Keep me afraid

- Не хочешь войти? Феликс резко поворачивается в сторону парня, выразительно выгибая бровь. - Куда? - Ко мне в комнату. Блондин еще сильнее хмурится. Зачем ему туда идти? Своей комнаты что ли нет?Побыстрее бы уже доехать до дома и закрыться. - У меня своя есть. Спасибо. Холоден как обычно. Хенджин недовольно стонет, продолжая рассматривать кукольный профиль. Ничего не меняется. У людей в отношениях бывают горки, бури, а между ними только маленькие бугры. Парень чувствует себя так, словно в ледяном океане пытается отыскать пресную воду. У него есть все для этого, но не помогает, если не знаешь как управлять лодкой. Хан слишком скованный, идеально держит себя в эмоциональном застое. Лишь несколько раз удавалось выбить его, и то, это получалось либо силой, либо случайно и непонятно как. Хенджин чувствует ответную тягу, но она настолько хрупкая и невидимая, что поймать ее не получается. - Может тогда поедем ко мне на квартиру на рамен?* Парень от такого наглого заявления перестает водить пальцем по экрану, наконец-то поднимая глаза. - И скольких ты уже водил на рамен туда? Не ответил. А Хенджин не знает, про какой именно рамен ответить. - Если ты про рамен, то никого. А если про рамен, то ... ну, много, - Хван выделяет слова интонацией, чтобы было понятно, о чем именно ведет речь. - Господи, ну ты и кретин, - блондин снова утыкается в телефон, раздраженно водя пальцем по экрану. Хенджин закатывает глаза, поворачивается к окну, устало опираясь головой на сидение. - Я хочу пиццу. Хван улыбается во весь рот, прося водителя сменить адрес. Попытка удалась.

***

Йеджи с утра не в духе. Она разбила несколько чашек из сервиза просто так, поругалась с мамой по телефону. И теперь, когда брат пишет, что не приедет домой после пар, ее мерзкое настроение окончательно тянется ко дну. А все потому, что Феликс домой тоже не приехал. Хенджин про него ничего не сказал, но факты говорят молча правдиво. Девушка думает слишком много. Сидит на кухне и что-то готовит на автомате, не пуская прислугу, которая теперь обходит это место стороной. Ей морально слишком плохо последние месяцы. Сразу после приезда Ханов. Может дело и не в них, просто все так наложилось. Таблетки Джисона помогают немного разгрузиться и расслабиться. Без них уже невозможно протянуть. Все бесит и раздражает. А еще дыра в груди вроде должна опустошать, а по итогу только грузит. - Привет. Девушка поднимает голову, отвлекаясь от нарезки мяса. Перед ней стоит брюнетка, неловко улыбаясь. Кажется, эта та самая Рюджин, которую подстрелили несколько месяцев назад. Йеджи просто кивает, продолжая водить ножом. Если убрать с доски мясо, она все равно продолжить эти монотонные движения. - Ты хочешь котлеты сделать? - Нет, - вздыхает девушка, не особо желая вообще открывать рот. - Тогда почему мясо уже похоже на фарш? - усмехается Хан. Она что смеется? - Что ты тут делаешь? Обед уже прошел, ужин не скоро. Рюджин хитро сужает глаза, наклоняя голову, словно сидит в зоопарке. - Любовные проблемы? Йеджи раздраженно вонзает нож в столешницу так, чтобы не упал и поднимает злые глаза на девушку, которая даже не шелохнулась. - Детка, я жена оружейного магната, мой отец военный. Думаешь, какая-то малышка с молоком на губах может меня напугать этим, - обводит