Право на справедливость

С начальником СИЗО полковником Пономарёвым Артём поговорил сразу, как расстался с Серёжей. Тот сам попросил о встрече, что значительно облегчило предстоящий разговор. Про гипотетических убитых в СИЗО «плохих людей, которые домогались Тряпку» Сотников предусмотрительно спрашивать не стал. Историю с тремя зеками, один из которых до смерти подавился мылом, Пономарёв вкратце рассказал сам, снабдив комментариями: «Разумовский явно не в себе. У меня достаточно опыта, чтобы понять, притворяется человек или нет. Так вот, он — не притворялся. Ещё одна подобная история — и крыша у парня поедет окончательно. У вас есть возможность смягчить ему наказание. Подавайте ходатайство о назначении психолого-психиатрической экспертизы. Экспертиза даст, что определить вменяемость Разумовского можно только в условиях стационара. И пусть лучше это произойдёт как можно скорее. Укажите в ходатайстве, что просите привлечь к ней вашего Рубинштейна. Могут отказать, но вдруг повезёт. Он же главврач психбольницы в Чумном Форте. Человек известный, знает, на какие рычаги надавить». Про зеков было интересно и страшно. Получается, Птица за свой тощий зад постоять может. «Жёстко и радикально», — как любил говорить Волков. С одной стороны — это хорошо, с другой — в этот раз выйти сухим из воды получилось, но в следующий раз такое наверняка не повторится. Да и противники могут попасться серьёзнее. Совет про ходатайство был правильным, но Пономарёв не мог не понимать, что Сотников сделает всё это и без подсказки. А это значит, Пётр Сергеевич поговорить хотел совсем о другом. Полковник был мужиком правильным, но не бесхитростным. Тем не менее, когда на прямой вопрос: «Вы в курсе, что мой подзащитный подвергался пыткам в стенах вверенного вам учреждения?» — он коротко ответил: «В курсе», — Артём на мгновение растерялся. — Об этом я тоже хотел с вами поговорить, — продолжил Пономарёв, сдвинув брови. — Ишь, стервецы, совсем страх потеряли! — судя по всему, относилось это к Стрелкову и иже с ним. — В кабинете у сизошных оперов! Я когда увидел — сначала глазам не поверил. Артём молчал. Подавать ходатайство о проведении судмедэкспертизы с целью определения причин повреждений уже поздно. Полковник прекрасно это понимал — и почему поднял вопрос, реально подставившись, пока было неясно. — В общем так, Артём Антонович, — кажется, они, наконец, перешли к делу. — По факту применения пыток к гражданину Разумовскому составлен акт медосмотра: электрические ожоги, следы удушения, повлёкшие потерю сознания, тяжёлое нарушение сердечного ритма и так далее. Можете ознакомиться, — он достал из выдвижного ящика стола и протянул несколько печатных листов. — В прокуратуру я сообщил, но чуда не ждите. Они направят материал в СУСК, но, скорее всего, он там зависнет надолго. Артём не верил своим глазам и ушам. Применение недозволенных методов допроса к подозреваемым давно стало делом обычным. Добиться обвинительного приговора по этой статье — дело нереальное. Такие вещи всегда скрывались и прикрывались всеми силами, и почему начальник СИЗО отступил от стандартных схем, было непонятно. Вряд ли только из-за нелюбви к ФСБ и обиды на то, что беспредельничали у него под носом. Ну, почти под носом. Артём уже знал, что начальник оперчасти СИЗО сотрудничает с ФСБ и по этой причине на Пономарёва немножко плюёт. А Пономарёв, в свою очередь, знает об этом сотрудничестве и с ФСБ ссориться не хочет. Но в этот раз Стрелков перешёл границы его терпения. Разумовского отвели на допрос не в следственный кабинет, где висят камеры, а в кабинет к сизошным операм. Скорее всего, и всю электрическую приспособу им выдали на месте. А сами сизошные опера вдруг дружно и