Метки
Описание
Крайне религиозный парень из современного мира, для которого все средства хороши, лишь бы найти врагов веры и покарать их (желательно руками других врагов), сам неожиданно становится заложником собственных заблуждений в средневековом мире.
Часть 4
03 декабря 2021, 12:40
— Демонами?! — прошептал Ромка побелевшими губами.
— Да, Бог попустил – мы встретились с одержимым бесами. Правда, человека-то я спас, а вот что делать с лукавым? Отойди на всякий случай, кто знает…
Отодвинув дрожащего парня, Северин присел на корточки перед скрючившимся Любомиром и мягко отстранил его ладони от лица. Рассматривая обожжённую до красноты кожу, сочувственно вдохнул:
— Извини, сам бы ты не избавился от подселенца – я помог.
— Помог?! — громко застонал Любомир. — Ты меня едва не убил! Ты кто такой? откуда явился? зачем?
— У меня нет своей воли, — печально ответил Северин. — Меня посылают – я иду. Я инквизитор.
— Не-ет!..
Внезапно на Ромку повеяло жутким колючим холодом, словно распахнулось настежь невидимое окно в суровый мёрзлый день. Утренняя действительность исказилась, и наступила абсолютная тишина… В этой пугающей мертвой беззвучности громкий шёпот Любомира стал похож на злобное шипение змея:
— Ты не инквизитор! ты дрянной мальчишка, вообразивший себя судьей! мерзкий подонок, ненавидимый матерью и презираемый отцом! погань, вознамерившаяся обрести прощение Назарянина за свой грех! Не выйдет! Ад уже распахнул тебе двери, его огонь жжет тебе пятки!
— Заткнись! — Бросившись вперед, Северин повалил Любомира на спину, вжал спиной в грязную траву вперемешку с комьями мокрой глины, придавил локтем шею, мешая дышать. — В преисподнюю пойдешь ты! А у меня еще есть время на покаяние.
— Не-ет, уже нет! Я возьму тебя с собой! — задыхаясь, захрипел мужчина и стал извиваться так, словно действительно был брошен на раскаленную сковороду.
Северин не отводил взгляд от его безумных, налитых красным, слезящихся глаз. Ромке казалось, что он невидимым невероятным усилием вытаскивает кого-то из Любомира, и оттого байкеру становилось всё страшнее. Склонившись, Инквизитор пощупал биение сонной артерии на шее поверженного и тяжело вздохнул.
— Чего же ты ждешь, бес? Выйди! Если я слаб, то докажи мне свою силу!
С оглушительным воем одержимый демоном скинул с себя противника. Руки, до этого безвольно сжатые в кулаки, брошенные вдоль тела, вдруг удлинились и стали похожи на клешни гигантского рака, острыми лезвиями блеснули когти, отвратительным лязгом вспарывая стужу. Одним ударом снизу он пронзил грудь Северина. Не встречая преград, ужасающая рука вошла в человеческую плоть, разрывая сосуды, вызывая обильное кровотечение. Мертвенно-бледный Инквизитор зашатался, но, к ужасу Романа, не отступил, напротив, из последних сил сделал два шага по направлению к чудовищу, обнимая его, сливаясь воедино.
— Глубже!.. — услышал парень.
Ему показалось, что слова сами собой слетели с тонких губ друга. Еще никогда он не видел более жуткого зрелища! Северин не сопротивлялся, даже скорее хотел помочь демону овладеть им. А Любомир, у которого не осталось ничего человеческого, выл и рычал точно пес, нашедший лакомый кусок.
— Я чувствую твое сердце, — скрежетало в ушах байкера, — оно у меня в руках. Я держу его!
— Так сожми крепче…
…и всё кончилось, реально всё кончилось…
Внезапно Ромка услышал людские голоса, шум ветра, ощутил запахи и собственный запредельный страх. Там, где несколько мгновений назад двое срослись в едином враждебном порыве, ничего не было. Вообще ничего… Ромка стоял один посреди просыпающегося лагеря. Мимо шли люди, о чем-то говорили, даже толкнули один раз, а он продолжал стоять, тупо вглядываясь в пустоту. У палатки колыхались тяжёлые полотняные полы, измазанные в грязи, в местах прикрепления колышек чернели недавно выброшенные комья земли. Не могли же они вот так бесследно испариться?! И вообще, куда они делись?!
