Good Omens / Writober-2021

      Трава — острые тонкие листья, будто наточенные лезвия, да высокие упругие стебли, сплетённые между собой в тесные сети; она доходила до самого пояса. Азирафаэль упорно пробирался сквозь заросли, пачкая светлый костюм в ядовито-зелёном соке.       — У меня там кое-что спрятано, понимаешь? — объяснял ангел, едва обернувшись через плечо. — Это очень важно.       — Не понимаю, — Кроули шёл следом с меньшим энтузиазмом. — В этой проклятой башне метров тридцать. Зачем ты вообще что-то туда положил?       Вопрос был понят как риторический и оставлен без ответа.       Проклятая башня на самом деле не была проклятой; по крайней мере, серьёзного заклятия на неё не накладывали. Высокая постройка девятнадцатого века (демон был неправ: никаких тридцати метров, всего лишь двадцать пять) была возведена одним из лордов — ему очень хотелось смотреть за горизонт и слушать поющий внизу океан. Ровно через месяц любование рассветами ему наскучило, он уехал в другую страну (кажется, в Швейцарию), а смотровая башня осталась. Конечно, за два столетия крупный кирпич утратил свежую белизну, а лестница (винтовая, с высокими ступеньками) кое-где осыпалась, но в целом сооружение смотрелось солидно — как дворецкий, проработавший в доме всю свою жизнь, — сильно постаревший, но очень уважаемый.       — Местные прозвали её «Рокотом грома», — Азирафаэль остановился, чтобы немного перевести дух, и посмотрел наверх с искорками восторга. — Волны, которые бьются о скалы, слышны на самом верху башни как бы раскатами. Так звучит гром, гремящий где-то вдали.       — Странно, что здесь нет туристов.       — Про неё мало кто знает, — ангел улыбнулся, — возможно, это немножко из-за меня. Кроули в удивлении поднял брови, его глаза засмеялись за стёклами очков.       — Значит, скрываешь народное достояние от самого народа?       — Неправда, башня видна всё время, кроме последней субботы месяца. Она тоже имеет право на выходной.       Подъём оказался сложнее, чем Азирафаэль помнил — приличное количество ступеней провалилось, превратив лестницу в демоверсию тернистого пути. Демон шёл первым; держась за сухие и пыльные стены и подавая ангелу руку, он всё спрашивал, за каким сокровищем они лезут по этой дороге самоубийц. Но Азирафаэль был загадочен и непонятен: он отвечал таинственным молчанием, при этом умудряясь взглядом показать всю необходимость этой прогулки, или же словами, которые терпеть не могли все дети и весь Кроули: «Так надо».       Вид с площадки открывался и правда фантастический: бескрайнее небо, начинающее рыжеть и краснеть, проваливающийся за линию горизонта солнечный диск, торчащие крыши ближайшего городка, раскинувшегося кривым четырёхугольником; и этот рокочущий океан, всеми силами наваливающийся на огромные скалы и тут же отступающий назад.       — Ладно, здесь не так уж… — неуверенно начал демон, но обернулся и тут же замолчал. — Что ты делаешь?       Азирафаэль настойчиво пытался вытащить один из кирпичей в башенной стене. Поначалу пальцы бесполезно скользили по камню, спустя минуту всё-таки зацепились и отложили его в сторону. Странно, но за ним не было другого кирпича: ангел залез в это отверстие и достал оттуда небольшой кораблик — потускневший фрегат с хлипким корпусом, мятыми парусами и двумя верёвочными лесенками. На коричнево-жёлтой корме стоял крошечный капитан — он обхватил руками тёмный штурвал и глазами-точками, почти стёршимися, смотрел прямо перед собой. Ангел облегчённо выдохнул:       — Как же я боялся, что его тут нет.

***

      Это был 1915-й: ледяная зима, ужасно ветреный декабрь. Азирафаэль всё мечтал уехать в какое-нибудь тепло, но Гавриил держал его в Великобритании полузаданиями-полуиздёвками. Кроули, наоборот, отправляли в очередную авантюру, и он, крепко сжимая ангела в объятиях, отдал ему маленький детский фрегат:       — Вернусь, и мы с тобой на нём же и поплывём, — оба грустно рассмеялись, — куда ты захочешь.       Позже вечером Азирафаэль увидел, что на левом боку корабля было написано его название — «Надежда» — слова, которое точнее бы описывало их отношения в тот момент, наверное, не существовало.       На следующий день то же самое заметил и Гавриил — он долго допытывался, откуда взялась игрушка и что она значит. О своих визитах небесная канцелярия не предупреждала, и ангел, ещё не освоивший искусство лжи, решился отнести кораблик (а вместе с ним и все свои надежды) в более безопасное место.

***

      Закат со смотровой площадки напоминал кадр из сказки: фиолетово-персиковое небо, торчащая из-за горизонта половинка солнца, огромное водное зеркало, отражающее и удваивающее эту красоту, шелестящий океан — уже не рокочущий, но шепчущий свои нежности.       Кроули, прислонившись к плечу ангела, внимательно смотрел на старый подарок. Его забавляло, что «Надежда» со временем не выцвела — немного побледнела, однако читалась легко и отчётливо. Демон поцеловал Азирафаэля в волосы и задумчиво проговорил:       — Его можно подкрасить. Дорисовать капитану лицо, обновить корму и мачты, переписать «Надежду».       Ангел взял его за руку и улыбнулся:       — Может быть, пора написать другое слово?