внезапно отлучились из админкорпуса поработать на зону. — Сами решите, как поступить, — на этот раз советов ему давать не стали. — Спасибо, — поблагодарил Артём. — Не боитесь неприятностей? — Не боюсь, — поднял на него тяжёлый взгляд полковник. Суровый мужик, вряд ли от такого можно добиться откровенности, но попробовать стоило. — Прошу прощения, но я должен знать... В интересах моего подзащитного. — Зачем я это делаю? — Пётр Сергеевич ненадолго задумался, а потом просто взял и рассказал. История была тяжёлая. Родная сестра Петра Сергеевича два года назад умерла от рака лёгких. Почти десять лет прожила рядом с Зильченковской свалкой. Квартиру продать можно было только за гроши, новую на них не купишь. Потом Пономарёв пошёл вверх, взял ипотеку, купил сестре однушку, а ту, у свалки, продал под ночлежку для гастарбайтеров; нормальных покупателей на неё за два года не нашлось. Дикий смрад свалки, смешавшийся с запахом гари, — там всегда что-то тлело и едко воняло — не оставлял равнодушным никого. К сожалению, было уже поздно. Сестра умирала страшно, но подробностями Пётр Сергеевич делиться не стал, и слава богу. Сына её бездетная семья Пономарёвых забрала к себе. — Игорёк хороший мальчик. Умный, компьютерами интересуется. Папой меня называет. Одна беда — астма у него. Тяжёлая. Лечим, а как же? Вот только врачи говорят — это на всю жизнь. В общем, как Игорь начинал в своей комнате кашлем заходиться, так Пётр Сергеевич сразу про искалечившую племянника и убившую сестру свалку вспоминал. Но когда Чумной Доктор всю семью Зильченко к херам сжёг, думал, осуждать убийцу будет. Ан нет. Только и облегчение не пришло: Игорёк-то как задыхался — так и задыхается, но какое-то странное чувство смирения и умиротворения, помогающее жить, появилось. Жена так и сказала: «Видишь, Паша, есть бог на небе!» Бог — не бог, но вера в справедливость к битому и матёрому, прошедшему Афган, разуверившемуся в существовании высшего правосудия полковнику вернулась. Ну а почему теперь Пётр Сергеевич решил поступить так, как поступил, Артёму предложили решать самому. Из-за того, что Разумовского считали тем, кто завалил Зильченко, то есть Чумным Доктором, или полковник просто решил по мере сил умножить количество справедливости в мире. Артёму очень хотелось верить, что второе. Но, так или иначе, имея козырь в качестве медицинских документов, звонить прокурору было не так бессмысленно. *** Прокурор Вахонин Степан Игнатьевич звонку не обрадовался. Знал, что означают такие звонки перед судебными заседаниями. Сразу насторожился и напрягся. Ясно: обвинение идти на компромиссы и договариваться не планирует. Оно и понятно — имея на руках столько козырей, плюс одобрение нынешней власти, делать это глупо. Тем не менее, Вахонин вежливо поздоровался и доброжелательно, но с заметной ноткой сарказма в голосе, осведомился: — Чем могу служить? А выслушав, сразу растерял и сарказм, и хорошее настроение: — Радионов? Илья Степанович? Недопустимые методы допроса? Не верю. А когда узнал, что речь идёт о Евгение Стрелкове, надолго задумался. О чём — понять было несложно. Стрелков к Следственному комитету отношения не имеет, но когда поднимется шум — а он обязательно поднимется, если факт игнорировать, — достанется всем и по полной. В этом деле весело подкидывать дерьмо на вентилятор не устают многие. Если факт допроса под пыткой всплывёт, Стрелков станет отпираться. Свидетелей нет, а травмы могли быть получены чуть раньше, на допросе у Радионова. Учитывая публичность процесса, клеймо палача системы прицепят всем и в два счёта. Разумовскому от огласки особо никакой пользы. Вони много — толку мало. Разве что следователя поменяют. Но и вреда тоже никакого. А для