Любовь-заклятие

Шумная ординарская к вечеру опустела, и Валентин, взявший у Райнштайнера старинный трактат по тактике и стратегии, иллюстрированный очень подробными картами, оставшись в одиночестве, собрался заняться весьма интересным делом - спокойно и сосредоточенно разыграть воображаемую битву, соотнося действия стратегов далекого прошлого с реалиями нынешней кампании. Но одиночество его долго не продлилось. Герцог едва успел прочитать пару листов и бросить беглый взгляд на первую из карт, как в дверях возник Иоганн Катершванц, громко заявивший прямо с порога: - Валентин, ты слышал? Ты не поферишь! Наш Арно, кашется, флюбился! Причем возвещено это было таким тоном, когда от собеседника ожидается в ответ если не немедленное падение под стол, то хотя бы получасовое аханье в стиле: «Как?», « Неужели?» и « Да что вы говорите?!!» То, что подобной реакции на свое заявление Иоганн мог бы дождаться от стайки впечатлительных девиц, но никак не от Валентина Придда, бергер должен был уяснить себе давно, еще с Лаик, впрочем, видно было, что довольно прохладное герцогское: «Рад слышать» Катершванца ничуть не обескуражило. Иоганн уселся за стол напротив и явно вознамерился поболтать. Валентин вздохнул и с сожалением отодвинул книгу. - И кто же та прекрасная незнакомка, что, выражаясь стилем высокой поэзии, похитила сердце Савиньяка? - Ее зовут, - подался вперед барон с выражением крайней таинственности на лице и даже поднятым для большей важности указательным пальцем правой руки, - Паулина-Шарлотта фок Крауф, фтовствующая фиконтесса Эжертон. Наша ровесница – и уше фдова! - Интересно, - пробормотал Валентин. - О! Я знал, што тепе путет интересно! – Иоганн откинулся на спинку стула, довольный, как налакавшийся сметаны кот. – Она дочь нового интенданта, графа фок Крауфа. Они прибыли фчера и собираются остаться в расположении армии еще тве недели... - Да, я видел нового интенданта. – Валентин слегка нахмурился. Граф фок Крауф произвел на маршала весьма благоприятное впечатление, к тому же, кажется, он состоял в каком-то дальнем родстве с фамилией фок Варзов, а вот о дочери его Валентин даже не слышал, и имя Эжертон ему ни о чем не говорило. – А муж его дочери, видимо, погиб на войне? - Он пыл алатом, и пыл упитым на дуэли, - охотно поделился сведениями Иоганн. - Так она алатская виконтесса? - Фот именно. И она етинственная наслетница своего отца. Он не имеет наслетник-сын, но считает, что наслетница-дочь ничуть не хуже, чем наслетник-сын. Говорят, она успешно помогает ему во фсех его делах… *** Отогнав дриксов, армия встала лагерем в пределах Дерринга. Город отнюдь не был бедным, и все офицеры получили вполне сносное жилье, а маршалу в качестве резиденции мэр уступил собственный особняк. И теперь центральная площадь, по периметру которой располагались дом мэра, собственно мэрия и тяжеловесный, мрачный, но при этом величественный храм, посвященный святому Дионисию-чудотворцу, стала много суетнее, чем была ранее, и наполнилась шумом. Слышались топот и ржание лошадей – кто-то уезжал, кто-то приезжал, голоса, смех, а нередко и звон шпаг – молодые офицеры ради забавы фехтовали едва ли не на ступенях мэрии. Цвела акация, пели птицы, солнце щедро поливало лучами землю. Казалось, все вокруг располагает к беспечности. Только предаваться ей было еще рано. Наступление приостановлено, но враг не разбит. Война утихла, затаилась на время, но не окончилась. О чем и говорилось на очередном совете, который Валентин только что покинул. Они вышли из здания вместе с Гирке, и шурин, вскочив в седло и дружески махнув на прощанье рукой, тут же отправился в полк, а Валентину торопиться пока было некуда. Он рассеяно вытянул из-за пояса перчатки, подумал и снова заткнул обратно – слишком жарко; неторопливо отвязал Аше, погладил и почесал умную морду коня… И тут стук копыт позади заставил его обернуться. Арно Савиньяк собственной персоной. И не один. Темноволосая молодая дама, сидевшая на серой, в яблоках, линарской кобыле, конечно же, не могла быть никем иным, кроме той самой виконтессы Паулины Эжертон. Дочь графа фок Крауфа была, безусловно, привлекательна, даже очень. Темно-каштановые волосы, зеленые глаза, пухлые алые губы… Да она и внешне вполне сошла бы за алатку. - Господин полковник! – преувеличенно церемонно поздоровался Арно, легко соскакивая с седла. - Теньент Савиньяк, - вежливо кивнул Валентин, с интересом, внешне, разумеется, никак не проявляющимся, наблюдая, как Арно помогает спешиться своей даме. А та, едва оказавшись на земле, посмотрела на герцога смеющимися глазами и смело сказала, обращаясь к Арно, но не отводя взгляда от Валентина: - Виконт, вы не представите нас? - Да… конечно! – Спохватился Савиньяк, внезапно отчего-то нахмурившись. – Паулина, это герцог Валентин Придд. Герцог, позвольте представить вам Паулину фок Крауф, виконтессу Эжертон. - Мне очень приятно, эреа, - Валентин легко, почти символически коснулся губами протянутой руки. - Взаимно, герцог! – Паулина улыбнулась ему как встреченному после давней разлуки хорошему другу. Открытость, искренность, сама непосредственность – это было первым, что бросилось бы в глаза любому при знакомстве с ней. Но вполне возможно, все это было просто наигранным… - Извините, мы торопимся, - сказал Арно и предложил даме руку, на которую та и оперлась. – Совет уже закончился, не так ли, полковник? Валентин лишь утвердительно наклонил голову – пусть расценивают и как положительный ответ на заданный вопрос, и как прощальный кивок тоже. *** - Простите, господин генерал… Это должен сделать я? Чего-чего, а вот этого Валентин никак не ожидал. Настолько, что даже не смог скрыть удивления, да и того, что поручение ему не особенно приятно – тоже. Не смог или… не захотел. Генерал Ариго, вызвавший к себе полковника Придда, едва тот успел закончить завтрак, и только что огорошивший его сообщением о весьма важном, по словам командующего, деле, посмотрел на Валентина и громко вздохнул. - Именно вы, Валентин. Полагаю, я достаточно ясно выразился… - Но, господин генерал… а разве есть причины, по которым заботу об этой даме нельзя поручить… Арно Савиньяку? - Хочешь меня уверить, что Арно справится с этой задачей лучше полковника Заразы? – Генерал усмехнулся в густые усы. – Насколько мне известно, у вас уже был подобный опыт, господин полковник… и нечего смотреть на меня так, словно тебе приказали бочку лягушек собственноручно в болоте наловить к завтрашнему утру, а не всего-то навсего составить компанию прелестному юному созданию, и защитить, если не дай Создатель, что-нибудь вдруг непредвиденное… - И все же… Простите, мой генерал, если нарушаю субординацию, но я вынужден настаивать… Ариго вздохнул, отвел взгляд в сторону, потом снова посмотрел на Валентина и сказал просто: - Валентин, это просьба самой дамы, ну, и ее отца, разумеется, – чтобы именно ты, а не Арно, сопровождал ее. Маршал счел, что тебя не должно слишком обременить подобное поручение, потому что любой молодой человек бы на твоем месте… ну, и все такое. Вот и выходит – в итоге это – просьба командования. Так