50 задач Антона Андреевича.

— Три!.. Да, блядь, не могу посмотреть я, — захныкала я.       И правда, что за напасть такая?! Страх перед неизвестностью. Потому что, я не уверена на сто процентов, какой будет результат. Я не расстроюсь, если окажусь не беременна, ибо этого не было в планах. Но тогда встанет другой вопрос: почему мой организм устраивает для меня аттракционы в виде головокружения и тошноты? Если верить Гуглу, то я умру через три дня самой мучительной смертью.       Если же вдруг тест покажет, что я беременна, тогда моя жизнь начнёт меняться ровно с этого момента. Ну, не прям уж какие-то колоссальные изменения. Постепенно, конечно. Сначала сходить в нелюбимую больницу на УЗИ, чтобы подтвердить беременность, потом рассказать Антону, а там и всем друзьям и родственникам. И, конечно же, запретить мне лазить в Интернете, чтобы я не искала по каждому поводу болезнь и не приписывала себе что-нибудь несуществующее. В общем, надо будет меня холить, лелеять, кормить и любить. Ну, как обычно.       Вообще, я всегда думала, что беременность в моей жизни наступит запланировано. Я, конечно, слабо себе представляю, как её планируют. Но, вероятно, проходят всяких разных врачей, проверяют совместимость с партнёром, там же есть какой-то резус конфликт или что-то такое. Короче, я думала, что буду готовиться основательно. Но жизнь любит шутки. И, возможно, сейчас она над мной пошутила. Осталось собрать остатки храбрости и посмотреть, что же выдал тест.       Я собрала.       По всем сусекам поскребла, по амбарам, или как там говорят? В общем, надыбала остатки храбрости в укромных уголках, собралась с силами, послала импульс и... — Не беременна, — произнесла я вслух.       И правда. В маленьком экранчике теста была надпись "Не беременна". В целом, все мои рассуждения про несовместимость резусов были напрасны! И я зря уже себе представила целую картину, как всё будет развиваться дальше, когда я окажусь беременна. — Пиздец, чё тогда получается, у меня остеохондроз, опухоль или инсульт? — я шумно выдохнула. — Веселуха!       Нет, конечно, это всё неудачный чёрный юмор. И навряд ли вообще юмор. Ну в общем, я-то точно знала, что никаких страшных болячек у меня нет. Всё же любопытно, почему мой организм решил устроить мне такую взбучку с самого утра и вплоть до этого момента. В горле как был ком, так и остался. К сожалению, он никуда не рассосался и не исчез. И тошноту я по-прежнему чувствовала, но не так ярко. А из-за того, что я ещё и понервничала, пока решалась посмотреть результат, у меня теперь тряслись руки, а ноги стали ватными.       Я упрятала оставшиеся девять неиспользованных тестов, а этот одинокий выкинула подальше. Состояние не позволяло делать то, что захочется. Поэтому, мне пришлось лечь в кровать. Двигаться я тоже не решалась, каждое шевеление создавало какой-то "бум" в организме и усиливало тошноту. Я боялась, что этот комок в горле решит попроситься наружу, а я не хочу его выпускать. Я против второй тошниловки за день!       В общем-то, каким-то образом, но у меня получилось уснуть. Лучше бы не засыпала. Потому что, сон приснился ужасный. Причём, где-то под конец я стала понимать, что сплю и всё происходит не по-настоящему, но проснуться не могу. От этого началась паника. Я не могла бежать, кричать, меня будто бы поместили в какую-то вакуумную оболочку, откуда нельзя выбраться.       Я резко открыла глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце в грудной клетке. От неожиданности, у меня дёрнулась нога и я случайно (ей Богу!) пнула Антона, который просто хотел укрыть меня одеялом. — Бондаренко, ну ты если меня убить решила, то зачем пинками-то? — с усмешкой вопросил Шастун, потирая ушибленное место. — Извини, христа ради, грешную, я не хотела, — я слишком резко встала, отчего в глазах потемнело, а уши на пару секунд заложило. — Ладно уж, так и быть — прощаю! — Антон сел со мной рядом, прикладывая ладонь к моему лбу. — Ты же ничего не делала, я надеюсь? — Нет, я спала, — отозвалась я. — Неужели, ты хотя бы раз не стала упрямиться? — искренне удивился Шастун.       