Только падая в бездну, я расправляю крылья

      — Ну же! — страстный шёпот, казалось, проникал в самый мозг несчастной, глаза Инквизитора сверкали в полутьме, он наклонился еще ниже, почти касаясь губами шеи. — Чем я хуже приора? Я моложе и знаю пару занимательных штучек. Чего же ты застыла? Соблазни меня!       — Что вы такое делаете, святой отец? — дрогнувшим голосом отвечала Рахиль. — Вы духовное лицо, вам нельзя.       — Можно, дочь моя, мне всё можно! Ну-ка, взгляни на меня нежно, приласкай – глядишь и сладится.       — Нет! — с криком Рахиль отпихнула обольстителя, сильным толчком рук отбросила его к стене.       Не ожидавший отпора от слабой девушки Северин неловко ударился затылком о каменный выступ и стал медленно оседать на пол, схватившись ладонями за голову.       — Ты мне череп пробила, сатана! Чтоб тебе сдохнуть. Курва! Посмотри, сколько крови!       Спотыкаясь на каждом шагу, Рахиль приблизилась, осторожно опустилась на колени, потянувшись к визитёру, уже хотела посмотреть на рану и… оказалась в плену крепких рук. Схватив за запястья, парень дернул её на себя, окончательно валя с ног, прижал локтем шею, перекрывая дыхание.       — Попалась, стерва! А теперь не рыпайся и всё быстро закончится!       Удерживая жертву одной рукой, другой полез под юбку, заворачивая ее наверх, расталкивая коленом оголившиеся девичьи бедра.       — Не-е-ет! — сквозь слезы скулила Рахиль. — Пожалуйста, святой отец, не делайте мне больно!       — Молчи, дура! Радуйся, иудейская душонка, что христианин снизошел до тебя.       Несмотря на все старания Инквизитора, борьба шла с переменным успехом и пара синяков на груди и шее уже украсили его бледную кожу. Девчонка защищалась отчаянно: расцарапала ему нос, разбила нижнюю губу, выдрала клок волос. На все попытки ее изнасиловать отвечала с такой бешеной энергией, что вскоре стало понятно, кто выйдет победителем из позорной схватки.       Меж тем Ромыч, отлично пообедав, а заодно и поужинав, широко зевнул и направился к выходу из кухни. Мимо пробежала знакомая старушонка, зыркнув на парня змеиным прищуром, остановилась и погрозила крючковатым пальцем, буркнула что-то под нос. «Наверное, ругательство», — подумал Ромка, но не отступил, а напротив, широко улыбнувшись, театрально ей поклонился. Бабка аж застыла на месте, суховатые морщинистые скулы задергались, он охнула и быстро перекрестилась.       — Мадам, — галантно начал Роман и понял, что все его знания в области французского языка исчерпаны. — Мадам, э-э… Рахиль? — вспомнив имя девушки, попытался узнать о ее участи.       — Рахиль? — переспросила верная стражница и, поняв, о ком речь, махнула рукой – дескать, следуй за мной.       Не будучи уверенным, тем не менее поплелся за ней, и вскоре старуха привела ко входу в подвал. Замка́ на двери не было, а снизу слышались звуки борьбы и крики – несомненно, внизу кому-то требовалась помощь. Проводница грязно ухмыльнулась, жестом предлагая спуститься, требовательно показывая на темную лестницу. Делать нечего, он же не трус в конце концов? А если что… Севка выручит. Рассуждая о друге, Ромка стал спускаться в каменное нутро старинного замка, где холод и страх уже пробирали со второй ступеньки. В глубине заметил слабый огонек. Крики становились всё ближе, потому недолго думая бросился вперед, едва ли не бегом и… Удар у Ромки оказался нехилый – Северина снесло метров на пять! Вот незадача: снова пришлось поцеловаться с камнем, а не с девушкой, потому, выплюнув сломанный зуб, он заорал:       — Ты придурок?! Это была проверка!       — Проверка чего? — едва дыша от гнева, прохрипел в ответ Роман.       