что… - Понятно. Возражений больше не имею. – Валентин учтиво поклонился. - Валентин… - Все в порядке, мой генерал. *** Выехав за пределы расположения частей, они пустили коней рысью. Валентин старался держаться на корпус позади спутницы, чтобы не упускать из вида ни ее, ни окружающую местность. Хотя Аше, дай ему волю, сразу же обошел бы серую в яблоках линарскую кобылку Паулины. Видимо, преисполнившись духом соперничества, мориск то и дело норовил вырваться вперед, с явным неудовольствием покоряясь узде в руках хозяина. День давно перевалил за середину. Близился вечер. Луга, купающиеся в лучах уже начавшего снижаться солнца, вдали и вовсе казались утопающими в золотистой дымке. Всадники приближались к группе из нескольких растущих особняком деревьев – предвестников рощи, видневшейся впереди. Каждый куст в этой роще был на сто раз проверен Бавааром и его людьми, и не так давно, к слову, там поймали разведчиков-дриксов. Сегодня, кстати, еще не все разъезды вернулись с задания, а неугомонный Савиньяк как раз отправился в поиск с «фульгатами»… Еще и поэтому Валентин не был в особенном восторге от поручения – сопровождать молодую даму – гостью командования, в прогулках по окрестностям – окрестности эти пока оставались опасными. Можно предпринимать сколько угодно предосторожностей, но никому и никогда не удавалось предусмотреть всего… Оказавшись в тени дубов-исполинов, Паулина натянула поводья, и Валентин поступил так же. Лошади пошли шагом. - Не желаете просто пройтись, герцог? - А вы, эреа? - Я – да. Хотела бы… Валентин соскочил с коня и помог даме покинуть седло. Возможно, он сам дал повод… Он немного помедлил, прежде чем выпустить из объятий ее тонкий гибкий стан. Ее лицо вдруг оказалось слишком близко… Валентин почти против воли протянул руку и коснулся обтянутыми серой замшей пальцами щеки спутницы. Паулина не отпрянула, напротив. Все в ее лице, обращенном к нему – полуопущенные веки, приоткрытые призывно губы, приподнятый подбородок – словно жаждало продолжения ласки. Ее не последовало. Валентин отстранился и увидел в больших, широко распахнутых глазах спутницы искреннее недоумение. - Прошу меня простить, эреа. – С чего-то Валентина внезапно очень заинтересовала уздечка, которую он вертел в руках. Перчаток он не снял, и глаза его в этот миг не отрывались от складок мягкой кожи. – Арно Савиньяк не принадлежит к числу моих близких друзей, но… - А даме вы, конечно же, отказываете в праве выбора, не так ли, герцог? – Перебила его Паулина столь решительно, что пришла очередь Валентина поднять глаза и уставиться на нее с некоторым удивлением. - Ни в коей мере, эреа, - начал было герцог, но договорить ему не пришлось. - Я знаю, мужчины очень редко в таких вопросах позволяют принимать решения женщинам. - В звонком голосе спутницы явственно проскальзывали нотки досады. - К счастью, мой отец не из таких. Он никогда не шел против моих желаний. - В таком случае, вам очень повезло с отцом, - обронил Валентин. - Вы правы, повезло, - отозвалась молодая женщина. Замолчала, вздохнула и продолжила. - Арно Савиньяк – блестящий офицер и безупречный кавалер, но… - тут Паулина вновь запнулась, опустила взор и, как и Валентин прежде, начала с интересом изучать свои руки, теребившие уздечку. - Но… мне нравится другой человек. - Я уважаю ваши чувства, эреа, - произнес Валентин медленно. Паулина тут же вскинула голову. Она смотрела с ожиданием, но лед в его глазах – Валентин знал это - не оставлял ей надежды, и, похоже, молодая женщина поняла это прежде, чем услышала окончание фразы. – Но не могу разделить их. - Вы… - казалось, женщина поперхнулась воздухом и поспешила отвести взгляд, уставившись куда-то вдаль, возможно, обозревая раскинувшиеся вокруг зеленые пространства; возможно, смотря и не видя… И опять ей удалось удивить спутника: овладела собой Паулина достаточно быстро. – Что ж… Я понимаю… Пройдемте же, мы ведь хотели прогуляться… Подхватив юбку одной рукой, в другой – держа повод линарки, Паулина быстро пошла вперед, и Валентин молча последовал за ней. Паулина и в самом деле очень независима. Мало кто из знакомых ему дам, особенно его ровесниц, решился бы на подобное признание, тем более, в первую же встречу наедине. Любовь с первого взгляда, вот как. Интересно бы еще узнать, к нему или к его титулу и состоянию? Конечно, Валентин не считал себя совсем уж невыразительным. Но в то, чтобы дама предпочла его обаятельному белокурому красавцу Савиньяку, к тому же, с безупречной родословной и с не меньшим состоянием – ну, вот как-то ему в это не верилось. Он был излишне подозрителен, возможно… Что ж, пусть так. Валентин, в отличие от других, слишком хорошо был осведомлен о том, к чему приводит излишняя доверчивость. Да и не очень-то достойно оказывать знаки внимания особе, в которой столь явно заинтересован другой. И пусть этот другой никогда не станет ему другом… Но раз уж им выпало служить вместе, ссориться с Савиньяком и по поводу, и без, Валентин не собирался. Погруженный в свои мысли, Валентин, тем не менее, поглядывал и в сторону спутницы. А через некоторое время стало казаться, что тягостного разговора между ними и вовсе не было. Паулина с явным удовольствием вдыхала напоенный запахом трав воздух и доверчиво подставляла лицо теплому ветерку, нежно гладившему по щекам и шаловливо перебиравшему завитки тугих темных локонов. И только в полной мере насладившись прогулкой, молодая женщина остановилась. - Мы пробудем здесь еще какое-то время, - на этот раз она смотрела на Валентина будто даже с некоторой робостью. – И я не хотела бы отказываться от прогулок. Могу я попросить вас хотя бы по-прежнему оставаться моим спутником? - Разумеется, эреа, - церемонно склонил голову Валентин. Паулина улыбнулась : - Ну, а теперь – во-о-он до того дерева – кто первый?! *** Солнце уже подползало к краю горизонта, когда Валентин и Паулина вернулись в город. Возле излюбленного офицерами трактира «Золотая шпора короля Франциска» - весьма респектабельного заведения, кстати сказать - виконтесса остановилась. - Герцог, не спросите ли вы здесь для меня стакан воды? Мне как-то нехорошо… Валентин встревожился. Если с Паулиной ,и вправду, не все в порядке – то не он ли этому причиной? И не ошибся ли он в ней? Что, если виконтесса только пытается быть откровенной и смелой, а на самом деле ранима и трепетна? Он соскочил с коня. - Я сейчас. Но… могу ли я покинуть вас хоть ненадолго? - Да, да, идите! Я вовсе не собираюсь падать в обморок. Я вас дождусь. Паулина улыбнулась, но - показалось это герцогу, или улыбка и впрямь вышла какой-то натянутой? Не прошло и двух минут, как Валентин вернулся к спутнице с бокалом воды. Паулина соскочила с седла и стояла, прислонившись к лошади, комкая в руках носовой платок. - Эреа… Молодая женщина так торопливо потянулась за водой, что о платке словно бы и забыла. Выпав из тонких пальцев, белоснежный батист почти успел коснуться земли у ног владелицы… Почти, потому что Валентин стремительно нагнулся и подхватил его – платок даже не испачкался. - Благодарю, - Паулина вновь улыбнулась и вдруг протянула спутнику бокал. – А вы не желаете? Вы разве не испытываете жажду? Она смотрела как-то странно… - Не боитесь, что узнаю ваши мысли, эреа? – Валентин принял бокал, улыбнувшись одними губами. Он и, правда, хотел пить. - А может быть… я как раз этого и хочу?