Потерянный во Вселенной

      Они вышли из гиперпространства близко к планете, тут же входя в атмосферу. Рика вела корабль на посадку, практически не снижая скорости, из-за чего они довольно резко приземлились. Морти ощутимо тряхнуло и он приложился бы о приборную панель головой, не удерживай его на месте дряхлый ремень безопасности. Рика прошипела что-то бессвязно-матерное, прикладывая руку к месту ранения, и, в очередной раз, приложилась к фляжке, словно в ней крылось грёбаное спасение для неё. — Т-ты как, М-морти? Порядок? Беспокойство на миг блеснуло в прозрачных глазах. — П-порядок. Женщина чуть расслабила пальцы, всё ещё крепко сжимающие штурвал. Парень заметил на светлой обивке кровь. Очевидно, что самочувствие его спутницы было гораздо хуже, чем она старалась показать. — Извини. Не ожидала, что так разнюнюсь из-за того, что ты видел мою позорную слабость. П-прости за это д-дерьмо. — Это просто чувства, Рика. Никто из нас над ними не властен. Кривая ухмылка, разрезала женские губы. — Может быть ты и прав, малыш. Может быть ты бесконечно прав… На его колени небрежно швырнули бластер. — Думаю, тебе не следует объяснять, как это дерьмо работает. Держи его наготове. — Ч-что? З-зачем? И г-где мы? — Много вопросов, Морти. На, накинь. Это согреет тебя. Она бросила парню халат. — Не зевай. Это место почище того сраного мотеля. Идёшь со мной рядом, держишь меня за руку. Орд Мантелл не место для приличных людей, М-морти. И если я говорю тебе, блядь, бежать и бросать меня, то ты должен это сделать. Без геройства и соплей. — А как же…щит? М-морти ведь работают, как щит. — Я прожила достаточно, чтобы научиться маскироваться, не прибегая к кустарным методам, Морти. Скорее, дело в том, что Рики одинокие мизантропы, которых не в состоянии терпеть и принимать никто, кроме вас. — Но тем не менее, ты говоришь о любви как… Густые брови женщины приподнялись. — М-морти. Ты или клинический еблан, или глухой. Я только что сказала, что терпеть Рика сможет только Морти. А сейчас, будь паинькой, закутайся в мой халат и выдвигаемся. На улице было холодно. Адски. Если тело хоть немного согревал халат, то ноги в кроссовках и голова тут же заледенели. С бледно-сиреневого неба срывалось что-то, похожее на ледяной дождь. Рика бодро шагала впереди, словно не замечая царящей вокруг атмосферы. — Держись, малыш. Почти пришли. Её ладонь по какой-то причине сохраняла тепло, приятно согревая. И всё же он чувствовал себя жалким ребёнком, которого мама тащила на посиделки с подружками. Хотя в том, что у Рики есть подружки он сильно сомневался. Единственным человеком, с которым она поддерживала связь был Рик. Два старых алкоголика-мизантропа, направившие бластеры друг в друга в первую встречу. Может свою роль сыграло то, что они оба, так или иначе, потеряли всё, что любили? Впереди, насколько Морти хватало обзора из-за неширокой женской спины он приметил ярко-освещённую площадку и огромную, переливающуюся всеми мыслимыми неоновыми цветами, вывеску какого-то не то клуба, не то казино. Пальцы его спутницы сжались сильнее. Он не видел лица Федерики, но его не покидала уверенность что сейчас, между густыми бровями образовалась глубокая вертикальная морщинка. Морти невольно вспомнил свой первый визит в Цитадель Риков. Рик тогда точно так же сосредоточенно шёл, подгоняемый конвоем. Тогда для парня стало целым откровением, что их с Риком бесчисленное множество. Но среди них он никогда не встречал женщин. — Рика? Что это за место? — Смотрел «Звёздные войны»? — Конечно. — Тогда считай, что попал в тот самый блядский кабак возле Мос-Айсли. Только киношный масштаб гадюшника помножь на десять. Это и подпольное казино, и бордель, и клуб по интересам одновременно. Поэтому, малыш, держи мою руку крепко, а в случае чего — стреляй. — П-почему так тихо? Разве здесь не должно быть шумно? Женщина остановилась. — Это та самая забегаловка, где в случае заварухи сразу стреляют. Никто здесь никого не выводит на улицу. Здесь так не принято. Поэтому будь начеку.       Дверь поддалась удивительно легко, пропуская их в огромный зал. По ушам тут же ударила забористая танцевальная музыка. Синекожие трёхгрудые девушки с щупальцами на голове бойко раззадоривали и толпу, танцуя какой-то завораживающе-первобытный резкий танец. Рика продиралась сквозь танцующих с уверенностью танка, хотя корпулентность — не её конёк. Худая и высокая, как и любой Рик, в любом из миров. Но за хрупким корпусом пряталась сила, с которой нельзя было не считаться. И если перед женщиной многорасовая масса расступалась, как воды Красного моря перед Моисеем, то после, с противным чавканьем схлопывалось обратно, стремясь поглотить Морти. Он цеплялся за её руку, как утопающий за соломинку, но течение оказалось сильнее. Тонкие