С трудом переставляя непослушные ноги, Ромка поплелся к проклятому месту и внезапно почувствовал знакомый, леденящий кровь холод. В голове мелькнуло: «А вдруг, как в ужастиках, это портал? и он еще не закрыт?»
— Севка? Севка! Ты как там? Жив? — забормотал, ничего не соображая, и ударился головой о невидимую преграду.
Враз в глазах потемнело, и запоздалое сожаление стало последним, о чем подумал Роман…
***
Воняло чем-то гнилым, сладковато-кислым, противным. Внизу что-то двигалось, и это что-то было очень недовольным: оно громко сопело и мутузило Ромку кулаками под ребра. Потом стихло, видимо, смирилось. Парень попробовал пошевелить пальцами рук, затем вытянул ноги, пытаясь найти точку опоры и сползти с непонятного полузадушенного пьедестала. Пару раз наткнувшись на сырые стенки, смог уцепиться за выступ и наконец обрести вертикальное положение. Но победа не принесла радости – темнота абсолютная хоть глаз коли. Пошарив по карманам, к великой радости нашел зажигалку и, как только трепетный огонек осветил угрюмый каземат, заметил человека рядом с собой. Тот лежал ничком, уткнувшись лицом в грязную солому. Откуда здесь солома и, вообще, откуда всё, Ромку почему-то не волновало. С трудом перевернув лежащего человека, он удовлетворенно вздохнул: — Севка. Живой! Инквизитор имел жалкий вид: чумазый – видимо, перепачкался в содержимом годами не чищенного хлева; избитый – при падении ударился о торчащие из соломы доски; задыхающийся – ну тут уж Ромка придавил его малька. Короче, видок у грозного борца с нечистью и ересями сейчас был не слишком представительный. Усевшись, он посмотрел на Ромыча снизу вверх и громко икнул. — Где мы? — В аду! Кажется. — А почему так грязно и воняет? — Откуда мне знать? Ты у нас специалист – ты и объясни! — М-да… я как-то иначе представлял себе это место. Ну, ничего не поделаешь. Дай руку! Вцепившись измазанной пятерней в запястье друга, он резко дернул, поднимаясь, и выбил зажигалку, которая сразу же погасла. — Вот неловкий, что б тебя… — обругал Роман, — ищи теперь. — Подожди!.. Слышишь? Снаружи раздались голоса – спорили двое на незнакомом, но приятном для слуха языке. Отодвинув обалдевшего Ромку, Северин направился на звук и вскоре разглядел странных типов, одетых в засаленные лохмотья. Прислушался. Говорили на старинной латыни. Возблагодарив Бога за возможность учить этот язык в семинарии, остановился, стараясь не обнаружить себя. Латынь сильно отличалась от учебной, ему удалось понять только несколько слов. Говорили о колдовстве, потом о некой девице Рахиль явно иудейского происхождения. Хотя весь грех ее состоял в соблазнении местного священника, утверждали, что за ней стоял сам дьявол, желавший падения «образчика нравственности». — Нашел! — заорал Роман и выскочил на свет. Северин не успел его перехватить, а потому их тайное убежище сразу было раскрыто. Мужики замолчали, уставившись на пришельцев, те в свою очередь – на них. Надо было что-то срочно предпринять, и Инквизитору ничего не оставалось, как начать читать молитву «Отче наш» – громко, на латыни, подняв руку раскрытой ладонью к ошарашенным незнакомцам. Те мялись, переглядывались, и по окончании молитвы один шагнул навстречу. — Приветствую тебя, смиренный брат. — И на тебе Божье благоволение, — отозвался Инквизитор, лихорадочно думая, кто перед ним и как следует изъясняться. Ромка меж тем зычно присвистнул, затем начал громко негодовать: — Да ладно! Кончайте прикалываться! Где мы? Что вам от нас надо?! Мужик, стоящий напротив, пугал Ромыча до колик: низкий, лысый, заросший кудлатой бородой, с толстыми слюнявыми губами, словно только что сосал огромный леденец; нос мужика – мясистый, весь в прыщах – постоянно дергался, словно не был крепко приделан к хозяину. Второй тип имел более благопристойный вид. Из-под нахмуренных бровей он лишь исторгал быстрые недоверчивые взгляды, прошивая ими точно иголками. Не колеблясь, Северин дал Ромычу звонкий подзатыльник. — Встань на колени! — Зачем? — Встань, говорю! Кланяйся