- Улыбка виконтессы сделалась лукавой, ее глаза смеялись, завораживали… Валентин отпил воды, не отрывая глаз от Паулины. Из-за угла, подняв тучу пыли, вылетел светловолосый всадник на вороном жеребце. - А вы не теряете время, да, полковник? – Сквозь зубы процедил Арно Савиньяк, резко осадив коня в паре шагов от них, и легко слетев на землю. - Ошибаетесь, - сказал Валентин. - Мое почтение, эреа, - Арно, повернувшись к Паулине, галантно раскланялся. Баронесса глядела на него так, словно увидела выходца или самого Леворукого во плоти. - А с вами, герцог, - Арно вновь смотрел на него в упор, - нам еще будет, о чем поговорить, верно? - Не возражаю. Только провожу даму. - Жду вас у себя. *** Дома Савиньяка не оказалось. Не сказать, что отсутствие Арно очень уж обеспокоило герцога, и все-таки… Поскольку встречу назначил именно виконт Сэ, с его стороны было весьма невежливо не дождаться гостя. А потому возможность того, что с Арно случилось нечто непредвиденное, Валентин со счетов не сбрасывал. Конечно, едва ли Савиньяк за два дня успел влюбиться так серьезно, что разочаровавшись в предмете своей страсти, надумает сразу же свести счеты с жизнью. Арно Савиньяк – это не Джастин Придд. Другой человек, другое время и ситуация в целом совсем другая. Ну, вот, опять вспомнилось. Вроде бы давно утихнувшая боль и какая-то детская обида… Если бы он тогда был старше… если бы он лучше разбирался в людях… если бы мог сделать хоть что-то… Хватит! Валентин с силой провел рукой по лицу, словно паутину воспоминаний снимая. Брат давно мертв. Отец и мать – тоже. Им уже ничем не поможешь. Он глава Дома Волн и полковник армии Талига. И его будущее пока что не настолько безоблачно, чтобы вытаскивать на свет еще и тайны из мрака прошлого. Да и в настоящем забот хватает, и одна из них сейчас – Арно Савиньяк. И Валентин отправился на поиски, вполне отдавая себе отчет в том, что, скорее всего, их встреча закончится очередной дуэлью. Причем, на этот раз у виконта Сэ действительно есть все основания для вызова – в глазах окружающих герцог Придд как-никак даму у него увел. В городе было несколько вполне приличных трактиров, и интуиция подсказывала Валентину начать свои поиски именно с этих заведений. К счастью, осматривать их все не потребовалось – повстречавшийся герцогу кавалерист из полка Шарли, с которым Валентин был немного знаком, сообщил, что не так давно видел Савиньяка в пресловутой «Золотой шпоре». Картина, представшая его глазам, была печальна. Арно в окружении трех пустых бутылок, одной едва початой и блюда с недоеденной яичницей дремал, опустив лохматую белокурую голову на сложенные на столешнице руки. Безусловно, война никогда не способствовала процветанию ни странам в целом, ни людям по отдельности… тем не менее, хорошее вино у мэтра Якоба имелось всегда. Другое дело, что платить за него приходилось сейчас раза в два дороже, чем оно стоило обычно. Ну, так Савиньяки и не были никогда стеснены в средствах, и нынешнее состояние Арно являлось объективным и вполне недвусмысленным тому подтверждением. - Виконт, напиваться в одиночестве – это не самое достойное дело для такого человека, как вы. И уж никоим образом не решение возникающих проблем. – Ну, а ему-то вообще какое дело до всего этого? - Неужели?- Арно, похоже, с некоторым трудом удалось оторвать от стола тяжелую голову, и глаза его были совсем сонными, зато в тоне явственно слышалась насмешливость. – Может, присоединишься, если не хочешь, чтобы я был в одиночестве… И он подвинул бутылку Валентину. - Почему бы нет? – Герцог опустился на лавку напротив и наполнил бокал. – Хотя бы для того, чтобы тебе меньше досталось. - Мне уже досталось столько… сколько нужно, - заявил Арно туманно. - Вот как? На этом разговор и закончился. Тем более, что Савиньяк, судя по всему, уже благополучно миновал стадию опьянения, сопровождающуюся крайней невоздержанностью на язык и вообще склонностью к героизму во всех его видах, и перешел к самой последней – его безудержно клонило в сон. Среди поздних посетителей трактира Валентин не высмотрел ни одного знакомого, что было воистину удивительно, а сейчас еще и досадно. Тащить Арно в дом, где тот квартировал, в одиночку почти через весь город не было никакой охоты. И смысла в этом тоже не было, поскольку на комнаты в «Золотой шпоре» пока еще никто не жаловался. С чего его вообще вдруг посетило желание позаботиться о человеке, которому он ничего не был должен, и который достаточно долго для него лично представлял ходячую неприятность -Валентин не имел никакого понятия. Да и едва ли мэтр Якоб выставил бы Савиньяка на улицу – пройдоха-трактирщик наверняка осведомлен о статусе некоторых своих завсегдатаев не хуже их непосредственного начальства. Так что Валентин мог преспокойно, и даже с чувством выполненного долга – ну, да, он же удостоверился, что с Арно все в порядке – отправляться домой. Герцог встал… и направился к хозяину за ключами от свободной комнаты. Таковой оказалась комната под номером четыре, и получить от нее ключи за определенную плату было проще простого. Предстояло еще доставить туда виконта и устроить его на ночлег – и это представлялось гораздо более сложным делом. - Арно, давай поднимайся. – Валентин потряс Арно за плечо. - Иди к кошкам. - Теньент Сэ, это приказ! О, подействовало сразу! Арно так резко вздернул голову, что Валентину стало смешно – ну просто норовистый конь. Дальше – лучше. Не без помощи герцога виконт выбрался из-за стола, после чего довольно некуртуазно оттолкнул руки Валентина и направился… куда-то. На ногах он держался на удивление неплохо, вот только направление терял то и дело, виляя то в одну, то в другую сторону. Валентин немного полюбовался представлением, а потом решительно подхватил Арно под локоть и увлек за собой, не давая отклониться от намеченного курса - курс же был намечен на второй этаж. Оказавшийся у лестницы хозяин снабдил Валентина свечами и предложил свою помощь. За свечи герцог поблагодарил, от помощи отказался, после чего они с Арно благополучно поднялись по лестнице, вступили в темный коридор, и в самом его конце обнаружили искомую комнату. Валентин поставил подсвечник на пол – Арно он его доверить не решился и достал ключ. И неожиданно оказался прижатым спиной к стене. - Полковник… мы уже в Закате, не так ли? – Арно держал его за плечи, лицо Савиньяка было невероятно близко, а глаза блестели, словно у закатной твари. - Что?.. Какой Закат? Но виконт его словно и не услышал. Не убирая рук, он внимательно рассматривал Валентина, продолжая нести полную чушь: - Забавно оказаться тут с тобой… Только почему я не помню, как мы умерли? Хотя… может быть, это и к лучшему. Не хочу знать, как я умер… - Ты не у… - попробовал было возразить Валентин – кажется, у Савиньяка начался бред. Арно коснулся горячими пальцами его губ, и