Случай на катамаране

Арина не помнила, как добралась до комнаты в пансионате. Девушка впала в какой-то транс. Голова была полностью пустой, без единой мысли. Каждое движение отзывалось болью во всём теле, но и она казалась Арине такой далёкой, что девушка просто не замечала её. Вернувшись в комнату, Арина первым делом пошла в душ. Соседки уже спали, это хорошо. Они бы сразу подняли тревогу, увидев подругу в таком виде. Выглядела девушка и правда ужасно: лицо и волосы в сперме, по всему телу ужасные синяки, а на ногах застыли ручейки засохшей крови. Арина провела в душе около двух часов, до красноты натирая нежную кожу. Ей хотелось смыть с себя их прикосновения. Эти мужчины были ей отвратительны, от воспоминаний о них хотелось блевать… и от самой себя Арине теперь было мерзко. Выйдя из душа, Арина легла на кровать, но заснуть не получалось. В голове раз за разом прокручивались те ужасные моменты, которые девушке так хотелось забыть. Боль внизу живота не отпускала, заставляя свернуться в калачик и глотать слёзы, тихонько поскуливая, чтобы не разбудить соседок. — Эй, Арин, — Лена легонько тронула её за плечо, — пора на завтрак собираться, вставай. — Идите без меня, — послышался приглушённый голос из-под одеяла. — Ты в порядке? — спросила Даша, — мы вчера хотели тебя дождаться, но было очень поздно, и мы заснули, прости. Вы сколько ты вернулась? — Я не смотрела на время. — Точно всё хорошо? — Да, я просто хочу ещё поспать, всё в порядке. — Мы будем на пляже, как выспишься — приходи. — Угу. Девушки обеспокоенно переглянулись, но решили не трогать подругу. Они как можно тише собрались и ушли. Арина наконец позволила себе разрыдаться.

***

К обеду Арине вроде бы удалось успокоиться. В душе по-прежнему была чёрная дыра, но слёзы больше не лились. Кажется, они просто закончились. Лицо девушки опухло от постоянных рыданий, но она не могла этого видеть. Арина избегала зеркал. Собственное отражение вызывало отвращение. Лена и Даша, увидев подругу на обеде, окончательно убедились, что этой ночью произошло что-то ужасное. Такой они свою подругу не видели никогда. Потухший взгляд, бледное лицо, огромные мешки под глазами, спутанные волосы, закрытая одежда… многие жители пансионата оглядывались на неё, провожая удивленными взглядами, которых Арина, кажется, не замечала. Она подняла взгляд на шокированных подруг и попыталась выдавить улыбку. — Какие планы на сегодня? — Арина, что… — Мы подумали, сегодня можно просто отдохнуть, — Лена незаметно ткнула Дашу локтем, — завтра мы собирались в Абхазию на целый день, вставать рано надо будет. Сегодня просто посидим у моря, позагораем. Как тебе идея? — Я за. Тоже хочу отдохнуть сегодня.