ее пальцем в воздухе, - спектаклем? Хван не теряется, хотя чужая речь немного отрезвила. Все-таки не всем она может вмазать, не всем ответить. Теперь понятно, почему Банчан взял ее в жены. - И тем самым ты становишься главной мишенью. Ногу ампутировать не собираются? Могу подсказать хорошую клинику. - Так что ты готовишь? - переводит тему брюнетка. - Ничего. Йеджи берет в руки доску, на которой ужасно выглядещее месиво из мяса, и выкидывает в мусорку. Доставая из холодильника новую тушу. - Интересный способ выместить стресс. Надо взять на заметку. - Ты что-то хотела? - слишком раздраженно. - Если нет, то выход знаешь где. - Жаль, что я тебя не встретила до свадьбы с Банчаном, - усмехается Хан. - Всмысле? - девушка даже перестает водить ножом. - Мне нравятся такие дерзкие, как ты. Йеджи в лице не меняется, продолжая смотреть в лицо девушки/женщины. Надо признать, от своих мрачных мыслей ее все же отвлекли. - И что бы ты тогда сделала? - Старалась бы расположить к себе ... приласкать, - Рюджин мечтательно улыбается, глядя на девушку. Она сейчас пытается соблазнить Йеджи? Подход заведомо провальный. - У меня есть, кому приласкать меня. Сложи свои крылышки. - Я и не предлагала. У меня есть муж, если ты помнишь. И я могла бы стать тебе хорошим другом. - Зачем? Думаешь у меня нет друзей? - Думаю, нет. Тогда бы ты не стала, так яростно нарезать курицу. Хван ничего не отвечает, молча кладет мясо в холодильник, а посуду в мойку. Говорить еще тяжелее, чем думать. Она моет руки и садится напротив довольной Рюджин. - Ну и? Что будем делать? - наступает первой. - Что тебя беспокоит? Сложно ответить, когда толком сама не понимаешь. Хван открывает рот, но сформулировать не получается. И дело не в том, что рассказать про их с близнецом тайну она не может, все слишком запутанно. Сама себя не понимает. - Я люблю одного человека. Очень сильно люблю. И я знаю, что он тоже меня любит, но по-другому. - Ты говоришь о Джисоне? - Нет. С тем парнем мы не можем быть вместе ни в какой из реалий и осознание этого убивает. - Почему вы не можете быть вместе? Потому что мы близнецы. - Просто не можем. Он дает мне внимание, любовь, всегда поддерживает, если надо, остужает мой темперамент. Но я не чувствую себя счастливой, даже когда мы рядом. - А что насчет Джисона? Йеджи задумывается. Джисон как карта в колоде. Просто один из. И если раньше он казался принцем, то сейчас волшебная пелена спала с глаз. Он такой же как и все, просто помогает по-своему. - Мы спим, ходим на свидания. Это больше похоже на подобие отношений. Сначала все казалось интересным, а потом монотонные события одни за другим и все. Рюджин задумывается, прямо глядя на Хван, которая отводит глаза. Говорить вслух не легче, озвучивать очевидное - только себя терзать. Женщина разглядывает симпатичное личико, шею, спускается к рукам. И вроде все вполне нормально, ничего странного. Только глаза уставшие, с поволокой потухшего огня. - Может тебе стоит закрыться от этого человека? Раз он не приносит уже тебе нужных эмоций? - Даже если я захочу, не получится,- тяжело вздыхает. - Почему? Мы живем в одном доме. - Не важно. Знаешь, наш разговор бесит еще сильнее. Пожалуй, мне пора. Хан провожает девушку задумчивым взглядом, не понимая сочувствовать ей или осудить.

