Сфотографируй для меня небо

Суна держал его за руку и вел за собой, поочередно сжимая пальцы в немом обращении "я защищу тебя". Осаму послушно брел за ним, теряясь в сумрачных коридорах мрачного дома, вдыхал тяжелый воздух, сглатывал вязкую слюну и томился в ожидании. Тело трясло, дрожь волнами проходила по нему, заставляла Осаму спотыкаться о собственные ноги. Он лихорадочно облизывал сухие губы, чувствуя на них капельки солоноватого пота. Осаму вцепился второй рукой за край толстовки Суны, останавливая того. - Суна, я... - Голоден? - Ринтаро повернулся, не отпуская его ладони. - Я знаю. Потерпи немного, хорошо? Мы почти пришли. Я тебя кое с кем познакомлю. Суна мягко улыбнулся, растягивая губы. Осаму кивнул. Каким бы отравляюще притягательным не был сдавленный воздух, каким бы сладким не казался его наркотический привкус, каким бы одурманивающим эффектом он не обвивал Осаму, тот не мог избавиться от облика Атсуму. Он сквозил в каждом отражении разбитых окон, смотрел на Осаму из-за зеркал, прятался за углами, касался его плеч, заставляя того обернуться только затем, чтобы увидеть перед собой холодную пустоту, шептал на ухо. "Убирайся прочь, я не хочу тебя видеть. Я ненавижу тебя. Я презираю тебя. Я хочу, чтобы ты умер". Осаму тряс головой, растерянно оборачиваясь на голос. Но тот, казалось, пластинкой заел в его голове, больно давя на мозг, обволакивая его, заглушая посторонние звуки. "Умри, умри, умри, умри". Осаму зарылся пальцами в волосы, болезненно цепляясь ногтями о голову. Ударился лбом о холодную поверхность, ощущая, как по телу разливается сковывающая усталость. Ноги немели, кожа, словно покрываясь коркой засохшей грязи, неприятно стягивалась. Осаму обращался в камень, и только сердце, отчаянно бьющееся в грудной клетке, напоминало ему о том, что он все еще был жив. "А должен быть мертв. МЕРТВ". - Саму? - далекий голос. Знакомый, любимый, вызывающий привыкание. - Осаму? Ты слышишь меня? Осаму. Реагируй на мой голос. Вот так, дыши, спокойнее. Повторяй за мной. Осаму приоткрыл глаза. Суна сидел перед ним, держал его за плечи, обеспокоенно смотрел, звал его. Осаму ответил ему улыбкой. - Ты меня испугал. Не отключайся посреди коридора, - Суна прижал его к себе, помогая подняться. - Прости, - Осаму часто моргал, облизывал губы. Горло сводило, когда он глотал. - Это все Атсуму. Я виноват перед ним. Мне нужно извиниться. Он отпрянул назад, намереваясь найти выход, но ноги предательски сплетались, тело не слушалось. Суна придержал его, избавив того от столкновения с полом. - У тебя еще будет время, Саму, - мягко шепнул он. - Я знаю, как ты можешь почувствовать себя лучше. Гипнотический голос. Такой сладкий, приятный, манящий. - Д-да, - сглотнул Осаму. - Ты прав. Я еще успею, - он отчаянно закивал, ощущая головокружение и подступающую тошноту. - Пойдем к твоим друзьям. Суна что-то неразборчиво проговорил, отвел взгляд. - Я бы не сказал, что они мне друзья. Но при них этого не говори, - он нервно посмеялся. - И вообще помалкивай по возможности. Осаму кивнул, не желая вдаваться в подробности. Сейчас его мысли занимало лишь то, как унять дрожь в теле, оборвать боль, вонзающуюся в мозг, избавиться от лихорадочного жара. Ему было душно. Ему было плохо. Его ломало. Приветствием ему служил смех. Помешанный, обрывающийся, скрипящий. Словно кто-то ногтями водил по черепной коробке, оставляя за собой неприятный скрежет и кровавый след. Суна исчез, растворившись в галлюциногенной дымке, оставив Осаму в одиночестве. - Я тебя не помню, - низкий тембр голоса, приятный, словно кошачий, разливающийся теплом по телу. - Ты с Суной? Осаму посмотрел на парня с взлохмаченными черными волосами. Он курил, выпуская струйку дыма ухмыляющимися губами. - Да, - Осаму несмело подал голос, вспоминая предупреждение Суны. Но он не ощущал страха, общаясь с незнакомцем. - Куроо, - протянул он. - Осаму. - Будем знакомы, Осаму, - кивнул Куроо и отвернулся, словно хищник, вдоволь насытившийся обглоданной добычей. Едва ли Осаму ощущал себя чем-то большим, чем куском обгрызанного мяса. Кто-то мягко коснулся его плеча. Суна улыбался. - Идем. Они прошли в другой конец комнаты, заняв свободное место под красными светодиодами. В некоторых местах лампочки мерцали, больно давя на глаза. Но Осаму это не волновало. Просто не могло, когда в руках у Суны лежало две "улыбки". Две маленькие цветные таблетки, хитро ухмыляющихся, подмигивающих. Осаму снова облизнул губы. Под язык. И утонуть. Все затихло. Лампочки перестали мерцать, слившись в одно красное свечение, густой туман, ласковый, поглаживающий Осаму по