Во мгновение ока

      Жади не любила отчитываться перед кем-либо, а необходимость стоять по стойке смирно перед директрисой школы и вовсе выводила ее из себя. Но деваться было некуда.              — Я так и не дождалась от вас полного комплекта документов, донна Жади, — уничижительным тоном проговорила темнокожая учительница. — И что мне с вами делать?              — Я же сказала, донна Роза, все документы будут, но позже, — уверенно держала оборону Жади.              — Ваше «позже» длится уже бог знает сколько. Мне скоро готовить учеников в Белен, а с чем я должна готовить Хадижу?              — Документы будут, — с плохо скрываемым раздражением процедила Жади. — Я даю вам слово. Моя дочь должна учиться в школе.              — Было бы странно, если бы девочка в ее возрасте не посещала занятий, — донна Роза пристально посмотрела на нее сквозь очки. — Хотя бы это вы понимаете. Я очень терпелива, донна Жади, но мое терпение не безгранично. Я не собираюсь пригревать вас и вашего ребенка из сердобольности, как это делают другие — не будем называть имен.              — Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне?! — вспыхнула марокканка.              — Скажите спасибо, что я вообще согласилась на эту авантюру, а не подала сигнал в органы опеки! — не осталась в долгу директриса, которую вызывающий тон посетительницы вывел из себя.              От ярости у Жади потемнело в глазах на секунду-другую, однако ей пришлось сделать нечеловеческое усилие и взять себя в руки. Здесь она в зависимом положении, а значит, ради Хадижи нужно вытерпеть это унижение.              «Я еще станцую на твоих похоронах, змея», — Жади мысленно послала проклятье директрисе, вслух же она произнесла:              — Я услышала вас, донна Роза.              Из школы Жади выбежала в бешенстве. У самых школьных ворот она столкнулась — случайно или не случайно, об этом сложно было судить — с Диасом. Столкнулась в самом прямом, физическом смысле. Жади понадобились две секунды, чтобы почувствовать у себя на талии грубые мужские ручищи, а перед собой увидеть расплывшееся в похабной улыбке усатое лицо.              — Пустите меня! — она со злостью вырвалась из противных объятий мужа донна Розы и быстрым шагом вышла за ограду школы.              Тот засеменил за ней.              — Вы не ушиблись, донна Жади? — нагоняя красавицу, поинтересовался Диас. — Ради Святой Девы, простите меня! Я засмотрелся на облака. Они сегодня такие прекрасные, не правда ли?              — Что вам от меня надо? — бросила ему через плечо Жади.              — Не сердитесь на меня донна Жади, я всего лишь хочу помочь! Вы такая расстроенная вышли из школы, что я сразу понял — без моей женушки-стервы тут не обошлось.              — Какое вам до этого дело?              — Ну как же! — Диас обогнал Жади и встал посреди дороги, перегородив ей путь. — Я с этой Медузой Горгоной уже пятнадцать лет живу, можете себе представить?              Жади тяжело вздохнула — неужели ей придется отделываться еще и от этого сумасшедшего?              — Я один могу воздействовать на нее! — продолжал испанец. — Если моя женушка притесняет вас или малышку Хадижу, вы только дайте знать!              Жади сделала шаг вправо, Диас — влево. При перемещении в другую сторону ситуация повторилась.              — Если вы не оставите меня в покое, я снова закричу, — угрожающе произнесла Жади.              — Но чем я вас обидел?!              — Вы преследуете меня.              — Донна Жади, — Диас прижал ладонь к сердцу, — если бы вы только знали, до чего невыносимо пятнадцать лет жить под одной крышей с такой коброй! Я уже и забыл, какими прелестными, добрыми и ласковыми бывают женщины. Не гнушайтесь моего общества, сеньора, не отвергайте несчастного…              — Эй, Диас! — точно чудесное спасение, послышался голос кого-то из деревенских жителей.              Диас тотчас сделал серьезное лицо, отряхнул жилет и вытянулся по стойке смирно, сделав вид, что не знает никакую Жади.              — Уже иду! — отозвался он и бросил на Жади мимолетный страстный взгляд.              Марокканка брезгливо дернула плечами и пошла прочь, стараясь поскорее выбросить из памяти эти пренеприятные эпизоды.       