***

- Просто не трогай, мне больно смотреть на это, - хнычет Хенджин, шлепая парня по рукам. Феликс злорадно хихикает и все равно вытаскивает кусочек ананаса из пиццы, откладывая на салфетку. - Это похоже на насилие! - Насилие - это когда в пиццу кладут ананасы. Это же ужасно! - Я протестую. - Ну и похуй! Я все равно их вытащу. - Ты просто можешь взять кусок из другой пиццы. - Нет. Я же должен потрепать тебе нервы. - А то ты этого никогда не делал, - складывает руки на груди Хван. - Да и когда это? - ухмыляется. - Когда выглядишь слишком красиво и сексуально. Феликс неожиданно давится под тяжелым взглядом. Разговор пошел не в то русло. Они хорошо проводили время, разговаривали и ели вкусную еду, обсуждали все подряд. Все это потому что Феликс расслабился, потому что Хенджин не позволил себе воспринимать его как сексуальный объект. Это было весело. Но Хван намеренно или нет все портит как обычно, возвращая обратно в реальность. - Ты видишь только это? - голос подводит, из-за першения в горле. - То, что я вижу, тебя расстроит. - И что это? - голубые глаза поднимаются с показным безразличием. - Тебе одиноко. Можешь сколько угодно отрицать и делать ершистый вид, но среди двух братьев ты как отшельник. Я ни разу не видел, чтобы ты с ними говорил о чем-то приятном. Твое лицо постоянно напряженное и недовольное. - Оно всегда такое, Хван, - не смущает то, что за ним откровенно наблюдали, пускай и делали из не высоких побуждений. - Минуту назад таким не было. У тебя и друзей нет, и отец уехал. - И что теперь? Пожалеешь меня? - резче, чем хотел, выпалил блондин. Он уже хочет извиниться, как Хван продолжает. - Я пытаюсь. Да ты не поддаешься. - Может стоит поменять методы? - А ты хочешь пойти со мной на свидание в белом костюме и чтобы я потом тебе подарил букет алых роз? Нет, не хочет. - Вообще я считаю это свиданием, - говорит Хван с улыбкой на лице. - Спасибо, что уточнил, - фыркает. - Я постелю тебе в спальне, сам лягу на диван. - Мы не поедем домой? - А ты хочешь? Я могу заказать тебе такси. Феликс вертит головой, поджимая губы. Не хочется обратно в этот серпентарий, где каждый хочет получить от него информацию. - Хотя знаешь, я лягу с тобой. Не хочу корячиться на диване. - Мне все равно, - блондин прикрывает глаза, укладывая голову на край дивана. Спать с Хенджином на одной постели уже не вызывает того ужаса. Они буквально последние несколько дней засыпали в комнате Феликса, хотя тот и делает из себя образ колючки. Кажется, что он просто привык, даже к этим взглядам, которые уже не липкие, а скорее изучающие. Будто экспонат с кафедры по биологии перенесли на кафедру психологии. Хан ощущает себя этим самым экспонатом, потому что Хенджин не бросается пошлыми фразами, а лезет в душу, куда ему путь закрыт на веки. Но если бы парень это только понимал, они бы не сидели сейчас на полу с пустыми коробками из-под пиццы на пушистом ковре. - Нас с братьями воспитывали так, чтобы мы могли сами постоять за себя, чтобы в сложной ситуации, делали правильный выбор, - непонятно зачем делится блондин, говорит такое в первый раз и это очень странно. - В итоге Банчан стал лидером компании, он умеет держать все под контролем и решать проблемы за себя и других. Джисон, он ... эгоист, не считается с остальными и всегда имеет путь отступления. А я просто умею держать язык за зубами, - "пускай и расплачиваюсь за это до сих пор", - и не привязываться к людям. Хенджин внимально смотрит на профиль парня. Слышать что-то подобное он и не надеялся, пускай и очень хотел. Теперь в список желаний Хвана входит заставить блондина улыбнуться ему искренне. - Хочешь откровение за откровение? Феликс пожимает плечами, отрывая глаза от коробки с пиццей. - Я родился первым, - с гордостью заявляет. - То есть я старший брат. - А так сразу и не скажешь, - смеется Хан, с долей сарказма. Не то, что надо, но все равно неплохо. Молчание впервые не отягощает, скорее облегчает. Хенджин подсаживается ближе, смело подставляя руку под блондинистую голову. Феликс не отказывается, позволяет расслабиться на чужом плече и облегченно прикрыть веки. Тут за ним никто не следит, никто не смотрит осуждающе, никто не хочет от него того, чего он не знает. Он так и засыпает с чувством полного спокойствия.