защиты — ещё один очень весомый аргумент в доказательстве незаконности всех действий с Разумовским от момента задержания и далее. Поэтому Сотников и звонит. Хочет получить больше дивидендов, чем от обнародования. Умный шаг. Степан Игнатьевич изначально не хотел браться за это дело, но Щеглов — нынешний губернатор — его уговорил. И в данный конкретный момент Вахонин очень, очень об этом сожалел. — Чёрт бы вас побрал, Артём Антонович, чего вы хотите? — резко спросил он. — Ставлю вас в известность, что завтра в судебном заседании защита подаст... — Хорошо, я понял, — раздражённо перебил прокурор. — Давайте. Говорите, что вам от меня надо. Только не просите слишком много. — Намекаете на отвод? Нет, Степан Игнатьевич, вы защиту вполне устраиваете. — Жаль. Против отвода я бы точно не стал возражать. — Сочувствую, — вежливо извинился Артём. Оба знали, что это была шутка. — Сочувствуйте, — буркнул Вахонин. — Вы испортили мне прекрасный вечер. *** Появление у него в офисе Сони Плотниковой сегодня прямо с утра Артёма не удивило. Вчера состоялось первое судебное заседание по делу о взрыве в ГУ МВД. Ни один уважающий себя криминальный репортёр не упустил бы возможности получить эксклюзивное интервью адвоката Разумовского. На выходе из здания суда его чуть не затоптали: сначала журналисты — этим он сразу дал понять, что говорить не планирует, и сбежал, — а потом пикетчики. Слева напирали те, кто махал плакатами: «Мы Vmeste» и «Разумовский — узник системы». Эти ребята были серьёзны и сосредоточены, как пророк Мухаммед на утренней молитве. Слева неистовствовали пенсионеры. По крайней мере, молодых лиц среди этой группы товарищей Артём не заметил. Кроме возраста их объединяли одинаковые, как под копирку, плакаты на деревянных палочках: «Чумного Доктора — на нары», «Разумовский — преступник» и перекошенные бешенством рты. Из-за которых всё выглядело, в целом, вполне натурально. В их серой толпе молчаливо и грозно возвышались фигуры крепких ребят в тёмной неприметной одежде. Координирующая группа, — сообразил Артём. Через сто метров почти на стоянке пришлось продираться через плотные ряды молодёжи и людей приблизительно его возраста, то есть в районе тридцати — сорока. Этих было много. Они довольно складно пели: «Перемен, мы ждём перемен», а плакаты в руках держали самодельные с идеями несколько в другом контексте. Смысл вертелся в основном вокруг: «Городу нужен Чумной Доктор», несколько: «Приди!» с рисунком клювастой фигуры и «Чумной Доктор, мы с тобой!» Две милые девушки лет по двадцать фотографировались в обнимку с большой куклой Чумного Доктора. Кукла криво улыбалась и как бы защищала девушек разворотом больших белых ангельских крыльев. Слышался смех, громкие, эмоциональные разговоры. Полиция тоже была тут: вереница автозаков с потушенными фарами на другой стороне площади. Было понятно, что эти три группы выразителей общественного мнения не сцепились только по одной причине: ждали финала первого дня. Артём поставил бы свой золотой «паркер», что схлестнуться и почесать кулаки хочется первым и третьим. Вторые пришли просто поорать и получить деньги, но драку спровоцируют именно они, а первые объединятся с третьими и сообща дадут мзды вторым. Несмотря на молчаливых защитников. Когда оживёт полиция — предположить довольно сложно. Смотря, какой результат хотят получить те, кто пытается руководить этим театром. А таких желающих он знал как минимум двоих, и интересы их были диаметрально противоположными. Поэтому могло быть интересно. — Простите, закурить не найдётся? — вежливо остановил Сотникова среднего возраста усатый полицейский с погонами лейтенанта. Артём достал сигареты. — Ого, — довольно понюхав трофей, лейтенант