Be The Some

      Контроль каждого движения.       Куда посмотреть, как улыбнуться, что должно выражать лицо, как сесть, встать, на кого обратить внимание.       Кому лучше не переходить дорогу, кто может одним словом уничтожить всю твою жизнь, с кем лучше дружить, а кого игнорировать.       Как выжить в этом серпентарии, и получить удовольствие, забавляясь со змеями.       Снимать я начал в тринадцать. Отец всегда был на виду, приемы, показы, переговоры, новые коллекции, бесконечные друзья по работе и партнеры по бизнесу. Вся моя жизнь крутилась вокруг семейного дела, и раньше, чем перешел в старшую школу, я понял, что пойду по стопам отца.       Ведь я его единственный сын.       Матери я не помню.       Тем забавнее было играться с его друзьями, взрослыми дядьками, так и норовящими полапать наивного малыша за коленки.        Я помню их всех, но ярче всего первого. Папин близкий друг, деловой партнер, тоже одинокий, но детей у него не было. Или не было мне известных.       Господин Ли неизменно был ласков и внимателен ко мне, привозил подарки и присутствовал на большей части наших семейных праздников, он всегда опекал и заботился обо мне. Отцу чаще всего было некогда выслушать меня с моими маленькими детскими проблемками, но господин Ли всегда находил для меня время — будь то телефонный разговор или личный.       Когда мне исполнилось пятнадцать, я признался ему в своей первой влюбленности. Он все выспрашивал, что же это за девочка, покорившая такого мягкого и застенчивого меня, и у меня язык не поворачивался сказать, что это он.       Слава богу, мне хватило ума промолчать. Но о том, что меня в равной мере привлекают и парни, и девушки, именно он узнал первым.       И не разразилась гроза, не было угроз и досадливого стыда в его глазах. Только боль и осознание от того, что он не сможет быть рядом вечно, не сможет защитить. Не смог уберечь от того, через что прошел сам.       Тот разговор был максимально откровенным между нами. Он рассказывал о своей жизни — о том, как боролся с неприятием семьи, о том, как стремился достичь невозможного в попытке заслужить их одобрение, но раз за разом натыкался только на ставшее привычным отвращение. О том, как из-за нежелания делать неизбежный выбор потерял любовь свей своей жизни, и с тех пор одинок и несчастен, потому что все еще не может забыть.       И винит себя бесконечно за то, что был слишком нерешителен.       Мой первый урок — не теряй время на сомнения.       Шанс расстаться с девственностью подвернулся в шестнадцать — и ни секунды я не думал о том, что надо дождаться кого-то особенного, чтобы вместе прожить момент, который бывает раз в жизни. В принципе, не сильно и ошибся — вдова одного из деловых партнеров отца, спонсирующая мою первую выставку, была только рада узнать, что я невинен, как первый снег, и с неприкрытой похотью взялась за мое растление. Я многому научился от нее, думаю, гораздо большему, чем если бы неумело присунул сверстнице, пытаясь произвести впечатление полового гиганта.       Мой второй урок — правда, как правило, самая беспроигрышная тактика.       С девятнадцати я стал ассистентом отца, учился у него управлению семейным делом, то, что раньше было для меня развлечением, стало работой. Теперь все мои мысли занимали горы амбициозных планов и просто идей. Я хотел не просто вести бизнес — я стремился сделать его самым узнаваемым в стране, первым, про который вспоминают, просто говоря слово «стиль».       И, пожалуй, мне это удалось.       Совершенно случайно получилась глупость, которая впоследствии стала одним из моих самых успешных проектов. Отец учил меня относится к работникам, как к семье, но этот парень был особенным. В глубине его глаз я видел знакомый отблеск — запрятанной глубоко давней боли и одиночества, чем-то похожий на то, что было у меня. Но в отличие от меня, у него хотя бы был повод.       Личные дела каждого хранились сначала в отдельном кабинете, потом пришлось выделить целый архив — в век, когда электронные документы можно уничтожить нажатием кнопок, нет ничего надежней бумажного носителя информации. По крайней мере, чтобы уничтожить его, придется спалить этаж дотла.       Мой третий урок — не совершай опрометчивых поступков, рано или поздно они выплывут на свет.       