***

- Привет, - Рюджин мило улыбается, заваривая себе кофе. Йеджи на приветствие не отвечает, как и во все предыдущие разы. Напрягает эта личность в ее доме, на ее кухне. Когда она уже свалит? - Через несколько дней, - отвечает Хан на вопрос, случайно заданный вслух. - Всем доброе утро! - Джисон влетает в комнату, целуя Йеджи в щеку, а Рюджин же просто подмигивая. - Как спалось? - интересуется брюнетка, внимательно изучая этих двоих. - Хочешь узнать в подробностях? - ухмыляется парень, присаживаясь рядом со своей девушкой. - Ну, может быть что-то узнаю для себя нового. Привнесу в супружескую жизнь огонька. Йеджи на диалог никак не реагирует. Даже поглаживания по бедру никак не волнуют. Разум словно в вакууме. Ей не нравится Рюджин и она не скрывает этого. Уж слишком женщина любопытна, хочет пролезть туда, где может током прибить. И делает это невзначай так, что совершенно незаметно, поэтому Хван чувствует себя под прицелом. Очень иронично получается, если вспомнить, чья она жена. Джисон поднимает юбку девушки выше и вытаскивает из-под рукава под столом блистер, засовывает под край чулок со внутренней стороны бедра. При этом непринужденно ведет беседу, умудряясь пить кофе и улыбаться как змей. Если не знать, что Рюджин замужем за его братом, то можно подумать, что эти двое флиртуют. Йеджи от ощущения холодного пластика между ног вскакивает и несется на второй этаж. Две пары глаз следят за ней. Одни с интересом, другие с ухмылкой. - Пожалуй, мне тоже пора, - смеется парень, обращаясь к Рюджин. - Не смотри на меня так. - Как так? - складывает руки на груди. - Свой диплом по психологии применяй на Банчане. Рюджин молчит, наблюдая как парень уходит, как одергивает рукав рубашки. Она как губка впитывает каждый шорох, слово, вздох. Анализирует, делает выводы. Но если Джисон прекрасно знает ее методы и видит насквозь, то Хван подозревает, но не может распознать, в чем зарыт подвох. Йеджи влетает в комнату ураганом, с истерикой закрывает дверь, забывает подставить стул. Хенджина все равно дома нет. Она дрожащими руками достает блистер, нечаянно делая зацепки на капронах. Глотает сразу две таблетки и ложится на постель, облегченно вздыхая. Для нее иллюзия стала жизненно необходимой, потому что реальность не помогает, разочаровывает. Надо идти в мозгоправу, но как ей помогут, если она не может озвучить свои проблемы вслух. Все сразу осудят, придется придумывать сказку. И толку тогда будет с завуалированных речей? Решение проблемы придет только от честности, а не от лжи, в которой она и так живет изо дня в день. Таблетки стали облегчением. После них в голове все именно так, как хотелось. Фальшивая реальность поглощает, заматывает в путы из липкой смеси. Глупо надеяться на то, что все само забудется, чувства сотрутся. Так это не работает, либо живешь с болью, либо наживую вырезаешь шрамы. Йеджи лежит в позе звезды на кровати, прикрыв веки. Полчаса спокойствия без лишних дум вступают в силу.

***

Феликс проснулся утром, потому что стало очень жарко. Хенджин обвил руками, как цепями. Блондин начал вылезать из крепких объятий. - Будильник еще не прозвенел, - прохрипел Хван на ухо, не позволяя отстраниться от себя. - Мне жарко. - А мне приятно, - ухмыляется, садюга. От вчерашнего приятного слушателя не осталось и следа, только пыль. Феликс раздраженно стонет, но все же засыпает до тех пор, пока будильник реально не разрывает тишину в квартире. Хенджин, потянувшись, встает с постели, после душа будит парня, отрывает от подушки, но тот не поддается. - Если не встанешь, то я применю все свои чары, чтобы это исправить. - Ты не ебанный волшебник, Хван. - Зато у меня есть волшебная палочка. Показать где? Хенджин склоняется в кукольному личику, присаживаясь на корточки перед кроватью. Блондин в ответ смотрит одним глазом и все же со стоном встает, медленно плетясь в душ. В универ приезжают вместе. Удивительно, но Феликс не ощущает какого-то груза на плечах или напряжения. Впервые ему комфортно рядом с Хваном, но это не значит, что он смотрит на него как-то по-другому. Тот все равно кажется