Вспомнишь меня?

Он никогда не думал, что будет сейчас стоять коленями на холодной осенней земле. Он ничего не чувствует. Его губы лишь вновь и вновь шепчут одну и ту же фразу, одно и то же имя. - Такемичи, прости меня. Такемичи, прости… - В раннее утро на кладбище страшно тихо. Благовония уже давно затухли, молитва давно вознесена. Он не смог защитить своего близкого человека, он оказался таким слабым… Четвертого июля две тысячи пятого года ему снился сон. Голубые глаза... Ясный взгляд… Их вызвали сюда потому что кто-то из «Тосвы» стал злоупотреблять своим положением. Майки это крайне раздражало. - Твоё имя? – Майки ухмыляется, глядит прямо в глаза. Парень немного трясётся под навалившимся телом главы банды. Красивый. Мальчишка сильно побит, другой бы на его месте уже давно бы в отключке валялся. Но этот… - А?.. Моё имя Ханагаки Такемичи! - Ханагаки?! Стой! Первым делом он побежал на кладбище. Он так давно не заходил к нему! Но всё это кажется бредом. – Кто ты такой? - Слезы непроизвольно капают из глаз. Ногти сильно впиваются в кожу ладоней. А каменное надгробие отвечает ему лишь молчанием. Майки чувствует, как на его плечи накидывают что-то очень знакомое. Куртка «Свастонов» приятно греет тело, оставшееся в одной футболке в сезон дождей. Кен-чин нависает над могилой полушепотом произнося молитву, а после поворачивается к Манджиро и рассказывает не что, во что Майки никогда бы не поверил, если бы он не доверял Рюгуджи. - Ты же его помнишь. – Это не вопрос, а утверждение. – Ты ведь помнишь Ханагаки, паренька, что спас меня третьего августа две тысячи пятого года от смерти… С этого дня и началось падение Майки в пучину безумия. Память возвращается не охотно, а «Тосва» гудит, как разворошённый улей. Все говорят о светловолосом мальчике с голубыми глазами по прозвищу «Такемучи». В голове перемешиваются обрывки каких-то воспоминаний – «Мёбиус», «Вальхалла», «Поднебесье». Жертва Баджи в кровавый хэллуин накрывает безумием весь первый отряд «Свастонов». Но Баджи Кейске здесь, он жив. Стоит чуть обнимая Казутору у которого истерика. Он и так еле справился с тем, что убил, когда-то человека… Брюнет шепчет Торе слова успокоения, а сам не может найти кого-то очень близкого. Кого-то очень важного, кого звали Чифую Мацуно. В этот день они с Казуторой едят лапшу напополам, хотя раньше никогда такого не делали… Боль Майки разрастается, как злокачественная опухоль. Иногда он не может определить, где же реальность, а где видение. В его жизни присутствует он. Он совсем не заметен, призрачно присутствует на собраниях «Тосвы». И также опаляет его шею призрачным дыханием в ночи, при этом тихо шепча – Я спасу тебя, Майки! А его…Его кто спасет? - Я спасу…-Тихий шепот, запах крови. Перед глазами дверь, ведущая на крышу. Надо уходить. Надо покончить с этим. Достаточно с него. Он убил последнее, что у него есть. Он убил того человека, что мог принести в его жизнь солнце и разогнать тьму. Этот человек и был солнцем в его жизни. Не единственным правда… Друг детства Баджи и по совместительству командир первого отряда «Свастонов». Жаль Чифую, этот паренек, наверное, всех больше пострадал от того, что случилось. Малышка Эмма, которая с каждым шагом становилась все холоднее, её признание к Доракену засело у него где-то в подкорке. Изана, что ненавидел свою жизнь и был всегда одинок. Он мог помочь ему…Просто Шиничиро не успел… - Хорошая погодка на верху. Ты молодец, ты их защитил. – Знакомые голоса хором отразились в голове. Конечно он молодец. На глазах наворачиваются слёзы. Внизу люди видимо уже осознали – парень, что стоит на самом краю крыши не собирается с неё слезать просто так. Среди них есть Санзу, наверняка он будет в шоке от такого «сюрприза». В принципе, его это не колышет. Слуга может пережить короля – он знает, по примеру Изаны с Какучё. - Ну че, ребята, погнали! – Крик во всю глотку. Он бы так хотел, чтобы все «Свастоны» сейчас это услышали. И даже Баджи… Тело легко падает в низ. Наконец-то, долгожданный покой. Правда в последний момент за руку резко хватают. - Я не дам тебе умереть! – Кровь, его кровь капает на него. Глаза парня стеклянные, в них видны слезы. - Хватайся! У меня мало времени. – Майки всегда поражала его выносливость. Он был травмирован много раз, но также много раз просто игнорировал эти травмы. - Не говори глупости, дай я покончу с этим. – Майки удивляется своему собственному голосу. Он дрожит. - Ты же жалеешь об этом, правда? – Вопрос уходит в пустоту. – Неважно сколько раз, но я спасу тебя. Мне только нужно, чтобы ты захотел. Пожалуйста, Майки… Град слез застилает глаза. Его любимый человек вновь страдает, и вновь из-за него. Он же мог жить простой жизнью любящего мужа со своей красавицей женой Хинатой. Он всегда думал, будь он девчонкой, то обязательно бы попытался увести его у неё… Грустная усмешка, жалость к себе, а главное ко всему прошлому. Да он хочет, чтобы его спасли! Да он хочет нормальной жизни, без этого раздражающего голоса в голове с указанием, что ему надо делать. Без наркотиков Санзу, что помутняют разум заставляя его больше не видеть тех снов о счастливой жизни Эммы и Дракена. А иногда и его с Такемичи… - Спаси меня, Такемичи! Только останься жив. Да, он вспомнил его. Он вспомнил Ханагаки Такемичи полностью. Температура на кладбище кажется на два-три градуса ниже чем на обычной улице. Верхушка «Тосвы» приехала полчаса назад. Майки стоит около могилы, под которой захоронен он – тот, кто спас практически каждого здесь от смерти, но главное от самого Майки. Они молча глядят на холодный кусок бетона, под которым никогда не будет теплится жизнь. И вспоминают, то насколько этот парень был жизнерадостен в любую пору времени, даже самую ужасную. Пришёл даже Чифую, Казутора смог отыскать парня, что оказывается учился в школе где учился и сам Баджи. Блондин одними губами шепчет. – Привет, партнер. Давно не виделись. – Ну как давно, с прошлой жизни, что была омрачена смертью этого длинноволосого брюнета, что стоит рядом. Майки садится на корточки и зажигает свечу. Он улыбается, он в порядке. Правда в душе пусто. Он ведь не сможет его спасти, чтобы сказать простое «спасибо» и увидеть его улыбку и блеск в этих голубых глазах.