Когда на приеме в честь нового показа один из спонсоров спросил, не работают ли мои модели по несколько «другому» контракту, я даже сначала не понял, что он про эскорт. Но мерзенькая улыбочка и горящий взгляд, которым он облизывал Кима, только-только вернувшегося из реабилитационного центра и благодаря этому выглядевшего просто сногсшибательно, не оставлял сомнений. Пришлось уточнить, с чего он это взял. Ответ меня шокировал.       Едва дождавшись конца мероприятия, я за руку — хотя хотелось за ворот — затащил Намджуна в гримерки и просто-таки заорал:       — Какого, блять, скажи мне, долбаного хрена ты спишь с клиентами?!       Он съежился на стуле, становясь еще меньше и бормоча что-то.       — Говори, мать твою, внятно!       — Я не спал, — уже громче повторяет он, — я сказал это, чтобы он отъебался. Прости.       — Только потому, что я тебе верю, — пришлось несколько раз медленно вдохнуть, чтобы успокоиться, — я не буду выяснять дальше. Если бы это было что-то серьезное, ты бы сказал, так? Ты же знаешь, что можешь мне рассказать все?       Он кивает и вдруг говорит:       — А давай правда сделаем публичный дом.       — Сделав еще один глубокий вдох, я прошу:       — Поясни.       Мой четвертый урок — дай людям объяснить тебе мотивы и поступки, прежде чем принимать решение.       Было в городе одно местечко, которое помогало мне не свихнуться. Там никому не было дела, кто ты — как только ты переступал порог, не существовало ничего, кроме имени, которое ты себе придумаешь. Ходил я туда нечасто, раз в несколько месяцев, но однажды…       Однажды понял, что сорвал джекпот.       Девчонка на фото была как две капли воды похожа на бармена передо мной. Не надо было быть фотографом и модельером, чтобы это понять. Но надо было быть немного актером, чтобы развести этого паренька на спор и наблюдать, как он к нему готовится.       И еще немного актерского мастерства, чтобы рассказать ему о моем особом проекте.       К счастью, Хо был в меру беспринципен и отморожен, чтобы хмыкнуть и согласиться.       Мой пятый жизненный урок — спасать людей от самих себя можно совершенно по-разному.       Одиночество грызло меня, как дикий зверь. После похорон отца, в двадцать один год, я остался без кого бы то ни было, хоть кого-то, на кого я мог бы опереться. И с головой ушел в работу. Между делом помог Крису, тем более, что его сломанный зверек работал как проклятый, делая мне имя. По счастливой случайности затащил к себе талантливого музыканта, хотел, чтобы он делал звуковое сопровождение для коллекций, но мы до этого еще дойдем. Спас репутацию одного бестолкового хена, а он в ответ подставил мне плечо, когда я провалился в саможаление и уныние.       И споткнулся на этом странном парне.       Он красив, даже сейчас, взмокший и в рваной на локте толстовке, в нем есть что-то дорогое и фактурное, такое не подделать, оно либо есть в человеке, либо бесполезно в него это вталкивать. И умен, правда ведь взломал меня, правда пришел, вот только зачем?       Сейчас узнаем.       — Нашел, — вытерев подбородок от воды, Тэхен, уже обеими руками берется за телефон. — Господин Чон, вы выбрали странный формат благотворительности. Зачем все эти намеки с особым проектом? Назвали бы эскорт-агентством, да и все.       — В моем эскорте никто не трахается, — и это правда. Я запретил им. И это стало особой фишкой моих моделей — от этого они стали еще дороже.       — Так зачем? — взгляд парня по-взрослому острый. Темный. Почти как отражение в зеркале, которое я привык видеть.       — Что бы ты сказал, если бы я пришел и просто дал тебе денег? — задаю я встречный вопрос. — Много денег.       — Не взял бы, — пожимает он плечами. — Задачка на дурака.       — Вот и они бы не взяли, — киваю я на стену, — но спасти их я все же смог.       — Не рановато ли мнить себя богом? — недобро щурится Тэхен.       — Да никогда, — я встаю, подхожу к окну. Люблю вид с высоты. — Просто дал им возможность. Воспользовались уже они ей сами.       — А я тебе зачем?       — Мне нужен друг, а ты выглядишь достаточно рациональным, чтобы дружить за деньги.       — Дружба так не работает, — он встает рядом со мной, плечом к плечу. Хлопает дверь — Сокджин все же ушел.       — Покажешь, как надо?       — Ты только что мне отсосал.       — Прикинь, как мне одиноко, — вроде бы шутка, но лишь отчасти. Мне уже приходится пить, чтобы заснуть. — Так покажешь?       — Пять нулей, — напоминает он, легонько толкая меня плечом и улыбаясь.       — Идет.