приставучим и отбитым, но ебнуть по голове уже не хочется так сильно. Но домой приезжает уже поникшим. Теперь это место воспринимается скопищем дерьма. Возвращаться туда не хочется. Феликс еле-еле выходит из машины, вяло перебирая ноги. Идет как на каторгу. - Эй, - Хван хватает перед дверью за локоть, поворачивая к себе лицом. - Что не так? - Все нормально, - пожимает плечами. - А теперь еще раз, только честно. - Не хочу туда возвращаться, разве не понятно? - раздраженно цыкает Хан, вырывая локоть из чужой ладони. - Хочешь, поехали ко мне? - Хочешь заточить меня в своей башне? - язвит парень, не воспринимая предложение всерьез. - Это лучше, чем жить в тюрьме. Феликс переводит настороженный взгляд, щуря глаза. - Разве нет? - Наверно, - неоднозначно отвечает. - Тогда собери сумку и поехали. Феликс поднимается к себе, радуясь, что не встретил никого по пути. Хенджин сначала заходит к сестре. Как обычно открывает своим ключом, но дверь не поддается. Заперто чем-то изнутри. Парень прислушивается к звукам за дверью, но там сплошная тишина, ни звука. Тогда он стучится сначала осторожно, но после молчания уже агрессивно бьет в дверь, но опять же молчание. Либо спит, либо ... вариантов никаких нету. Хенджин прекращает попытки достучаться и просто уходит в комнату к Феликсу, на всякий случай написав сестре о том, что в доме его не будет какое-то время. Про Феликса, конечно же, молчит. Меньше знает, крепче спит. Знал бы он, каким сном она спит. Блондин укладывает в сумку вещи, не обращает внимание на вошедшего. - Уж полотенца у меня дома есть, - смеется Хван. Феликс кивает и послушно убирает вещь из сумки. Так сильно хочет уехать, что не возникает. - А пистолет ты тоже возьмешь с собой? - Хочешь увидеть дуло меж глаз? - Только если ты будешь подо мной. - Слюни подбери, а то подскользнешься, - язвит блондин, застегивая молнию. Он уже хочет поскорее уйти, чтобы не попасться на глаза братьям. Они как коршуны начнут заваливать вопросами и не о том, где он будет ночевать. В голове только одна мысль горит красным - скрыться, скрыться, скрыться. Парни выходят на улицу, холодный воздух кусает щеки. Но Хан чувствует облегчение. Хенджин отпускает водителя, который уже вышел из машины, чтобы открыть дверь и идет в гараж за своим авто. Феликс не задает вопросов. Им прямо сейчас правит желание скрыться. А то где и с кем он будет спать, его не интересует. Даже переносное значение слов не откликается в голове. Бдительность заснула, когда голова думает, что опасность кроется в других людях.

*

- Где ваш отец? Хенджин сидит на полу, оперевшись спиной на край дивана. После приезда, Феликс разложил свои вещи и больше они не общались. Каждый занимался своим делом. И сейчас Хван смотрит телевизор, пока Феликс сидит на диване, залипая в телефон. - Не знаю. Отдыхает где-то, наверно, - совершенно спокойно отвечает парень, будто это не странно, что Хан Сонун оставил детей, пускай и совершеннолетних, на попечение малознакомым людям и съебался во свояси. Хвана все еще гложет вопрос о том, что они все тут забыли. Почему не едут на родину, почему Банчан приезжает к ним, а не наоборот, еще и с женой. - Это странно. - Разве? Мы не особо дружны, в отличие от вас с сестрой. - А что завидно? - Хван поворачивает голову, чтобы в полутьме увидеть эту недовольную моську. - Было бы чему, Хван, - фыркает, утыкаясь снова в телефон. Хенджин еще минуту смотрит на острые черты лица, хочет что-то еще спросить, но замолкает. Он садится на диван перед парнем, упираясь руками в подлокотник позади чужой спины. Феликс на выпад роняет телефон из рук от испуга, но когда хочет поднять, то ему просто не дают. - Тебе опять сперма в голову ударила? Теперь блондин понимает, что из одной ловушки перекочевал в другую. Глупо было надеяться, что Хван из добрых побуждений вызволил из круговорота вранья в доме. Хоть глубоко в душе он замечает за собой то, что не реагирует так остро на это как раньше. - Нет. Просто не могу сдержаться, видя тебя в домашней одежде, - Хенджин проводит по бедрам, задирая шорты выше. Подушечками пальцев ощущает мурашки на