С трудом приняв вертикальное положение, держась одной рукой за отбитую спину, а другой пытаясь остановить кровь на губах, наклонившись по-старушечьи вперед, Инквизитор отполз в темноту. Едва сдерживая стоны боли, сел на землю, отплевываясь.       — Проверка, мог ли приор ее изнасиловать.       — И как?       — Не мог! Если бы не твоя дебильная помощь, она бы ушатала меня на раз, а я все-таки мужик. Чистая бандитка.       — Дурацкие у тебя способы дознания, — придя в себя, пробормотал Ромка, — мог бы предупредить заранее. Зачем девушку пугать?       — Её испугаешь! Эта тварь еще всем покажет.       Чувствуя некую вину, парень присел рядом с Инквизитором, рассматривая его избитое лицо. Внезапно жалость как раскаленная игла пронзила сердце. Оттого ли или по какой другой причине, но он вдруг осторожно большим пальцем стёр кровь со щеки и губ Северина, приласкал ухо и уж совсем не в тему неожиданно привлек его к груди, баюкая точно младенца:       — Всё ведь кончилось?       — Угу… — тихо всхлипнул бедолага, зарываясь носом в ставшее таким родным плечо. — Уйдем отсюда, а?       Приор выделил им одну из лучших комнат, точнее помещение предназначалось только для инквизитора, дикарю же отвели чулан рядом с дверью, бросив на пол охапку гнилой соломы. Осмотрев место будущего ночлега, Ромыч философски заметил, что хотя бы не под открытым небом. Взяв у служанки тяжелый кувшин с прохладной водой, помог Северину вымыться, обтер его суконным полотенцем. Пока невольный слуга отстирывал в лохани белую сутану, тот вспомнил о вечернем диспуте.       — Эй, а ты бутылку сохранил?       — Ну да, вон она – в изголовье кровати.       — Тащи сюда, мне надо напиться!       — Зачем? Ты и так выглядишь неважно.       — Вот именно! А знаний по средневековой теологии у меня вообще ноль! Ну… почти ноль.       — Ты боишься, что приор поймет твою несостоятельность?       — Я боюсь, что завтра нас вздернут на первой попавшейся балке или на дереве. И вот незадача: я, понятно, попаду в рай, а с тобой у ангелов будут тёрки!       Друг понял, что Северин пытается шутить, но выходило у него как-то совсем уж грустно и тревожно. Тогда, присев на краешек кровати, служившей Инквизитору ложем, Роман провел ладонями по его плечам, а затем, указательным пальцем подцепив за подбородок, поднял избитое лицо к себе.       — Я буду приглядывать за тобой, обещаю. Ты больше не один, поэтому прекрати терзаться.       — Ты… хочешь… меня… понять? вот такого? отвратительного?       — Я хочу выбраться отсюда. С тобой, разумеется. И если для этого придется поступиться некоторыми принципами, наверное, соглашусь.       — Принципы, — ухмыльнулся Северин, отворачиваясь и откупоривая старинную бутыль. В нос ударило приятным алкогольным ароматом. — Принципы, говоришь? У меня тоже были принципы, а потом… — Он сделал большой глоток прямо из горлышка, вытер тонкие губы и задумался. — Даже если бы я захотел, не смог бы ее изнасиловать… у меня проблемы с этим.       — С чем? — по-глупому не понял Ромка, но тотчас спохватился. — Да ладно!       — Представь. Поначалу вроде был нормальный, а потом как отрезало: не стои́т у меня на девок, да и вообще не работает. Вот умом понимаю, а тело подводит.       — Мне жаль… — вспоминая утренние стояки, искренно посочувствовал Ромыч. — Слышь, а может… это лечится? ты пробовал?       — Не-а.       Северин снова приложился к горлышку и принялся методично напиваться, закусывая рукавом. Видимо, затронутая тема стала слишком личной и он не хотел ее развивать. Вскоре его взгляд осовел, движения стали медлительными. Пару раз смачно икнув, Инквизитор сделал попытку улечься у Ромки на груди. Тот предусмотрительно отодвинулся, уложив пьяного друга на подушки.       — Спи, горемыка, — прошептал жалеючи и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Не намереваясь спать в чулане, сел, привалившись к косяку, как бы охраняя хозяина, и внезапно тоже почувствовал сильную усталость.       События дня навалились как гигантский морской вал, обрушились и отступили. Закрыв глаза, Ромка внимал, как внизу ругалась знакомая старушонка; как кричал мальчишка с кухни, которого почему-то таскали за ухо; вдыхал запах жарившегося мяса пополам с вонью от мышиного помёта; где-то с подворья раздавался стук раскалываемых дров и ржание одинокой лошади… Близко скрипнули половицы.       — Спит, — зевнув, ответил бабке со свечой и, упав на бок, подтянул колени под живот.       Утро началось престранно. Поначалу Роману показалось, что кто-то вытряхивает мокрое белье и так активно его колошматит на ветру, что только хлопки и слышно. Но вскоре к странным звукам присоединилось заунывное пение нескольких лиц, гнусавое и оттого не менее страшное.       — Слышишь?! — с криком вбежал в комнату, застав Северина сонного, сидящим на кровати. Смятая рубаха едва держалась на острых плечах. — Слышишь? — повторил друг и, бросившись к окну, распахнул его настежь.       В комнату ворвалось церковное пение и уже знакомые шлепающие звуки. Внизу, у входа, стояла толпа голых по пояс людей, хлещущих себя по спинам длинными плетями. Кровь пополам с грязью летела ошметками на мостовую. Ромка насчитал не менее сорока мужиков с блаженными лицами и изорванной кожей, методично молотящих самих себя.       — Это… там сумасшедшие!       — Заткнись, это кающиеся грешники. Принес их черт на наши головы. Ну! И чего застыл? Иди умойся – продолжаем ломать комедию ради твоей еврейки!       Найдя кувшин, полный воды, поставленный еще прошлым вечером на столик, Ромыч кое-как мазнул ладонью по глазам и, вспомнив, что он «дикарь», на остальной туалет махнул рукой. Пусть так и считают! Северин, напротив, мылся долго, тщательно расчёсывал длинные жидкие волосы, пытаясь уложить их наиболее выгодно. К завтраку оба имели вполне сносный вид, но весь их лоск слетел, как только они увидели главного гостя.       Слишком низкорослый, худой до крайности, бледный, лысый, с красными горящими глазами, аскет что-то упорно втолковывал хозяину. Старая ряса, подпоясанная грубой бечевкой, и башмаки на деревянной подошве сказали Северину: тебе кирдык. А потому, настороженно храня молчание, он боком сполз с лестницы, пытаясь на попасть на глаза, но тщетно: «карлик» его заприметил сразу, оценивающе смерил с головы до ног и хитро ухмыльнулся:       — Вот и еще один наш брат во Христе!       — Мир вам, — не задумываясь, Инквизитор отговорился и вновь попытался ретироваться.       — Куда же вы, брат мой? Впервые вижу такого робкого доминиканца. А ну-ка, подскажите мне, что изображено на гербе вашего ордена?       — Пес, — поняв замысел приора найти ему дополнительного экзаменатора, фыркнул Северин, — цепной пес.       — А в пасти зверя?       — Горящий факел.       «Что – съел? — хотелось крикнуть. — Да у меня вообще пятерка была по католицизму!»       — Да, да, — вздохнул пронырливый незнакомец, — и слова там на гербе, кажется: вера, истина…       — …проповедь, благословение и… — Севка похолодел: он забыл третий принцип.       — Смирение, — подсказал Ромка и получил убийственный взгляд.       — Заткнись, придурок!       Крысоподобный тип завертелся на месте, словно на горячей сковородке, хитрые глазки заморгали.       — Ай-ай! Вы, очевидно, так долго жили среди варваров, что забыли свои основы. Прискорбно. Позвольте вас вразумить! Восхваление. Как давно вы не восхваляли Господа нашего?       — Я делаю это каждый день!       — Но вас не было на вечерней молитве. Мне сказали, что вы злоупотребили… гостеприимством этого дома, в первый же день наведались к ведьме, дабы…       — …выполнить свой долг! — понимая, куда клонит мерзавец, Северин пошел в наступление. — Вам, брат мой, известно, что доминиканцы – орден, отвечающий за розыск еретиков и обращение заблудших, а также мы первые обличители всяческих сатанинских проявлений и…       — …и первые станут последними.       Севка застыл с открытым ртом, затем с шумом его захлопнул.       — Я инквизитор! И вам, брат мой, не следует ловить меня на слове. Это подает пример недостойного поведения монашествующих особ.       — Инквизитор – я. Хотя и из другого ордена, не столь знаменитого. Кстати, у вас же есть письмо, подписанное лично папой, с его печатью?       Роман затравленно оглянулся. Приор по сравнению с этим крысёнком выглядел прямо небесным ангелом.       — Безусловно, — не изменившись в лице, соврал Северин. — А у вас есть полномочия его спрашивать? Я прибыл первым и я буду расследовать дело!       Мужичонка злобно хмыкнул – видимо, тон чужака заставил его задуматься.       — А давайте сменим тему. И действительно, ведьм хватит на всех! Кстати, она уже покаялась?       — Нет, она упорствует.       — Это интересно. Впрочем, у нас есть способы разговорить даже самого упрямого молчуна. Ну да бог с ней! Вы видели кающихся? — Северин нагнул голову, обозначая немое согласие. — Все они свершили тяжкий грех прелюбодеяния и сейчас направляются на покаяние к святейшему образу монастыря в Сен-Вали, там они очистятся от последствий. Я слышал о падении нашего брата и решил ему помочь. — «Карлик» повернулся к приору. — Дорогой брат, согласны ли вы пройти алое покаяние?       Приор вздрогнул и испуганно воззрился на него. Северин понял: тот так же сильно боялся аскета, как и они. А наглый пришелец продолжал:       — Впрочем, если будет доказана демоническая сущность еврейки, вы избежите бичевания.       — Она ведьма, точно ведьма! — затряс вторым подбородком приор, в маленьких бесцветных глазках мелькнул непередаваемый страх.       — Ради этого я и приехал. Вот и мой брат, так сказать коллега, не отказывает в помощи. Вы уже насладились ее колдовским телом, отец Северин?       Делать было нечего. «Назвался груздем – полезай в кузов», — промелькнуло в расчётливом мозгу паренька, и он, вымучив жалкую усмешку, согласился:       — Имел возможность. И заявляю: она обычная женщина, на ней нет отметок дьявола.       — Ведьмы умеют отлично отводить глаза, брат мой. Вот кажется – добродетельная женщина, а на самом деле – сатана в юбке! Впрочем, вам бы тоже не помешало покаяться. — Взгляд второго инквизитора сверкал неподдельным садистским блеском.       Северин заметил его едва уловимый жест, как будто он поглаживал нечто под сутаной. «Надеюсь, что это плеть», — сказал сам себе и оглянулся на Романа, стоящего столбом и не понимающего из разговора, ведущегося на латыни, ни слова.       — Выйдет еще нам эта еврейка боком, попомни моё слово! — крикнул уже на русском в его сторону и, подойдя почти вплотную к мерзкому типу, опустился перед ним на колени. — Я готов, отец мой, примите мое искреннее раскаяние.       В комнате произошло движение… Было бросившегося ему на помощь Ромку остановила служанка: едва не плача, умоляюще вцепилась в рукав, зашептала что-то. Вторая помогла Северину разоблачиться, третья принесла плетку на короткой резной ручке. Поцеловав ее, Инквизитор протянул орудие пытки гостю…