засунул сигарету в рот. — Никогда таких не пробовал. Артём тоже достал сигарету. Курил он редко, не до зависимости, но сейчас был подходящий случай. Лейтенант щелкнул зажигалкой, сначала протянул огонёк ему, потом закурил сам. — Будет драка? — безразлично спросил Артём, махнув рукой в сторону митингующих. — А как же, — с удовольствием поддержал разговор усатый. — Обязательно! — Задерживать будете? — Нафиг? — удивился лейтенант. — Разве что опять дебилы с битами откуда-то выскочат. Если нет — подождём немного, потом разгоним — и делу конец. Они же не против властей, как в ту ночь, когда Чумной всех выходить призвал, а друг против друга. Пусть пар спустят, у нас демократия, — он лукаво подмигнул, глубоко затянулся и выдохнул вверх ровную струю дыма. — Ну, те — за деньги, — махнул он в сторону группы с одинаковыми плакатами. А эти? Они же не потому сюда пришли, что не верят, что Разумовский — Чумной Доктор. Как раз верят или надеются. Понимаешь? — Не очень, — признался Артём. — Просто подумай, вышел бы той ночью народ на улицу, если бы считал, что Чумной Доктор не прав? А если вышел, значит, и правда законы в нашем городе не для всех одинаково написаны, — лейтенанту было скучно и хотелось поговорить. — Теперь понял. Вы сами-то что про это думаете? Поддерживаете? — А вы кто? — ожидаемо осведомился усатый. — За «белых» или за «красных»? Или так, за «зелёных»? — Я адвокат Разумовского, — не стал скрывать Артём. — Тот самый Сотников? Ничего себе. Смелый вы человек, — лейтенант немного помолчал. — Раньше не поддерживал. Нельзя же вот просто так брать и убивать людей. А потом, сразу после «РосГарантБанка» покойной Исаевой распался «РосИнвест», в котором наши с женой вклады лежали. На квартиру мы копили. Почти всю сумму собрали, а тут раз — и нет ничего. А это значит, прощай мечты, до самой смерти в общаге куковать. Вот тогда и подумал, что некоторых людей убивать очень даже надо. Теперь кулаки держу, чтобы к господину Венедиктову из «РосИнвест» тоже пришёл Чумной Доктор. Я бы даже посмотрел, как эта падла будет гореть, а Нинка бы моя ещё и дровишек в костёр подкинула. Я её, знаешь... из петли уже два раза вынимал. Мы-то как? Думали, квартиру купим — ребёночка заведём. А теперь какой ребёнок? «Старые мы уже, — говорит, — по чужим углам с дитём». Вот так-то. Я её уговариваю, что, мол, вернут нам деньги, а сам и не верю. Разумовский вкладчикам «РосГарантБанка» сбережения их вернул, а теперь его посадили. Дулю с маком мы теперь назад получим, а не свои деньги. Обнадёжить лейтенанта очень хотелось, но толку? Врать Артём не любил. Венедиктов давно из страны дёрнул. А обманутые вкладчики — кому они нужны? — Не знаю, — Артём прицелился и отправил окурок в урну. — То-то, — покивал лейтенант. — Ну... удачи тебе. — Спасибо. Настроение испортилось окончательно. Представление на площади он решил не досматривать. На сегодня и так достаточно. И клоунов, и лицедеев, и акробатов со зверинцем. *** Птица, хоть и пообещал не показываться, на заседании пытался вылезти два раза — Серёжа очень волновался, хоть и пытался не подавать виду, а Птица в такие моменты активизировался, как алкоголик при виде стакана. Но начудить он не успел, хоть в финале поддал жару и выпустил из Артёма ведро крови с адреналином. Сотников, к счастью, уже знал, как выглядит Птицыно явление. Первый раз тот материализовался, когда сорвалась Юля Пчёлкина. Артём показал ему скрещенные решёткой пальцы и кулак — хватило, чтобы тот убрался. Второй раз было сложней. Увидев, как губы Сергея снова растягивает блаженная улыбка умалишённого, Артём указал на бутылку с «Coca-Cola», припасённую для такого случая, а потом под столом скрутил фигу. Птица возмущённо