слова просто испарились, их смысл истаял, они стали не нужны. - Темно и жарко… И так хотелось это сделать… Проверить, не растаешь ли… Когда я был жив, мне хотелось совсем иного… Но тут – все наоборот, ведь так? Арно тяжело навалившись на него всем телом, выдохнул последнюю фразу куда-то ему за ухо, затем Валентин почувствовал на скуле влажный след, и вдруг чужие, пахнущие вином и, казалось, все еще сохраняющие терпкий вкус, губы прижались к его губам. Арно был пьян, похоже, до умопомрачения, потому что иначе он бы никогда и ни за что… Скорее всего, он плохо соображал, что вообще делает. Но это нисколько не мешало ему действовать почти изысканно и в то же время исступленно и настойчиво – его поцелуи то ласкали, то исследовали, то превращались в укусы, довольно чувствительные, почти болезненные. Валентин как-то упустил тот момент, в который вдруг начал отвечать на них. Безумие заразно, говорят… В таком случае, он заразился. У него не только не вызывало отвращение то, что происходило – хотя должно было - в глазах его потемнело, сердце громко колотилось, а по всему телу начал растекаться жар ответного желания. Пальцы Арно путались в завязках его штанов; отчаявшись с ними справиться, Савиньяк взялся за ремень на бедрах. Не прерывая поцелуя, он принялся дергать кончик ремня, пытаясь расстегнуть – тот не поддавался. И не мог поддаться – потому что тянул его Арно в противоположную сторону. Валентин не менее сильно жаждал добраться до чужого тела, но… не прямо же здесь. Эта мысль немного отрезвила, и Валентин с силой уперся в плечи Арно, отстраняя его. - Подожди… Давай хотя бы войдем… Просто удивительно, но ключ попал в замочную скважину с первого раза, раздался щелчок, дверь распахнулась и они ввалились во тьму предоставленной в их полное владение комнаты. Валентин смутно помнил, как они, беспрерывно целуясь, оказались все же на постели, как в считанные секунды избавились от одежды. Ему казалось – никого и никогда до того он не хотел так сильно; в голове, в крови, в сердце настойчиво билось одно – обладать Арно, и принадлежать ему – тоже. И скорее всего, Арно думал – нет, не думал, чувствовал – точно так же, потому что был ненасытен; потому что его руки и губы успевали повсюду; потому что, когда терпеть стало уже невозможно, первый попросил, хрипло выдохнув Валентину прямо в губы: «Сделай это», и перевернулся на живот. Валентин никогда и не предполагал, что может желать мужчину, но когда гибкое и сильное тело под ним отзывалось на каждое его действие, чувствовало и жило в одном с ним ритме; когда хриплое дыхание было одним на двоих, а удовольствие накатывалось волнами и казалось бесконечным; и под конец, когда безбрежное умиротворение заполнило все его существо без остатка, возможно, именно тогда Валентин понял, что в этот миг – или вечность – он был, наверное, счастливее, чем когда бы то ни было. И если это был сон – Валентин хотел бы, чтобы он никогда не заканчивался. А если Арно был прав – и это был Закат – Валентин предпочел бы его Рассвету… Ночь оказалась долгой… и в то же время мимолетной. Потому что, когда первая, просто таки настоятельная потребность друг в друге была удовлетворена, они и не подумали остановиться. Они перепробовали еще несколько вариантов - почти все, на что хватило фантазии. Почти – потому что на «кое - что» уже просто не хватило физических сил. И обещание оставить это « кое-что» до следующего раза, хриплые смешки и уже неторопливые, но оттого не менее сладкие поцелуи - это было последнее, что зацепилось в памяти Валентина Придда. *** А первой мыслью, коснувшейся едва пробудившегося сознания Валентина, явилось ощущение того, что в постели он не один. И какие-то мгновения он просто пытался осознать, что случившееся сумасшедшей прошлой ночью было все-таки реальностью, о чем весьма неоднозначно свидетельствовало наличие у него под боком причины этого самого сумасшествия. Арно Савиньяк сладко сопел, уткнувшись Валентину в плечо и по-хозяйски положив руку на его талию. То, что произошло затем, не укладывалось – по понятиям Валентина - вообще ни в какие рамки: лицо Арно было слишком близко, а приоткрытый рот притягивал, словно магнит иголку. Коснуться его губами оказалось таким же естественным, как вдохнуть воздуха… Тут Арно, всхрапнув, пробудился, уставился на Валентина сонными еще глазами, так же сонно улыбнулся и… ответил на поцелуй. Он длился и длился, затягивал … и только неимоверным усилием над собой Валентину удалось вернуться в реальность. - Арно! – Валентин с трудом оторвался от припухших губ любовника. – Уже день, смотри! - Да, ты прав… - Арно резко отбросил одеяло, вскочил и принялся одеваться, собирая раскиданную по полу одежду, Валентин сел, зевнул и потянулся. Жизнь казалось прекрасной, и лишь некое саднящее беспокоящее ощущение мешало насладиться ею в полной мере. Но это было не так уж и плохо: даже если у тебя вдруг выросли крылья, не стоит отрываться от земли слишком высоко, можно и разбиться. - У тебя ничего не болит? – Поинтересовался Валентин у казавшегося весьма бодрым Савиньяка. Тот плюхнулся на кровать и принялся натягивать сапоги. - Задница немного, зато голова – как ни странно – нет! А если учесть, сколько я вчера выпил… - Три бутылки, - подсказал Валентин. - … вообще-то должна бы. Арно потянулся за шпагой, укатившейся под стол, и зашипел сквозь зубы: - Но в седло я сегодня не сяду… к кошкам все дела! Тем более, неотложных, вроде бы, и нет. Валентину при этих словах едва не стало плохо. Особенно неотложных дел у него тоже не имелось, но ему-то по любому придется сесть на коня. Из-за Паулины. Чем он думал вчера, Создатель?! Ну да, известно чем. Не иначе, тем самым местом, которому и страдать теперь от соприкосновения с седлом… - Валентин? – Арно смотрел на него с беспокойством. – А у тебя ничего не болит? Что-то ты побледнел. - Нет. – Валентин застегнул ремень со шпагой и пригладил волосы. – У меня тоже ничего не болит, кроме… уже упомянутой тобой части тела… - Ну и отлично! – Савиньяк ухмыльнулся. – Прогуляемся пешком, только и всего. *** Они шли по улице, ведя коней в поводу, и Арно время от времени болтал о всякой ерунде – похоже, долго молчать он не мог – но даже когда он замолкал, Валентина не покидало чувство гармонии. В обществе Арно ему вдруг стало легко, и просто, и… тепло как-то. И, кажется, Арно испытывал нечто похожее - взгляд его, который он то и дело обращал на спутника, во всяком случае, можно было истолковать как очень даже дружелюбный. А дома Валентина ждал еще один приятный сюрприз – записка от Паулины, в которой та, ссылаясь на плохое самочувствие, отменяла сегодняшнюю прогулку. Валентин довольно улыбнулся и, прихватив райнштайнеровский трактат по стратегии и тактике, поудобнее устроился на подушках. *** Нет, на самом деле особенно серьезного значения тому, что произошло в «Золотой шпоре» между ним и Савиньяком, Валентин не придавал. Поразмышляв накануне об этом, герцог пришел к выводу, что всему виной эта внезапная передышка между сражениями, а как следствие, наличие свободного времени и отсутствие ситуаций, сопряженных с риском