Ох, если бы ты знал, Антон, истинную причину, почему я не могу бегать и прыгать, ты бы наверное меня уже пятнадцать раз отвёл к врачу. Спросонья чувство тошноты было не сильным, но присутствовало. И оно меня очень сильно смущало. Я надеялась, что к вечеру состояние улучшится. Но нет. Меня продолжает мутить! — Так уж получилось, — я слабо улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь? — Антон заботливо подложил мне под спину ещё одну подушку, чтобы мне был удобнее сидеть. — Нормально, — соврала я, хотя готова была расплакаться от бессилия перед собственным состоянием прямо в эту же секунду. — Что хочешь на ужин?       На ужин я хочу не блевануть. Это прям цель на сегодняшний день. Пожалуй, самая главная. Она даже сдвигает глобальные цели и планы! — Я что-то совсем неголодна, — отозвалась я. — Прям совсем-совсем? — удивился Антон. — Совсем, — кивнула я, — хочешь я для тебя что-нибудь приготовлю? — Нет уж, лежи лучше, — Шастун подмял одеяло под меня со всех сторон, — отдыхай. Я тебе градусник принесу. — Не хочу, — воспротивилась я, — со мной всё хорошо!       Со мной всё плохо. Я выёбываюсь. — Даш, на месте сиди, — в приказном тоне сказал Антон. — Я в порядке, — я начала откидывать одеяло. — Бондаренко, я тебя сейчас стукну, честное слово. — Насилие?! — я открыла рот от изумления. — По обоюдному согласию, — кивнул Шастун, обратно укрывая меня одеялом, — прекрати упрямиться и сядь ровно! — Я против, — я брыкнула ногой под одеялом. — Всё! — Антон взял мои ладони в свои. — Сиди, я тебе сказал.       Я надула губы, недовольно посмотрев на Шастуна. Он только усмехнулся, закачав головой. В общем, я особо не стала выпендриваться. И не потому, что Антон попросил, а потому что мне стало нехорошо. В желудке что-то качнулось, как маятник взад-вперёд, и чувство тошноты усилилось. Я рисковать не стала.       Значит, придётся быть послушной девочкой и выполнять всё, что скажет взрослый дяденька. Ладно, это шутка. Неудачная. Или удачная. Я пока не решила.       Антон вернулся с градусником и с аппаратом для измерения давления. — Давай руку, — Шастун сел со мной рядом, я вытянула правую, он зафиксировал манжету, нажал кнопочку и мы посидели несколько секунд в тишине, — девяносто на шестьдесят, ну ты с ума сошла? — Я не специально, — я пожала плечами, — может быть, у меня это нормальное давление? Не всем же со сто двадцать на восемьдесят скакать! — Действительно, — кивнул Антон, встряхивая градусник, — суй. — Кому? — игриво вопросила я. — Бондаренко, — голос Шастуна вмиг стал строгим. — Тебе? — но меня это разве смущает? — Я тебе сейчас сам засуну, будешь выёживаться, — Антон закатил глаза. — Слушаюсь и повинуюсь!       Ну, в общем, сидела я теперь с градусником подмышкой и молилась, чтобы не намерилось больше тридцати семи. Вообще, при невысоком давлении бывает высокая температура? Или редкость? Короче, я не врач и не буду об этом думать. А то и так последнее время слишком много дум в моей жизни! — Антон, а ты можешь отвернуться? Я первая посмотрю, — пискнула я. — Ага, чтобы ты стряхнула? — Шастун вскинул брови. — Нет уж, по-нормальному давай. — Ну что за напасть такая, — я надула губы, — доставать уже? — Доставай.       Я заранее съёжилась, боясь увидеть какой-нибудь высокий показатель. Ну, в целом, очень высокого не было. Но тридцать семь с половиной тоже не хухры-мухры! — Ваш вердикт, доктор? — я немного съехала вниз, поудобнее устраиваясь на кровати. — Пиздец, ещё бы мне знать, — Антон задумчиво посмотрел на меня, — ты не ела ничего просроченного? — Ну что, я совсем слепая по-твоему? — цыкнула я. — Я, если что, умею читать срок годности на упаковке! — Прости, дорогуша моя, я не уверен, что ты всегда это делаешь, — Шастун закатил глаза, — может выпила чего? — Нет, — задумалась я.       Пиздец, а если реально беременна?! — Тебя не тошнит? — внезапно вопросил Антон, отчего я аж дёрнулась. — Нет, — спокойным тоном ответила я, — почему меня должно тошнить?       Да, Даша, только в актрисы идти. — Я на всякий случай спрашиваю, — пожал плечами Шастун, — лежи, отдыхай, я чай с лимоном сделаю. — Как скажешь.       От чая я не откажусь. Надеюсь, что он не выйдет наружу.