заорал, всполошив конвой и заставив всех посмотреть в их сторону, но намёк понял правильно. Артём громко закашлялся и попросил прощения. Ещё не хватало, чтобы Разумовский прямо здесь заговорил надтреснутым голосом с аудиозаписи Пчёлкиной. Но Птица слишком любил «Coca-Cola», поэтому заглох окончательно, а Серёжа робко улыбнулся судье, заставив отвести взгляд. Николай Анатольевич Зубарев — судья по делу Чумного Доктора — был человеком нынешнего губернатора и совсем не идиотом. Навязанная роль Понтия Пилата его не интересовала. Слишком хорошо понимал, чем всё может обернуться. Артём подозревал, что больше всего Николай Анатольевич жаждет не губернаторских привилегий и не посадки Разумовского, а, как и прокурор Вахонин, собственного отвода. Но это тоже пока в планы Сотникова не входило. Понятливый и изворотливый Зубарев устраивал его во всех отношениях. Придётся договариваться и идти на компромиссы, а с умным и осторожным это всегда проще, чем с амбициозным и безыскусным. Уголовное дело о взрыве в ГУМВД, возбужденное Федеральной службой безопасности по статье 205 УК РФ «Терроризм», ушло в суд быстро, на показаниях Разумовского почти сразу после его задержания. А вот задерживал Серёжу Следственный комитет, где находилось уголовное дело, возбужденное по статье 105 УК РФ «Убийство», в отношении неустановленного лица, известного как «Чумной Доктор». И именно комитетский следак обращался в суд с ходатайством об избрании Разумовскому меры пресечения в виде заключения под стражу. Теоретически, оба уголовных дела должны были соединить в одно производство, но этого не произошло. ФСБ спешила, а следствие по делу об убийствах затягивалось. Разумовский изначально вины своей в организации теракта в ГУ МВД не отрицал, поэтому решено было направить уголовное дело по статье 205 УК РФ в суд самостоятельно. Но тут к делу подключился Сотников, и это спутало все карты. Все понимали, что теперь без признательных показаний Разумовского обвинение по статье 205 развалится. А по 105-ой придётся договариваться. Но договариваться прямо сейчас было глупо. Дело об убийствах находилось ещё в Следственном комитете. К тому же, надо было дождаться результатов выборов. Нынешний губернатор, выдвинувший свою кандидатуру на второй срок, Чумного Доктора очень невзлюбил. Не только потому, что Гречкин-старший, Альберт Бехтиев, Исаева и Зильченко, пострадавшие от неизвестного мстителя, были людьми губернатора. Это как раз понятно. За пять лет, которые губернатор отсидел в своём кресле, по-другому и сложиться не могло. Особо жестоко обидело Константина Михалыча Щеглова — так звали нынешнего губернатора — известие, что появление Чумного Доктора вызвало падение его практически железного рейтингового процента с семидесяти трёх до шестидесяти шести. Человек практичный и самоуверенный, он приказал бросить все силы на поимку преступного клоуна в костюме и вот, наконец, поймал. Казалось бы: «Ликуй, народ!» Каково же было удивление Щеглова, когда рейтинг, коротко взметнувшийся до шестидесяти восьми, тут же рухнул до пятидесяти шести, а по некоторым оценкам — и до пятидесяти двух. И, что самое неприятное, голоса народные ушли не к вполне устраивающим «Не голосовал и голосовать не пойду» и «Да пошли вы все!», а к основному конкуренту — Александру Даниловичу Меньшову, который до чумного пришествия хоть и был вторым по популярности кандидатом после действующего губернатора, но больше одиннадцати процентов не собирал, поэтому серьёзной угрозой не считался. А тут вдруг — раз! — и рейтинг Меньшова взлетел почти до тридцати восьми, что игнорировать было можно, но глупо. Александр Данилович, хитро сделанный ферзь, вчера ещё считавшийся пешкой, ситуацией воспользовался по