рукам, раздевающий его, избавляющий от лишнего груза. Атсуму помахал ему рукой на прощание и растворился. Осаму улыбнулся. "Пока-пока, братик" Веки тяжелели, сознание вялыми хватками цеплялось за действительность, жар спадал, казалось, даже кровь холодела, приятной негой разнося по телу долгожданный наркотик. - Приветик, - Осаму плыл в океане, голос был маяком. Ослеплял его, вытягивал из дремоты, вел на затаившиеся острия скал. - Хорошо проводишь время? Осаму поднял помутневший взгляд. На диване напротив расположился парень, длинные конечности которого под странным углом изворачивались в резких движениях. Он наклонил голову, красные волосы опали на лоб. - Впо-лмне, - язык заплетался. Осаму приподнялся на локтях, опершись на спинку дивана. - Кто ты-ы? Парень засмеялся. По спине Осаму пробежал холодок. Это не был смех здорового человека. - Тендо Са-то-ри, - проговорил тот по слогам, устремляя взгляд на Осаму. - Я тут кто-то вроде главного. Я на это надеюсь. Он резко поднялся с места, побеспокоив парня, который все это время неприметно лежал на нем. Тот сонно посмотрел на него и протянул к нему руку, но конечность тут же упала обратно на диван. Парень что-то простонал, зевнул, поправил стриженные горшком черные волосы и сел, отстраненно уставившись в стену. - Куроо! - Сатори взвыл, привлекая к себе внимание. - Я ведь тут главный, да? - Если планируешь развлекать гостей, делай это без меня, - он отвечал сдержанно, спокойно, не обращая внимания на бешеный тембр Тендо. - Я понаблюдаю отсюда. - Ты скучный. - Я здравомыслящий, - хмыкнул Куроо, затягиваясь сигаретой. - Если такое понятие, конечно, допустимо по отношению к нам. Суна спал. Осаму смотрел, как бегают под веками зрачки, как дрожат ресницы, как сжимаются брови. Он заботливо коснулся его лба. Горячий, с застывшими капельками холодного пота. - Знаешь, как отличить настоящую любовь от поддельной? - Тендо был совсем близко. Обжигал его шею, выдыхал ядовитые пары изо рта. Осаму поежился, но не отстранился. Ощущение страха притупилось. - М-м? - Когда ты любишь человека, - он опустился обратно на свое место, хлопнув по коленям. Парень опустил на них свою голову, перевернувшись на спину. Тендо запустил длинные пальцы ему в волосы. - Ты не просто позволяешь ему быть рядом. Ты разделяешь с ним свою жизнь. Предлагаешь ему частичку себя, и... Он достал из заднего кармана небольшой предмет. Щелкнуло лезвие, и Сатори провел им по ладони, морщась. Осаму, словно завороженный, смотрел на то, как тонкая полоска набухала, обрастала капиллярами, которые лопались, позволяя темно-красной, практически черной, жидкости стекать по руке. - И если человек принимает твой подарок, - он поднес ладонь к лицу парня. Тот высунул язык и слизнул кровь. Улыбнулся, заглянул в глаза Тендо. - То он действительно тебя любит. Осаму не просто принял "подарок" Суны. Он поглотил его, впитал, сделал неотъемлемой частью себя, позволил ему отравить сознание. Дотронуться всех тех мест, где его касался Суна, нетерпеливо, жадно, ревниво. Изменить ход вещей, повлиять на протекающее время, поменять местами действительность и сон. Он стал зависим, но эта зависимость спасала его. Позволяла прятаться от разрушающих мыслей, скрываться от желания причинить себе вред. Суна был его освободителем. Осаму закинул голову вверх. Красные огоньки мерцали, он забывался, в мыслях проскакивали беглые образы, но он не мог ухватиться за них. Словно призраки, проходили сквозь него, словно пепел, сыпались сквозь пальцы. - Я умею видеть то, что не видят другие, - голос Тендо прорывался сквозь дымку бессознательности. Осаму устало двинул головой в его направление. - Что? - он не открывал рот, но слышал себя. - Я вижу будущее людей, - он засмеялся. - Ты, - он сглотнул. Горло першило, болезненно сжималось, словно он глотал иглы. - Ты видишь моего брата? Там, - он махнул рукой. - Через годы. Не смех. Скрежет. Ломающий черепную коробку, вынимающий оттуда мозг, давящий его, наслаждающийся кровавым месивом. Слизывающий консистенцию мокрым языком. - Не-а, - Тендо покачал головой. - Но это не его вина. - Вина? - Осаму непонимающе посмотрел на свои руки. Светодиоды кровавыми пятнами отпечатывались на ладонях. - Ага-а. - Чья? В нос ударил смрад. Воняло гнилью. "Тсуму, о чем он говорит? Чья вина?" Во рту - кислый привкус. Его снова тошнило. "Тсуму, ответь мне, прошу" В голове - пустота. Кладбище заживо захороненных мыслей. "Тсуму, ты правда хочешь, чтобы я умер?" - Твоя, милый Осаму, - проговорил Тендо. И его шепот раздался совсем близко. - Ведь у тебя, - Осаму почувствовал, как его ухо обожгло. - Нет будущего.