***

      Этот день должен был начаться по-обычному и также обычно закончиться. Должен, но не обязан.       В общем-то, мы поехали ко мне в деревню. Я, Антон и мои родители. Шастун уж очень сильно сдружился с моим папой, всё о чём-то разговаривал с ним, шушукались вдвоём. А едва мы с мамой оказывались где-то рядом, то они тотчас замолкали и делали вид, что просто сидят рядышком. Я, конечно, только рада, что Антон и мой папа нашли общий язык и так хорошо общаются. Но я вообще-то любопытная! И хочу знать, что они там и против кого замышляют!       Но сколько бы я не пыталась, то так и не смогла услышать даже маленькую часть их разговора. Антон видел, что я сгораю от любопытства, и только посмеивался надо мной, когда мы пересекались взглядами. Ужас! Насилие! — Даш, сходишь в магазин за молоком? — спросила мама. — И что-нибудь вкусненькое захвати, на своё усмотрение. — Так точно, — сказала я, одеваясь.       Молоко любил папа. Он его пил на ночь или когда у него болел желудок. Не знаю, можно ли так делать или при больном желудке молоко наоборот желательно не пить, но папа был доволен, а это главное!       Я вышла из дома, взяла на всякий случай с собой телефон. Сейчас без средств связи никуда.       Тест я больше не делала. Надеялась на авось, но внутри сидел червячок, который твердил мне, что я сто процентов беременна. Иначе, моё не очень хорошее состояние никак нельзя объяснить.       Я услышала тихий писк, плачь, что-то отдалённо похожее на мяуканье. Напрягла слух, пытаясь понять с какой стороны доносится звук. Сама продолжила идти и мяуканье усилилось. Я посмотрела направо, среди пожухлых веток и кустов затесалась коробка из-под какой-то техники. Оттуда-то и доносилось мяуканье. Сердце как-то неприятно сжалось.       Я дважды чуть не споткнулась об ветку, но на ногах удержалась. Дойдя до коробки, я увидела маленького рыжего котёнка. Он был весь грязный, шёрстка слипшаяся, глазки грязные, заплаканные, нос до ужаса сырой, как будто бы даже сопельки есть.       У меня внутри всё неприятно заклокотало. Мне стало тяжело дышать, к глазам подступили слёзы. Не прошло и пары секунд, как я зарыдала, опускаясь рядом с коробкой на колени. — Кто же тебя маленького такого выкинул? — сквозь слёзы и сопли вопросила я.       У меня началась самая настоящая истерика. Сердце кровью обливалось от такой картины: какая-то задрипанная коробка, в которой не постелено никакой тряпочки, снизу вся промокшая, грязная. Котёнок такой малюсенький, без еды и без воды. Невесть сколько он тут находится в таком состоянии. Если бы я сейчас не пошла в магазин, то неизвестно бы, чтобы с ним сталось! Он бы умер от холода, от голода или его нашли какие-нибудь нехорошие люди, начали бы издеваться, или быть может загрызли собаки.       