полной. В поддержку Чумного Доктора он, естественно, открыто не выступил. Просто всячески намекал, что парень в маске неправ, но не так, чтобы очень. К тому же, стал катализатором нужных перемен. Что сам он — Меньшов — справедливое негодование народа разделяет, а разгон мирных протестов не одобряет. А что некоторые маргинальные элементы воспользовались ситуацией и учинили под шумок справедливых протестов безобразия — так это от творящегося в городе беспредела и некомпетентности нынешних властей. Но лично он эту кучку хулиганов отождествлять с протестующими мирными гражданами не готов и не будет. В общем, классическое: «Стой там, иди сюда». Дальше пара шуток, пара намёков, что не уверен в вине подследственного Разумовского. Но так хитро, что в любой момент можно повернуть и так, и эдак. В основном про очевидное: незаконное задержание, недопустимую травлю в СМИ до завершения расследования, стандартная пугалочка: «При таких порядках никто в Готэмбурге не может быть уверен, что завтра ночью к его подъезду не подкатит чёрный «воронок». Ну и итогом: что давно пора навести в городе порядок, нужны жёсткая рука и вотум доверия. Эдакая классика русского противоречивого либерализма с привкусом диктатуры. В общем, многим понравилось: два первых в списке кандидата теперь шли в рейтинге почти ноздря в ноздрю. Особенно после того, как в интернете и на телевидении проклюнулись те, кто усомнился в справедливости готэмбургского правосудия. Сегодняшнее заседание завершилось ничем, как и ожидалось. Продолжение было назначено через четыре дня. Артёму это было на руку. За такое время температура общественного мнения изменится в правильную сторону. Она уже менялась. Артём ещё только собирался заплатить нескольким блогерам за нужный материал, как внезапно волна поднялась сама собой. И началось всё, как ни странно, не с его интервью Соне Плотниковой. Первым в поддержку Разумовского выступило известное интернет-издание «Репортёрские расследования», генеральным директором городского филиала которого стал недавно переехавший из Москвы в Готэмбург Максим Кольцов, а владельцем, как поговаривали, Денис Титов. Тот самый Титов — ещё один гений IT-технологий, — два года назад лихо и бесшабашно пославший на пешеходно-эротическую экскурсию ФСБ, пытавшуюся получить его разработку. У парня вроде бы был рак, жить ему оставалось недолго, поэтому почему бы и не послать кого хочется куда следует? С таким диагнозом уже и не страшно. Но потом про рак странным образом забылось. Титов оказался тем ещё фокусником: лихо обдурил смерть или ФСБ, или обоих вместе и, прибавив к своим немалым активам ещё и популярное интернет-издание, вслед за Кольцовым переехал в Готэмбург. Титов Разумовского уважал как брата по разуму, а к ментам и ФСБ питал стойкое отвращение. Наверное, поэтому именно «Репортёрские расследования» буквально через день после ареста заорали о том, что в деле Чумного Доктора точку ставить рано. Артём открыл дверь скромного по меркам привыкшего к роскоши Готэмбурга «Range Rover Velar». Правда, комплектации «First Edition», что служило маленьким бонусом к не супер-дорогой, но добротной, по мнению местной элиты, марке. Любимый мотоцикл сегодня скучал во дворе. Ехать на нём на судебное заседание Артём не рискнул: народ возле здания суда собрался весёлый. Не угонят, но фотографироваться запросто могут полезть. Он завёл двигатель и включил на компьютере запись с канала Макса Кольцова, которую не успел досмотреть. — ...