SandLove

      Некогда обжитая квартира заметно опустела. Мебель упакована в пленку, а более мелкие вещи разложены по коробкам, заполнившим всё свободное пространство. Кот сидел на диване, мотая головой из стороны в сторону, пока его хозяин судорожно заканчивал последние приготовления. Внезапный сквозняк, вызванный открывание входной двери, снёс лежавшие на комоде в прихожей билеты. Чэнгвэ встрепенулся на щелкающий звук и пошёл встречать гостя, так как хозяин никак не реагировал.              -Хоть кто-то рад меня видеть, - мужчина наклонился, чтобы поднять слетевший билет, и потянулся погладить кота, но тот протестующе зашипел и, задрав хвост, вернулся в гостиную, оповещая громким мяуканьем о приходе чужака. – Ну или нет. Чонгук, ты где? – Он вошел в комнату вслед за котом, оставив пальто в прихожей.              Послышался грохот, сопровождаемый ругательством. Черная макушка показалась за горой коробок, а затем и её обладатель. Он потирал затылок, поднимаясь с пола и осматривая пришедшего.              -Намджун-хён, - Чон двинулся поприветствовать, но споткнулся за очередную коробку, роняя её с характерным звоном. – Не слышал, как ты пришёл, - он виновато улыбнулся, обнимая за широкие плечи. Получив крепкие объятия в ответ, тяжело вздохнул и отстранился.              -Во сколько самолёт? – Мужчина сел за свободный стул, наблюдая за движениями младшего.              -В полночь, - Чонгук быстро посмотрел на часы – доходит шесть часов вечера. – Семь часов до Эфиопии, оттуда пять часов до Йоханнесбурга. Там у меня пересадка через полтора дня. До Кейптауна три часа лёта и я почти на месте, - он остановился, пока перечислял свой маршрут. Чэнгвэ успокаивающе терся о ноги хозяина.              -Чонгук, ты точно уверен? – Намджун переживал. Когда младший сообщил ему о переезде, он не спал всю ночь. Ему не нравилась эта идея от слова совсем. Может дело было в самом Киме, который не любил смену обстановки и ни за что бы не отказался от своей карьеры, ради не понятно кого не понятно где. Поэтому он просил Чона хорошо подумать, прежде чем увольняться и продавать квартиру.              -Хён, я всё решил.              -А как же твой монстр? – Кот метнул воображаемую молнию черными глазами на мужчину, отчего тот выставил руки вперед в знак мира.              -Ты же согласился позаботиться о Чэнгвэ. И никакой он не монстр, просто с характером, - Чонгук взял кота на руки, почесывая за ушком и поднося к старшему. Кот цеплялся коготками за одежду хозяина, нехотя перебираясь на чужие колени. – Я уверен вы поладите, - он нежно улыбнулся коту, но тот отвернулся, утыкаясь мордой в грудь мужчины. – Вот видишь.              -Он добренький только при тебе, а вот когда ты уйдешь…              Чэнгвэ спрыгнул с колен и переместился на подоконник, широко зевая. Его хлопоты хозяина никак не касались, но в глубине души он переживал разлуку с хозяином. Да, животные тоже всё чувствуют и понимают. Поэтому он знал, что ему придется мириться с новым домочадцем.              -Вроде всё запаковал, - может и не заметно, но у Чонгука дрожали руки и пульсировали вески. Он ворочался всю ночь перед предстоящими перелетами, представляя долгожданную встречу.              Думаю, пора разъяснить, что вообще происходит.              С последних событий прошло, дайте посчитать, точно, семь лет. Чон Чонгук поднялся до звания генерала, выпустил из своей частной академии много талантливых солдат в военно-воздушной сфере, познакомился с несколькими широко известными в стране людьми, но покоя для души так и не нашел.              Казалось бы, у него есть абсолютно всё, о чем обычный человек мог только мечтать, но ни деньги, ни карьера, ни светское общество не даст того самого, что требовало сердце. Все эти годы Чонгук был не здесь, он чувствовал себя не в том месте, среди высоких домов и серой массы людей. Его душа осталась там, далеко, за тысячу километров, глубоко в бескрайних песках, пока телесная оболочка находилась в одной из множества провинций.              Семь лет Чон жил работой, котом и дружбой с Намджун-хёном. Но не только это двигало им: надежда и идея, вот что давало силы идти дальше. Всё это время он откладывал деньги и вот, момент наступил.              Одним декабрьским утром Чон заехал в аэропорт и купил билеты. Так просто. И уже к тридцатому декабря он будет там, где и должен. Чонгук быстро разрешил все дела с работой, нашел покупателей для квартиры и, самое важное, нашел кому доверить сокровище в виде кота. Вот с ним было тяжелее всего прощаться.              