От кучи мыслей мне становилось только хуже и хуже. Истерика шла по нарастающей наклонной, куда-то вверх. Я наплевала на то, что моя куртка может испачкаться, и прижала котёнка к себе. — Всё, малыш, теперь ты со мной, — сказала я, смотря в глазки-бусинки, — я тебя отмою, накормлю... Познакомлю с Антоном. Мы будем тебя любить, правда.       Слёзы замерзали от холодного воздуха. Лицо неприятно закололо, но мне было как-то всё равно. Я стала переживать о том, что вдруг Антон не захочет брать домой котёнка. Вдруг, он будет против? Что я тогда буду делать? А если он вообще животных не любит?       Короче, я ещё больше ушла в истерику от этих негативных мыслей! — Даша верну.., — мама изумлёно посмотрела на меня, когда я появилась на пороге дома без молока и вкусняшек, но с маленьким котёнком, вся зарёванная, через силу дыша, — Даш, ты чего?! — Мам, где Антон? — я погладила котёнка. — С папой твоим смотрят старые диски, — неуверенно произнесла мама, — Дашенька, пожалуйста, не пугай, христа ради! Я сама расплачусь! Ты из-за котёнка?! — Да, — я всхлипнула, — мне нужен Антон. — Господи, сейчас, — мама засуетилась, пошла в комнату.       Через пару секунд оттуда выглянул Шастун, который ещё больше удивлённо смотрел на меня, чем мама. — Бондаренко, ты чего? — Антон подлетел ко мне. — Антон, давай возьмём его? — я показала рыжего котёнка. — Антон, пожалуйста. Он там такой одинокий сидел в коробке, дрожал весь! Антон, пожалуйста, — повторила я уже в какой-то там раз. — Возьмём, господи, Бондаренко, ты из-за чего плачешь? — он осторожно обнял меня, стараясь не зажать котёнка между нами. — Я думала, что ты скажешь, что не любишь животных и мы не возьмём его, — опять, как по накатанной разревелась я. — Глупенькая моя, — Антон тяжёло вздохнул, продолжая обнимать, — всё, успокаивайся, пожалуйста. Всё хорошо, — он взглянул на меня, вытирая слёзы с моего лица, — ну? Ты чего? — он как-то так по-доброму улыбнулся, но мне от этого ещё сильнее захотелось зарыдать. — На обратном пути заедем в ветеринарку. — Точно? — я шмыгнула носом. — Конечно, — Антон осторожно погладил котёнка, которого я по-прежнему очень крепко держала в руках, — и вместе придумаем как назвать. — Придумаем, — я улыбнулась сквозь слёзы. — Бондаренко, пожалуйста, не пугай меня так, — Шастун забрал котёнка у меня из рук, — давай-ка, куртку снимай, пойдём чаю попьём. — А как же вкусняшки? Я не купила, — губы опять задрожали. — Давай вместе с тобой сходим, хочешь? — Антон улыбнулся. — За котёнком мама присмотрит. — Ладно, — кивнула я.       В общем, в моей жизни ещё никогда не было истерики из-за маленького котёнка. Да и вообще из-за любого животного. Конечно, моё сердце всегда сжималось, когда я на улице встречала бездомную собаку или кошку. Но, чтобы разрыдаться от этого до нехватки дыхания в лёгких — такого ещё никогда не происходило. После этой ситуации, я ещё больше задумалась о том, что могу быть беременна. Излишняя сентиментальность же относится к симптомам, да?

