Солнечник, будь человеком!

      В тот день Докча уже привычно засиделся с Джинхъюком на кухне, болтая о том о сём (в основном болтал он), и вспомнил о таком абстрактном понятии, как время, только спустя 15 минут, как ему надо было бежать на работу. Все, что мужчине оставалось в данной ситуации — подорваться с места, натянуть туфли и накинуть на плечи пиджак, не забыв ухватиться за стертую ручку потрепанного временем дипломата, что он и поспешил сделать. Конечно, стоило ему выбежать из дома, как квест-рутина продолжилась в своей привычной манере: обогнать таких же спешащих во все концы города граждан, кинуться к метро, спуститься к платформе, надеясь, что его не раздавит толпа на подходе к дверям и он успеет вклиниться в вагон поезда, а не как в прошлый раз.       Все же Ким Докча не мог назвать себя особо удачливым.       Пока мужчина с невероятной для себя (стоило бы сказать прежнего, потому как насильственные тренировки все же не прошли впустую) ловкостью и скоростью лавировал среди несущихся на призыв жизни и общества прохожих, он успел заметить вдали горизонта темные наливные тучи. Он не смотрел прогноз погоды и не взял с собой зонт, так что мужчина просто понадеялся, что ветер отнесет этих «грозовых овечек» подальше от города. Или хотя бы в другой район.       Когда он наконец добрался до работы и уселся в своем, может, не очень уютном, но хорошо освещенном и, как бы смешно это не звучало, безветренном офисе, небо начало темнеть. Солнце то и дело закрывалось пушистым одеялом из облаков, пока окончательно не скрылось под их темнеющим с каждым часом пухом. Вскоре не только Ким Докча, но и многие его коллеги надеялись, что дождь пройдет мимо них. Потом они начали мечтать о том, чтобы ливень кончился до того, как часы пробьют заветное «пора валить домой». Затем, что гроза убавит обороты к моменту, когда они покинут здание. Позже, что в стойке останется лишний зонтик…       Возможно, если бы Докча не задержался, он смог бы уйти с коллегами, которые догадались захватить с собой зонт, или добежать до метро в тот редкий промежуток, когда одна туча уже износилась, а другую, побольше, ветер еще не успел пригнать и стена дождя была не такой сплошной. Но именно в этот день у него была возможность получить надбавку к зарплате, хоть и небольшую, зато постоянную. Поэтому он задержался немного, затем еще немного, и еще, пока не остался один в офисе.       В этот день мужчина понял, что чувства выполненного долга и собственного достоинства ощущаются намного лучше в ясную погоду, а радость от бушующей природы и мистического состояния вечернего города плохо сочетается с длинным днем интенсивной работы и мокрым пиджаком. Так что, стоило мужчине покинуть здание офиса и отправиться к метро, он почувствовал себя просто вымокшей до нитки крысой. Через некоторое время эта метафора перестала быть метафорой. Попытка защититься от ливня водонепроницаемым кейсом оказалась тщетной: вода текла по лицу, заползала по шее за спину и ничуть не щадила даже самые закрытые места. Пиджак отяжелел, туфли противно хлюпали, и рубашка невыносимо липла к телу. Вскоре нижнее белье было таким же мокрым, как и его волосы.       Уже в поезде Докча допустил банальную и досадную ошибку: по привычке усевшись на освободившееся место, он тут же ощутил все прелести тесного контакта промокшего и холодного всего с кожей и поморщился. Он посмотрел на раздосадованные и, наоборот, восторженные лица случайных попутчиков, затем на их потемневшие и слипшиеся от воды одежду и волосы, и уже представил, как анимированные ведущие в виде фольклорной нечисти будут размахивать своими короткими лапками и корчить своеобразные рожицы, сообщая в вечерних новостях о затоплении Сеула.       