Фантасмагория

      Атанасии было девятнадцать лет, когда Иджекил сказал ей то, что пошатнуло равновесие привычного мира и стало началом неизбежного: — Покажите мне свои руки.        Он произнес это требовательно, непреклонно; совсем не в манере своей привычной галантности и манерности. Так, что Атанасия вытянулась всем телом, едва не встав от волнения на мысочки и, пытаясь изобразить уверенность, сложила руки на груди. Отвердевшие девичьи пальцы сминали ткань длинных перчаток до боли, а взгляд, загнанный, горящий, устремился в строгие золотые глаза напротив:  — Что-то не так? К чему такая просьба?  — Снимите перчатки. — Настаивал младший Альфиос.  — Я не собираюсь этого делать…        Голос Атанасии обрывается, когда Иджекил, до этого сидящий за противоположной стороной стола, резко встает и подходит к ней, рывком снимая белую ткань с рук принцессы, что от неожиданности не стала даже сопротивляться. Он нахмурился увиденному.        На нежной коже, от локтя до запястья, цвели и темнели синяки — багровые, они были последствием чужого слишком сильного сжатия рук. Если приглядеться, то можно было отчетливо увидеть следы от мужских пальцев.        Иджекил сухо прошептал, и в глубине этого шепота слышались рычащие нотки: — Как я и думал.   — Ты неправильно понял…! — Атанасия сорвалась с своего места, и глаза её шокированно раскрылись. — Это просто ушиб. Я-я всего-лишь- — Мы с вами знаем, что это не так. — Иджекил не слушал её оправдания. А после добавил то, отчего у Атанасии по оголенным плечам прошли мурашки, — И нам обоим известно, кто это сделал с вами. Я не слепой, Атанасия.        Принцессе показалось, что внутри неё что-то звонко оборвалось и обухом упало вниз.        Откуда ему известно…? Видел? Рассказал кто-то из слуг? То, каковы натянутые отношения между Императором и его младшей сестрой знали со всем немногие… И те — держали рот на замке, боясь сгинуть мучительной смертью.        На вопрос, почему юная принцесса оправдывала своего братца, что в особо острые моменты скандала мог поднять на неё руку, она не смогла бы ответить и сейчас, спустя десяток лет.        Атанасия сделала боязливый шажок назад: — Я не разрешаю тебе приближаться к Анастасиусу. — И немного подумав, с дрожью подытожила, — Это приказ.        Иджекил нахмурился, будто ожидая от неё подобных слов. Но и ему было что ответить:  — … тогда мне придется рассказать о том, что делает Анастасиус, Лукасу.  — при чем тут Лукас…? — Атанасия кинула забитый, уязвимый взгляд на Иджекила. Юноша был холоден, и может быть, где-то на дне его цитринов и плескалось сочувствие, что рвалось наружу, но Альфиос не позволял слабости взять над собой вверх — если пойдет на поводу у принцессы сейчас, то не знает, сможет ли помочь ей выбраться из иллюзии потом. — Вы запретили мне приближаться к Анастасиусу, но не сможете Лукасу.        Атанасия, схватившись слабыми пальчиками за рукава Иджекила, вскрикнула:  — НЕТ! — И продолжила сиплым голосом, — он же… он же… убьет его.       Иджекил молчал. Атанасия же дрожала всем телом.  — Прошу… не надо… пообещай мне, что Лукас ничего не узнаёт.        Снова тишина вместо ответа.        Дверь за ним закрылась, а Атанасия, упав на ослабших ногах, громко разрыдалась. Как бы не поступал Анастасиус, он продолжал быть её братом, и идти против него было просто страшно. Иджекил же пошел наперекор Императору, тогда, когда принцесса не могла сказать и слова в свою защиту.        За что потом скажет ему спасибо.