мне чудилось, что это он. Я до дрожи хотела услышать его голос, но знала, что если услышу, то пропаду. Сделаю все, как он велит, и потеряю себя. Уж лучше я буду бегать от него, но знать, что он меня хочет. Мне казалось, если я перестану бежать, то неминуемо сделаюсь ему безынтересной. Что поделать, мои представления об отношениях базировались на телесериалах и россказнях знакомых девиц. Я обжилась в просторной двуспальной хате Кости, а он не слишком донимал меня сексом. Бизнес высасывал из него все силы. Один-два раза в месяц мы очень корректно и формально сопрягались в резинке, и такой расклад всех полностью устраивал. Так прошла зима. В марте я первый раз заявилась в блузочке и юбке-карандаше в офис Костика. Он арендовал целое здание на севере города, чем страшно гордился. Но тщеславием тут и не пахло. На своем крутом джипе Костя всегда подъезжал не с парадного входа, а со стороны подземного гаража. Там же за парковкой пряталась будка охраны. А уже за ней – отдельный лифт. Узкий и тесный, он вел прямиком в его мажорный расписной кабинет для переговоров. Целый час я пыхтела над документацией, в которой разбирались, как мой брутальный дядька в цветочной вышивке крестиком. Эта мысль заставила грустно улыбнуться. Костик, сидевший за своим лощеным дубовым столом, вдруг оторвался от кипы бумаг: – Милая, я там свой черный дипломат в тачке забыл, сможешь принести? Я кивнула, и он бросил мне ключи. Радуясь тому, что можно отвлечься, шмыгнула к лифту. Про себя размышляла, как «малАя» и «милая» близки по звучанию и как далеки друг от друга по сути. На парковке было прохладно и серо. Джип Костяна стоял поодаль от лифта. Я зацокала по бетону непривычными шпильками, надетыми сегодня впервые. Нашла на заднем сидении объемистый квадратный дипломат. В таких еще наркотики возили в американских фильмах. И только стала выуживать тяжеленную бандуру, как вдруг… – Тебе помочь, кудрявая? Меня чуть инфаркт не хватил, ведь этого голоса я слышать никак не могла. Домечталась до галлюцинаций, приехали! Я развернулась на своих шпильдефонах, чуть не потеряв равновесие. Передо мной возвышался охранник. Черный пиджак едва не лопался по швам на широченных плечах. В одной руке бормотала рация, другая лежала на кобуре с каким-то огнестрелом. Над воротом снежно-белой рубашки кустилась знакомая борода, от которой я давно фанатела. К этому всему прилагалась ироничная физиономия. Пазлы, что мне так и не довелось пособирать с подружкой на даче, теперь сложились в моей голове. Так вот, оказывается, к кому мой дядька устроился телохранителем! Он в своей неподражаемой манере вскинул одну бровь: – На кой тебе этот чемодан? Только не говори, что ты его пыталась спереть. – Почему не говорить? – из духа противоречия уточнила я. Дядька окинул меня раздевающим взглядом: – Уж очень не хочется такую красавицу сдавать в ментовку. Я изобразила флегматичную мину, чтобы не заверещать на всю парковку от радости его видеть: – Так и быть, без ментов сегодня давай обойдемся. Чемодан просил принести Костик, у меня и ключи от тачки есть. Если бы хотела, забрала б весь джип… А вот что ты здесь делаешь? – «Костик», значит? – хохотнул он , – а меня все просит Константиналексеичем его величать. Он мой объект. Я тут на стреме сижу и жду указаний. Мы неловко приумолкли, атмосферка сгустилась. Я разглядывала дядю Колю, который стал еще медведистее за эти месяцы. Оно и понятно, охранникам положено быть подкаченными, иначе кто их будет бояться. – Ты, значит, его от бандитов и рэкетиров всяческих охраняешь? – с напускным равнодушием спросила я. – Ага. Плюс еще катаю с ветерком по пьянкам и стрелкам. – Вот оно что… – протянула я. Оказывается, дядя Коля все эти месяцы был рядом. Потому-то мне вечно мерещилось его присутствие. Костян ведь упоминал про своего классного телохранителя, который водит как Шумахер, а я, как всегда, не слушала, думая о своем. Дядька тем временем оценивающе посматривал на мои ноги в обтягивающей деловой юбке. Мимоходом заметил: – Знойный прикид. – Да и у тебя ничего такой, – отфутболила я в обратку. – Какими судьбами тут? Давай подержу эту хренотень, тяжелая же, – он все-таки изъял из моих ослабевших ручонок дипломат. Я замялась: – Это долгая история... – Телефоном пользоваться так и не научилась? – Я… переехала, никаких звонков не получала. – А живешь где? – пытал он меня со смурным видом. – В другом месте, – тихо выговорила я и не смогла выдержать его взгляда. – Ну я так и догадался. Пауза вновь затянулась. Мы одновременно заговорили: – Слушай, может… – Я тут подумал… Вдруг заскрипело в лифтовой шахте. Мы оба замерли. На парковку спустился сам Костян. – Ты что так долго, милая? – подошел он и приобнял меня за талию, – познакомились с Николаем? Забавно было увидеть их обоих рядом. Щуплый и жилистый Костя оказался на голову ниже своего стража безопасности. А голос его на фоне дядькиного баса звучал до странного высоко. – Да мы были знакомы, шеф, – начал дядь Коля, и я заметила, как желваки заходили у него на скулах, когда он уяснил форму моих отношений с его начальством. Я перебила, чтобы не сказанул лишнего: – Мы дальние родственники! Удивительное совпадение. – Очень дальние, – подчеркнул дядь Коля. – Очень! – покивала я. – О, ну и отличненько, – Косте явно было не до обсуждения моего генеалогического древа. Он потянул меня к лифту. – Пойдем наверх, задача для тебя есть. Я тут же ощутила, что не могу больше выносить этот цирк и страшно хочу домой – спрятаться под одеялко. Напрягла актерскую мышцу, изобразила сильную усталость. – Ты знаешь, че-то так голова разболелась, Кость, поеду-ка я домой. – Хм. Ну тогда Николай тебя отвезет, – кивнул он и чмокнул меня в лобешник, – сегодня задержусь, много работы. Я было запротестовала: – Ой, мне проще будет на метро… – Отвезу, шеф, не вопрос, – кивнул дядь Коля и добавил явно, чтобы меня позлить: – Безопасность дамы превыше всего!