и напряжением всех внутренних сил организма. Не зря же его на днях посещали мысли о визите к дамам, оказывающим определенного рода услуги. И, поскольку к доступным красоткам он так и не собрался, организм и отреагировал на Арно подобным образом. Безусловно, это было не совсем обычно… но и страшного ничего в этом не было, хотя бы потому, что Арно Савиньяк оказался совсем не против. Валентина немножко тревожило лишь одно обстоятельство: что воспоминания о том, насколько ему было хорошо с Арно, и смутное желание повторить это с ним при представившейся возможности – отнюдь не кажутся ему лишенными привлекательности. Это было правдой, а поскольку лгать себе самому Валентин не привык, то он просто смирился и решил, что со временем, особенно если подобные мысли не очень поощрять, это пройдет само собой. Вот только, как выяснилось, при выстраивании стройной и логичной цепочки своих умозаключений, нечто очень важное Валентин все-таки из вида упустил. И понял свое упущение герцог, лишь на это нечто налетев, причем, в самом буквальном смысле слова. Явившись по приказу начальства, Валентин уже поднял руку, чтобы постучать, как дверь в комнату генерала Ариго стремительно распахнулась, и Арно Савиньяк, вылетевший оттуда, едва не столкнулся с ним лбом. В первое мгновение оба лишились дара речи от неожиданности. Савиньяк опомнился первым: - Валентин… можно тебя?.. - Я к генералу… - Да успеешь ты, у него порученец от маршала… Быстро оглянувшись по сторонам, Арно схватил Валентина за запястье и потянул его за собой. Герцог не только воспротивиться не успел, он не успел даже об этом подумать, как они уже оказались в нише между двумя широкими четырехугольными колоннами. - Валентин, я хотел бы… «Извиниться за случившееся и просить, чтобы ты забыл об этом, как о кошмаре, приснившемся после 5-ти бутылок Кэналлийского…» - Что?.. – до Валентина не сразу дошло, что фраза Савиньяка в его мыслях не совсем соответствует тому, что произнес Арно на самом деле. - Ты сегодня вечером свободен? - Вообще-то у меня любовница, - хмыкнул Валентин. – А ты не знал? В глазах Арно что-то мелькнуло. Обида? В полутьме не разобрать… Да и с чего бы? - А завтра? – Быстро спросил Савиньяк. - Арно… Я свободен и сегодня… и завтра, вплоть до того, как маршал отдаст приказ о наступлении. – Арно, что, принял всерьез его слова о любовнице? - С каких пор Савиньяки не понимают шуток? - «Придда может понять только Придд», - прошипел Арно, словно рассерженный кот. – И с каких это пор Придды заделались шутниками? Он на миг опустил глаза, словно в неуверенности, но быстро поднял их вновь, и вдруг торопливо поцеловал Валентина в угол рта, шепнул: - Тогда вечером – жди! – И выскользнул из-за колонны. *** Паулина ждала его в назначенное время, одетая в мужской костюм, и с неизменной улыбкой на губах. К собственному удивлению, Валентин искренне улыбнулся в ответ. - Герцог, мне хотелось бы сегодня отправиться к реке… если вы не возражаете. – Сказала виконтесса, когда они тронулись вперед. - Не возражаю, конечно, - пожал плечами Валентин. – Мой долг – повиноваться вашим желаниям, эреа. - И вы даже не поинтересуетесь, что мы будем там делать? – Улыбка Паулины сделалась донельзя лукавой. «Ловить лягушек?» - едва не вырвалось у Валентина, невольно вспомнившего разговор с генералом Ариго. - Там красиво, - вместо этого просто сказал он. – Полюбуемся окрестностями? - Красиво? О, конечно… Так вы знаете о водяных лилиях? - О водяных лилиях?.. - Ну, да. Я полагаю, что именно в этих краях произрастает водяная лилия Лоарэусаус – цветок редкостной красоты, а его стебли обладают множеством целебных свойств… - Вы разбираетесь в травах, виконтесса? - Не могу похвалиться, что очень хорошо. Потому-то и обзавелась надежным помощником. – Паулина извлекла из бокового отделения седельной сумки небольшую, но весьма толстую книгу в коричневом кожаном переплете и продемонстрировала ее спутнику – «Травник», написанный аббатом Бартоломеусом Эрийским в 12 году Круга Скал. – А вот кто действительно разбирается в травах, так это моя кухарка Барба в Алате, в моем поместье Эжертон. Она… ну просто настоящая лесная ведьма – каких только рецептов не знает! Кстати, герцог, вы не знакомы с трудами Кантуса Цельеса? - Разумеется, знаком, - Валентина начал всерьез увлекать этот разговор – редко с кем можно было поговорить о подобных материях, а больше всего его удивило, да и заинтриговало порядком то, что этими вещами интересуется дама. – То есть… вы подразумеваете «Сущее всех вещей»? - Не совсем… Я имела в виду «Превращение материи». - Вы интересуетесь магией? - А, по-вашему, это неинтересно? – Паулина смотрела так пристально, что это могло и смутить… Если бы он не разучился смущаться... И если бы перед ним была не дама… - О, нет. Вы меня очень заинтересовали, виконтесса. Кстати, насколько мне известно, данный труд весьма редок, более того, весьма не одобряем эсператистской религией… - Открою вам страшный секрет, - в глазах Паулины запрыгали смешливые искорки. – Дед моего покойного мужа занимался алхимией, и когда я начала исследовать свое новое жилище, я обнаружила тайную лабораторию… И целое собрание книг в придачу… Некоторые весьма меня увлекли… В Алате к таким вещам относятся гораздо проще. - Об Алате в Талиге рассказывают странные истории… - Моя мать родом оттуда. Так что я и по крови наполовину алатка. И между прочим, в Алате немало страшных и необычных историй рассказывают про горные перевалы Бергмарк… и про загадочных кэналлийцев… и про то, что в стылых замках Придды водятся привидения, а в озерах вашей страны – все еще живут найери… А уж про Кольцо Гальтары болтают везде все, кому не лень! А вы, герцог, не были в Алате? - Нет, хотя теперь, после ваших рассказов мне захотелось туда поехать. - Я была бы очень рада видеть вас моим гостем. - Но идет война, и я, как офицер Талига, пока себе не принадлежу. - Война когда-нибудь закончится… Речка, совсем небольшая, вдоль которой Валентин и Паулина ехали, называлась Аррей, и, развлекая друг друга беседой, спутники не заметили, как добрались до рощи, где река, изгибаясь петлей, уходила под сень деревьев, постепенно скрываясь из вида за густым переплетением ветвей и развесистыми кронами. Именно здесь ствол толстого дерева, не так давно свалившегося в реку, образовал естественную запруду, оставив воде лишь небольшую лазейку у противоположного берега, где она шумела и бурлила, стремясь прорваться вперед. У берега же, где находились всадники, движение воды почти прекратилось, между ветвей упавшего дерева слегка колыхались пучки водорослей, а гладь воды была усеяна ряской. И лилии… Они на самом деле здесь были. Валентин повернулся к спутнице: - Откуда вы узнали, куда надо ехать? Та в ответ прибегла к своему неизменному средству – лукавой улыбке. - Я кое у кого спросила. Пожалуйста, герцог, не заставляйте меня выдавать их, иначе в следующий раз мне никто ничего не скажет. - И это те самые лилии? Паулина раскрыла книгу на нужной странице, и они сравнили. Лилии оказались именно теми самыми. Дело было за малым – попробовать до них