Император

      Очнувшись в просторных покоях, Саске первым делом ощутил знакомый запах свитков и старых книг, а также сухих трав. Он растянулся на широкой кровати и едва мог шевельнуться. Тело было ослаблено, во рту стоял уже привычный привкус железа. Но вместе с тем он до сих пор ощущал аромат глициний, а пышные грозди разноцветных цветов посещали его во снах. Благодаря им он не чувствовал своего бессилия после потери крови, которую без раздумий отдал брату.       После очередного полнолуния Саске снова проснулся в особняке главного советника.       Орочимару был где-то неподалёку, просыпаясь, младший Учиха слышал его бормотание. Саске уже привык к этому. Каждый раз после полнолуния он не возвращался в свой дворец, а сразу шёл сюда. Сколько бы Орочимару ни предупреждал его, сколько бы ни стращал и ни ругал — Саске не мог держать всё под контролем и давать Итачи меньше крови. Он не мог наблюдать за страданиями брата со стороны и, чтобы хоть как-то облегчить их, несдержанно давал ему свою кровь. Причем его раны были очень серьёзными: старший Учиха не просто кусал, он буквально вгрызался и ранил его плоть, отчего кожа потом долго срасталась, и на теле остались бы глубокие шрамы, если бы не старания Орочимару.       На этот раз Саске в своей полудрёме ощутил что-то ещё. К прикосновениям советника он привык, даже не возражал, когда тот раздевал его практически догола, мотивируя это скрытыми травмами. Но пальцы Орочимару были всегда прохладными и бесцеремонными, сейчас же прикосновения показались Саске более осторожными и мягкими. Кто-то протирал его лицо и несколько раз менял повязки. Лишь немного придя в себя и открыв глаза, Учиха смог узнать этого человека.       — Хаку? — удивленно выдохнул он, когда увидел большие тёмно-карие глаза и миловидное лицо знакомого музыканта. — Что ты тут делаешь? — непослушным языком проговорил Саске и попытался приподняться. Вышло с трудом, а в глазах тут же потемнело.       — Разве вы не помните? — с беспокойством ответил тот. — Я нашёл вас недалеко от особняка главного советника. Вы были весь в крови…       — А, точно, — выдохнул Саске, припоминая. В этот раз он даже своими силами не справился, ослаб где-то на половине пути. — Спасибо, что помог, — скупо поблагодарил он.       — Что с вами? На вас как будто напал дикий зверь… — посочувствовал ему юноша, а где-то недалеко надменно хмыкнул Орочимару, готовя целебный отвар.       — Да, вроде того, — брякнул Саске, не вдаваясь в детали. — Но не стоит переживать, Орочимару меня залатает.       — Пха! — голос советника раздался неожиданно близко, и был переполнен раздражением. — Конечно, на Орочимару можно всё свалить, а если он не справится, то повесить вину на него, — проворчал мужчина, протягивая наследнику чашу с отваром. Его губы даже побелели от злости, а лицо перекосило.       — Брось, никто на тебя вешать ничего не собирается, — пробормотал Саске, пригубливая отвар.       — Вы-то может и не собираетесь, Ваше Высочество, а вот Император мне горло за вас перегрызёт, если я сделаю что-то не так, — его глаз нервно задёргался, да и вообще весь Орочимару выглядел каким-то беспокойным и раздосадованным. Его одежда была мятой, по обыкновению гладкие волосы растрёпанными, а из-под ногтей он даже не вычистил кровь наследника, хотя прежде тщательно следил за ними, как и за своей кожей. Его лиловая подводка тоже выцвела, отчего лицо казалось мертвенно-бледным.       — Что с тобой? — Саске сел ещё прямее, ощущая, как после отвара стало легче, а сонливость постепенно спадала. — Ты никогда ничего не делал «не так». Я бы не стал каждый раз приходить к тебе, если бы не был в тебе уверен.       — Пф, — Орочимару надменно фыркнул и поджал губы, умеряя своё раздражение.       — Похоже, даже у тебя бывают плохие дни, — усмехнулся Саске, не видя его привычной ухмылки на лице. Он снова перевёл взгляд на миловидное лицо Хаку, и стало ещё легче. Большие карие глаза были невероятно тёплыми, а лёгкое беспокойство на бледном лице делало его ещё более очаровательным. Саске поймал себя на мысли, что этот парень ему не то, чтобы нравится, но в его обществе было приятно находиться. Наверное, потому что он отдалённо чем-то напоминал Итачи, когда тому было лет шестнадцать, перед самым переворотом. Хотя лицо и характер Хаку были несравненно мягче, чем у старшего Учихи.       «Интересно, а что, если бы я был старшим братом, а Итачи — младшим? — задумался Саске, наблюдая за невольником. — Имел бы я такое же влияние, какое имеет брат на меня? Слушался бы он меня? Или, даже несмотря на моё старшинство, был бы сам по себе?»       — Всё в порядке? — поинтересовался Хаку, замечая, что Учиха на него пристально смотрит.       — Да, уже полегчало, — тот моргнул и опустил глаза. — Просто подумал, что ты немного похож на одного человека.       — Если он дорог вам, то это приятно, — слабо улыбнулся юноша, чуть покраснев.       — Да, очень дорог, — проронил Саске, а перед глазами снова промелькнул сад из глициний.       — Просто у него длинные волосы, бледная кожа и большие глаза, — ядовито прошелестел Орочимару, который не сводил глаз с молодых людей, словно надеясь, что они что-то вытворят. — Наш любезный наследный принц любит красивых людей, — коряво добавил он.       — Хаку, можешь сыграть для меня что-нибудь? — попросил его Саске, чтобы отослать на некоторое время и остаться с главным советником наедине. Юноша, поднявшись на ноги, поклонился.       — Да, только схожу за инструментом, — проговорил он и поспешно удалился. Когда его шаги стихли, Саске перевёл свои черные глаза на Орочимару и нахмурился.       — Выкладывай, что у тебя там, — практически приказным тоном произнёс он.       — С чего вдруг ты заинтересовался моей жизнью? — сквозь зубы процедил тот. — Вряд ли она может быть интереснее, чем твоя.       — Просто ты стал ещё невыносимее и ворчишь, как столетний дед, — вздохнул Саске, — поэтому я хочу узнать о причине. Если это как-то связано со мной или Итачи…       — Нет, дело не в вас, — угрюмо отозвался главный советник и на несколько мгновений задумался, размышляя, стоит ли говорить, а затем продолжил. — Есть один человек… — пространно произнёс он и снова замолчал.       — Человек? — когда пауза затянулась, скептически переспросил Саске. — Живой? — с сомнениями уточнил он, ожидая от своего наставника всё что угодно.       — Да, определенно, — усмехнулся советник, а его лицо снова странно перекосило, словно ему было больно об этом говорить.       — И что с этим человеком? Он тебя как-то оскорбил? Или он тебе нравится? — в лоб спросил Саске, видя несвойственную для главного советника нерешительность.       — Нравится? — Орочимару сморщился, словно от кислого. — Не знаю такого слова, — надменно выдал он. — Я просто хочу, чтобы он был моим, вот и всё.       — И что же тебе мешает осуществить это? — удивился Учиха. — Он отказался?       — Нет, его никто не спрашивал — оскалился мужчина. — Я увидел его на невольничьем рынке и хотел купить, но… — он практически заскрежетал зубами. — У него необычная внешность, он каких-то редких кровей, и проклятый торгаш заломил такую цену, что даже у меня не хватило денег. Прошло несколько дней, не знаю, наверное его уже кто-то купил, — кисло заключил он.       — Не хватило денег? — иронично изогнул брови Саске. — У тебя? Ты же главный императорский советник! Как у тебя могло не хватить денег? Ты же получаешь жалование?       — Да, но… в этом месяце я уже его потратил, — отмахнулся лекарь.       — На выпивку и шлюх? — с отвращением прошипел юный Учиха.       — Ты меня недооцениваешь, Саске-кун. Как в вине, так и в людях я весьма разборчив, — гордо заявил Орочимару. — И предпочитаю лишь самое лучшее. Например, Императора или наследного принца, — ухмыльнулся он, а Учиха поджал губы. — Нет, я покупал некоторые дорогостоящие ингредиенты для своих исследований. К своему стыду признаю, что никогда не испытывал потребностей в материальных ценностях, поэтому не успел наворовать, как другие чиновники. И каких-то запасов у меня нет.       — Да, я заметил, — Саске и прежде отмечал, что Орочимару, в отличие от остальных сановников, всегда носил простые сдержанные одежды и минимум украшений. Золото и серебро и правда волновали его в последнюю очередь, а все его мысли были сосредоточены вокруг собственных исследований или вокруг Императора и его брата.       — И сколько же затребовал тот торговец? — поинтересовался юноша.       — Двести золотых, — выдал тот, а Саске вздохнул. И правда, сумма не маленькая.       — И что будешь делать? Может он ещё там? Вряд ли за такие деньги его мог кто-то перекупить, — предположил Саске.       — Даже если и так, сейчас у меня нет такой суммы, — пожал плечами тот. — Если только вы не одолжите её мне, Ваше Высочество, — тут же добавил он.       — Наверное, это ещё удивительнее, но у меня тоже нет золота, — мрачно заметил Саске. — То есть есть, но оно во дворце. Не могу же я обкрадывать собственного брата, — пробурчал юноша и прикрыл глаза, снова ощущая сонливость. Орочимару тоже что-то проворчал себе под нос, но тему продолжать не стал, поскольку вернулся Хаку с флейтой и, сев подле наследного принца, заиграл. Музыка был очень приятной и успокаивающей, поэтому ослабевший Саске даже не заметил, как уснул.       Орочимару снова сотворил какое-то колдовство, и уже на третий день Саске ощущал себя вполне сносно. Мог нормально ходить, чувствовал аппетит. Правда, слабость оставалась, и лицо было до сих пор бледным, но это его уже не волновало и должно было пройти со временем. Как только он встал на ноги и окреп, первым делом конечно же направился к Императору, однако тот оказался занят, принимая послов из других стран. Саске пришлось вернуться в южный дворец, где он приказал подготовить купальни и подобрать подходящую одежду. Всё это время Хаку заботился о нём, кормил, поил отварами Орочимару и менял повязки. Да и после выздоровления последовал за наследником в южный дворец.       — Это Император тебе приказал? — удивился Учиха, наблюдая за тем, как юноша принёс в купальни целую корзину цветочных лепестков, и теперь бросает их в воду.       — Нет, это моё личное желание, — негромко ответил тот. — Я беспокоюсь за вас. Вы ведь позволите это? — осторожно улыбнулся он.       — С чего бы вдруг, — усмехнулся Саске, опасаясь, не проявил ли он излишней заботы к этому парню. — Ведь я для тебя никто, даже не твой господин. Тебе не обязательно прислуживать мне…       — И всё же, — голос мягкого Хаку на удивление оказался очень настойчив. — В последнее время Император очень редко приглашает нас к себе, в основном мы играем для Императрицы. Ей нравится наша музыка, но большего для неё мы сделать всё равно не можем. А мне бы хотелось… быть более полезным во дворце.       — Ты хотел бы, чтобы Император приглашал тебя в свои покои? — внезапно спросил Саске, проверяя температуру воды.       — Если бы это порадовало его… то, наверное, да, — бескорыстно ответил Хаку.       — А тебя? Порадовало бы? — переспросил Учиха.       — Я знаю, что был рождён рабом и никогда не смогу осуществить свои желания, поэтому я привык выполнять чужие, — печально улыбнулся он. — Но желания Его Величества исполнять мне в радость, так что… ответ да, — заключил он, приближаясь к наследнику и снимая с него одежды. Саске что-то недовольно фыркнул себе под нос, а затем ступил в горячую воду, ощущая, как та охватывает его. Поначалу тело сопротивлялось, но вскоре привыкло, и вода показалась ему не такой уж горячей, а цветочный аромат был невероятно сладок. Добравшись до бортика, Саске сел на одну из ступенек и, откинув голову, прикрыл глаза и глубоко выдохнул. Густой пар вскоре заволок всё вокруг, но он слышал, как через некоторое время недалеко раздался тихий всплеск, а через минуту ощутил осторожное прикосновение. Саске, приоткрыв один глаз, взглянул на Хаку. Тот тоже разделся и собрал свои длинные волосы в узел, оставив впереди лишь две пряди, которые сразу же намокли. Младший Учиха тронул одну из них, ощущая что его волосы более жесткие и непослушные, нежели у брата.       — И ты решил… искать моего покровительства? — проронил Саске, снова расслабляясь в горячей воде. — Раз Император тебя не приближает.       Хаку поднёс ему вина и фруктов, и наследник с удовольствием пригубил чашу, а затем испил ещё одну, ощущая, как напиток согревает его изнутри. Фрукты он трогать не стал, зная, что излишняя сладость перебьёт вкус вина.       — Разве такой, как я, в силах это сделать? — проронил юноша, ставя поднос на край бассейна и прижимаясь к Учихе теснее. Саске ощутил, как его ладонь под водой скользит по его груди.       — Ты очень красив, — лениво отозвался наследник, расслабленный горячей водой, вином, паром и ароматом цветов. — Слишком красив, — поправился он. — Скольких мужчин тебе уже удалось одурманить своей красотой?       — Не тех, кого бы я действительно хотел очаровать, — проронил он и слегка коснулся губами плеча принца. Саске ощутил, как его ладонь, двигаясь вниз, уже добралась до паха. Он невольно сжал бёдра, словно хотел этого избежать, но тело оказалось очень тяжелым и неподвижным, а разум ленивым и сонливым.       — Если хочешь получить через меня положение, можешь просто сказать об этом. Не обязательно меня соблазнять, — проворчал Учиха, уже ощущая, как тонкие пальцы обхватывают его плоть. Саске вспомнил о том дне, когда был в купальнях вместе с братом. Тогда мальчики-рабы тоже ублажали его, а Итачи наблюдал, пожирая его своим взглядом. Лишь вспомнив о том взгляде, юноша мгновенно ощутил возбуждение и прилив крови к своему органу, и пальцы Хаку пришлись как нельзя кстати. Вот только после небольшой вспышки удовольствия, он ощутил некоторую стыдливость и беспокойство: хоть он и думал о брате в эти мгновения, но всё же ласкал его другой.       — Не стоит этого делать, — хрипловато отозвался Саске, когда Хаку хотел забраться на его бёдра и сесть.       — Я вам не нравлюсь? — удивился юноша.       — Нравишься, но не в плане близости, — ответил Учиха, отводя взгляд. — Скажи, чего ты хочешь, и если это в моих силах — я исполню твоё желание. Если тебе нужны деньги и свобода…       — Отнюдь, — внезапно твёрдо произнёс Хаку, удивляя молодого Учиху. — Что если я хочу власти? — проронил он, словно спрашивал самого себя. — Я знаю, что помимо внешности и юности у меня ничего нет, и будь я женщиной, мне было бы проще подняться во дворце через гарем. А кем может стать плененный раб во дворце? — он пожал плечами. — Сначала я думал, что Императору нравятся юноши, ведь все музыканты прекрасны. Однако в свои покои он не приглашал никого из них. Впрочем, так же как и наложниц. И с Императрицей, несмотря на то, что она в положении, у них прохладные отношения. И лишь вы единственный, к кому он благосклонен, кто без нареканий посещает его внутренний дворец и остаётся в покоях. Это наводит на мысли…       — Замолчи, — процедил Саске и для пущей убедительности зажал его рот ладонью. — Ты ничего не знаешь, — угрожающе добавил он.       — Почему же, — Хаку нашёл в себе силы убрать руку со своего рта и хищно сузил глаза. — Пожалуй, в этом дворце я знаю больше, чем кто-либо. И если кто-то узнает о том, что вы с Императором…       Прежде, чем он успел что-то сделать, Саске двинулся на него, схватил за шею и начал давить. Они вместе ушли под воду, но пробыли там недолго: Учиха ощутил, что невольник, несмотря на свою хрупкость, может оказать достойное сопротивление.       — Только посмей хоть что-то рассказать, — прошипел Саске, прижимая его к противоположному бортику круглого бассейна. — Я убью тебя прямо сейчас. Ты в этом дворце — никто, и о смерти раба даже не узнают…       Хаку снова начал опускаться под воду, утягивая наследника за собой. От их борьбы и сопротивления узел на его волосах развязался, и теперь длинные пряди развевались под водой. Пальцы Саске на его шее будто бы заледенели и перестали двигаться: он не мог давить сильнее, не мог окончательно сжать горло раба и задушить его. Хотя они и находились под водой, глаза Хаку были широко раскрыты, а губы шевелились, словно он продолжал что-то говорить. Начиная задыхаться, Саске не выдержал сам и всплыл наверх, таща юношу за собой. Учиха прижался к краю бассейна, тяжело дыша, а Хаку выбрался наверх, согнулся и попытался откашлять всю воду, которой наглотался. В его длинных волосах остались лепестки цветов, и взгляд наследного принца невольно зацепился за них.       — Почему же? — отдышавшись и избавившись от воды, хрипло спросил Хаку, глядя на господина сквозь мокрые волосы, застилавшие лицо. — Не сделали то, что хотели?       — И правда, — усмехнулся Саске, переводя взгляд на свои руки. — Вроде бы вода была горячей, а пальцы словно заледенели, даже шевельнуть ими не мог, — пробормотал он, сжимая ладони в кулаки. — Это предостережение. Когда-то я хотел убить одного человека, — через пару секунд продолжил он, глядя сквозь свои руки. — Настолько сильно, что посвятил этому всю свою жизнь. Эта цель была для меня единственной, я не испытывал никаких чувств, кроме желания убить его. Жил во тьме почти десять лет, не видя ни солнца, ни неба, не ощущая даже ветерка… — Саске тяжело вздохнул и, оттолкнувшись ногами, сначала отплыл, а затем ушёл под воду. Когда-то та тьма так же обволакивала и душила его, не позволяя всплыть на поверхность.       — Из-за него я даже отправился на войну, чтобы стать убийцей, — вынырнув, проговорил он. Хаку, тем временем придя в себя, сел на край бассейна и свесил ноги в воду. Его обнаженное тело было очень стройным, безумно привлекательным и свежим. Мокрые волосы прилипли к лицу и плечам, на бровях и ресницах остались капельки коды. Он был похож на какого-то духа воды, который стремится утащить свою добычу на дно. — Убивал без разбора, практически потеряв человечность.       — И что же? Вы убили его? — заинтересовался невольник. — Того человека?       — И да, и нет, — пространно ответил Учиха. — Убил своё прошлое и свою тьму, в которой прозябал столько лет. И эта смерть изменила меня. С тех пор я не поднимал меч и никого не убивал. Не знаю, на сколько ещё меня хватит, — усмехнулся он, — но пока нарушать этот завет я не хочу. Так что надеюсь, ты будешь держать язык за зубами, если не хочешь его лишиться, — смягчился Саске. — Ты так и не сказал, чего хочешь.       — Служить Императору, — проронил тот, соскользнув в воду. Несмотря на произошедший между ними конфликт, Хаку не побоялся снова приблизиться к нему, причем очень тесно.       — Похоже, тебе нравится играть с огнём, — бесстрастно отозвался Саске, ощущая, как тот обвил его своими руками. — Или ты так хочешь заполучить меня?       — С Императором мне, конечно, не сравниться, и всё же… — проронил Хаку и внезапно прижался к губам наследника, обезоружив последнего. Саске и так было жарко, от пара и вина, а теперь стало ещё жарче. К его неудовольствию, тело отреагировало слишком явно, и невольник, который прижимался к нему очень тесно, ощутил это и тут же пустил в ход свои руки. Саске до боли стиснул его плечи, намереваясь оттолкнуть его от себя, но также, как и под водой, не мог шевельнуться до тех пор, пока тело не освободилось от внезапно нахлынувшего жара. Придя в себя, он разорвал поцелуй и оттолкнул юношу.       — Ты ведь что-то подмешал в вино, плут, — прорычал Учиха, яростно оттирая свои губы, но к своему удивлению не ощущая раздражения и даже стыда. Хаку с мокрыми распущенными волосами был так похож на юного Итачи, что у Саске разыгралось воображение, и он представил, каково бы было поиграть с «младшим» братишкой. — Я потерял много крови и пока до конца не восстановился, поэтому не должен так себя вести.       — Вы не осознаёте своих желаний, — Хаку снова начал приближаться к нему. — И противитесь им.       — Сейчас я желаю только одного — быть чистым и отдохнувшим, так что делай своё дело, иначе я за себя не ручаюсь, — проворчал юный Учиха, поставив в их разговоре точку. Хаку больше не стал его донимать и выполнил свою работу, тщательно омыв ароматной водой его тело и увлажнив кожу маслами. Саске успокоился, но расслабиться до конца так и не смог, даже когда выбрался из воды и переоделся в чистые одеяния. То ли дело было в вине, то ли в Хаку, то ли в нём самом, но он никак не мог найти в себе примирение, а чувство вины настигало его всё сильнее. И особенно сильно оно укололо, когда Хаку проводил его до спальных покоев. А в них Саске увидел своего брата.       — Нии-сан… — удивленно выдохнул он, а слуга рядом с ним опустился на колени. Итачи, стоя возле окна, выглядел очень бледным, а черные шёлковые одежды с серебряными лилиями ещё больше усиливали его тусклый цвет лица. Саске махнул невольнику, и тот, едва поднявшись на ноги, тут же удалился, а младший Учиха неловко поклонился, ощущая, как виноватый румянец застилает щёки.       — Я был в особняке Орочимару, но он сказал, что ты оправился и покинул его, — проронил старший Учиха, приближаясь к младшему. Саске выпрямился и с трудом взглянул на него, гадая, видел брат их в купальнях или нет.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — в глазах Итачи не было ревности или холодности, только беспокойство.       — Да, гораздо лучше, — пробормотал Саске и попытался всё же объясниться, чтобы между ними не было недопониманий. — Хаку помогал мне у Орочимару, а потом я попросил его привести себя в порядок, — кривовато рассказал он, опуская излишние детали.       — Похоже, он пришёлся тебе по вкусу, — отметил Император опять же без какой-либо ревности или презрения. Кажется, он не считал мальчишку угрозой для себя. — Ты редко с кем-либо сходишься.       — Наверное, потому что он напоминает мне тебя, — пожал плечами младший Учиха. — Хотя и очень отдалённо. Я… — он тоже сделал шаг навстречу и неуверенно коснулся широкого рукава брата. — Не видел тебя всего пару дней, а как будто прошла вечность. Каждый раз, когда мы расстаёмся, даже ненадолго, я словно опять погружаюсь в ту тьму, а увидев тебя, за миг вспоминаю обо всём пережитом. И на сердце от этого тяжело, хотя должно быть радостно… — Саске опустил голову на его плечо и судорожно вздохнул, чувствуя, как сдавливает грудь. Итачи скользнул ладонью по его затылку и тоже глубоко вздохнул.       — Думаешь, нам не стоит видеться? — бесстрастно спросил он, а Саске невольно сжался и вцепился пальцами в его верхние одежды.       — Скорее уж наоборот — не стоит расставаться, ни на миг. Жаль, что это невозможно, — Саске поднял голову и, украдкой взглянув брату в глаза, прижался к его губам, до сих пор испытывая вину за то, что позволил кому-то другому поцеловать себя. Лгать он Итачи не хотел, но сказать правду в лоб тоже не мог, понимая, что его мимолётная глупость может сильно ранить. Впрочем, тот инцидент с Хаку имел и свои преимущества: ведь сравнивая ощущения, Саске убедился, что самые страстные чувства испытывает лишь к Императору.       Похоже, вино до сих пор играло в его крови, ведь едва успокоившись, он снова вспыхнул. Не прошло и минуты, как Саске понял, что не сможет оторваться от губ брата, что поцелуй становится всё жарче и глубже. Вся кровь хлынула куда-то вниз, ноги потяжелели, юноша сжал Итачи в объятьях и одновременно подался вперед. Они оба упали на кровать, возле которой стояли. Несмотря на слабость, Саске ощутил в себе внезапное и необузданное желание поглотить Итачи, который под ним практически не шевелился, но, услышав его слабый стон сквозь поцелуй, остановился. Смог отстраниться, перевести дыхание под звук своего грохочущего сердца и посмотреть на старшего брата. Обычно Император всегда перенимал инициативу и пылко отвечал своему любовнику, но сегодня было не так. Саске так увлёкся собственными чувствами, что не сразу заметил это. Его апатию, его вялость и изможденный, потухший взгляд. Лицо оставалось бледным, он тяжело дышал и едва мог держать глаза открытыми.       — Что я наделал… — ужаснулся младший Учиха, только сейчас вспомнив, насколько же брат ослаблен после полнолуния. Что после трёх мучительных ночей в первое время он едва может передвигаться и говорить, возвращая свой здравый рассудок. Что именно это время он тогда выбрал для финального боя, надеясь, что собственное бессилие не доставит Саске проблем.       — Прости, я… — начал было юноша и удрученно прижался лбом к его плечу, даже не зная, что сказать в такой ситуации.       — Раз в тебе появилось желание, значит, ты здоров, — слабо усмехнулся Итачи. — Можешь продолжить, я не возражаю. Только, боюсь, буду не таким отзывчивым, как обычно.       — Я не стану так поступать с тобой, — процедил младший Учиха. — Однажды ты заставил меня воспользоваться твоей слабостью, но больше такого не повторится.       — Разве ты до конца отомстил мне за мои прошлые грехи? — Итачи продолжал слабо улыбаться. — Сейчас самое подходящее для этого время. Я готов ответить за все свои проступки.       — Я знаю, что ты не настолько слаб, на сколько кажешься, — Саске опустился на его тело и положил голову на грудь. — В таком состоянии ты держал меч и сражался со мной на равных и даже не мог допустить, чтобы я узнал о твоей слабости. А сейчас ты не скрываешь её от меня. И мне это даже приятно, — признался он.       — Да, не скрываю, — веки Итачи тяжело опустились. — Потому что ты должен понимать, что тебя ждёт в дальнейшем. Я знаю, что ты хотел бы видеть меня чаще и чаще уединяться со мной. Но из-за постоянных государственных дел, приёмов и аудиенций я не всегда могу позволить себе встречу с тобой, хотя жажду её не меньше тебя. А из-за своего недуга и физическую радость не могу тебе дать в любой момент. Поэтому я не против, если ты заведешь себе наложницу или наложника для развлечения — по крайней мере, они помогут тебе в те дни, когда я занят или ослаблен, — ухмыльнулся Итачи, предчувствуя эмоциональную реакцию младшего братишки. Однако, вопреки его ожиданиям, Саске не взорвался и не вспылил, как делал это прежде. Да, он сильнее впился пальцами в его одежду и стиснул зубы. Нахмурился и запыхтел от негодования, но вслух высказываться не стал, загоняя этот ураган в себя.       — Дворец полон соблазнов, — продолжил Император, погладив его по затылку. — Здесь собраны самые красивые девушки со всей империи, и не менее красивые юноши — слуги и пленённые иноземные рабы. Пребывая каждый день среди этой красоты, трудно не поддаться соблазну. Особенно, имея власть. Только самые стойкие духом, вроде меня и тебя, или безумцы вроде Орочимару способны противостоять этому, проявляя свой интерес к иному. Но всё-таки, порой даже мы даём слабину. Да, у меня не было связей до тебя, но я использовал тех мальчиков, чтобы усладить свою плоть…       — Я тоже, — внезапно хрипло перебил его Саске и приподнялся на руках, найдя в себе силы смотреть брату в лицо. — Тоже сейчас не сдержался. Я не хотел тебе говорить, чтобы не расстраивать тебя, но… Ты прав. Дворец и правда полон соблазнов и сладости. И даже я, всю жизнь презирающий удовольствия, внезапно ощутил всю их прелесть. Ты прав — этот парень действительно мне приглянулся, и я даже позволил ему касаться себя, но не потому, что захотел его, и не потому, что у меня внезапно возникло желание. Нет, просто… Смотря на него, я вспомнил о тебе и представлял тебя. Но не сегодняшнего тебя… — его голос стал не таким уверенным, а щёки снова зарумянились. — А тебя десять лет назад, до переворота. Когда тебе было семнадцать, и проклятие ещё не наложило на тебя отпечаток. Ты был юным и невинным, и я представил: а что если бы не ты, а я был старше тебя на пять лет? И мысль о том, что я смог бы завладеть твоей юностью, так вскружила мне голову, что я поддался соблазну и позволил тому юноше ласкать себя и даже поцеловать, — окончательно смутившись пробормотал он. — Прости меня, я и правда сглупил, — виновато продолжил он. — Ведь на самом деле я желаю только тебя и не хочу, чтобы ты думал, что это от безысходности. Больше такого не повторится, я обещаю…       — Глупый брат, — его прервал короткий тычок в лоб. — Я не виню тебя за это баловство. Мне самому знакомо это чувство, когда плоть требует освобождения, а тело — неги. Я знаю, насколько глубоки твои чувства и не позволю себе усомниться в них. И также я знаю, что твоё здоровое тело имеет потребности, — он притянул его к себе и на этот раз ко лбу Саске прижались его губы. — Это мой просчёт и вина на мне. Поэтому я готов простить тебя, если ты уверен, что в тебе не родились чувства к тому юноше.       — Нет, никаких чувств, — твёрдо отозвался Саске. — Лишь очередная мечта владеть тобой в разных формах.       — Сегодня я бы хотел лечь спать пораньше и как следует отдохнуть. За ночь я наберусь сил, и возможно завтра утром нам лучше проснуться в одной постели, — намекнул Император.       — Значит, ты останешься у меня? — с волнением спросил Саске, и на этот раз румянец на его щеках был пропитан не чувством стыда.       — Полагаю, в твоих покоях найдётся место для Императора? — Итачи чуть приподнял брови, а Саске довольно ухмыльнулся.       — Только рядом со мной.