этим добрым людям и улыбайся, черт тебя возьми! — Ага, так и послушался! Сам меси грязь коленками… — Здоровенный грязный тесак остановил возмущённые Ромкины вопли, ткнувшись в кадык, охладил разгорающуюся было обиду. От ужаса ноги сами-собой подогнулись. — Что б тебя… — только и успел пробормотать. — Дикарь… н-но крещеный дикарь, — с трудом подбирая слова, заступился Северин, а незнакомцы не торопились убирать оружие, разглядывая странное одеяние пришельцев, хотя и сами, казалось, напуганы не меньше. — Подозрительные они какие-то, — обратился к низкому спутнику второй, молчавший до времени. И здесь Инквизитор едва не подпрыгнул на месте – греческий! о, какое счастье! По нему у бывшего семинариста была твердая пятерка. Без запинки он быстро произнес: — Уверяю вас, мы добропорядочные путники, идем издалека домой. Вот только заблудились. А наряды у нас из дикой страны, родины моего слуги! Там так принято! — И где ваш дом? — продолжали сомневаться путники. — В аббатстве, безусловно! — Погоди, — удивился тот, что пониже, — так вы из Сент-Блуа? Сколько же вы не были здесь? Пять лет назад оспа выкосила монахов подчистую – люди до сих пор обходят то место стороной, боясь заразы. Вон смотрите – крыша собора видна из зарослей. — Что ж, — Северин впервые улыбнулся, — надо помолиться за неупокоенные души наших братьев, — и бухнулся рядом с Ромкой на колени. Лицемерно сцепив руки в замок, забормотал что-то на латыни. Меж тем «добрые люди» спрятали расчехленные тесаки и стали медленно пятиться, старясь не поворачиваться спинами к странным пришельцам. Только уже отойдя на значительное расстояние, разговорились. — Как вы думаете, мэтр Пьер, кто это? На монахов совсем не похожи, но и не миряне – скорее воины. Видели, какой здоровый раб у тщедушного господина? — И к тому же весьма непочтительный! Видимо, Святое Крещение совсем не повлияло на одичалую душу. Идемте, мэтр Эндрюс, мы и так задержались. — Думаю, надо сообщить местному приору – кто-кто, а он-то знает своих людей. Жаль, мы не спросили их имена. Мирно беседуя, они вскоре скрылись из вида. Северин первый вскочил на ноги, быстро перекрестился и пихнул Ромку ногой. — Это не ад и не чистилище, в существование которого я, конечно, не верю, но и не Россия. Боже, куда нас забросило? и почему? — Не знаю, — в тон ему простонал друг, по-прежнему сидя в грязи, пытаясь совладать с паническим страхом. — Может, ты чего напутал с тем демоном? а? Признавайся, Севка, что ты сделал не так? — Ничего! Ничего я не мог с ним сделать! Я думал, Любомир – обычный мошенник, ну знаешь, таких много: врут, создают вокруг себя ореол таинственности, а на деле дураки дураками. Только вот он меня провел как последнего деревенского простачка. Не я охотился за ним, а он меня выслеживал! И крест не просто так подпалил прямо в день моего приезда – знал: я такого злодейства не оставлю. И подсказки дал – дескать, ради магических обрядов, освящения амулетов и прочей дребедени. Я слишком поздно понял, с кем связался и что такой враг мне не по зубам. Я не святой Ромка, не экзорцист, я не обладаю нужными знаниями и почти ничего не умею в смысле борьбы с лукавым. Единственное, что я мог ему противопоставить, – свое сердце, любящее Христа. Я готов был умереть, лишь бы нанести ему удар. — И он бы умер? Демон? — Нет, но оставил бы Любомира. Всё ж таки, между нами, он неплохой человек: принял нас, подлечил, помог. Невдалеке от палатки я заметил несколько собак, демоны ведь охотно вселяются в животных. — А в человека? — С человеком сложнее, тут согласие требуется. Тем не менее я не хотел рисковать тобой. Я ли не просил… — …просил! Но ничего не рассказал! Трудно было сказать: так, дескать, и так, я здесь с нечистым хочу сцепиться, ты отойди в сторонку и убери потом мой теплый трупик?.. Нет, Севка, ты неисправим. Если хочешь, чтобы мы подружились, ты должен доверять мне! Ну хоть чуточку. — Ладно. Вставай, идем в аббатство. — Куда? — в недоумении переспросил Роман, ведь всего несколько минут назад он своими