***

      На обратном пути мы заехали в ветеринарную клинику. Котёнка осмотрели, выписали лекарства для глазок и для ушек. Рядом с ветклиникой был зоомагазин, где мы купили всё необходимое: миски, домик, когтеточку, несколько игрушек.       Не передать словами, как я была счастлива. Антон как-то странно посматривал на меня всю дорогу, а мне в голову закралась мысль, что он может и без тестов и УЗИ догадаться сам, вперёд, что возможно у нас будет пополнение не только в виде котёнка, но ещё и ребёнка.       Хотя, быть может, мне просто кажется и в его взгляде нет ничего необычного.       Вечером я созвонилась с Надей, ожидая услышать какую-то весёлую историю о том, как они с Арсом провели время. Но вместо этого, Морозова сказала, что не хотела бы разговаривать на эту тему. Мне показалось это странным. Неужели, всё прошло настолько плохо? Или не прошло вообще? Вдруг, Арсений передумал и свинтил в последний момент? Наверное, Попов бы так не стал делать. Я на это надеюсь по крайней мере. — Даш, как ты себя чувствуешь? — внезапно вопросил Антон, останавливаясь на светофоре. — Я? — я замялась, не зная, что ответить; вдруг этот вопрос неспроста?! Вдруг здесь есть какой-то подтекст?! Антон сто процентов что-то заподозрил. — Я в порядке, а что? — Тебя больше не тошнит? — Не.., — я запнулась.       Что значит "больше"? Или это такая уловка? Я же ему говорила, что меня не тошнит, а он засомневался в правдивости моего ответа. Может быть, решил обходными путями добиться правды?! — Нет, меня и не тошнило, — я пожала плечами, прокашлявшись. — Ладно, — Антон призадумался.       И всю оставшуюся дорогу не проронил ни слова.       Пока я сама не уверена в том, что внутри меня происходят какие-то изменения, я не хочу сеять какую-то надежду, что ребёнок может быть. Не знаю, вдруг Антон ждёт? Вдруг он был бы рад, если бы сейчас я сообщила такую новость?

***

— Бондаренко, — Таня прищурилась, — ты можешь наебать кого угодно, но не меня, — она пододвинулась ближе, — ты беременная?! — Не ори, — я стукнула Дёмину по руке.       За стенкой были Серёжа и Антон, поэтому не очень бы хотелось, чтобы они услышали наш разговор.       Надя приехала к нам, чтобы присмотреть за котёнком, пока мы с Антоном находимся в гостях у Тани и Серёжи. — Скажи честно, — Таня посмотрела на меня. — Не знаю, — я пожала плечами. — Как так?! И ты ещё не умерла от любопытства?! — Дёмина открыла рот от удивления. — Бондаренко, теряешь сноровку. — Я делала один тест, он оказался отрицательным. — И ты больше не стала? С ума сошла, что ли?! — Таня заговорила ещё тише. — Вы же у нас остаётесь сегодня. Пойдём купим тест, а утром пока Антон и Серёжа будут спать, ты сделаешь, я за дверью постою. — Тань, а как же мои девять тестов, которые остались дома? — я надула губы. — А ты нахера столько купила? — Дёмина вскинула брови. — А, ну хотя я также делала. Пардон, зря быканула. — Вот именно, — я закатила глаза, — Тань, я