***

Реакция Арины на море оказалась неожиданной даже для неё самой. Вид спокойной водной глади, разворачивающейся на многие километры, вызывал тошноту и панику. Перед глазами калейдоскопом пробежали воспоминания о прошедшей ночи, а эти же волны, сейчас красивого голубого цвета, а тогда полностью черные, также мерно плескались, пока Арину насиловали на том катамаране. Девушка в ужасе убежала с пляжа, не слыша крики подруг. Сама не помнила, как оказалась в уже родном блоке, и заперлась в ванной. Тошноту уже невозможно было терпеть, Арина еле успела доползти до унитаза, прежде чем её вырвало. Перед глазами всё расплывалось, невидимая рука будто сдавливала шею, перекрывая доступ кислороду, сердце билось так, что, кажется, вот-вот пробьёт грудную клетку.Арина забилась в угол, обхватив голову руками. Она не понимала, что с ней происходит. Глаза бегали по комнате, ни на чём не останавливаясь, пытаясь найти что-то, что может помочь выйти из этого состояния. Пока, наконец, не нашли. На раковине осталась забытая видимо кем-то из соседок по блоку бритва. Арина кинулась к ней, споткнулась на полпути и едва не расшибла себе лоб. Руки дрожали так, что бритву получилось взять не с первого раза, а потом ещё и уронить в раковину. Когда девушка, наконец, крепко сжала предмет в руке, она, ни капли не сомневаясь, с силой провела бритвой по запястью. Боль отрезвляла. Паника отступила. Сразу же стало легче дышать. Арина наконец вдохнула полной грудью и улыбнулась. Девушка сунула кровоточащее запястье под холодную воду, чтобы остановить кровь, и подняла взгляд, натыкаясь на своё отражение в зеркале. Улыбка на измученном лице смотрелась неправильно. Делала её похожей на сумасшедшую. Арина тут же перестала улыбаться и опустила взгляд на руку. Может, она и правда сошла с ума? То, что с ней происходит — ненормально, это и так понятно. Но это пройдёт. Обязательно пройдёт. Ведь время лечит. Нужно просто дотерпеть до конца отдыха, уехать отсюда подальше и никогда не возвращаться. Успокоив себя этими мыслями, Арина выключила воду и вышла из ванной. Нужно пойти в аптеку и купить бинты, кровь не хотела останавливаться. — Арина! — Лена и Даша накинулись на подругу, стоило ей выйти из комнаты, — что случилось, мы- — Всё в порядке, — бесцветно прозвучало в ответ, — пойду прогуляюсь. Девушка быстро собралась и вышла из комнаты.

***

Ничего не становилось лучше. Отдых, остаток которого Арина провела в номере, отказываясь объяснять что-либо подругам, закончился. Жизнь вернулась в прежнее русло: универ, пары, домашка… По крайней мере, так казалось со стороны. На деле же всё стало только хуже. Каждый день Арину преследовали те ужасные воспоминания. Она перестала нормально спать, видела эти картинки каждый раз, стоило ей закрыть глаза. Панические атаки случались чуть ли не каждый день, и остановить их могли только порезы. Одна рука была полностью изуродована горизонтальными полосками, и Арина уже перешла на вторую. Боль — единственное, что помогало. Она будто открывала второе дыхание. До следующего приступа. Закрытая одежда стала новым спутником девушки. Исчезли обтягивающие джинсы, короткие юбки и яркий макияж. Своё отражение Арина по-прежнему находила омерзительным, безобразным. Мешковатые джинсы и огромные толстовки — вот, чего она, по её мнению, заслуживала. Чтобы никто не увидел её испорченного тела. Арина перестала общаться с Дашей и Леной. Они постоянно пытались узнать, что произошло, и настаивали на посещении психолога. «Со мной всё в порядке» — единственный ответ, который они получали. Очевидная ложь для обеих сторон. «Пожалуйста, поделись с нами, мы ведь твои подруги, мы всё поймём.» «Расскажи, тебе станет легче, вот увидишь.» «Не хочешь говорить нам — сходи к специалисту.» «Ты разрушаешь себя.» «Тебе нужна помощь.» Арина слышала это каждый день. И ей это до чертиков надоело. Как она может кому-то рассказать? Даже у себя в голове прокручивать эти события страшно. Каждая попытка заканчивалась срывом и новыми полосками на руках. Она разрушает себя? Неправда. Она пытается собрать себя заново. Получается плохо, но это потому, что слишком мало времени прошло. Нужно просто подождать, и всё наладится. И помощь ей не нужна. Кто вообще ей сможет помочь? Каким образом? Единственный её помощник — время. Дальше всё будет лучше. Обязательно.