***

      Этот вечер Хадижа проводила в гостях у сеньора Орестеса, чему была очень рада. Нико давным-давно звал подругу послушать рассказы своего дедушки, но до сих пор для этого не выпадало возможности. Наконец такой случай подвернулся: Флоринда до утра находилась на дежурстве, а Жади в это время было необходимо наедине поговорить с Таис. К счастью для обеих матерей, сеньор Орестес с большой радостью согласился присмотреть за детьми, а заодно и развлечь их.              Старик уселся в кресло-качалку и по-щегольски пригладил седые волосы и усы, добродушно поглядывая на внука и его подружку. Дети расположились на толстой плетеной циновке на полу и приготовились слушать его истории.              — Итак, Хадижа, Нико, совсем скоро начнется сезон дождей, — нарочито важным, но в то же время каким-то убаюкивающим тоном вещал Орестес. — А вы знаете, почему Амазонка выходит из своих берегов?              — Донна Оливия рассказывала нам! — Нико взметнул руку вверх, как на уроке.              — Сомневаюсь, что она рассказывала вам о лесном чудище, которое живет глубоко в джунглях и время от времени выползает из своего логова, чтобы искупаться в реке, — хмыкнул Орестес. — Легенды говорят, что оно размером с десяток слонов, все покрыто черной блестящей чешуей, лапы у него как огромные колонны, а еще длинная шея, огромные глаза, горящие огнем, и острые зубы. Это чудище зовут Маниокас. Оно очень ленивое, неповоротливое и любит поспать в лесной чаще. Когда Маниокас спит, от его дыхания поднимается ветер, а когда погружается в воду, разливаются реки — настолько оно огромное.              Хадижа от удивления открыла рот.              — Не-ет, я не верю! — воскликнула она, хлопая длинными темными ресницами. — Должно быть, это просто сказка!              — Сказка или не сказка, а в стародавние времена один жадный конкистадор решил, что Маниокас знает тайну несметных сокровищ, и решил его разыскать. Товарищи отговаривали его от этой безумной затеи, но разум конкистадора затуманился, и он отправился в поход один. Он долго плыл по реке на каноэ, пока не добрался до логова чудища. Конкистадор несказанно обрадовался, увидев его. Как только ни старался он подчинить себе чудище! И лестью, и уговорами, и даже угрозами. В конце концов, Маниокас разозлился. Поднялся ураган; огромные волны, подобные морским, поглотили жадного конкистадора, и он утонул.              — Вот это да! — поразилась Хадижа. — Как же конкистадор не испугался такого огромного страшного чудища?              — Ради сокровищ, Хадижа, он бы попробовал договориться и с самим дьяволом, — назидательно покачал головой Орестес.              — А если это был плезиозавр?! — голубые глаза Нико горели от восторга.              — Кто-кто? — переспросила Хадижа, удивленно посмотрев на него.              — Водный динозавр, — пояснил мальчик. — Разве ты не знаешь о чудище из озера Лох-Несс? Я верю, что хотя бы один динозавр мог спастись и дожить до наших дней.              — Да? — растерянно почесал макушку Орестес. — Про динозавров я как-то не подумал. Я рассказываю то, что веками хранил народ.              — Дедушка, а расскажи историю про дельфина! — попросил Нико. — Она мне очень нравится.              — Про дельфина? — заинтересовалась Хадижа. — Я тоже хочу послушать!              — Раз хотите, слушайте, — расплылся в улыбке старик. — Жила-была в одной индейской деревне красивая юная девушка. Была она со всеми мила и ласкова, лучше всех вышивала, пела песни и танцевала. Однажды она купалась в реке, и ее заметил дельфин — дельфин не простой, а волшебный. Это был речной дух Журупари, очень влюбчивый и коварный. Запала ему в сердце индейская девушка, и решил он обманом ее в себя влюбить и утащить к себе на речное дно. Дельфин принял облик прекрасного юноши, поющего печальные песни под мандолину, и девушка, увидев его на берегу, влюбилась без памяти. Каждый день они встречались у реки, а у этой девушки был жених, которого она не любила. Однажды он увидел их вдвоем и до того рассвирепел, что решил застрелить соперника из лука.              Хадижа охнула.              — И только он выпустил свою стрелу, — Орестес театрально размахивал руками, — как девушка бросилась к любимому и закрыла его собой.              — Она умерла?! — ужаснулась девочка.              — Стрела пронзила их обоих, — закончил за дедушку внук, знающий эту легенду уже наизусть, — но дельфину она не причинила никакого вреда, потому что он бессмертный дух.              — Верно, — кивнул старик. — Дельфин сильно раскаялся в своем поступке и долго оплакивал возлюбленную, а после унес на речное дно и похоронил там. Правда, кто-то рассказывает, что эта девушка стала русалкой.              — Какая грустная история! — Хадижа всплакнула от жалости к несчастной индейской девушке, которая пожертвовала собой ради возлюбленного. — Может быть, она все-таки не умерла и действительно стала русалкой? Если дельфин волшебный, он должен был ее спасти!              — Может быть, но в родной деревне ее больше никогда не видели, — сказал Орестес.              — Какой злой у нее был жених! — возмущалась Хадижа. — Кто же выбрал ей такого?              — А что с ним стало, дедушка? — неожиданно спросил Нико. — Ты никогда не рассказывал, что потом было с ее женихом.              — Не буду вам врать, дети. Насчет жениха легенда умалчивает, — слегка смутился старик. — По одной версии он, поняв, что натворил, утопился в той же реке, а по другой — ушел в джунгли и стал отшельником.              — Получается, дельфин погубил их обоих, — сделал вывод мальчик.              — Нет, дельфин ни при чем! — заступилась за полюбившегося героя Хадижа. — Люди или злые, или добрые. Добрый человек не стал бы стрелять в другого, чем бы его тот ни обидел. А этот был злой.              — Но, Хадижа, ведь на самом деле дельфин — коварный дух, — удивился ее категоричности Орестес. — До этого он обманул многих девушек, и только беда заставила его измениться к лучшему.              — А я считаю, что виноваты оба, — высказался Нико. — Жених не должен был стрелять, но дельфин тоже поступил плохо, обманув девушку. Если бы не его колдовство, она бы не потеряла голову, и все были бы живы!              — Да, мой мальчик, я с тобой согласен, — вздохнул старик, не переставая изумляться дотошности детского ума.       

