Мелочи

— Остался последний штрих. Олежа с трепетом достал из ящика маленькую коробочку. Аккуратно протёр — в этом не было необходимости, пыль он стряс с неё уже давно, — но так ему было спокойнее. Коробочка была красивая, ламинированная, как коробка от айфона. На коробке даже не было ценника — тогда магазины с подобными товарами только-только открывались в Питере, и ценники писались от руки и клеились на полочки скотчем. Олежа доставал содержимое очень редко. Пару раз вынимал из ящика, когда хотел сходить на какой-нибудь комик-кон — потом грустно убирал обратно, понимая, что не пойдёт. Пару раз доставал, чтобы похвастаться — хвастаться, правда, получалось, только самому себе. Иногда доставал просто, чтобы рассмотреть: проверял, гнутся ли шарниры, смотрел, не перегорела ли лампочка, слушал — исправно ли жужжит. Жужжало исправно. Олежа аккуратно снял крышку с коробочки. Достал содержимое кончиками пальцев. Протянул Антону. — Обращаться аккуратно. Не ронять. Хранить во внутреннем кармане пиджака. Если сломаешь — убью. Антон кивнул. Очень серьёзно и ответственно. Понимал прекрасно: с такими вещами не шутят. С такими ценностями надо аккуратно. Очень и очень аккуратно. Антон прекрасно знал, что это такое. Олежа, всё-таки, решил повторить, для надёжности:  — Это — звуковая… — Звуковая отвёртка одиннадцатого Доктора, — подхватил Антон. — Я знаю. Олежа однажды предложил пересмотреть вместе всего «Доктора Кто». Антон был не против. Начали они, как водится, с современного сериала. Растянулось это надолго — они смотрели по одной-две серии за вечер. Олежа часто прерывался, ставил на паузу и рассказывал Антону интересные факты — про съёмки, про историю сериала, про отсылки. Однажды Олежа даже показал Антону серии старого сериала. Всё было чёрно-белое и непонятное, и голосов Антон разобрать совсем не мог — с трудом ориентировался на субтитры. Олежа под ухом рассказывал про черновую версию серии, про трудности в производстве, дискриминацию и тесные павильоны, про программную сетку на телеканале и многое другое; у Антона создалось впечатление, что самое интересное в чёрно-белых сериях — это их история. Олежа сказал, что в каком-то смысле так и было. — Я купил её, как только их завезли в Россию; она уже старая, но в идеальном состоянии, так что если ты её сломаешь… — Не сломаю, — пообещал Антон. Отвёртка легла в руку идеально — как будто делалась прямо под него. Костюм тоже сидел отлично. Ботинки, правда, немного натирали — их купили специально под этот наряд, пару дней назад — разносить ещё не вышло. В остальном Антон выглядел в образе Одиннадцатого Доктора достаточно органично — может, даже слишком органично. Костюм ему очень шёл — чем-то походил на те, что Антон предпочитал носить в повседневной жизни. Подтяжки чуть давили на плечи — Олежа несколько раз проверил, чтобы убедиться, что случайно не перетянул их. Но так и должно было быть. Бабочку Антон завязал сам — справлялся он с этим неплохо. Когда они только готовились, он спросил у Олежи: — Почему Одиннадцатый? Я думал, я больше похож на Десятого. Посмотри на эти брови. Олежа рассмеялся. Во-первых, потому, что Антон запомнил шутку про брови — что было как минимум приятно. Во-вторых… — Потому что от Теннанта у тебя только брови. Ты видел свой подбородок? А причёску? — Олежа чуть потянулся с места — взлохматил уложенные с утра волосы. На волосах ощущался избыток лака. Антону хотелось ответить: «Разве ты не говорил, что в школе был влюблён в Десятого?» Одеться в первую влюблённость Олежи было бы красиво и закономерно. Но уточнять он не стал. Раз Олежа выбрал Одиннадцатого — значит, ему хотелось видеть Антона таким. — И ещё потому, что Одиннадцатого с ТАРДИС были особые взаимоотношения. Олежа уделил своему костюму внимания явно больше, чем Антоновому. Олежа начал готовиться к предстоящей хэллоуинской вечеринке сильно заранее. Достал из шкафа синий костюм. Накупил подходящей ткани. Съездил в ИКЕЮ за небольшой садовой лампочкой, в текстильный — за подходящими резинками. Антон ездил с ним — внимательно наблюдал за процессом выбора и задавал вопросы. Олежа всегда отвечал — увидишь, когда я закончу. Антон в какой-то момент начал думать, что Олежа планирует одеться дорожным знаком. Светоотражающим. С мигалкой. Потому что о тематике костюмов Олежа объявил незадолго до самой вечеринки — до этого держал в тайне. Предложил Антону самому угадать — Антону в голову ничего не шло. Так что он просто наблюдал за тем, как Олежа совершенствует свой синий костюм. И пытался понять. Олежа долго пытался соорудить из лампочки убедительную шляпу. Совместил её с шляпой обычной, обитой синей тканью. Надпись вышил вручную, плотными нитками, аккуратным почерком. Антону хотелось пошутить, что в этой шапочке Олежа похож на носильщика в отеле, но сдержался. У самого вместо шляпы была феска. …Вручив отвёртку Антону, Олежа вместе с ним повернулся к зеркалу. Аккуратно поправил лацканы пиджака — сначала Антону, потом — себе. — Ну вот. Смотри, как мы органично смотримся вместе. Антон улыбнулся зеркалу. Улыбнулся собственной бабочке — ярко-красной. Улыбнулся Олежиной жёлтой бабочке. Улыбнулся своим остроносым ботинкам — в них было не так комфортно, как в кедах, конечно. У Олежи ботинки были похожего фасона — тоже натирали. Олежа сказал, что это только на один вечер. И что это красиво.  — Да. Ты в этом очень… Секси. Лацканы снова пришлось потревожить — чтобы убрать отвёртку. Олежа чуть обиженно поправил их снова. — Мне эта шутка не нравится. Не смей применять её на меня. — Так было в сериале! — Мне эта шутка в сериале и не нравится. Зато… Смотри! Олежа аккуратно расстегнул пуговицы пиджака. Аккуратно открыл его, демонстрируя подкладку пиджака. Вместо подкладки — в этот раз — была раскрашенная под космос ткань. Звёздочки на ткани блестели, созвездия соединялись серебряными нитями. Олежа гордо посмотрел на Антона. — Как тебе? — Просто космос, — рассмеялся Антон. — А можно Дипломатору такую же? — Дипломатор не заслужил, — отрезал Олежа. Запахнул пиджак обратно. Застегнул пуговицы. Посмотрел на себя в зеркало — снова. — Мы готовы. Пойдём. — Пойдём, — ответил Антон. И взял Олежу за руку.