Страдания Рональда Уизли

Заклятие исчезновения было непростым, но Рон верил, что у него все получится. Он понимал, как все устроено, потому что прочитал все подходящие книги, которые смог найти в заброшенной маггловской библиотеке, и несколько раз ему удалось поработать с настоящими образцам, используя и магию, и собственные дрожащие руки. Рон не думал о том, что на образцах заклинание оказалось действенным лишь наполовину. — Попробуем левый, — пробормотал Рон и направил палочку точно к своему глазу. — Эванеско. К сожалению, заклинание удалось Рону лишь отчасти. Его глазное яблоко не исчезло, а лопнуло. *** Рону потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть к боли. Он остановил кровотечение с помощью зелья, выпил еще парочку из своего секретного схрона, приготовленного как раз на такой случай, наложил на глаз повязку и обтер лицо и шею, но боль все никак не уходила, намертво вцепилась в его голову своими острыми зубками. — Я, наверное, прилягу ненадолго, — он вздохнул и перевел взгляд своего единственного глаза на темную фигуру в дальнем углу комнаты. У фигуры была только часть головы, а обрубок на месте правой руки она прятала за спиной. — Ничего? Она кивнула. Заклятье немоты, которое на нее наложили перед самой ее смертью, действовало даже теперь, когда она сделалась призраком, отзвуком, воспоминанием. Игрой воображения обезумевшего Рона. — Это правда поможет мне с кошмарами? Я правда... забуду? Еще один кивок. — Вот и прекрасно. — Рон лег на лежанку и закрыл глаз. — Спокойной ночи, Гермиона. Я люблю тебя. «Прости» застряло комом в горле. Она подошла к нему и нежно погладила кровоточащей культей по волосам. *** Два невидимых молота в одно мгновение превратили тело в кровавый блин. Рон еще не знал, кто именно это был, но от одного только этого вида его скрутило отчаяние. Они умирали и проигрывали. Все было зря. Заклинание, пролетевшее мимо, отрезало руку и голову кому-то, кто стоял рядом, и тот беззвучно упал на изумрудную траву. Рон закричал. Все было точно таким же, как и обычно, но одновременно не совсем. Он понял это только теперь, когда упал на колени рядом с бездыханным телом. Рон не мог разобрать лица. Не мог определить даже пол. Вокруг разлетался в клочья мир, который они так хотели защитить, и с каждой секундой, с каждой новой чудовищной — или легкой — смертью Рон все меньше и меньше понимал, что происходило, что он вообще забыл на залитой кровью опушке на краю леса. Когда ночной кошмар, длившийся вечность, отпустил его в реальный мир, Рон впервые за долгое время улыбнулся: — У меня получилось... Кто-то смотрел на него из темноты самого дальнего угла, но он не мог разобрать, кто именно. Не мог вспомнить.