Undertale

      Тусклый свет от лампы едва освещал комнату. Она была погружена в комфортный полумрак и полна тепла и комфорта. Улыбок. Смеха. Повсюду ощущался едкий запах краски, но никого это не волновало. Он всегда чувствовал себя рядом с ним спокойно. В безопасности. Как дома. Сан нежно зарвался пальцами ему в волосы, аккуратно их расчёсывал и массировал кожу головы. Чонхо в эти моменты мало отличался от кота. Он тянулся к ласке, к чужой руке, что была необычайно тёплой. Горячей.       Отражение в зеркале показывало светлые волосы. Это было….непривычно. Но Чонхо нравилось. А ещё нравилось, как Сан смотрел на него. Как продолжал расчёсывать волосы в попытках их высушить и красиво уложить. Ему нравились его прикосновения. Лёгкие, мягкие, такие правильные. Его руки были очень нежными. Их хотелось ощущать, трогать, целовать. Но все что делал Чонхо это следил за отражением. Улыбка, ямочки, веснушки на шее, переливание блонда в его волосах. Ему нравилось. - Твои родители знают об этом? - Нет, - хрип, небольшой кашель, нервная улыбка. Он звучал так, будто это были его первые слова за последние несколько лет. Но он пытался не подавать виду, что ему больно говорить. Сан нахмурил брови и жестом приказал молчать, а потом вернулся к волосам. Создавалось ощущение, что старшему очень сильно нравилось в них зарываться. Возможно так и было, но правды никто не узнаёт. - Тебе так очень идёт, - Сан последний раз провёл по волосам, плавно опускаясь к шее и слегка сжимая её. Он отвернулся и отошёл к кофейному столику, на котором находились лекарства и тёмная вода. Прикосновение рук обжигало, но Чонхо выдавил из себя очередную улыбку и сделал глоток. Он ненавидел болеть, - чем займёмся теперь? - Давай приготовим ирискововый пирог как в Undertale? Я недавно нашёл рецепт, - ямочки, ямочки, ямочки. Казалось в них можно утонуть или ослепнуть, настолько большими и яркими они были. Кивок и очередное прикосновение к волосам и вот Чонхо уже смотрит на удаляющуюся в сторону первого этажа и кухни спину. Он идёт следом, даже если эта спина приведёт его совершенно в другое место. Он готов идти за ней хоть на край света.       Мука была повсюду. На стенах, полу, пальцах, в волосах. На щеках, которые были красными от смеха, жары, и взгляда напротив. Солнечные лучи играли на смуглой коже, создавая блики. Подсвечивая веснушки на шее, к которым хотелось прикоснутся. Сосчитать, как звёзды на ночном небе. Сан был небом. Далеким, недосягаемым, манящим. Успокаивающим. Дарящим чувство комфорта. Чонхо любил смотреть на ночное небо, усеянное звёздами. Чонхо любил смотреть на Сана.       Рука потянулась к чужому лицу, оставляя на нем следы от начинки. А потом привычным жестом зарылась в чужие волосы, слегка сжимая на затылке. Лоб ко лбу. Прикрытые глаза, тихий смех и улыбки. Тепло окутывало все пространство вокруг, создавая некий защитный купол вокруг двоих. Обжигающе тёплые руки переместились на талию. Они начали двигаться в импровизированном вальсе под музыку, которая играла только у них двоих в голове. Под их собственную музыку. Под их единый ритм сердца. Солнце пробивалось сквозь занавески, создавая нимб вокруг двух тел. Это было похоже на рай. Находится в его объятиях, чувствовать его дыхание, его тепло. Чувствовать себя как дома. Это место, это время, эта вселенная была их личным райским садом. Горячее и мокрое касание щеки выбило из этого равновесия. Чонхо удивленно распахнулся глаза и увидел перед собой яркую улыбку. Ямочки, в которые так и хотелось тыкнуть. Глаза полумесяцы, что напоминали довольного кота. И язык, который облизывал губы. Он потянулся к своей щеке и понял, что с неё слизали начинку пирога, которую оставили там ранее. Сан просто пожал плечами, мол ничего такого ведь не произошло. А у Чонхо весь мир перевернулся. Он все ещё прикасался кончиками пальцев к своей щеке, ощущая там призрачное прикосновение чужого