боюсь. — Даш, ты не видишь очевидного, — Дёмина закатила глаза, — ты боишься, что Антон не хочет или не готов? — Наверное, да, — кивнула я. — Он около Матвея торчит не вылазия, сюсюкается с ним, всегда с такой заботой и любовью на него смотрит, как будто это его, — Таня прислушалась, я напряглась: а то вдруг Серёжа с Антоном сидят и подслушивают, нам пока такого не надо, — поверь мне, он хочет и готов. Ему годиков сколько? Не пятнадцать же. И тем более, тема детей у вас чуть ли не самая главная каждый день. — Тань, ну Матвея он видит несколько часов в день, а свой ребёнок будет постоянно. — Может быть, это ты не в Антоне сомневаешься, а в себе? — предположила Дёмина. — Я боюсь, что не справлюсь, я боюсь, что не готова, — честно призналась я, а к глазам опять слёзы подступили. — Даш, ты же не одна будешь, у тебя Антон. Уж поверь, он точно не из тех мужчин, которые скинут ребёнка на женщину, а сами уйдут в закат. Вы вдвоём справитесь. Я тебя не склоняю к рождению детей, это только твой выбор, а то подумаешь ещё, что я тут топлю за это. — У меня просто в последнее время повысился уровень тревожности и плаксивости, на почве этого я паникую и реву. — Короче, идём в аптеку, — Таня поднялась, — Матвиеныч! — крикнула Дёмина. — А? — отозвался Серёжа. — Мы с Дашей в магазин, Матвей точно ещё часа полтора поспит, мы как раз вернёмся, — Таня улыбнулась, заглядывая в зал, — не скучай. — Ладненько, — Матвиенко как-то тоже подозрительно посмотрел на меня.       Ну всё, теперь я ещё и мнительная стала! Везде мне мерещится!       В аптеке мы взяли один электронный тест и один обычный. Никогда не умела определять по этим полоскам, если они не слишком явные и видимые. В Интернете просто в группы выкладывали посты с вопросом: "Девочки, подскажите, вторая полоска есть?". И я никогда не видела, где же там половина комментаторов узрели вторую.       Конечно, сейчас со мной есть Танька и она подскажет. Теперь, главное не палиться. Мы заглянули в магазин, купили мармеладных мишек и вернулись домой. Серёжа и Антон о чём-то очень тихо разговаривали, когда мы с Дёминой зашли в зал, они резко замолчали.       Нет, ну это капец! То Шастун с моим папой шушукается, то теперь с Серёжей. И все резко замолкают! — Сходили? — с интересом спросил Серёжа. — Ага, — кивнула Таня, — мишек мармеладных купили. — Ой, покажи, — Матвиенко встал, подцепил Таню под локоток и повёл на кухню.       Мы с Антоном остались вдвоём. Я как-то переживала, как будто впервые остаюсь с ним наедине. — Я вот думаю, может нам с тобой завтра бутылочку вина хорошего купить, когда домой поедем? — неожиданно спросил Шастун.       Да, блядь. — Может, — кивнула я.       Я просто не уверена до конца: можно мне пить или нет. — Отлично, — Антон улыбнулся.       Больше у нас диалога не получилось. Было видно, что Шастун весь в раздумьях, да и я от него не отстаю, тоже вся в своих мыслях. Мне бы до утра дожить и узнать наконец-то.