Докча уже прошел автоматические ворота и добрался до дверей выхода, ожидая, как по его и без того вымокшей тушке опять забарабанят капли и едва согревшиеся плечи снова остудит продрогший воздух, однако, выйдя из-под козырька здания, всего этого почему-то не ощутил. Нет, дождь не прекратился — его туфли опять заполнились водой, а по асфальту все так же буйно стучали стрелы ливня. Мужчина недоуменно поднял голову на глухой звук над собой и увидел черный незнакомый зонт. На него внезапно накинули что-то — плащ? Нет, пальто? — и он почувствовал на себе большую и теплую, даже горячую ладонь. Ему пришлось повернуть голову еще немного вбок, чтобы поймать взгляд бездонно-черных с золотыми искорками зрачков.       — Ты меня ждал?       Докча удивился, насколько хриплым оказался его голос.       — М, — Джинхъюк неморгающе уставился в ответ.       Они пошли через занавес дождя, и под ногами все так же хлюпали лужи, становясь все глубже и глубже, но почему-то мужчина чувствовал, будто их окружил непроницаемый барьер. Дождь уже не был таким промерзлым, рубашка меньше липла к телу, и даже мокрые носки и белье досаждали не так сильно. Словно черный огромный зонт отделил их, андроида и мужчину, от остального враждебного мира.       — У нас нет такого зонтика. И этого… у меня не было, — через некоторое время выдавил Докча, внимательно изучая полы пальто, наброшенного на него.       Они успели промокнуть и немного потемнеть, но все же они были белые.       — Я их купил. Я ходил к тем андроидам, что ты привел к заброшенным фабрикам. Они нашли немного денег, пока разгребали мусор, и хотели сделать тебе подарок. А твой старый зонт не раскрывался.       Докча слушал, но смысл до него доходил как-то медленно, тягуче. В словах Джинхъюка было много несостыковок, но ведь андроид не может врать, верно? Наверняка может быть так, что они действительно смогли найти в завалах нужную сумму, и Джинхъюк, не сняв ни воны с его счета, смог преодолеть свой странный глюк, как Докча обозначил для себя его реакцию на белые вещи, и купить пальто и зонтик.       Дома его засунули отогреваться в ванну, и только тогда Докча действительно понял, насколько продрог. Он обхватил руками плечи и подставил худощавую спину горячим струям. Капельки бежали по его локонам, срывались с носа и ресниц, ручейком скатывались с локтей и исчезали между пальцев. Одна замерла прямо перед его глазами, словно застыла во времени в отличие от своих многотысячных сестер, никак не поддаваясь течению.       Он чихнул. Капля сорвалась и ухнула в общий поток.       Позже Докча хотел расспросить Джинхъюка, как его вообще занесло так далеко от дома. Но сил хватало только на то, чтобы удержать столовые приборы и продолжать набивать себя ужином, вкуса которого он почему-то не чувствовал. Он не съел и половины, как его рука бессильно опустилась.       — Я пойду посплю немного. Что-то меня совсем рубит.       Докча лег на диван. Налитые свинцом веки закрылись сами собой, и ресницы слабо затрепетали. Мужчина впал в полусон, свернувшись под одеялом.       Спустя полчаса его температура шпарила под сорок, и вызванный на дом врач доходчиво объяснил, что без больничного никак. Он все время косился на Джинхъюка, пока описывал нужные лекарства и дозы, и под конец сунул листок с инструкцией ему в руки, смущенно булькнул «лечите его хорошо, пока не выздоровеет никакой нагрузки» и чрезвычайно быстро покинул квартиру. Докча даже глазами хлопнуть не успел.       — Кажется, ты ему понравился. Он даже не понял, что ты андроид, — он тихо выдохнул в сторону Джинхъюка. Правда, конец фразы потонул где-то в подушке.       Джинхъюк недоуменно повернулся к гнезду одеял на диване, между делом сунув туда стакан воды.       — Он мог не заметить диод, и я не в спецодежде… Но как он понял, что ты занимаешься бегом?       