добраться… Полчаса спустя, с поцарапанными руками, укушенный несколько раз комарами, блаженствовавшими во влажной и прохладной среде, и просто чудом избежавший пару раз падения в воду, Валентин вернулся с желанной добычей – охапкой лилий на длинных стеблях. Палина встретила его с горящими от восторга глазами. - Моей благодарности просто нет границ… Она завернула драгоценные цветы в холст и уже повернулась было к лошади, чтобы спрятать их в седельную сумку, как вдруг внимание ее привлек еще один цветок. - Желтый, Создатель… Вы видите, герцог?.. Паулина даже не стала дожидаться пока Валентин увидит, или вновь предложит свою помощь. Она просто бросилась вперед, сделала несколько шагов, балансируя на неустойчивых мокрых ветвях, и вдруг нога ее соскользнула, и виконтесса, почти добравшись до вожделенной добычи, по колено оказалась в воде, причем нога ее застряла между ветвями. И все же Паулина сумела сорвать цветок – лилию необычного светло-желтого цвета, когда добравшийся до спутницы Валентин вытащил ее из воды. Но при попытке наступить на правую ногу, молодая женщина вскрикнула от боли. По всему было видно, идти виконтесса не сможет. Герцогу пришлось на руках отнести ее к лошадям и подсадить в седло. А потом, когда они въехали на широкий двор особняка, в котором Паулина жила вместе с отцом, Валентин, досадуя в душе на легкомыслие некоторых молодых особ, опять - таки на руках внес молодую женщину в ее покои. Когда ее руки обвились вокруг его шеи, вскользь он подумал, что Паулина немного волнует его, и тут же вспомнил об Арно. Виконтесса была оставлена на попечение прислуги, зато Валентина задержал ее отец. Весьма обеспокоенный состоянием дочери, он немедленно послал за врачом, и принялся расспрашивать герцога о происшедшем. Помимо прочего, уйти, не дождавшись, что скажет врач, было невежливо, тем более, что граф фок Крауф настаивал на ужине в его обществе, и Валентин не стал отказываться. Он и вправду проголодался. Мог ли он предположить, что собирать цветочки в обществе дамы – идиллия, без устали воспеваемая поэтами в своих сонетах и ронделях - окажется таким хлопотным делом? Стало смеркаться, когда Валентин, нисколько не разочарованный ни ужином, ни обществом, и осведомленный явившимся врачом, что Паулина всего лишь вывихнула ногу, и завтра уже сможет встать, наконец, откланялся. *** По дороге Валентину вспомнилось, какого оттенка были лепестки желтого цветка, и он вдруг понял, что они ему напомнили – рассыпанные по подушке пряди волос Арно Савиньяка. Оказавшись у себя, Валентин сбросил колет, снял ремень со шпагой, присел к столу и взялся за «Стратегию и тактику», но через несколько минут захлопнул книгу, будучи абсолютно не в состоянии не только воспринимать написанное в ней, но даже и усидеть на месте. Мысли неслись безудержным потоком, и все они крутились вокруг Арно. Еще несколько дней назад Валентину и в голову бы не пришло, что младший Савиньяк не прочь поразвлечься с мужчиной. У него же явно были притязания на благосклонность Паулины. Еще несколько дней назад они с Арно были врагами, и разве они перестали ими быть? А что, если Арно вздумалось… просто поиграть с ним? А что, если он не придет? До Валентина вдруг дошло, что он ведет себя, как нетерпеливый влюбленный, и только тогда какое-то странное возбуждение, в котором он пребывал, немного схлынуло. Он в состоянии мыслить здраво, - решил Валентин, - и немедленно прекратить это сумасшествие ему ничто не помешает. Тут-то и раздался стук, и дверь распахнулась. На пороге стоял Арно Савиньяк. Он торопливо закрыл за своей спиной дверь на задвижку, и, не отрывая глаз от лица Валентина, потянулся к пуговицам колета... Сбросив его у двери, Арно в два шага оказался рядом с Валентином и со стоном, напоминавшим больше всхлип, жадно впился в его губы. - Я так соскучился… - только и сказал Савиньяк, когда они прервались, чтобы глотнуть воздуха. Пальцы Валентина быстро расстегнули ремень на бедрах гостя – шпага Арно с глухим стуком упала на пол, за ней без промедления, хотя и с гораздо меньшим шумом, последовала прочая одежда. Арно, оставшийся в одной рубашке, уселся верхом на его колени, и понадобилось совсем немного времени и еще меньше движений, чтобы тело Валентина отреагировало так, как ему и полагалось. Дыхание Арно сделалось хриплым и прерывистым, когда чужая возбужденная плоть проникла в него, а пальцы впечатались в плечи Валентина с такой силой, что причиняли боль. Но что значила эта боль?.. Даже жаль – уж ей-то ни за что не удержать их на грани… И падение неизбежно… и полно таких восхитительных ощущений… А после сил осталось лишь на то, чтобы крепче прижать к себе обмякшее тело, прислушиваясь как тяжелое, рваное дыхание любовника становится тише и спокойнее. - Пойдем в постель? – Предложил Валентин. - Нет! Я не останусь. Арно попытался высвободиться, и Валентин тут же разжал руки. Савиньяк оделся в полном молчании, и лишь потом обернулся к любовнику. - Я… не хочу слухов, Валентин. – В голосе его все еще слышалась легкая хрипотца. - Это и не в моих интересах также, - Валентин подошел почти вплотную, но его-то голос звучал спокойно и отстраненно – ни оттенка былой страсти. Арно отступил на шаг, прижался спиной к двери и несколько секунд смотрел на Валентина так пристально, точно пытался запомнить каждую черточку его лица. И Валентин тоже застыл на месте, словно завороженный, не отрывая взгляд от лица любовника. Арно пришел в себя первым. Быстрый поцелуй напоследок, хлопнувшая дверь – вот и все. Недоумевающий Валентин еще несколько секунд стоял, словно оглушенный, затем погасил свечи и упал на постель. *** Дни, между тем, летели. Командование готовило наступление, офицеры же, непосредственно не участвующие в обсуждении планов кампании, а также разведке, муштре, рекогносцировке на местности, сопровождении обозов и прочей деятельности, что в достаточно значительной мере определяет будущую победу, были, по большей части, предоставлены самим себе. Валентин продолжал сопровождать Паулину на прогулки, и вместительная сумка алатской виконтессы пополнялась травами, произрастающими только на севере Талига. Узнав, что поездки по окрестностям для Паулины вовсе не способ убить время, а имеют вполне даже практическое значение, Валентин даже проникся к этому уважением. Конечно когда цветы, собранные тобой для прекрасной дамы, в тот же день ею измельчены, высушены и смешаны в определенных пропорциях с какими-то порошками – это гораздо менее романтично, нежели, если бы дама еще с недельку вздыхала и томилась, любуясь букетом, поставленным в вазу. Зато от настойки, получившейся в результате, пользы было куда больше. Паулина заверяла, что ею можно запросто излечить краснуху, и даже оспу. И если сие утверждение было пока бездоказательным, то в том, что от укусов комаров она помогала, Валентин убедился на собственном опыте. Чем чаще они виделись, тем занимательнее находил Валентин ее общество. Иногда его посещало желание попробовать затащить ее в постель – алатка явно не была обременена высокоморальными принципами и охотно бы уступила. Жаль, желание это было