***

— Даш, Серёжа спит очень чутко, — шепнула Таня, — я пока через него перелазила, думала умру. — Слава богу, что не умерла. Иначе, как бы я одна сейчас тест делала? — шепнула я в ответ. — Ну, мне сейчас за какой результат пальчики скрестить? — Дёмина с любопытством посмотрела на меня. — Лучше скажи, как ты сама считаешь? Беременна? — я посмотрела на Таньку. — Честно тебе сказать? Да, сто процентов, — кивнула подруга. — Ладно, тянуть не буду.       Я действительно больше не стала так растягивать момент, как в первый раз. Дёмина подождала, пока я сделаю все махинации. И зашла в туалет, закрывая дверь, дожидаться со мной вместе результата. Меня всю трясло. Спасала только Танька, которая держала меня за плечи, пока я сидела на краю ванны. — Даш, через пару минут будем смотреть, — сказала Дёмина, а я от этого только сильнее сжалась и затряслась, — ну, Бондаренко, ебтвоюмать, спокойно. — Мне кажется, что я сейчас взорвусь изнутри, — на выдохе сказала я. — Не надо взрываться, — Таня закачала головой, — всё, давай переворачивай тест.       Ну вот и настал этот момент, когда внутри меня остановилось сердце, когда все органы замерли в ожидании. Я взяла тест и перевернула его лицевой стороной. Таня прикрыла рот рукой, а я продолжила сидеть и смотреть в маленькое окошечко, где был результат. — А я говорила, — прошептала Дёмина, — я была уверена на сто процентов, так и получилось. — Тань, охуеть, — сказала я, всё ещё пребывая в шоковом состоянии, — это внутри меня сейчас такой процесс сложный происходит, а я и не в курсе?! — Ну, ты ведь тоже подозревала, что можешь быть беременна, — пожала плечами Таня, — все симптомы на лицо.       Были какие-то странные ощущения. Я даже не могу объяснить. — Тань, а как я.., — я запнулась. — Как ты скажешь Антону? — предположила Дёмина, а я кивнула. — Обычно, Даш, как есть. Он уже и сам подозревает, я слышала, как он Серёже перед сном говорил. — Говорил?! — я едва ли не повысила голос, но вовремя сдержалась. — Он у тебя очень догадливый и сообразительный, поэтому скажи в самое ближайшее время, — кивнула Танька.       На этом мы и порешали. Дёмина отправилась досыпать оставшиеся часы, я впрочем тоже. Но заснуть не получилось ни на минуту. Я положила ладони на живот, пытаясь свыкнуться с мыслью, что там сейчас формируется будущий ребёнок. Ощущения странные, непонятные. Не веришь, потому что ты этого не видишь. Оттого и странно это всё. Тест показал три с плюсом, а значит, что срок уже может быть и четыре недели, и пять, и шесть. Животик у меня сам по себе не такой уж и плоский, вот я поэтому и не замечаю особых изменений. Хотя не знаю, когда точно он начинает расти. Быть может, ещё рано?       Мы проснулись рано утром. Таня вела себя непринуждённо, я тоже старалась делать вид, что парой часов раннее ничего не было. Дёмина покормила Матвея, поменяла ему подгузник, потом рассказывала ему какая сегодня погода, мальчик очень внимательно слушал, смотрел, даже не двигался, будто бы пытается понять, что ему говорит Танька.       Вообще, интересно это так. Вот нас когда-то всему научили наши родители. Мне в ближайшем будущем предстоит сделать тоже самое. Пока я не представляю, как это будет выглядеть. Знаю только, что нужно вложить много сил и времени. — У меня сейчас будет один малюсенький вопросик, — Матвиенко сел за стол, — к вам двоим.       Пиздец. — Очень внимательно слушаю, — Таня вскинула брови, продолжая замешивать тесто для блинчиков. — Вы сейчас или сильно лоханулись, или изначально задумали, чтобы так и было, — продолжил говорить загадками Серёжа.       А до моих мозгов дошла одна простая вещь: мы с Танькой выкинули упаковку вместе с тестом в мусорное ведро. А оно открытое. А это всё дело лежит сверху. И несложно заметить, можно даже особо не приглядываться.       Я посмотрела на Таню, та продолжила, как ни в чём небывало помешивать тесто, но уже без прежнего энтузиазма. — Да, Серёж? — Дёмина едва ли смогла улыбнуться.       Не так, конечно, скоро я планировала всем рассказать. — Я уже и так знаю ответ на свой вопрос, но всё же задам его: кто из вас двоих беременный? — Матвиенко расплылся в довольной улыбке, а Антон поперхнулся. — Ну, Серёжа, блядь, — не выдержала Дёмина, — шуруй на выход, — она поставила чашку с тестом на стол. — Ну, Таня. — Не "Танькай", — она взяла Матвиенко за руку, — я беременна, второго хочешь? — Сплю и вижу, — отозвался Серёжа, усмехнувшись.       Они вышли из кухни.       Снова мы остались вдвоём с Антоном. — Сказать тебе честно, Бондаренко? — он поднялся с места, подходя ко мне, я только безмолвно кивнула. — Я это понял уже давно. — Как? — я посмотрела на Шастуна. — Ты никогда не была такой сентиментальной, как в последние дни. Я понял, что тебя тошнит, потому что ты начала отказываться от еды, которую бы съела ни то, что одну порцию, а две. Я предложил тебе купить вино, а ты засомневалась, замялась и очень неуверенно ответила. Процентов на восемьдесят я был уверен, что всё это связано именно с беременностью. — Антон, — опять к горлу подступил ком, а к глазам слёзы. — Всё! Даша, спокойно, тихо, — Шастун улыбнулся, обнимая меня, — я знаю, что ты хотела спросить. Рад ли я? Хочу ли я? Да, да и ещё раз да. Не накручивай себя, пожалуйста. — Антон, ну ёбтвоюмать, я от этого расплачусь сейчас, — захныкала я. — Отставить слёзы. — Не могу, — нижняя губа задрожала. — Можешь, — он немного отпрянул, чтобы посмотреть на меня. — Пользуясь случаем, хочу спросить: автомат поставишь? — я самодовольно улыбнулась. — Десять автоматов, — кивнул Шастун, целуя меня в кончик носа.