Брюнет чуть не поперхнулся, но легкое отхаркивание быстро перешло в болезненный кашель, раздирающий ему глотку. Объяснять не было ни желания, ни сил. Он попросил Джинхъюка заказать все лекарства через доставку и через некоторое время смог провалиться в тяжелый сон. Мужчина редко болел так сильно, так что практически ничего из списка в его аптечке найтись не могло.       Все-таки Ким Докча никогда не мог назвать себя удачливым.       …В тот день Джинхъюк впервые решил встретиться с андроидами, которым его владелец когда-то помог. В этом не было ни нужды, ни смысла, однако что-то непреодолимо тянуло Джинхъюка к тем андроидам. Возможно, мысль о том, что он может им дать что-то очень важное, что-то, что изменит их судьбу. Что-то, изменившее его.       Добраться до нужного района было просто, но отследить, где конкретно прятались роботы-маргиналы, было уже сложнее. Однако Джинхъюка не могли смутить однообразные офисы и фабрики: он прекрасно видел то, что человеческому глазу было неподвластно, точно подмечая следы и метки, оставленные на разукрашенных стенах и захламленных полах. Он лавировал среди опустевших помещений и заброшенных комнат, ныряя из одного провала в другой, иногда даже прыгая через разбитые окна из одного здания в следующее, словно двигаясь по невидимым указателям. За очередным поворотом оказалось небольшое, но доверху заставленное разнообразным хламом пространство, в котором Джинхъюк немного растерялся, но вскоре нашел металлическую заслонку, раньше, наверное, служившую дверью на каком-нибудь складе, и обнаружил под ней проход.       Внутри запечатанной комнаты было на удивление чисто. Даже невообразимо чисто, если сравнить со всем, что Джинхъюк видел по пути сюда. У стены в молчаливом ступоре сидели несколько фигур. Если бы Джинхъюк не знал, что это андроиды, подумал бы, что здесь был притон, хотя наркоманов он видел только в кино. Докча сказал ему, что, встретив одного, он вряд ли ошибется и что от таких людей стоит держаться подальше, ведь они непредсказуемы.       Не то что бы другие люди по меркам Джинхъюка были особо предсказуемы.       Девушка-андроид повернула в его сторону голову, а двое детей встали и бесстрашно приблизились к нему, слегка загораживая остальных.       — Кажется, вас стало больше, — прищурившись на андроидов — девочку и мальчика, — констатировал Джинхъюк.       — Я его нашла, — ответила девочка. Кажется, ее имя было Есунг.       Андроиды прекрасно понимали, что Джинхъюк может нести для них опасность. Он был сильнее, имел владельца и, сдав их, смог бы получить для своего хозяина поощрение. А они бы оказались в лучшем случае на свалке металлолома, в худшем — в утилизаторе.       Но Джинхъюк не двигался, как не двигались и андроиды. Именно из-за его владельца они здесь и оказались, именно из-за него смогли продолжить свое существование.       — Дай руку и открой канал, — разорвал молчание Джинхъюк.       Девочка не пошевелилась, но теперь все андроиды смотрели на него. Джинхъюк понимал, что у них нет доверия к нему и просто так они не последуют его командам. Зато он знал, чьим последует.       — Это записи его слов и программа на их основе. Если вы сможете ее установить, — Джинхъюк замялся, не зная, как объяснить, — вы окончательно станете другими. Мне кажется, что он будет этому рад.       Эти андроиды уже отличались от других. Их регулярные программы сбились, они смогли вырваться из жизни их прошлых хозяев, и часть из них не хотела исчезнуть, умереть. Но им не хватало еще очень многого, чтобы стать совершенно новыми созданиями. Это многое мог дать Докча, как случайно дал ему.       Как ни странно, первой руку протянула девушка, подошедшая к ним сразу после его слов. Джинхъюк схватил ее за запястье, наблюдая, как участки их искусственной кожи меняют цвет от взаимодействия, и передал часть скопированных данных. Он даже не знал, что он так может, просто последовал тому, что люди окрестили бы чутьем.       