языка. - Веселитесь, мальчики? - мама Чонхо прислонилась к дверному проему и наблюдала. Как долго она там стояла? Как много она успела увидеть? - Уже поздно, Сан. Ты останешься у нас или пойдёшь домой? - Её взгляд ясно давал выбрать второе, но Ёнджун, что появился за ее спиной, показывал остаться. Он нужен был Чонхо и Ён это понимал. - Останусь, если все не против конечно, - Сан посмотрел на Чонхо, который всё ещё растерянно и удивлённо стоял посреди кухни. Но что-то в его взгляде изменилось. Туда добавился страх. Едва заметный, но если присмотреться. - Тогда я постелю тебе в гостевой комнате. Или ты хочешь остаться у Ёнджуна? - Я хотел остаться с Чонхо, - в улыбке не было ничего дружелюбного, во взгляде тоже. И все же Сан выглядел по-доброму. - Насколько я помню ты друг Ёнджуна. - Ты же хотела, чтобы у него появились новые друзья, - Ёнджун внезапно ворвался в разговор и приобнял мать. Его улыбка полностью отражала улыбку Сана. Чонхо впервые чувствовал себя таким защищённым, - ты же для этого заставляла меня брать его с собой на каждую прогулку. - Делайте что хотите, - женщина не знала, что ответить. Она была повержена собственным сыном. Тем, кто всегда был на ее стороне. Возможно ей не следовало заставлять Ёнджуна и Чонхо проводить больше времени вместе и тогда бы первенец все еще был на ее стороне. Хотя бы Йена не выступает против неё. Но она ещё маленькая и даже не понимает что к чему. Она любит мать всем своим маленьким сердцем, и Миён надеется, что так останется навсегда.       Женщина покинула кухню и скрылась в глубине дома. Ёнджун похлопал Сана по плечу и подмигнул обоим. Потрепав брата по волосам, он направился к выходу из дома. За окном стоял Бомгю и ждал. Чонхо выглядел потерянным. Грустным. Этот день должен был быть счастливым, весёлым, уютным. Но мать как всегда все испортила. Он теребил край своей футболки и держался из последних сил, чтобы на заплакать. Сан взял ирисковый пирог и Чонхо за руку и повёл к младшему в комнату. Ещё не поздно вернуть этому дню комфортную обстановку. И Сан сделает все возможное.       Экран телевизора сменялся пикселями один за другим, пока Чонхо яростно нажимал на кнопки геймпада. Осторожно переплетая с ним пальцы одной руки, Сан пытался его успокоить. Он наблюдал, как тот убивал каждого встречного монстра в игре, как противился заботе Ториэль и ненавидел ее и теперь понимал. Понимал, почему он так не хочет проходить undertale по пути пацифиста. Ведь его жизнь не похожа на счастливый финал. Но…может, стоит начать его выстраивать? - Малыш, - лёгкий бодок в плечо в попытке привлечь внимание. Как бы сильно Чонхо ни старался игнорировать, едва заметная улыбка все же появилась у него на лице. Он переплел пальцы в ответ, но все ещё старался не отрываться от игры. Хоть одной рукой не очень и удобно играть, - ну, малыш. Посмотри на меня. - Зачем? - Я хочу убедиться, что ты в порядке. - Я в порядке, - младший посмотрел наконец на него и он не выглядел в порядке. Едва держался от того, чтобы заплакать. Злой, испуганный, потерянный. Его хотелось укрыть от всего мира, от всех проблем, и оберегать до конца бесконечности, - я не хочу об этом говорить. - Ты и не должен, - он потянул его на себя, позволяя уткнуться в своё плечо. Тепло соседнего тела было таким нужным сейчас. Он должен чувствовать его. Должен чувствовать изменения. Сан не должен позволить температуре вернутся. - Поверить не могу, что ты притащил ящик содовой. - Ты же ее любишь. - Но ты ненавидишь. - Да, но ты любишь, - от пронзительного взгляда хотелось спрятаться. Хотелось утонуть в нем. Чонхо выпал из реальности. От фразы, от глаз напротив, от собственного желания сделать что- то, от прикосновения к щеке, которое стёрло слезу. Когда он успел заплакать? Он не знал. Но он тянулся к этой руке вновь и вновь. Растворялся в этих чувствах. Рассыпался на атомы и собирался вновь. Перерождался. Он хотел бы, чтобы этот момент длился вечно. Он хотел бы жить в нем. Раствориться в нем полностью. Но реальность была слишком жестокой. - Я хочу спать.        