Так что не парьтесь, друзья, мы внимательно наблюдаем за делом Чумного Доктора и уверены: пра-во-су-ди-е восторжествует! С нашей помощью, — Кольцов на экране обаятельно подмигнул. Хитрые глаза и растрёпанная шевелюра Макса превращали сказанное в: «Ни хера подобного, никому мы не доверяем, а особенно ментам». — А пока предлагаем вам решить неслабую задачку по физике. Мальчики и девочки, слушайте условие, — Макс поднял указательный палец вверх. — Имеем видеозапись, на которой один из прохожих заснял, как Сергея Разумовского выкидывают из окна собственного офиса. Артём смотрел эти кадры несколько раз. Ракурс был невнятный: снизу вверх несколько секунд. Только ноги Серёжи, обутые в берцы, которыми он отчаянно молотит в воздухе. Потом яркая вспышка, кадр засвечивается — и дальше видно, как невидимая сила втягивает его в окно. — Команда супергероев, — задорно прокомментировал Макс, — задержавшая Чумного Доктора, — а почему я назвал Грома, Дубина и Пчёлкину супергероями, вы узнаете буквально вотпрямсейчас, — в один голос утверждает: Разумовский случайно выпал из окна во время драки с Игорем Громом. Выпал. Случайно. Ну, такое... Обычное дело при задержании подозреваемого! Макс на экране сделал паузу и лучезарно улыбнулся. За кадром дебильно, но заразительно засмеялись. — Вопрос номер один. С какой силой тело должно было врезаться в суперпрочное, супербезопасное фасадное стекло, которым отделан офис Сергея Разумовского, чтобы оно не просто треснуло, а разбилось? Не напрягайтесь, друзья, вы не специалисты, но мне был так интересен ответ, что я задал его профессионалу из фирмы AGS. Макс ненадолго исчез и включилась короткая реклама: «AGS — зарекомендовавший себя производитель и экспортёр стёкол...». Кольцов снова возник на экране, уже в компании дядечки среднего возраста. — Термически стойкое многослойное стекло, из которого выполнены фасады в офисе, — испуганно выкатив светло-голубые, почти бесцветные, глаза казённо прогудел новый персонаж в дорогом, но совсем не сидящем на нём костюме, — соответствует стандарту EN 12150 класс ЗВЗ по стойкости к удару мягким телом и характеризуется... — Слу-у-ушай, — дружески хлопнул дядечку по плечу Макс. Тот испуганно подпрыгнул. — Владимир Иванович, Володя. Можно, так называть буду? Дядечка с энтузиазмом закивал. — Ваще ни хрена не понял. Давай, я камеру отключу, и ты мне сначала по-простому объяснишь, — попросил Макс. — Ну тупой я в технических вопросах. Понимаешь? Гуманитарий. Гуманитарии почти все жопорукие и слегка придурки. Вот эти все технические характеристики, стандарты — тёмный лес! Дядечка снова кивнул. Уже активней — про жопоруких гуманитариев ему понравилось. Макс согласию вполне натурально обрадовался, но камеру не отключил. Обманул, только вид сделал. — В общем, такое дело, Володя, — начал он задушевно и запустил пятерню в кудрявый беспорядок на голове, что должно было продемонстрировать серьёзную озабоченность. — Мог Разумовский при задержании стекло случайно собой разбить и случайно выпасть? Ну... толкнули там. Поскользнулся. — Да с хера ли?! — натурально изумился повеселевший после «отключения» камеры дядечка. — Знаешь, как нужно было в то стекло зафигачить, чтобы треснуло? — Как? — Сильно, — веско сообщил Володя. — Лучше сначала чем-то тяжёлым разъебенить, а потом уже человека туда выкидывать. Чтобы наверняка. Кувалдой там, трубой чугунной. Если человека жопой кинуть — не получится, она мягкая, а если головой — скорее «чердак» треснет, чем наше стекло. «AGS — зарекомендовавший себя производитель и экспортёр...». После рекламы дядечка уже не появился. Только Макс Кольцов: — Теперь вопрос. Что происходило в офисе, если стекло всё-таки разбилось и Разумовский в него выпал? Хотя... как сказал нам уважаемый Володя, скорее всего, его туда всё-таки выкинули. При этом вперёд головой. Но супергерои упорно утверждают, что Разумовский напал сам. Сам в гости пригласил, сам напал, сам стекло