***

      Жади молча сидела на аккуратном диванчике рядом с Таис, положив голову ей на плечо. Комнату мягко освещал ночник с абажуром, от которого на стену ложились размытые тени.              — Жади, и все же я не верю, что в твоей ситуации совсем ничего нельзя сделать! — сказала Таис, перебирая пальцами густые вьющиеся локоны подруги.              — Нет, конечно, я что-нибудь придумаю с этими документами, — вяло отозвалась Жади, не поднимая головы. — До нового учебного года еще много времени.              — Нет, я говорила в целом. Неужели твой муж так жесток, что с ним никак нельзя договориться? — недоумевала молодая женщина.              — Саид очень зол на меня. Если он обнаружит нас, я больше не увижу Хадижу, и это не преувеличение.              — Послушай, Жади, ты не совершила никакого преступления!              — По светским законам, может, и не совершила. Но на родине меня ждут плети.              — Но мы-то в Бразилии! — воскликнула Таис, чуть отстранившись и заглянув Жади в глаза. — Я сама не слишком хорошо знаю семейные законы, но Эрик мог бы тебе помочь, я уверена! Тебе всего лишь нужен хороший адвокат.              — Таис, прошу, не рассказывай ничего Эрику! — испугалась Жади.              — Почему?              — Мне кажется, он перестал мне доверять. Иногда он так смотрит на меня, — марокканка невольно поежилась, — будто я сделала что-то ужасное.              — Эрик время от времени изображает строгость, но он не сделал бы тебе ничего дурного. Я знаю, что он бы встал на твою сторону, если бы узнал все подробности.              — Умоляю, Таис, не надо! Не говори ни о чем ни Эрику, ни сеньору Орестесу! Они скажут, что нужно выходить на связь Саидом, но этого ни в коем случае нельзя делать! Я справлюсь сама, я со всем разберусь сама… Только мне нужно еще немного времени, — бормотала Жади как одержимая.              Таис сочувственно вздохнула и обняла ее.              — Жади… Я так переживаю за тебя.              — Спасибо, Таис, — Жади улыбнулась. — Я доверяю тебе как никому.              — Скажи, а… — Таис замялась. — Зейн давно не давал о себе знать?              Жади нахмурилась.              — Давно, а что?              — Просто хотела спросить, как у него дела с расследованием. Ренату ведь был… не чужой нам.              — Ах, нет, мне ничего не известно об этом, — опустила взгляд марокканка.              Воцарилось недолгое молчание.              — Тебе он понравился? — вдруг деликатно спросила Таис. — Зейн.              — С чего ты так решила?..              — Вы так смотрели друг на друга тем вечером. У вас были такие счастливые лица!              — Тебе показалось, Таис, — Жади заправила прядь волос за ухо и приняла равнодушный вид.              — Жа-ади! — утонченное, худенькое, но бесспорно красивое лицо Таис озарила лукавая улыбка.              — Хорошо, я скажу тебе правду. Я действительно поначалу чувствовала к этому человеку… что-то странное, необычное. Он привлек мое внимание, расположил меня к себе. Думаю, я потянулась к нему из-за своей неуверенности, страха перед Саидом, страха перед будущим. Зейн казался мне таким спокойным, уравновешенным, мудрым, — Жади мечтательно засмотрелась на светящийся абажур. — Мне хотелось слушать его и слушать, говорить с ним и говорить. Редкому мужчине я могла бы доверить то, что доверила ему. Но…              — Что?..              — Он злоупотребил моим доверием, — марокканка помрачнела. — А потом я увидела тень Лукаса, и все так смешалось у меня в голове… Я запуталась, Таис, так ужасно запуталась!              По щеке Жади скатилась одинокая слеза.              — Да поможет тебе Назаретская Дева, — печально вздохнула Таис и нежно улыбнулась ей.