Они пытались не касаться друг друга, хотя очень хотелось. Хотелось обнять и не отпускать. Но все, что мог позволить себе Чонхо, это пожелать спокойной ночи и отвернутся на другую сторону. Чтобы не видеть. Чтобы забыть, что он спит не один. Все, что оставалось Сану, это пойти на поводу у Чонхо и обнять край одеяла. Возможно, когда-нибудь он позволит обнять себя ночью?? Как позволяет это делать днём.       Уснуть никак не получалось. Было непривычно, холодно, одиноко. Хоть он и был не один. Часы показывали четвёртый час, а сон так и не пришёл. Сан лежал, уставившись в потолок и думал о многом. О том, какие нежные волосы у Чонхо. О том, как он мило выглядит, когда спит. О его улыбке, на которую хотелось смотреть всегда. О его робких прикосновениях. Поток этих мыслей прервал тихий всхлип сбоку. Младший сжался, пытаясь раствориться в простыне. Или срастись с ней. Он тихо всхлипывал, каждый раз сжимая одеяло, и жмурясь ещё сильнее. Он пытался ворочаться, но как будто онемел. Кошмар? Сан прикоснулся к его лбу и резко отдёрнул руку. Тот был словно кипяток. Температура вернулась.       Объятие со спины, попытки разбудить и успокоить, шёпот куда-то в волосы. Ничего не работало. Чонхо все ещё тихо всхлипывал, вжимаясь теперь в тело сзади себя, и переодически стонал. Ему было страшно, ему было холодно и жарко одновременно. Он не мог проснутся. Сон был бесконечным и пугающим. Он даже не узнал комнату сначала, не понял, что проснулся. Продолжая всхлипывать и плакать, трястись всем телом, он почувствовал тепло. Горячее дыхание на макушке, успокаивающие слова, крепкие объятия. Перевернувшись лицом к Сану, он не мог его разглядеть сквозь пелену слёз. Успокоиться не получалось. - Хэй, все хорошо. Это всего лишь плохой сон, - Сан шептал, вытирая слёзы с его щёк. Они не хотели прекращаться, а звуки становилось все громче и громче. Он мог разбудить кого-то своими рыданиями и Сан этого не хотел, - пожалуйста, успокойся. Все закончилось, ты в безопасности.       Обхватив лицо ладонями, он вынуждал смотреть на себя. Это не помогало. Отчаяние начало распространяться повсюду. Как успокоить того, кто даже не понимает, что проснулся? Сан пытался щипать, слегка ударять, осторожно дергать за волосы. Ничего не помогало. Чонхо плакал, борясь с кошмарами из сна. Он был напуган, у него был жар. Младший был в бреду. Здесь необходима помощь взрослых, но Сан не хотел их тревожить. Только не мать Чонхо.       В голову пришла одна безумная идея, но за секунду до ее реализации Сан успел повернуть голову чуть в сторону. Мокрое прикосновение к щеке, в миллиметре от губ, вернуло Чонхо в реальность. Неужели Сан хотел его поцеловать? И хотел ли Чонхо этого? Как и тогда днём, на кухне, его глаза округлились в удивлении и на секунду он успокоился. А потом реальность вернула его и вернула его слёзы. Уткнувшись в шею Сана, лишь бы не смотреть в его бездонные глаза, он бесконечно шептал «прости», хоть и не понимал, за что извиняется. За то, что заставил переживать о себе? За то, что в очередной раз нуждался в заботе? Он был таким жалким, глупым, несамостоятельным. Ему было тошно от самого себя. Но нужные поглаживания Сана и поцелуи в волосы давали понять, что Сан так не думает. Он уже ничего не говорил, только слегка покачивал младшего в объятиях, пытаясь убаюкать его. Не помешало бы дать что-то жаропонижающее, сказать взрослым что Чонхо стало плохо. Но этот момент был таким интимным. Ни одному не хотелось его прерывать. Они справятся со всем сами. Сан так уж точно. Он ведь уже взрослый. Он сможет позаботится о них двоих. - Все хорошо, малыш. Ты в безопасности, засыпай, - поцелуй в лоб, щеку, вторую. Ямочки и взгляд, что отражал в себе тысячи миллиардов звёзд. Чонхо любил смотреть на Сана. А теперь он любил засыпать в его объятиях.