разбил, сам в окно выпрыгнул. А что? Вполне логично, мне нравится. За кадром снова забавно рассмеялись. — Ну а теперь вопрос номер два, — бодро продолжил Макс. — Наши супергерои утверждают, что в разбитое случайно стекло случайно выпал не только Разумовский, но и Игорь Гром. Вроде бы на записи этого не видно, (хорошо, поверим, она действительно херовая), но Игорь Гром спас Сергея Разумовского, удержав за руку. Тут логика теряется, а моя рука крепко прилипает ко лбу. От кого Гром спас Разумовского? От себя самого? Или я вынужден предположить, что о стеклянную стену этих двоих приложил кто-то третий, — Макс картинно задумался. — Спрятавшийся в офисе Vmeste австралопитек с дубиной из прошлого! — он забавно оскалился, демонстрируя прозрение. По экрану над головой Макса за мультяшными Разумовским и Громом стал бегать волосатый мужик в шкуре, с большим дубьём. Мужик смешно скалился, убегающие не менее смешно его боялись. Наконец мужик их догнал и лёгким движением отправил в полёт за пределы кадра. Выглядело всё глуповато, но почему-то смешно. — В свою очередь, их обоих, то есть Грома и Разумовского, висящих на хер знает каком этаже за ноги удерживал и спас... Никогда не догадаетесь... Дмитрий Дубин! А за вторую ногу, за щиколотку Грома и висящего ниже Разумовского удерживала от падения (Макс захлопал ресницами и сложил губы трубочкой) блогер Юля Пчёлкина. На экране дышащий нарисованным Грому и Разумовскому в пуп Дубин держал за руку тощую, как щепка, и почему-то кривоногую Юлю Пчёлкину. Оба показывали языки и издевательски смеялись. — Дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за... Артём невольно улыбнулся: на экране герои «Репки» с мультяшными телами и реальными головами живых людей со зверскими лицами выстроились в цепочку и тянули за рыжую ботву свисающую за подоконник из разбитого окна репку с испуганными глазами Сергея Разумовского. — А теперь, собственно, задача, — провозгласил Макс, изумительно похожий — сейчас это было особо заметно — на нарисованного вцепившегося в репку майора Грома. — Если Сергей Разумовский с Игорем Громом и костюмом Чумного Доктора весят, — на экране появились кривулины: цифры и знаки, описывающие математическое действие, — приблизительно двести килограмм, а Юля Пчёлкина с Дмитрием Дубиным — чуть больше половины от их общего веса — как эти двое могли удерживать на вытянутых руках над землёй тех двоих? — Макс глубокомысленно задумался, чеша затылок. — А втащить их назад в разбитое окно? Это не учитывая силы тяжести и инерции броска, которая, напомню вам, разбила крутяцкое стекло, как рассказал нам только что Вова. — Я хожу в качалку, — недовольно пискнула появившаяся на экране голова Дубина на малюсеньком нарисованном тельце. — Да потому что эти ребята — настоящие супергерои, — счастливо заявил с трибуны моментально узнаваемый генерал-полковник Прокопенко. На кадрах вручения наград победителям Чумного Доктора нарисованные Дубин, Гром и Пчёлкина стояли в костюмах супергероев. Гром косплеил Капитана Америку, только полосато-звездную символику сменил местный триколор, Дубин — микро-Халка: маленького, но очень мускулистого, а Пчёлкина — бабу в железном лифчике и трусах. Как зовут это чудо в Мarvel — Артём никогда не интересовался. Мультгерои выглядели очень забавно, а ролик был сделан с умом. Рисунки в духе мемов про Петрова и Боширова, липучая весёлая музычка — во всём была видна рука мастера. Сомневаться, что популярность «Репортёрских расследований» вырастет, а персонажей и задорный мотивчик растащат по соцсетям, не приходилось. Но полиция неожиданно попёрла из автозаков. Видно, протестующие, наконец, схлестнулись. Пора было ехать к Рубинштейну, и Артём выключил запись.