столь слабым и мимолетным, что никогда не доводило до собственно действий. Валентин мог бы даже в нее влюбиться… Если бы не Арно. При воспоминании об Арно всякое влечение к Паулине пропадало моментально. Как ни странно, с Арно они о Паулине не говорили ни разу. Будто между ними двумя никогда не стояла женщина. Но Валентину время от времени вспоминалось, каким гневом пылали глаза Арно, когда тот встретил их вместе у «Золотой шпоры». Неужели сам он все забыл? Их связь с Савиньяком делалась теснее с каждой встречей - а теперь они проводили вместе каждую ночь, иногда встречали и рассвет - и Валентин предпочитал даже не думать о том, куда это может их завести. Это было недостойно, это осуждалось, это могло вызвать косые взгляды, насмешки за спиной, просто глухое и молчаливое отторжение… Но отказаться от этого, непонятно откуда взявшегося, возникшего просто на пустом месте… чувства – ну, а как это еще назвать? – Валентин просто не находил в себе сил. Может быть – пока не находил. Может быть – до тех пор, пока это нужно и Арно тоже. А что потом? Об этом – не думать… не думать… не думать… *** Вокруг никого не было, и Арно не мог этим не воспользоваться. Валентин его понимал – иногда жажда прикосновений делалась нестерпимой. - Это неосторожно, - прошептал он, едва их губы на миг разомкнулись. - Я знаю… - хрипло вздохнул в ответ Арно, и не думая останавливаться - провел кончиком языка по скуле, прикусил мочку уха, зарылся пальцами в волосы на затылке, слегка оттягивая голову Валентина назад, чтобы добраться губами до шеи. Тело послушно отозвалось на ласки… Жар, томительная тяжесть внизу живота, нарастающий шум в ушах… Они же так не услышат, если кто-то появится… Но они услышали. Или почувствовали. Они одновременно повернулись, ощутив… нечто. - Виконт Сэ? – Послышалось от входа. Солнечный проем дверей рассек темный силуэт – женщина… Это была Паулина Эжертон. Какой-то миг она смотрела на них, Валентин не мог охарактеризовать выражение ее лица – она стояла спиной к солнцу, потом исчезла. Валентин, чувствуя, что ноги подгибаются, а на лбу выступили капли пота, прислонился к столбу денника Аше. Арно – то, что его лицо побледнело, можно было различить даже в полумраке конюшни – так же обессилено прижался к стене напротив. Повисло натянутое молчание, и Валентина вдруг посетила совершенно неожиданная и сумасшедшая догадка. Паулина окликнула Арно. Арно затеял все это… Может ли быть, что он знал… хотел, чтобы их увидели?.. Причем, именно Паулина… Иначе как она оказалась здесь именно в это время? Именно она?! Значит, Арно ничего не забыл… Значит, решив, что Валентин привязался к нему, использовал его, чтобы отплатить Паулине за то, что она выбрала не его… И одновременно – пресечь этим возможные будущие встречи Валентина с виконтессой, опорочить его в ее глазах… Это показалось ударом… Но лишь в первый миг. Во второй - Валентину захотелось расхохотаться. Удар… Разве это – удар для Валентина Придда?! - Ну, как, удовлетворены, виконт? – Валентин сам поразился, насколько хорошо повинуется ему голос – холодность, слегка смягченная насмешкой. Впрочем, привычки, выработанные годами практики, не исчезают в одночасье. Все его маски при нем – возникнет необходимость, и они к его услугам. - Как глупо вышло… - пробормотал Арно, запуская пальцы в волосы. - Ну, отчего ж. Так отомстить – это было весьма изящно. – Еще немного времени и несколько ударов сердца, чтобы окончательно стать прежним… сделать вид, что гладишь коня… поправляешь сбрую… ну вот, теперь – и впрямь, все просто отлично. Внешне. Ни удостаивая Арно больше ни словом, ни взглядом, Валентин направился к дверям. - Валентин! – Арно нагнал его и загородил дорогу. – Один раз – только прямо и честно – ответь: ты ее любишь? - Пожалуйста, посторонитесь, чтобы я мог пройти. - Я хочу знать… Пожалуйста… Просто скажи… - В темных глазах застыла мольба. Уже столько раз Валентин ловил себя на мысли, что не может сопротивляться, когда он смотрит вот так… Или по-иному… Глаза в глаза – словно в глубокий омут с головой, и не выбраться, не спастись… Но не в этот раз. - Нет, я не люблю Паулину Эжертон, если ты об этом. - Но собрался за ней бежать, ведь так? Тогда поторопитесь, герцог. А то еще упустите… - и Арно отступил в сторону. - Вряд ли я с ней еще увижусь, - счел нужным пояснить Валентин. – Они уезжают послезавтра, а прощания можно и избежать. Да и желания особого нет. А уж после сегодняшней сцены… сомневаюсь, что и она захочет со мной увидеться. - Так она не была твоей любовницей? – Глаза Арно изумленно распахнулись. - Всего лишь мимолетным увлечением… - Валентин равнодушно пожал плечами. - Тогда почему ты уходишь? Валентин изумленно вскинул брови. - А почему я должен остаться? Теперь ты, Арно, скажи – открыто и честно – зачем все это? Я понимаю, конечно, но хочу услышать это от тебя. - Что ты понимаешь?! Что я сходил с ума, видя тебя с ней? Что я каждый день боялся тебя потерять? Мне было больно… И еще – такое чувство, что тебя предали… когда ты сказал о любовнице… Хотя вроде бы – не может же предать тот, кто ничего не обещал… А ты не был даже другом… - Мы и сейчас не друзья. - Да, мы просто вместе спим, - хмыкнул Арно невесело. – Это была месть, правда. Я знаю, это недостойно… мстить женщине… да и плевать! Мне хотелось, чтобы она увидела… И чтобы ей тоже было больно… Я не хочу и не собираюсь тебя никому отдавать. – Арно придвинулся вплотную. – Мне кажется, я люблю тебя, Валентин… Темные омуты глаз прикрыли длинные ресницы, но притяжение не пропало… Кажется, оно даже стало сильнее, и Валентин прикасаясь губами поочередно к векам, скуле, родинке на щеке, добрался и до чужих пухлых губ, словно созданных для поцелуев… И в этот миг ему было совершенно безразлично, что кто-нибудь может их увидеть… *** Два месяца спустя. - Курьер, мой герцог, - доложил Тобиас, заглянув в палатку. - Пусть войдет. Курьер, усатый мужчина лет тридцати, молча склонил голову и протянул конверт. Печать на алом воске – птица с веткой в клюве – Валентину ни о чем не говорила, но едва герцог вскрыл послание, он узнал почерк, а потому отослал курьера и быстро пробежал глазами строчки письма. « Надеюсь, Вы еще не забыли меня, герцог, если же это случилось, осмелюсь вновь о себе напомнить. Я очень виновата перед Вами и виконтом Сэ и это не дает мне покоя. Это я закляла вас на любовь друг к другу, и если ваша противоестественная связь все еще продолжается, то именно я несу за это ответственность. Вы, может быть, не верите строкам, что видите перед собой. Но для меня, в самом деле, очень важно объясниться и попробовать исправить свою ошибку. Делая это признание, я осознаю, что даю Вам в руки серьезную улику против себя. Что ж… Мне остается только довериться Вашей чести, так я и поступлю. Как уже рассказывала Вам, многое из того, что в Талиге забыто или почитается сказками, в Алате считается в порядке вещей. И найти здесь колдунью, которая по твоей просьбе хоть приворотное зелье приготовит, хоть порчу наведет не столь уж и трудно. Я начала интересоваться тайными знаниями из любопытства, и еще потому, что