***

— Плод развивается правильно, — женщина-узист смотрела в экранчик, пока я лежала на кушетке, сжимая ладонь Антона, — сейчас он размером с фасолинку, — она заулыбалась.       Я посмотрела на Шастуна, который завороженно уставился на экран. Если уж я в шоке, то можно только предположить, что творится в голове у Антона. — Срок — шесть недель, — врач повернулась ко мне, — всё у вас в порядке! Можете не переживать.       В этот же день меня поставили на учёт, измерили все показатели, порекомендовали пить витамины. На следующее утро у меня была запланирована сдача анализов. Я всё ещё находилась в каком-то странном состоянии. Я не до конца верила, что внутри меня что-то эдакое есть. Что-то, что со временем обретёт обличие человека.       На следующий день Антон сходил с утра вместе со мной в больницу, потом мы поехали в универ. Тошнить меня перестало, а значит, что на пары я могу продолжить ходить. — Витамины выпила? — поинтересовался Шастун, когда мы уже шли по коридору универа. — Так точно, — отозвалась я, — всё по расписанию, ничего не забываю. — Умничка, — улыбнулся Антон, — если будет нехорошо, сразу же пиши, ладно? — Хорошо, не переживай.       Антон и прежде всегда был очень чутким и заботливым, но после того, как подтвердилась моя беременность, он стал ещё более внимательным. Напоминал мне, чтобы я не пропускала приём таблеток, чтобы ходила аккуратнее, чтобы не поднимала ничего тяжёлого. Хоть мы и мало времени проводили порознь, но всё же.

***

— Надь, а теперь ты мне расскажешь, что у вас с Арсением произошло, — твёрдо сказала я, когда Морозова пришла ко мне в гости. — Ничего, — пожала плечами Надя, — он дурак. — Проебался значит, — я вздохнула, — что он сделал? — Не пришёл, — спокойно сказала сестра. — Как так?! — я удивлённо посмотрела на неё. — Нет, Арс бы так не сделал.       Или сделал бы? Когда он был с Лизой, то за ним тоже был такой грешок. Неужели, Попов снова решил повторить ситуацию, но с другим человеком? — Сделал, Даш, ещё как, — кивнула Надя, — я уже собралась, была готова, а он в последний момент написал, что у него неотложные дела возникли. — Так, ну подожди, может быть, что-то серьёзное произошло? — предположила я. — Может, — пожала плечами сестра, — ладно, я итак знала, что у нас ничего с ним не выйдет, нет смысла расстраиваться.       А я-то только понадеялась, что всё у них наладится...

***

Вы:

Антон

Антон

Антон?

Ты где?!

Антоооооооооооон

Антон Андреич (муженёк): Да?! Что-то случилось?! Даш????? Всё нормально?

Вы:

Нет

Антон Андреич (муженёк): Что?! где ты? Бондаренко, не молчи Что случилось?! Тебе плохо?

Вы:

Я хочу сгущёнку

      Антон ещё что-то долго печатал, потом перестал, затем снова начал. Я-то думала, он мне там целую сказку уже насочинял, но нет. Антон Андреич (муженёк): После универа заедем в магазин

Вы:

Антон?

Антон Андреич (муженёк): Да?

Вы:

Не хочу сгущёнку

Хочу орешки со сгущёнкой

Купим?!

Антон?????

— Бондаренко, купим, — я аж вздрогнула, чуть ли не стукнувшись лбом об окно. — Блядь, Антон, я чуть не умерла, — я схватилась за сердце, смотря на Шастуна, — ты откуда взялся?! — Мимо шёл, увидел, — Антон улыбнулся, — что ещё желаете? — Вас. — Это тоже после универа. — Ладно, готова подождать, — я задумчиво посмотрела на Шастуна, — Антон, а ты кого хочешь: мальчика или девочку? — Не принципиально, если честно, — пожал плечами Антон, — я буду одинаково любить, независимо от пола, Даша, спокойно, я уже вижу, как у тебя глаза слезятся, — Шастун заулыбался. — Я не могу просто, тебя послушаешь, аж плакать хочется, — я шмыгнула носом, — дай-ка я тебя обниму, — не дожидаясь ответа, я прижалась к Антону, он очень крепко обнял: — Не реви. — Не могу. — Это ты ревёшь или я реву? — он посмотрел на меня. — Малыш и Карлсон, я смотрела, я всё оттуда знаю, — я заулыбалась. — Ну вот, всё, не плачь, куплю я тебе орешков со сгущёнкой и всё-всё, что захочешь. — Я тебя люблю, — я как-то засмущалась. — А я тебя сильнее.