ушами слышал, как рассуждали местные и не рекомендовали… — Нам надо где-то укрыться, возможно, скоро начнется травля. Эти добрые католики уже побежали нас закладывать. Кое-как отряхнув штаны, Ромка поднялся, с сомнением огляделся вокруг. Картину можно было бы назвать унылой, если бы не рассветное солнце, нежным розоватым сиянием разливающееся от горизонта. Оглянувшись назад, Северин отметил, что вышли они из приземистого домика, крытого гнилой соломой цвета прошлогодней грязи. Рассохшаяся дверь висела на скрипучих петлях и время от времени протяжно стенала. Внутри было темно. Бросив осмотр, Инквизитор зашагал к видневшимся острым шпилям. Друг, всхрапнув, припустил за ним. Шли споро, не разговаривая и не оглядываясь, торопились. Дороги как таковой не было, даже тропинка и та заросла мелкой жесткой травой, шурша под ногами прошлогодней зеленью. — Хороший знак, — пробурчал Северин под нос, — место действительно заброшено. — А как же оспа? — не унимался Ромка, и его идиотизм временами сильно раздражал. — У тебя на левом предплечье след от прививки, не боись – не заразишься! — А вдруг не оспа? — Ну тогда оставайся на дороге! Жди, когда тебя, тёпленького, на копьё подымут или в клетку железную посадят на потеху сеньору! Не желая выслушивать глупости, Северин рванул, почти побежал к поднимающимся среди зарослей стенам. Многочисленные провалы и выпавшие камни в некогда грозных защитниках аббатства подтверждали его слова о полной заброшенности места, и всё же он долго осматривался и даже принюхивался – к счастью, неприятных ощущений ничто не вызывало. Найдя широкой пролом, ребята пролезли внутрь и уже спустя пару минут стояли на площади с одичавшей низкой порослью. Гладко отшлифованные камни, помнившие сандалии и голые ступни многих поколений монахов, сейчас покрылись зеленым влажным мхом, со стен свисали завитые в естественные веревки вьюны, укрывая вход в собор своеобразным занавесом. Туда и направился Инквизитор, отодвинув живые преграды, и вдруг споткнулся обо что-то. — Да что б тебя! — привычно выругался и, наклонившись, присвистнул: — Ну дела-а. У самого входа лежал человек, вернее то, что от него осталось. Подобно верному стражу, он закрывал собой проход в храм. Плоть давно истлела, но кости еще не побелели. Покрытые бурыми пятнами, они представляли отвратительное зрелище. Ромка, выглянув из-за плеча друга, громко фыркнул: — Это что? — Точнее – кто. Кто был? Ладно, не время разбираться. — Сноровисто ухватив полуразложившийся труп, Северин потащил его прочь, выбрасывая за угол. — Быстро идем внутрь! — Ну уж нет! — испугался Ромыч. — Вдруг их там много? — Какое нам дело до мертвых? Свои бы жизни сохранить! — А может, там их призраки. — Призраков не существует. — Тогда бесы? — Это другое дело, но богословские лекции здесь ни чему! Не дожидаясь замешкавшегося Романа, Инквизитор быстро преодолел всё пространство храма и, остановившись у алтаря, набожно перекрестился. В полумраке на него смотрел распятый Христос с неземной грустью в усталых глазах. «Да ладно, всё же путем, — пробормотал Северин, как бы говоря с Богом, — сейчас разберёмся». Огромное распятие, высотою едва ли не в потолок, захватило почти всё пространство алтаря. Внизу, на престоле, валялись опрокинутые святые чаши и истлевшее Евангелие; превратившееся в грязную тряпку, свисало некогда расшитое цветными нитками покрывало. Грустно было видеть, как это священное место покинуто, причем спешно, даже не закончив мессы. Не отдавая себе отчета, Северин сдернул рваный покров, скомкав, отбросил в сторону. «Не дело, чтобы чаши для причастия валялись как ненужный хлам», — промелькнуло в голове. Захватив оба потира, оглянулся в поиске входа в ризницу. Ромка всё ещё топтался у входа, вытягивал шею и зачем-то ощупывал косяк двери, словно тот вот-вот должен был рухнуть. — Здесь ничего нет! — крикнул Северин. — Иди! Сбоку, в узком стрельчатом проеме, виднелась маленькая дверка – типичный склад для предметов богослужения. В него-то и отправился