бархатной коже. Приятно, когда ты этому причина. Еще приятнее, когда нет острой негативной реакции. У Хвана камень с души слетает от этой мысли. - Тогда может мне стоит переодеться? - говорит почти не слышно. - Если только раздеться, - ухмыляется. Не может не позволить себе пошутить пошло. - И что ты будешь делать дальше? Обойдешься дрочкой и поцелуем? - Феликс храбрится, по-крайней мере пытается делать вид. Хотя у самого что-то непонятное твориться. Хочется сбежать и поцеловать одновременно. Но ни того, ни другого он себе не позволяет. Просто смотрит, выражая своим лицом ничего не для образа, а потому что не может сам себя понять. Хенджин также смотрит в ответ в небесно-голубые глаза. Рука сама тянется еще выше, ложится на шею, немного массируя. Пальцы опускаются за ворот майки, слегка оттягивают легкую ткань. Хван на свой страх и риск хватает края одежды и тянет вверх, заставляя поднять руки. Феликс не сопротивляется, хотя на дне глаза рождается паника. И Хван затыкает ее поцелуем. Сначала просто прикасается, давая обещание, что ничего плохого не будет. Затем всасывает губы по очереди, кусая, зализывая следы от зубов на ярко-красной коже. Парень пытается раскрыть чужой рот, но не выходит. Тогда он рукой опускает челюсть за подбородок, помогая. Поцелуй становится страстным, когда языки встречаются. Хенджин старается сделать приятно, оглаживает небо, всасывает губы. Из-за неопытности Феликс сдерживается, слюна вытекает на подбородок, становится немного стыдно. Но плевать, это вообще последняя вещь, о которой хочется волноваться. Хенджин раздвигает стройные ноги, чтобы подхватить за бедра и унести в спальню. Когда острые лопатки встречаются с мягким матрасом, Феликс сковывается. Былое безразличие сменяется красочным испугом вперемешку со смущением. Он сдвигает ноги, ударяя Хенджина по ребрам. - Хэй, больно! - Прости, - вылетает без раздумий, а в глазах реальный испуг. - Если ты не хочешь, то мы можем прекратить. - Разве не об этом ты мечтал последние месяцы? Хенджин ухмыляется, обнажая клыки. - Я не хочу, чтобы ты раздавил мне член в процессе. В этом мало приятного. Феликс откидывается головой на подушки, не прерывая зрительный контакт, и кивает головой, давая зеленый свет. Хван аккуратно раздвигает ноги, устраиваясь между. Нельзя не заметить, как парень дрожит. Все это из-за неизвестности, из-за того, что не может расслабиться. Хенджин склоняется над ним, целует скулу, губами обводит шею, ключицы. Мокрые дорожки остаются после неторопливых ласк. Эту прекрасную кожу не хочется покрывать красными пятнами, девственная бледность заводит невероятно. Феликс нервно сглатывает, заметно расслабляясь, и зарывается пальцами в длинные волосы, позволяет снять шорты. Но сердце заходится как бешеное. Он еще не полностью обнажен, но чувствует себя раскрытым не только физически. Хван же абсолютно спокоен, уверен в каждом своем действии и это подкупает, потому что становится понятно, что больно ему делать не собираются точно. Руки блуждают по хрупкому телу, сжимают бока, заставляя выгибаться на постели. Хенджин языком вылизывает соски, не забывая наблюдать за реакцией Феликса на это. Кусает темную горошину, другой рукой лезет под белье, чтобы сжать ягодицу. Блондин на это краснеет, даже при тусклом свете настольной лампы заметны эти алые щеки и прикрытые от стыда глаза, словно он сам боится своих желаний. И это идеально описывает всего Феликса, который редко вылезает из раковины, но не понимает, что ее надо просто расколоть. Хенджин лезет рукой под боксеры, где член еще не встал, но исправить это не составляет труда. Они целуются, потому что Хван заметил, что под поцелуями парень и правда расслабляется, словно абстрагируется от собственных мыслей. Языки сплетаются практически сразу, не приходится прилагать усилия на взаимность в этот момент. Пальцы скользят по члену не спеша, поглаживают головку, не доводят до полной эрекции. И когда парень вытаскивает руку, получает недовольный стон в поцелуй. Феликс на эмоциях дергает тазом вперед, но лишь слепо врезается в чужое тело. Белье обоих летит