у меня было много свободного времени, которое надо было на что-то тратить. В книгах можно найти многое, а еще дед моего покойного мужа – я Вам о нем рассказывала – оставил свои записи. Конечно, сначала было трудно в них разобраться, но у меня получилось, как ни странно. Ну, и практика, и еще раз практика. В этом неоценимую помощь мне оказала моя кухарка Барба, наверное, сама этого не понимая – она просто оказалась настоящим кладезем той деревенской премудрости, в основе которой и спрятаны настоящие практические знания, нужно только научиться извлекать их из шелухи легенд, сказок и преданий . Не подумайте дурного, эта женщина никому и никогда не причиняла вреда… в отличие от меня. Не буду расписывать подробности того, как мне удалось научиться некоторым вещам. Скажу только – мне это удалось. Началось с вроде бы невинного поступка, и даже, на мой взгляд, благого. Моя юная служанка сохла на глазах от неразделенной любви к молодому конюху. Устроить их счастье было просто – я сделала настойку, основанную на травах, с особыми свойствами, и в ночь полнолуния произнесла над ней заклинание. А потом дала девице, чтобы она напоила ей своего возлюбленного и сразу заговорила с ним. У меня получилось! Спустя неделю сыграли счастливую свадьбу… Вот только я сама счастлива не была. Я хотела любви и внимания, а мой муж был ко мне холоден. Желать счастья в браке – разве это грех? И я решилась. Сделав новую настойку, я поднесла ее моему мужу. Мы были на террасе замка вдвоем, он выпил из моих рук, но в этот миг в дверях появилась моя подруга и соседка и поздоровалась, а мой муж ответил ей… Вы уже поняли, герцог, не так ли? Испивший любовного зелья влюбляется в первого, кто с ним заговорит. Мой муж безумно влюбился в нашу соседку. Ее супруг был очень ревнив… И однажды он убил моего супруга на дуэли. Наверное, то, что я сделала, можно расценить, как преступление, но у меня и в мыслях не было причинить вред моему мужу. Если б я знала, чем все закончится… Вам я рассказываю это только затем, чтобы вы воспринимали мое письмо с серьезностью, которой оно на самом деле заслуживает. Я целый год носила траур, погрузившись в пучину раскаяния. Потом начала медленно выбираться из нее. А потом я приехала в Талиг, к отцу, начала помогать ему в делах, и постепенно вкус к жизни вновь проснулся во мне. А потом я увидела Вас. И сделала то, что сделала. И если бы представилась возможность, я попыталась бы снова. Тогда, у трактира, я подмешала в бокал с водой любовное зелье, и именно со мной, со мной Вы должны были бы заговорить! Но прискакал виконт Сэ… Все случилось так внезапно… Но я еще долго сомневалась. Я не была уверена в том, что когда оба зачарованных - мужчины, настойка подействует так же, как на мужчину и женщину. Когда Вы были со мной, я была счастлива, и до последнего надеялась. Лишь увидев вас тогда, на конюшне, я поняла, что все бесполезно. И что судьба вновь воспротивилась мне. Я уехала и поклялась все забыть, но… меня терзают дурные предчувствия. Я очень боюсь, как бы с Вами не случилось беды по моей вине. Этого я не перенесу. И я очень прошу Вас вместе с виконтом Сэ приехать в Алат, в мой замок, потому что только я могу снять с вас заклятие. Паулина Эжертон.» Окончив чтение, Валентин аккуратно сложил письмо и сунул его за пазуху, затем достал бутылку «Змеиной Крови», откупорил и наполнил бокал. Арно. Интересно, где сейчас может быть Арно? Валентин уже совсем было собрался позвать Тобиаса и отправить его на поиски Савиньяка, как полог палатки откинулся, и Савиньяк объявился сам. - Ты словно мысли мои читаешь, - и это не было шуткой. Иногда Валентин был просто в этом убежден. - Я получил вот это! – Арно извлек из-за пазухи конверт. – Письмо от Паулины Эжертон. - И ты тоже. Можно было догадаться… - Тоже?! Так она и тебе написала? Валентин вытащил свое письмо. - Можешь сравнить. Кстати, как насчет бокала « Змеиной Крови»? - Не откажусь, - Арно присел к столу, рассеянно взлохматил светлые кудри, и принялся за чтение, а Валентин пробежал глазами послание, адресованное Арно. Оно было написано похоже, только без намеков на нежные чувства к тому, кому предназначалось, и без особых подробностей. Более кратко и по-деловому. - Противоестественная связь! – Фыркнул Арно возмущенно, отбрасывая прочитанное письмо с таким видом, точно это была ядовитая змея. - Но это правда. Если чувства не являются твоими собственными, идущими исключительно от сердца, а навязаны тебе кем-то извне, все равно каким способом, они, без сомнения, противоестественны. - Думаешь, это правда? Валентин пожал плечами: - А ты? - Теперь, прочитав твое письмо, начинаю верить. Сначала решил – Паулина сошла с ума… или пытается заманить нас в ловушку… - Одно не мешает другому, а другое – третьему… Скажи, Арно, а ты из ее рук ничего не пил? - В том-то и дело, что пил! Я оказался в их доме с бумагами какими-то от Ариго… Тогда и увидел впервые Паулину. А когда собрался уходить, она предложила мне какой-то настойки на травах из Алата… Я попробовал… Думаешь, зелье? - Возможно, из-за этого ты ею и увлекся? - Считаешь, мне без отравы всякой уже и девушка понравиться не может? – Арно бросил взгляд исподлобья и обиженно надул губы. Когда он так вот смотрел… Валентин едва не забыл, о чем вообще шла речь. В первый миг, прочитав письмо Паулины, он почувствовал почти отвращение. Словно кто-то подглядывал за ними в минуты близости, словно кто-то или что-то заставило их быть вместе, не спрашивая на то их согласия… как у рабов в багряных землях… Он тогда даже подумал, что сможет разорвать эту связь, что не захочет больше видеть Арно, что… просто его не захочет. Но это прошло так же быстро, как и накатило. И теперь Валентин поймал себя на мысли, что изо всех сил пытается противостоять совершенно иному чувству, а именно - желанию прижаться к губам Арно своими, раствориться в черных глазах… Лишь сжав кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, герцог сумел вернуть себе ясность мыслей. И это – магия?! - Знаешь, мне тоже очень нравилась Паулина… - А на Арно сейчас лучше все-таки не смотреть. - Ты думаешь, что выбрал меня, а не ее, только из-за этого заклятия? – Арно, словно нарочно, встал из-за стола и подошел ближе, вновь поймав взгляд Валентина. Он явно не хотел, чтобы на него не смотрели… Ну, точно, мысли читает… - Я не знаю, Арно. Но если так… А ты разве хочешь быть привязанным ко мне, исключительно из-за чьей-то прихоти? - Я думал, тебе со мной хорошо… - Он отвернул голову и закусил губу, а стоял совсем близко… - Мне с тобой хорошо, - и нет ничего естественней, чем притянуть к себе за плечи, прижаться щекой к пахнущим дорожной пылью волосам. – Но я никогда не потерплю никакого насилия над моей личностью. И с этим магическим вмешательством собираюсь разобраться. - Полагаешь, ехать все же стоит? - Это даже обсуждению не подлежит. – Валентин отстранился, сел за стол и придвинул к себе чистый лист. – Теперь отпуск можно получить легко. При подписании договоров обойдутся и без нас. Я еду в любом случае. - Что ж, - Арно решительно вскинул голову. – Я тоже еду!