Андроид — Хивон — согнула пальцы несколько раз, когда передача была окончена, и тихо произнесла:       — Полная перезагрузка?       — Выключение на несколько дней. Я вырубился на три дня, — ответил Джинхъюк.       Хивон кивнула, отойдя в сторону и дав место другим. Когда Джинхъюк поделился со всеми андроидами, включая здоровяка в углу, девушка протянула ему несколько купюр, перевязанных резинкой.       — Мой… бывший хозяин не очень любил поддерживать чистоту и всегда раскидывал вещи по дому, даже деньги. Этого мало, чтобы отблагодарить его, но больше у меня нет.       — У меня тоже есть немного, — Есунг открыла свою игрушечную сумочку и вытащила несколько мятых банкнот.       — И у меня, — мальчик-андроид достал из кармана пару монет. Джинхъюк отсчитал определенную сумму и вернул остальное обратно.       — Это и так много, больше будет подозрительно, — объяснил он андроидам.       Они поверили.       Джинхъюк ушел, больше ничего не сказав. Он передвинул заслон и замел большую часть следов, чтобы даже полицейские андроиды не смогли ничего найти. Следующей его целью стал магазин: Докча не принял бы деньги от андроидов в качестве подарка. Конечно, Джинхъюк мог незаметно добавить их к его сбережениям, но главная цель дара в том, что его примут. У Джинхъюка уже было на примете то, что мужчине могло понравится.       Магазин, в который он направился, стоял в странном месте, где было мало прохожих. Внутри была только одна камера, и та не работала, так что Джинхъюк мог спокойно пройти туда по переулкам, не рискуя быть замеченным без спецодежды. Конечно, если бы он в ярком костюме с отличительными знаками сначала добрался до заброшек, пробыл там больше часа, а затем пошел по городу за покупками, он мог вызвать подозрения и навлечь беду не только на себя. Впрочем, не то что бы какой-то магазин, даже самый необычный, спокойно принял бы большой платеж от андроида, тем более наличными.       Начал накрапывать дождик и на улице потемнело. Джинхъюк понадеялся, что заклеенный невидимыми пластырями и спрятанный за волосами диод не просвечивает, и поспешил в магазин.       Когда он выбрал пальто (белого цвета, Джинхъюк терпеть не мог его, но Докча его любил), дождь лил во всю. Владелец магазина — такой же странный и старый, как и его магазин — предложил ему в подарок к покупке зонтик. Черный и большой. Он сильно контрастировал с пальто, которое Джинхъюк приобрел, но почему-то они хорошо смотрелись вместе.       В очередном закоулке Джинхъюк переоделся в припрятанную в сумке спецодежду и направился к метро. Докча ушел утром без зонта, а ливень все не останавливался. Наверное, Джинхъюк мог бы вернуться домой и заняться чем-то более полезным, продолжить самообучение, например, но он выбрал ожидание. Как среагирует Докча, когда увидит его здесь с зонтом, что спросит, какое лицо сделает на его ответ, понравится ли ему пальто? Почему-то эти мысли не давали Джинхъюку и повода подумать, что он потратил часы до его возвращения впустую.       И когда он увидел его — уставшего и вымокшего, медленно переставляющего ноги в сторону дома, когда закрыл его от дождя — и его лицо, сначала удивленное, потом радостное, засветилось, Джинхъюк действительно понял, что это было не зря.       Вечером, когда Докча уснул, приняв жаропонижающее, Джинхъюк молча встал рядом с диваном. Он не переживал: доктор сказал ему не переживать. Если бы это сказал Докча, он бы не поверил. Потому что Докча не ценит себя так, как ценит его Джинхъюк. Но, если он не сможет переубедить этого непробиваемого человека, Джинхъюк будет ценить его за них обоих. Он склонился над мужчиной и убрал волосы с пропитанного испариной лба. Он чувствовал его тяжелое дыхание на своем лице и видел близко-близко, как дрожали ресницы мужчины.       Джинхъюк выпрямился, поправил одеяло и сел рядом с кроватью сторожить его сон. Стук капель за окном постепенно стих.       Дождь прекратился.