в угол комнаты. Острые колени еще сильнее надавливают на бока. Хенджин на это ничего не говорит, пустые слова все равно не дойдут, разговаривать надо с телом. Хван сползает немного ниже, оглаживает бедра, оставляет поцелуи и горячо выдыхает на головку. Феликс дышит чаще, боится смотреть вниз. А картина там и правда волшебная. Хенджин вылизывает языком орган, чтобы смочить слюной, целует у основания. Он вбирает головку в рот, не долго посасывая, обхватывает кольцом из пальцев и начинает двигать им снизу вверх, пока сам насаживается ртом с вершины. Феликс хрипло стонет, уже не в силах прикусывать губы, чтобы сдержаться. Отпускает себя и шлет к черту свою сдержанность. Прямо сейчас с раздвинутыми ногами, между которыми ритмично двигается белая макушка, разве можно говорить о какой-то скромности? Хван насаживается глубже, проталкивая член глубже и старается коснуться стенок глотки, но не выходит. Сжимает пальцами крепче, когда блондин крайне эмоционально выгибается. Поэтому он поднимает голову и мокрый ствол, налитый кровью от стимуляции, выскальзывает изо рта оставляя между пухлыми губами и красной головкой ниточку слюны. Феликс неосознанно облизывается, полными изумления глазами рассматривая красивое лицо перед собой. Парень на такую реакцию только ухмыляется, подмечая, что чужая ершистость словно заснула, что не может не радовать. - Попробуешь? - Хенджин поднимается на колени, тыльной стороной ладони вытирая рот от смазки и слюней, дыхание тоже сбито, глаза слезятся. - Нет, - резко, даже грубо. Блондин из последних сил пытается казаться незаинтересованным, но Хван уже все видел, так что нет смысла в пустых масках. Он подхватывает парня под коленями, придвигая чуть ближе и достает из-под подушки смазку и презервативы. Феликс снова кусает губы, наблюдая за ним. - Расслабься. Я тебе уже сказал ... - Я слышал, - снова грубо, но Хван опять пропускает мимо ушей, списывая все на первый раз. Парень смазывает пальцы лубрикантом, разогревая. Один палец кружит над колечком мышц, пока вторая рука ложится на ягодицу сжимая уже сильнее, чем в прошлый раз. Хан на удивление сам тянется руками за шею, выпрашивая поцелуй, чтобы не смущаться настолько сильно. И как бы Хенджин не жаждал увидеть его лицо при растяжке, он не позволял отстраниться. Первый палец вошел очень не скоро, приходилось то изворачивать, то вытаскивать, и в целом это был не приятный процесс для обоих. Они уже изрядно вспотели, когда второй палец толкнулся без проблем, но этого все равно ничтожно мало. И Хван это понимал, потому пытался успокоить парня под собой. Феликс заламывает брови на третьем пальце, губы приоткрыты, мраморная кожа красиво контрастирует с темно-серым постельным бельем. Он весь одно сплошное возбуждение для Хенджина. Очень чувствительный как оказалось. Приятно осознавать, что до тебя это прекрасное тело никто не трогал. Хван уделяет внимание чужому члену, пока пытается растянуть парня. Старается не торопиться, но собственный стояк требует внимания как можно скорее. Воздух неимоверно горяч, тела уже мокрые от пота, а терпение сходит на нет. Три пальца наконец-то скользят внутри, не так свободно, как хотелось бы, но зато помещаются внутри. Феликс открывает глаза, немного расслабившись от пустоты внутри, выдыхает прерывисто. По его глазам видно, что уже не уверен, что сможет вытерпеть. Он даже не может посмотреть на чужой член. Хенджин видит эти метания, но глушит всплывающее сочувствие. Уже слишком поздно давать заднюю. Они оба прекрасно понимают это. Парень проводит ладонями по коленям, спускаясь вниз к бедрам, успокаивая. Шуршание пакетика как первый выстрел перед гонкой. Латекс обволакивает ствол, затем смазка. Они смотрят друг на друга, но с разными эмоциями. Один с желанием и предвкушением, второй со страхом и интересом. Крупная головка раздвигает мышцы. Давление внутри фейерверками ударяет контрастом ощущений. Хенджин останавливается на половине пути, тяжело сглатывая. До сих пор не может поверить в происходящее. А вот лицо Феликса под ним искажается в гримасе боли. И потому получает отвлекающий