Комната 44

Это была их личная маленькая война. Оба разбитые и опустошенные, но видящие своей единственной целью дойти до конца. А что там в конце? Черт знает. Она первая его поцеловала. Это же её, черт возьми, работа. Почти остервенело. Так, как никогда не поцеловала бы семнадцатилетняя и по уши влюблённая Сара, и совсем не так, как целуют любимого после долгой разлуки. Это был поцелуй боли, поцелуй страсти, поцелуй злости. Он кусал её губы, выпуская капли крови, и их языки боролись за право лидерства — она больше не слабая. Всё было так рвано, так отрывисто и в то же время так ярко, что на секунду у обоих закружилась голова. Сара вздохнула, отстранилась, но снова припала к любимым губам, смакуя их, запоминая каждую секунду этого переломного для них момента. А затем её руки потянулись к пряжке его ремня. Он её не остановил. Одежда, стремительно покидающая их тела, скапливалась лужицами у ног, и они шагнули в сторону, касаясь друг друга как можно чаще, впитывая в себя воспоминания, бархат кожи, колкость щетины, контур ключиц... она прижалась к нему, все такая же маленькая и хрупкая, невесомая, и он подхватил её за бедра, унося к кровати. Дыхание сбилось, стало так жарко, будто слой лавы накрыл их с головой, и здесь, на этом маленьком островке спасения, им было так хорошо... они чувствовали себя живыми, впервые за эти десять лет чувствовали себя живыми. Аарон уложил её на мятые простыни и навис сверху, любуясь, почти фанатично, не веря ни этому мигу, ни себе, ни ей. Чёрные пряди его волос упали на глаза, и она потянула к нему руку, коснувшись сначала щетинистой щеки, а затем убрав чёлку. Благоговение в её голубых глазах вспыхнуло и погасло. Снова маска безразличия, работницы борделя, которой заплатили за удовольствие, и Сара схватила его за плечи, перевернувшись и оседлав его. Когда имеешь дело со старыми полуимпотентами, это самая удобная поза, чтобы не уснуть, и даже если Хилл и близко не был импотентом, она не могла изменить привычкам. В конце концов, она была на работе. Он заплатил ей. Он попросил её об этом. Чёртов ублюдок. «Упрямая стерва», — в унисон её мыслям выругался про себя Аарон, когда его член, истекающий смазкой и жадно желающий оказаться внутри неё, коснулся бедра девушки. Они одновременно выдохнули. Этот момент. Нужно его запомнить. Все, как десять лет назад. Сердца колотятся, как бешеные, глаза в глаза, столько бабочек... и все иначе. Всё обугленное. Полуживое. Но такое сильное. Сара положила ладони на его грудь и с тихим стоном опустилась на его член. Все внутри превратилось в сплошное нервное окончание, то, как её стенки плотно обхватывали его, то, как она двигалась... Аарон застонал, обхватив её ягодицы и поднимая бедра в такт её движениям, и вскоре плавный неторопливый темп обратился во что-то совершенно безумное. Он не заметил, как перевернул Сару на живот и стал яростно, почти болезненно толкаться в неё. Она не заметила, как маска равнодушия слетела с лица и разбилась на осколки — безжалостно и необратимо. Сжимая её плечи и наверняка оставляя синяки, Аарон пребывал в какой-то совершенно неизвестной ему вселенной, альтернативной реальности, состоящей только из удовольствия, убийственно прекрасной, и даже представить не мог, что в этой реальности Сара была с ним. Оргазм, который настиг их почти одновременно, застал обоих врасплох. В «Шерри» ты обязательно должен был использовать презерватив, но они оба об этом легкомысленно забыли, и когда знакомое тепло наполнило Сару изнутри, она позволила нескольким слезам выбраться из своего заточения и скатиться по щеке. Аарон, что все ещё возвышался позади неё, этого не заметил, и она вздохнула, стирая последние следы своей слабости. Нужно было отпустить это волнующее чувство. Побороть дрожь в ногах и встать, чтобы молча уйти. Но когда он нежно поцеловал её между лопаток, она больше не могла притворяться. То, как горько она плакала, заставило его крепко стиснуть зубы и осторожно уложить её в постель, накрыв обоих одеялом. Их час наверняка давно истёк, но здесь, в объятиях друг друга, в уютной безопасности они находились абсолютном безвременье. Не было ничего важнее этого мига. — Второго декабря восемьдесят шестого в Сентфоре произошло что-то невообразимо ужасное, — вдруг прошептала она, уткнувшись носом в его грудь. — И до этого... вещи, которые происходили там, просто разрушили меня. Я сбежала, потому что в Балтиморе жил друг моего отца. Замечательный детектив. Он мог положить этому конец. Но он... он закрыл меня в психушке. Я не осуждаю его. Вещи, которые я говорила ему, и мой вид... я провела там полтора года. И отец, и мать меня навещали. Они поклялись никому не говорить. Вот, почему ты не мог найти меня. И никто не мог. Та боль, что захлестнула Аарона, когда он впервые увидел её здесь, пробудилась с неистовой силой. В глазах защипало, и он крепче сжал Сару в своих объятиях, ненавидя её с той же яростью, что и любя. — Почему ты не сказала мне? — он едва узнавал свой голос. — Почему ты не пошла ко мне, Сара? К человеку, которого ты любила? — В семнадцать лет любовь — это что-то совершенно хрупкое, Аарон. Я боялась разбить её, сказав тебе правду. Увидев в твоих глазах то, что было страшнее всего увидеть. Недоумение и насмешку. — Не говори... — Ты спрашивал, почему я здесь? — она резко повернулась к нему и растянула искусанные и слегка опухшие губы в неправдоподобной улыбке. — А куда я ещё могла пойти в девятнадцать с такой биографией? В «Шерри» меня приняли со всеми моими демонами. Не потому, что им плевать, кто я. А потому, что каждая из нас пережила что-то ужасное, у каждой из нас не оставалось выбора. Пораженный, он угрюмо молчал. Пустой взгляд прожигал потолок, и каждая такая секунда давила Саре на виски. Это был Аарон. Её Аарон. Опасный дракон, в которого она когда-то влюбилась, встретив его в лавке миссис Хилл и с огромным усилием завоевав ответную любовь. И все это сейчас ощущалась так странно, так правильно. Открывшись ему, впервые за десять лет сняв маску, она не чувствовала, что теряет его. Только осторожно спросила, коснувшись кончиками пальцев любимых губ: — И что теперь?.. Аарон перехватил её ладонь, поцеловав запястье, и улыбнулся — впервые искренне. — Теперь, — он обвел лицо Сары ласковым взглядом, — я забираю тебя домой.