***

Спустя два месяца улучшений не наблюдается. Даже наоборот: с Ариной начало твориться что-то странное. Головная боль, тошнота, тянущая боль в животе и, самое главное — задержка. Сначала девушка подумала, что это всего лишь гормональный сбой на фоне постоянного стресса. Но два месяца? Это уже наталкивает на определенные мысли. Мысли, которые за секунду провоцируют ещё срыв и новые порезы. Арина долго не могла решиться на это. Ей было очень страшно. Ведь, если она сделает это и её догадка окажется верной, это перестанет быть просто мыслями. Это станет реальностью. Пересилив себя, девушка всё же идёт в аптеку. Покупает сразу несколько штук, чтобы наверняка. Долго смотрит на них, прежде чем окончательно решиться. Делает. А потом все те осколки, в которые превратилась её душа после случившегося на катамаране и которые она так бережно собирала всё это время, разлетаются в дребезги. В пыль. Так, что собрать уже невозможно. Потому что каждый купленный тест на беременность показывает положительный результат. Мысли рушатся на Арину лавиной. Что ей делать? Аборт? Убить своего ребёнка? Нет, она не сможет. Даже если сделает — никогда не сможет себя простить. Ребёнок ведь не виноват, что его так зачали. Рожать? Но как? Как потом смотреть на него, и не видеть всех тех вещей, что с ней делали на этом чертовом катамаране? Как полюбить ребёнка, зачатого от насильника? Это слишком. Арина долго держалась, пыталась собрать себя заново. Но ребёнок… Это последняя капля. Беременность разрушила всё, что ещё не было разрушено. Уничтожила девушку окончательно. Арину накрывает очередной приступ. Намного сильнее тех, что были до этого. Она судорожно пытается сделать глоток воздуха, но не получается. Грудь сдавливает паника. Зрение расплывается. Девушка перестаёт воспринимать окружающий мир. Ноги подкашиваются, и она падает на колени. По памяти нащупывает спасительное лезвие и с силой проводит по коже. Кровь хлещет, а легче не становится. Значит, нужно ещё. Больше боли, больше порезов. Тогда станет легче. Да, обязательно полегчает, и она придумает, что делать. Позже. Сейчас… сейчас ей нужна только боль. Она заново исполосовала всю руку, а спасительное отрезвление так и не пришло. Мысли текут медленнее из-за недостатка кислорода и кровопотери. Она уже не видит, куда попадает лезвие — главное, по её телу. Просто… куда-нибудь, чтобы было ещё больнее. В какой-то момент паника резко отступает, но долгожданного облегчения не приносит. Арина наконец вдыхает полной грудью и понимает одну простую истину: всё это время она резала не там. Зачем все эти порезы на руках? Чтобы прийти в себя? Чтобы продолжить пытаться жить нормальной жизнью, наивно надеясь, что всё пройдёт? Арина наконец понимает: ничего не пройдёт. Её рука изодрана в мясо, даже на ней останутся шрамы. А рана на душе и подавно не затянется. Теперь уж точно нет. Беременность лишила её возможности выбраться из этого болота. Нужно было сделать так сразу. Не мучаться все эти месяцы, каждая секунда которых была пыткой. Просто сразу всё закончить. Так было бы легче. Осудят? Возможно. Назовут слабой? Пускай. Какая разница, если её уже не будет. Для Арины всё закончится здесь и сейчас. И эта мысль не пугает. Наоборот: она приносит облегчение. Первый раз с той ночи девушка чувствует себя свободной. Рана на душе перестаёт кровить и позволяет насладиться жизнью. Последние её секунды. Арина встаёт и смело смотрит на себя в зеркало. Впервые за эти два месяца. Теперь ей не страшно это сделать. Её рука не дрожит. Она крепко держит окровавленное лезвие и подносит его к горлу. В последний раз улыбается своему отражению и уже привычным движением проводит по сонной артерии. В последние секунды своей жизни Арина просит прощения у ребёнка, который погиб вместе с матерью. «Прости…»