Писательский октябрь 2022

      При постройке своей базы Панц всегда отдавал предпочтение безопасности и первонеобходимым вещам. Несколько выходов, обязательные секретные лазы и ловушки — некоторые из которых очевидно скрыты за картинами, а некоторые за опробованными годами уловками; два места спавна, оба из которых не являются настоящими; заготовленные тут и там кусочки лута «скорой помощи» — золотые яблоки, зелья лечения или урона, случайный меч.       База Панца многие годы, кроме растущего количества ловушек, из жилых помещений, в котором можно было находится, не боясь за свою жизнь, содержала только единственную просторную гостиную, также гостевую спальню, также столовую, также любое другое помещение, которое дефолтно присутствует в доме любого игрока.       И от того, что база Панца не предоставляла условий для не механической, настоящей, ручной готовки, просыпаться от сухого пыльного запаха и звука перемалывающихся зерен пшеницы было не самым странным от чего ему приходилось просыпаться — даже за последнюю неделю — но все же неестественным. Панц не достаточно проснулся, чтобы решить в хорошем ли смысле.       В неизвестных условиях необходимо было собрать как можно больше информации, поэтому Панц наблюдал — больше слушал, так как из его положения мало что было видно — как Дрим, очистив небольшое пространство комнаты соорудил импровизированный кухонный островок, причем, как ранее Панц и подметил, не только с механическими печками, которые были на базе и готовили только безвкусную еду, пополняющую голод, но различные инструменты для настоящей готовки с запахом, вкусом и даже визуально более приятную.       Панц привстал на локтях, задумавшись о том, что же такое — сладкое, слегка шоколадное, очевидно мучное — готовил Дрим и по какому поводу.       Панц поймал взгляд Дрима.       — Доброе утро.       Дрим кивнул, не останавливаясь в замешивании — Панц опустил взгляд — какого-то белого, судя по запаху, сахарного крема. Рядом в деревянных мисках уже стояли взбитый желтый крем, сыпучая коричневая и белая — видимо перемолотые какао бобы и мука.       Из всей информации сонный мозг Панца делает не сложные выводы.       — Нужна помощь с тортом?       Дрим качает головой. Краем глаза наблюдая за Панцем, Дрим заканчивает взбивать последний ингредиент и смешивает получившийся белый крем с желтым.       Перемешивает. Медленно, сильно сжимая палочку для смешивания.       Затем добавляет в получившуюся массу белый порошок.       Перемешивает. Поглядывает на Панца, Панц не знает, что Дрим ищет в нем, но он невольно отмечает, палочку тот сжимает сильнее.       Остается добавить коричневый порошок.       Сыпет медленно, но часть все равно мимо. Дрим откладывает палочку и остатки домешивает руками. Получается темная однородная жидкая масса.       Когда Дрим продолжает перемешивать уже явно готовое тесто дольше пяти минут, и все это время не отводит глаз от своих рук, погрязших в миске, Панц наконец встает.       Быстрыми привычными движениями он ломает и ставит кровать на которой спал и легко, отодвигая мешающую посуду, встает напротив Дрима.       Панц тыкает пальцем в тесто там, где Дрим увидит его руку, но где Панц не дотронется до него.       — Выглядит готовым.       Панц облизывает палец. Слишком сладкое и чувствуются комочки толи недомолотой пшеницы, толи какао бобов.       — На вкус тоже. Хотя можно проверить еще раз.       Панц тянется, съесть еще немного сырого теста, но Дрим останавливает его руку в воздухе и нахмурившись смотрит на него.       — Расслабься. Я не собираюсь съедать все до того, как оно будет готово.       Дрим закатывает глаза и больше не смотрит в миску. Он счищает тесто с рук не глядя, и Панц выбирает это время, чтобы снять свою толстовку и замочить ее в ведре на крыше башни.       Стоило быть умнее и закатать рукава толстовки прежде чем лезть помогать Дриму — рукава толстовки которого предусмотрительно защищены не ясно откуда взявшимися детскими нарукавниками. Хотя почему «не ясно», вполне ясно, оттуда же, откуда импровизированная кухня.       Вернувшись Панц застает уже новый набор продуктов в хаосе сваленных на столе, и Дрима помешивающего что-то, подогревающееся на плите. Коричневое тесто — как вычисляет Панц — исчезло в теперь рабочей печи.       Панц едва успевает найти удобное место для наблюдения за кулинарным мастерством Дрима, когда тот твердо проговаривает:       — Я должен сделать его сам.       — Почему?       Дрим продолжает готовку. Помешивает, досыпает, просыпает мимо, проливает, поглядывает на Панца. Все тоже самое, только итог пышный и кремообразный.       — Потому что это торт для Сема.       Панц складывает руки на груди, приподнимает бровь, смотрит на Дрима, который в свою очередь наблюдает за пекущимся в печке тестом, показательно игнорирует.       — Сема? Того самого Сема?       Дрим кивает, а Панцу приходится ущипнуть себя, чтобы не отреагировать первично, эмоционально и неразумно.       — Зачем, Дрим?       Дрим отходит от печки, берет, лежащие на блоках, прихватки, проверяет готовность бисквита, снова закрывает печь, видимо не готово. Только после этого он поворачивается к Панцу.       — Это часть плана.       Часть плана.       Панц сжимает руку сильнее при этих словах. Тюрьма была частью плана; комната с трофеями и «предательство», амнезия Ранбу и изгнание было частью плана; судный день, шестнадцатое сентября и книга воскрешения были частью плана. Часть плана уже давно значило столь множество невысказанный вещей, что Панц не мог представить возможным их озвучивание.       Дрим говорил «часть плана». Панц слышал «доверься», «не бросай», «помоги», «будь рядом», «останься».       Уже давно была пройдена черта, когда «что за план» имело значение.       Панц выдохнул. Подошел к Дриму, оперся на единственное не заляпанное различными жидкостями и порошками место.       — Хорошо. Я участвую.       Дрим тут же открыл рот, чтобы возразить, но Панц продолжил.       — Как либо, Дрим. Активировать эндеркапсулу, просто ждать тебя, оставаясь в резерве или приготовить запасной торт. Я участвую.       Панц ухмыльнулся, и Дрим медленно отразил его ухмылку.       А затем тихо, осторожно, но твердо и уверенно.       — Я ценю это.       Панц кивает.       — А теперь, не пора ли вытаскивать твой бисквит?