Но за уверенностью в своём решении стоял страх. Он кричал, что это бессмысленно и он ничего не найдёт, что про него забыли и никому он не нужен. Чонгук поставил на кон всё, но ради чего? А вдруг и правда, он придёт и найдет лишь палящее солнце с песчаными бурями. Такие мысли сразу же задвигались в дальний ящик. Страх – основанная составляющая всего нового и неизведанного, поэтому Чонгук старался не обращать на него внимания и продолжал приготовления.              Тщательно проверив содержимое сумки и документы, Чон начал одеваться, последний раз окинув квартиру. Но то был не взгляд грусти, а свободы. Ким не выпускал его из хватки минут пять, пока Чонгук не сказал, что может опоздать. Поцеловав напоследок кота, он закрыл за собой дверь, оставив за ней частичку прошлого себя.              Дорога до аэропорта прошла под звуки мотора и шума города. Чонгук последний раз наслаждался гудками машин и говором людей.              Проходим регистрацию, поднимаемся по трапу, занимаем места, согласно купленным билетам, и мы взлетам. Всё время, проведенное в небе, Чонгук не отнимал ладони от татуировки на руке. У него не было ни плохого, ни хорошего предчувствия. Он просто продолжал путь.              Если в Сеуле командование перехватила зима, то в Кейптауне царило вечное лето. От резкого смена температур у Чона закружилась голова и, кажется, подскочило давление. Но расслабляться было рано. Аэропорт, несмотря на раннее утро, кишел людьми. Кого-то провожали, кого-то встречали. Чонгук потрепал волосы, зевнул и натянул панаму, закрывая из-за отсутствия нормального сна покрасневшие и опухшие глаза, двинулся к кассам. Купив ближайший билет до Нигера, Чон прошел в зону ожидания. Ему предстояло еще шесть часов перелета.              Усталость и истощение било по вискам, веки слипались. Вся система готова дать сбой, но Чонгук держался. Или его держали крепкие чувства. Как в бреду он сел в очередной самолет и проспал весь полет. Стюардесса вежливо разбудила его на английском с сильным акцентом, сообщив о приземлении, и Чонгук, спотыкаясь о собственные ботинки, снова попал в гущу аэропорта.              Возможно, стоило выбрать маршрут менее изнуряющий перелетами, но Чон в тот момент был настолько взбудоражен, что согласился на первый предложенный рейс. Поэтому поздно сожалеть.              Оставалось совсем чуть-чуть. Арендовав машину, Чон построил маршрут до Тимиа (населенный пункт рядом с Сахарой) и тронулся в путь. Дорога в тысячу километров заняла пятнадцать часов, с учетом того, что Чонгук не самоубийца и останавливался, чтобы ухватить пару часов сна. Местные подозрительно косились на него, пока он пересекал деревню широкими шагами.              И вот он, наконец-то, здесь.              Купив побольше воды и немного еды, Чон без отдыха ступил в разгоряченный песок. За семь лет в пустыне ничего не поменялось, да и что ей будет? Чонгук встряхнул головой, улыбаясь самому себе. Он точно сошел с ума.              Солнце стояло в самом зените, раскаляя воздух и землю до предела. Чон с трудом переставлял ноги, но продолжал идти. Он не знал, где, среди огромной пустыни, ему искать его, но обратного пути нет, поэтому он просто обязан его найти.              Счетчик времени замедлился, и разум кричал своему хозяину остановиться и повернуть назад. Сердце протестовало и рвалось вперед. Чонгук стоял, осматриваясь по сторонам и допивая последние капли воды.              Это конец. Ничего он здесь не найдет. Жизнь ничему не учит. Смерть снова раскинула широкие ручищи, чтобы окончательно поглотить. Глупый ты, Чон Чонгук, раз надеялся, что он будет ждать тебя и помнить.              Чонгук почувствовал, как земля уходит из-под ног и приготовился принять свою судьбу. Но это была не иллюзия – песок действительно проваливался. Мужчина потерял равновесие и стремительно скатывался в образовавшуюся воронку. Песчинки залетали в глаза, уши, рот, заставляя кашлять и теряться в пространстве.              Внезапно все звуки стихли и движение прекратилось. Чонгук судорожно тёр веки, когда почувствовал, как что-то холодное заворачивается вокруг его тела. С большим трудом разлепив пересохшие глаза, он увидел знакомую золотую чешую. Он уже было расслабился, но хватка усиливалась, и мужчина начал задыхаться – настолько сильно его сжимали.              Змея медленно вырастала из песка, агрессивно шипя и раздувая капюшон. Она всё больше и сильнее обвивалась вокруг жертвы, лишая её кислорода. Кажется, послышался хруст костей, что не ускользнуло от рептилии, и она приблизилась к лицу, раскрывая пасть.              У Чонгука стоял оглушительный звон в ушах, а глаза застилались темнотой. Он впивался ногтями в чешую, вызывая ещё большее раздражение змеи.              -Т…Тэх…Тхн…              Вместо имени из него вырывались лишь болезненные хрипы, но Чонгук не сдавался.              -Тэ…хён…              Змея замерла в нескольких сантиметрах от лица жертвы и наклонила голову, сворачивая капюшон. Она больше не душила, но и хватку не ослабляла, не давая восстановиться кислороду в легких.              -Тэхён… Я… Чонгук…              Он, сквозь боль, поднял руки и прикоснулся к голове змеи. Та не издавала ни звука, рассматривая его черными глазами. Чонгук, не встретив сопротивления, обессилено припал лбом к змеиному, тяжело дыша и прикрывая глаза.              Рептилия резко отстраняется, медленно выпуская человека из захвата, и отползает назад, стремительно уменьшаясь в размере. Чонгук упал на колени, жадно глотая воздух, обхватив себя поперек живота. Всё-таки парочка ребер точно дало трещину.              Восстановивдыхание и справившись с болью, Чонгук поднял взгляд – юноша сидел в нескольких метров от него, опустив голову и упираясь руками в песок. Он нашел его. Мужчина поднялся и, пошатываясь, подошел ближе.              -Чонгук? Это правда ты?              Тэхён поднял голову, встречаясь черными глазами с чужими. Он не мог поверить, что перед ним действительно тот самый Чон Чонгук, которого он вывел из пустыни семь лет назад. Тот самый Чон Чонгук, которому он впервые отдал себя и позволил остаться в сердце.              -Да, Тэ, это правда я.              Чонгук смотрел на своё отражение в глазах-обсидианах, но что-то было не так. Тэхён выглядел… Сломленным? Его волосы уже не блестели золотом – одна половина окрасилась в черный, пока другая напоминала тусклый белый. На нем было также длинное платье, но другого фасона: с вырезом посередине груди и с вуалью на плечах. Что ещё бросилось в глаза – Змей очень сильно похудел, его кожа буквально обтягивала кости, а оттенок, вместо бронзового, заметно стал бледнее.              -Что с тобой случилось, Тэ?              Мужчина нахмурился и присел на уровень юноши, морщась от боли в теле, но тот опустил голову, отчего его отросшие пряди легли на глаза.              -Ты наверно слышал, что несколько лет назад на пустыню обрушился снег, - Тэхён говорил тихо, как будто кто-то посторонниймог его подслушивать. Чонгук кивнул. – Я повздорил с отцом. Он узнал про нас и очень разозлился. Сначала заморозил пески, а затем наказал и меня, - Змей взглядом указал на изменения в волосах. Чонгук мог догадаться, что это не его инициатива, Тэхён очень дорожил своим золотым цветом, да и, вообще, собой.              Чонгук обхватил чужое лицо ладонями, по которому стекали черные слезы, оставаясь на песке маленькими драгоценными камушками.              -Я здесь, чтобы остаться с тобой, - большими пальцами он стирал влажные дорожки с впалых щек, - вставай, Тэ, - Чонгук потянул его наверх, но Змей не двигался.              -Я… Я не могу… Не могу ходить, Чонгук.              -Это…              -Моё наказание за связь с человеком.              Конечно, это не самое худшее, что мог сделать Его Высочество, но для Тэхёна… Он безумно любил своё человеческое тело - золотые волосы и идеально выточенную фигуру, любил бездумно бродить по горячему песку темными ночами, разговаривая со скорпионами. А у него взяли и отняли то, что он ценил больше всего.              Чонгук чувствовал вину. Он не мог смотреть, как его любимый Змей, полный когда-то уверенности и страсти, сейчас сидел на земле без способности передвижения. Чонгуку больно, но он здесь, рядом, и вместе они справятся.              -Мне очень жаль, Тэ, - мужчина снова присел, привлекая внимание юноши. – И, если ты позволишь, я понесу тебя.              В подтверждении своих слов Чон нежно поднял змея, поддерживая под коленями и под выпирающими лопатками. Тэхён в панике раскрыл глаза, не ожидавший таких действий, но в следующую минуту обнял мужчину за шею, утыкаясь носом в ямку ключицы, втягивая успокаивающий запах кожи.              -Подожди, но… Как и зачем ты здесь?              -Хочу остаться с тобой навсегда. Ты же не дашь мне умереть?              Тэхён улыбнулся. Той самой широкой улыбкой, которая вызывала табун мурашек у Чонгука. Змей отрицательно покачал головой и сильнее прижался к широкой груди.              -И кстати, с днём Рождения, Тэ.              Тридцатое декабря. Он успел. Он помнит. На дне глаз-обсидианов маленькие искорки сливались в тот самый огонёк, который Чонгук боялся больше не увидеть. Тэхён запустил длинные пальцы в густые волосы, утягивая в тягучий поцелуй, заново обследуя чужой рот. Он целовал долго и нежно, пытаясь полностью раствориться в любимом человеке.              Существует поверье, что Змеи влюбляются лишь один раз и любят до самой смерти. Их любовь сильна и не рушима, они проносят её сквозь года и века, полностью отдавая себя ей. И если их любовь принимают, первостепенной целью становится её сохранение.              Змей влюбился в человека, который принял его и вернулся спустя годы разлуки. Он ни за что его больше не отпустит и сбережёт даже ценой своей бесконечной жизни.