Согрейся, ангел, о наше пламя.

Сквозь сон просачивались мелодичные гитарные аккорды. Открылись зелёные глаза и Сфинкс осмотревшись понял: он находится в родной Четвёртой. На его коленях лежит уже давно проснувшийся Слепой, который пустыми глазами изучает воздушного змея на потолке. Из лысой головы абсолютно вылетел их обратный путь, если, конечно, был таковой, а то вдруг парни решили податься в секту лунатиков, но этого безрукому никогда не понять. – Сфинкс. – подал голос лесной бродяга. – А? Что такое?.. – лысый наконец опомнился, возвратившись в настоящее течение времени, что ж, над выше сказанным у него ещё будет время подумать и порасспрашивать у развалившегося у него на коленях. – Вслушайся в мелодию Табаки... – прозвучало тихо, чтоб сидящий неподалёку гитарист не услышал, что кто-то говорит о нём. Этим утром Шакал играл впервые что-то не такое джазовое и быстрое, как это обычно бывает в его утренние запевы, сегодня же он решил исполнить изысканное блюдо для ушей стаи. Мелодия сама по себе знакомая, такое чувство, что слышал её буквально вот-вот вчера. – Табаки, что это за чудесная мелодия? – поинтересовался Сфинкс с огруглёнными глазами от удивления. – Тебе и правда интересно, мой засоня? Я с радостью расскажу! В детстве мне частенько играли её перед сном. Точно не помню кто это был за таинственный ловелас, но кажется именно эта гитара его. Я считаю сегодня чудесный день специально для этой мелодии! – Табаки продолжил завораживающе перебирать струны. – Красивая мелодия, Шакал... – протянул Слепой, выплёвывая волосы. – Да, спасибо, но поверьте со словами это будет ещё круче звучать, у меня даже есть несколько идей!! – озорник как обычно светился солнечным зайчиком. Он облокотил гитару на спинку, потянувшись зачем-то к полу, в то время как к нему уже летел Македонский. Инструмент повернулся к парням изнаночной стороной, которую обычно не видно при игре. – Слепой, там на спинке гитары выцарапан Лось, представляешь? Вожак только хмыкнул в ответ, поднялся с кровати и ушёл в туалет. Все состайники занимаются своим делом, как обычно кто - чем и Сфинкс со Слепым не исключение. Парни разошлись на какое-то время, но, опять-таки, они знакомы слишком давно и слишком долго, чтобы начинать понимать друг друга без слов, даже на расстоянии. Сфинкс казалось бы пошёл просто прогуляться по оживлённым коридорчикам, но на самом деле расхаживал в активном поиске своего друга, и нет, они не играют в прятки, хотя, может быть и можно так сказать. Самое ценное, что у него было из конечностей - это ноги, которые имели возможность ходить, бегать, прыгать и запоминать. Они уже на автомате вели лысика, шагая по знакомому пути. В конце коридора виднелись многочисленные горшки с растениями, а также спальня с открытой дверью. Это уже заброшенная спальня. В ней никто не живёт, но и ей нашли применение, тут находятся вёдра и швабры, множество коробок с моющими и гигиеническими средствами, в общем склад жизненно необходимых вещей. До открытого балкона, от которого веяло свежим воздухом с противоположной стороны комнаты, есть небольшие расстояния между коробок, так что протиснуться вполне возможно. Сфинкс ходил зигзагами и чем больше он смотрел на дверной проём впереди себя, тем сильнее убеждался, что там стоит сгорбившийся Слепой, которого окружил танец дыма. – Будешь? – только и спросил слепец, заметивший присутствие друга, как только тот вошёл. Безрукий ничего не ответил. Зубами сжал мягкую сигарету и наклонился к зажигалке, в бледных и холодных руках Слепого. – Как мы вернулись сегодня ночью? – спросил Сфинкс произнося слова сквозь выходящий дым. – А мы и не уходили... – В каком смысле? – Мне ли тебе объяснять, Сфинкс, что всё это время мы были на одном месте? – Хм... Значит получается и Шакал скорбит по Лосю, сам того не осознавая? – Получается, что так... – Не кажется тебе, что это Табаки Лось напутствовал присматривать за нами, а не нам - за ним?... – И мы и Шакал в одной стае и мы все в принципе присматриваем за друг другом каждый день. То кисло покосимся, то будем искать в толпе, то... Можно долго перечислять... – Ты как всегда прав, Слепой, золотая реплика. Браво. Дому нравились их разговоры, в них много смысла, но с другой стороны всё предельно прямолинейно. Сейчас в этой спальне не так уютно. Старая лампочка давно перегорела и в дверях балкона больше не развивается на ветру занавеска. Но всё таким же неизменным остались Слепой и Сфинкс. Пускай они повзрослели, но их огромная любовь и уважение к одному из важнейших в их жизни человеку всё по прежнему разгорается огромным костром внутри друзей, внутри Шакала, в струнах гитары, в спальне Лося, в сердце Дома... Они всегда будут помнить его прикосновения, его голос, добрый взгляд. Ведь то, к чему успел прикоснуться Лось, уже никогда не будет чёрствым, как засохший сухарь. Потому что поддавшись колдовству воспитателя, ты, можно сказать, добровольно подносишь на блюдце с коёмочкой свою душу ангелу, который слишком добрый, чтобы при случае чего расстаться с ней. Поэтому скорбь так гложет, это всё он, всё ещё никак не отвяжется от вашей чем-то приглянувшийся души. Лось привязывал людей к себе, привязывал их к друг другу и привязывался сам. Ангелам не место среди смертных. Значит, наверно, так нужно было... Значит, так надо, чтобы он вернулся обратно откуда свалился на крыльцо Дома, выполнив перед этим все свои обязанности навалившееся здесь. Без него Сфинкс и Слепой никогда не объединили бы свои костры, образовав огромнейшее пламя, что достаёт до самых небес, согревая, так же сильно тоскующего по ним, Лося. – Слепой, – облокотившись спиной на прутья балкона, вдруг начал Сфинкс и с улыбкой посмотрел наверх – хочешь расскажу, какого цвета облака? Тот лишь слегка улыбнувшись, кивнул. Слепец сел на пол, опёрся острыми плечами об ноги Сфинкса и, склонив голову ближе к нему, тихо произнёс: – Ну что ж, давай, как в старые добрые, я тебя слушаю...