Инквизитор, предварительно, как нашкодившего малыша, дотащив Романа до двери, где вполне предсказуемо висел замок. Но некогда дубовая дверь от сырости совсем испортилась и от сильного толчка просто упала вовнутрь, оторвавшись от петель. На вошедших дохнуло застоялой плесенью. Ею и корявым желтым лишайником покрылись все предметы, некогда хранившиеся на полках. — Бинго, — найдя несколько закупоренных бутылок с вином, прошептал Северин. Стерев с них грязь, показал Ромке: — От жажды мы с тобой не умрем. — Это церковное вино, оно для причастия! — И что? — ничуть не смутился Сева. — Здешняя вода просто кишит бактериями – как ты думаешь ее дезинфицировать? Бог простит. — Ага, всё-то у тебя просто, а чуть что – на Бога сваливаешь свою вину! Вижу, ты забыл о покаянии. — Заткнись! — вылетело любимое словечко Инквизитора. Не слушая, он запихал одну из бутылок себе за пазуху. Не обращая внимания на друга, принялся дальше копаться к грязи, выискивая нужные только ему предметы. Понимая, что мешается, Ромка вернулся в собор. Постояв около алтаря, помолился немного, как умел, как его учили в воскресной школе. В тишине слышался только звук падающих капель и шум покачивающихся на ветру молодых деревьев. Пусто, страшно и тоскливо… «Наверное, это действительно ад», — подумал парень, и в этот момент Северин закричал: — Есть! — С победоносным видом он вытащил на середину собора ржавый ящик под плотно прилегающей крышкой. — Я знал, они должны быть! — Что это? — Святые реликвии – они есть в каждом аббатстве, ну… мощи, оправленные в золото, камни там, короче… — Короче, ты хочешь грабануть аббатство? — Да, и ты мне поможешь. — Сева, не надо, ты же не такой! Ты же, как я – в Бога веришь. — Еще как верю! И сейчас он дает нам шанс. Ну-ка, вдарь ногой по крышке! — Не буду, тебе надо – ты и вдарь! — Придурок, там золото, чтобы выжить! Мы, межу прочим, еще не завтракали! Чем предлагаешь закусить – молитвами? — Это святотатство. — Это здравый смысл, идиот. Черт, да как же он открывается? Северин озабоченно завертел на полу железный сундук, примеряясь, с какой стороны лучше подцепить ржавый засов. Не желая участвовать, Роман отошел к стене, привалился к ней спиной. Всё складывалось как нельзя хуже, и если они действительно в средневековье и это не страшный сон на двоих, то жить им осталось от силы пару дней. Сбоку раздался громкий скрежет, несколько ударов камня о железо развеяли многолетнюю тишину собора. — Святые небеса, — послышалось почти сразу, — ну и на хрена мне это? Железный ящик оказался не реликварием, а хранилищем свитков. Благодаря почти герметичной крышке, манускрипты сохранились неплохо. Сидя посреди собора, поставив ящик между ног, Северин принялся читать первый из них, и, пока вникал в суть, ехидная улыбка всё шире и шире разливалась по его лицу. — Мы спасены, мой недалекий друг! — дочитав, пафосно объявил он. — Оспа сыграла нам на руку, она убила двух папских легатов. Кстати, одного из них я выкинул из храма; второй, несомненно, валяется где-то неподалёку. Они остановились в аббатстве, здесь же заболели и умерли! Я всё гадал, за что мне такое испытание, а это не испытание, это курс повышения квалификации! Ты знаешь, кем были папины посланцы? — Инквизиторами, полагаю, — скептически ответил Рома. — В самую точку! — подтвердил Северин. — Монахи-доминиканцы самые что ни на есть лучшие инквизиторы! Я могу продолжить их дело! — В джинсах и с побитой мордой? — А вот в этом ты прав – нужна маскировка. Кстати, ты, как необразованный чурбан, будешь дикарем, немым дикарем. — А в глаз? — Ладно, только для виду. Когда будем наедине, можешь расслабиться. Меня сильно беспокоят те два мужика: они видели, откуда мы вышли, и слышали, какие дурацкие им задавали вопросы. Если что – сможешь их убить? — Ты всегда так решаешь свои проблемы? Подставляя других? — Я более ценен для мира, для дела. Впрочем, если ты трусишь… — Если ты их хоть пальцем тронешь… — Договорились, — Северин многозначительно хмыкнул. — Ну так что – идем искать прикид?