пальцы выскальзывали из его ладони, вселяя в душу едкий страх. Он хотел крикнуть, позвать её, но чьи-то холодные руки зажали ему рот. Сквозь гул толпы и бьющую по ушам набатом музыку ему казалось, что его зовут, но он не мог вымолвить ни слова, потому что рот был зажат, а в горло упёрлось что-то холодное и острое, а у самого уха, обдавая перегаром, выдохнули: — Не дёргайся, говнюк. Иначе будет хуже. Морти был испуган и совершенно позабыл, что в его кармане лежит чёртов бластер, из которого следовало выстрелить. Он бы успел. Но вместо этого, в голове мелькнула шальная мысль, и он просто укусил того, кто удерживал его. Человек дёрнулся и полоснул парня ножом по горлу. Морти вскрикнул и вместе с болью пропало оцепенение. Он нырнул под ноги ближайшим танцующим, пытаясь в темноте, наощупь добраться туда, где его найдёт Рика. Чёртова музыка раздражала, заставляя массу вокруг колыхаться в такт. Чужие ноги задевали его, грозясь раздавить. Настораживало его и то, что он совсем не знал, как выглядит напавший на него человек. Совсем не грела мысль о том, что на нём был чёртов белый халат, мелькающий пятном среди полуодетых представителей разных цивилизаций. Ему много раз доводилось быть в жопе, но Рик обычно был рядом, хуесосил на чём стоял свет, называл долбоёбом, но всегда помогал. Память услужливо толкала на поверхность воспоминания. Они вернулись из очередного приключения. Морти разбил коленку, а Рик получил нехорошую рану при попытке прикрыть нерасторопного внука. Пока компьютер сканировал тело учёного на предмет внутренних повреждений, тот сидел на табурете и методично напивался в хлам, стараясь заглушить боль. Внешне же, лицо Рика выражало крайнюю степень недовольства. — М-морти, е-эээ-сли бы долбоёбы объявили о выборах своего президента — ты выиграл бы все дебаты. А знаешь почему? Морти вытащил из ранки осколок и поморщился от боли. — П-почему, Р-рик? — Потому что ты долбоёб, помноженный на бесконечность! — З-знаешь что? Если бы существовала премия: «Мне на всё похуй», то ты бы взял гран-при. А з-знаешь почему? Потому что тебе похуй на всё! Морти развернулся и вышел прочь из гаража, стараясь скрыть жгучий стыд, застилающий глаза пеленой слёз. Они не разговаривали два дня, а потом случайно столкнулись ночью на кухне. Рик сидел в темноте и ел остывшую лазанью, а Морти полез в холодильник за газировкой, которую едва не выронил, когда из темноты раздался хриплый голос. — Н-не спится, М-морти? Он вздрогнул, но повернулся. — Жарко. П-пить захотелось. А ты…к-как ты себя чувствуешь? Рик как-то невесело хмыкнул. — Почиваю на лаврах победителя премии: «Мне на всё похуй». А вот и мой гран-при. Холодная лазанья. А ты как? Уже решил все свои подростковые проблемы? Морти нервно рассмеялся и покачал головой. — З-знаешь, Рик, было не до этого. Побеждал в дебатах за звание долбоёба, помноженного на бесконечность. Губы Рика скривились в знакомой улыбке. — Мир, пёс? Морти вздохнул с облегчением. Не хотелось признаваться самому себе, но эти чёртовы два дня показались ему неожиданно долгими. — Мир, Рик. Потом Рик исчез, не объяснив причин, не дав ему высказаться о тех противоречивых чувствах, что он испытывал к нему. Поэтому он упрямо продирался сквозь толпу. Чтобы дать Рику Санчезу в челюсть. Назвать его старым мудаком и гондоном. А потом расплакаться и признаться ему в любви, прижаться к его костлявому плечу и остаться рядом с ним навсегда. На веки вечные, на все сто лет. Унылые мысли о том, что безумный учёный мог погибнуть он гнал из головы прочь. Никто не убьёт Рика Санчеза, самого везучего, гениального сукина сына во всей Вселенной. Впереди показался ярко освещённый пятачок, возле которого восьмирукий, похожий на паука, бармен, взбалтывал диковинные коктейли, подбрасывая в воздух бутылки на потеху публике. Почему-то Морти казалось, что он найдёт среди зевак Рику, которая наверняка искала его в толпе всё это время. Ведь это логично — встретиться за барной стойкой, рассекающей зал пополам. Неожиданно он врезался в чьи-то ноги. Опасливо поднял взгляд и встретился лицом к лицу с тем, о ком так отчаянно думал, позабыв обо всём на свете. Одними губами, беззвучно, выдохнул имя: «Рик», не обратив внимания ни на кровоточащие пальцы мужчины, которые почти невозможно было разглядеть в мельтешении теней вокруг, ни на непривычно колючий взгляд. Кто-то, кажется, звал его по имени, но Морти растворился в бесконечной эйфории, подарившей голове небывалую лёгкость. Разом забылись все невысказанные в бесконечной череде серых будней слова, мысли и желания. Рик — вот он, стоит прямо перед ним. Рядом. Прикроет его. Спасёт от одиночества. Парень протянул к нему руку, в надежде прикоснуться и мир перед глазами померк, погружая его в звонкий, лишённый звуков, вакуум.