поцелуй, но болезненный стон все равно вылетает с уст. Ему неприятно настолько, что можно сравнить с кинжалами, режущими плоть наживую. Феликс уворачивается от губ, и так слишком жарко. Хван присасывается к шее, хотя обещал себе не делать этого. Глубокий и яркий толчок внутрь заполняет блондина полностью. Стон удовольствия разносится по комнате, затем еще один. Член внутри все еще двигается с трудом, слишком сильное давление. Хенджин не просит расслабиться, потому что скорее всего его пошлют и заставят прекратить таранить хрупкое тело. Но он все равно двигается с безумной улыбкой на губах, с садистским удовольствием толкается настолько сильно, что слышны шлепки кожи о кожу. Голову не поднимает, продолжая целовать плечи и грудь, потому что знает, что увидит. Феликс как оголенный провод, невероятно чувствительный и горячий. Внутри него словно тысячи иголок пытаются разорвать мягкие ткани. Он ощущает собственные слезы на подушке, которые скатываются по щекам за голову. Блондин старается дышать глубже и думать обо всем, но не о происходящем. Получается плохо, особенно когда звуки шлепков мошонки о бедра становятся громче. Долгожданное удовольствие так и не приходит, даже когда Хван все-таки ласкает чужой член, понимая, что Феликс рассыпается под ним. Но оба все равно молчат. Хенджин поднимается на колени, мышцы пресса от напряжения видны четче и перекатываются под кожей от каждого толчка. Голова безбожно кружится и сам не понимает как спускает себя с поводка, хватается за колени до синяков и двигает тазом ритмичнее, закатывая голову к потолку. А Феликсу только и остается, что принимать его. Слезы уже не льются градом, но внизу все еще больно. Если уж тонуть, то до конца. Состояние полуобморочное, губы искусаны, тело покрылось тонким слоем пота. И чтобы не провалиться в бездну, он пытается дышать чаще. Размашистые толчки прекращаются и тогда Феликс понимает, что это конец. Хван кончает со стоном и валится на размазанное по постели тело. Излившись в презерватив, парень мажет губами по шее, обдавая горячим дыханием. Валится на место рядом. На разговоры сил нет совершенно. Он уже знает, что ничего приятного не услышит. Потому что как он ни хотел удовлетворить парня, вышло по-другому. Хенджин поворачивает голову вбок и понимает, что Феликс так и не кончил. - Давай я помогу, - собрав все силы в кулак, поднимается на колени. - Не надо, я сам, - голос будто не свой, искалеченный. Блондин не без боли поднимается с кровати, оборачивается в одеяло и, хромая, направляется в ванную. Он хотел узнать каково это - близость тел. Получил сполна. Теперь собирает себя по частям, стоя в душе. Все это было похоже лишь на хаотичное смешение тел, механические движения без особых эмоций. Секс без любви. Хенджин ему правда нравится, физиологически точно. Но даже этого не хватило, чтобы хоть немного почувствовать удовлетворение. Может это все из-за неопытности? Может просто в первый раз все выходит ужасно? На острые лопатки неожиданно ложатся теплые ладони. Феликс вздрагивает, собираясь повернуться, но ему не дают. - Тише, это я. Ни капли не успокаивает. Хенджин осторожно ведет мочалкой по коже, массирует плечи, тем самым извиняясь. Но Феликсу не нужны его извинения, он согласился на это добровольно. К чему тут лишние слова? Но Хван все равно говорит это вслух, не прекращая приятную ласку. Она намного лучше той, которую хотел продемонстрировать в спальне. - Забей. Как получилось, так и получилось. Снова этот холодный тон, небрежность в словах. Только они не жалят, они пронизаны безразличием. Хенджин пытается сдержать вздох разочарования в самом себе, но не выходит. - Тебе ли сейчас тяжко вздыхать? - Мне не приятно, что не смог удовлетворить тебя. - Бьет по самолюбию? - язвит Хан, откидывая голову на крепкое плечо, позади себя. - И это тоже. - Теперь будешь ходить передо мной на цыпочках. - Если дашь второй шанс, то буду. Феликс поджимает губы в тонкую полоску, отворачивая голову. Ответ не дает. Ложатся спать в разных комнатах. Этой ночью Хенджин решил оставить парня наедине со своими мыслями. Да и себя тоже.