The ocean eyes / Глаза океана

      Что-то точно случилось: он никогда еще не видел Галфа таким мрачным. У него самого настроение после разговора с Джом не самое лучшее, поэтому он так спешил обратно, чтобы увидеть своего золотого мальчика и убедиться, что между ними все в порядке.              Что он надумал себе.       Что Галф никогда от него не откажется.       Что чувства между ними — самые настоящие и сильные.              Но сейчас страх снова сковывает его по рукам и ногам, когда Мью видит, насколько парень подавлен. Он осторожно присаживается рядом на диван и тянется по привычке, чтобы взять маленькую ладошку в свою руку, но почему-то не осмеливается, поэтому просто кладет свою ладонь рядом с бедром:              — Что-то случилось?              — Да, отец… — Галф замолкает, словно не в силах продолжать, и роняет лицо в ладони.              — Что “отец”?              — Он недоволен тем, что я днями с тобой пропадаю. Точнее, не так: он недоволен, что я пропадаю вдали от семьи — про тебя он не в курсе пока что, как я думаю. Но уже задает вопросы, что меня так отвлекает от дел семьи.              — Так это не проблема же: расскажи ему, что мы с тобой гуляем и… — он осекается, потому что не знает, как описать то, что было между ними ночью.              — Проблема в другом: он договорился о помолвке.              Мью недоуменно хмурится:              — А что это такое? Что-то плохое?              — Ох, Мью, какой же ты… не от мира сего из-за твоей потери памяти, — Галф обреченно вздыхает. — Помолвка — это обещание жениться на ком-то определенном. Так вот: мои родители договорились о предстоящем браке с дочерью их давних друзей.              Вот теперь настоящий ужас омывает его изнутри волной, замораживая все на своем пути. Теперь руки не могут просто так лежать на мягкой поверхности дивана — он вынужден сцепить их в замок на коленях, чтобы те не тряслись. Как и его губы, которые еле шепчут:              — И что ты?              — А что я? Как я могу отказаться? Это значит разругаться и разорвать все отношения с семьей.              — И ты… женишься на этой девушке? — он еле выдавливает из себя слова, потому что его мозг словно окаменел и не может соображать, что происходит вокруг.              — Мне придется, Мью, придется — это желание моей семьи, — Галф смотрит на него как-то странно безысходно.              — А как же я? Как же мы?              — “Мы”?              — Да, мы! Ты сам мне говорил, что возбуждение появляется тогда, когда рядом кто-то, кто тебе нравится. А ты тоже это испытал, как и я. Получается, что я тебе нравлюсь. Правда же? — он и правда растерян, потому что в его голове не состыковываются эти вещи.              — Мью, какой же ты… простой и наивный, — а в глазах тоска. — Брак — это больше, чем “нравится”. Это союз для укрепления связей, для умножения богатства и власти семьи. И мне еще повезло, что я знаю Дженни с детства, мы с ней много лет дружим. Она очень милая и красивая, она на самом деле мне нравится. Было бы хуже, если бы помолвка была вообще с незнакомкой.              — Нравится? Она тебе нравится?              Все внутри него опускается, потому что сбылся самый страшный его кошмар: есть кто-то, кто нравится Галфу больше, чем он.              — Не в том смысле! Как человек нравится, — Галф неожиданно понимает, почему он так сильно сейчас помрачнел, и берет его за руку. — Но все может произойти: эта симпатия может перерасти со временем и в более сильные чувства. Потому что когда-то я думал, что я в нее влюблен.              Он не чувствует, как чужие пальцы сжимают его собственные в странном сейчас успокоении, потому что в голове набатом бьет слово “влюблен”. Права была Джом: разбитое сердце — это очень больно. Но он не освобождает руку из захвата, а лишь смотрит в глаза человека, который своими словами выносит им приговор:              — Все сложно, Мью, очень сложно.              Да, он это прекрасно понимает, но все же не сдается:              — И что делать нам? Как мне дальше себя с тобой вести? Делать вид, что ничего не было? Но ведь было же, Галф! Ты дал мне понять, что мы нравимся друг другу. Ты позволял себя целовать, трогать. А теперь…              — А теперь я не знаю, что сказать тебе, Мью. Что это была ошибка? Это будет слишком жестоко по отношению к тебе, но, как мне кажется, что это будет лучший для нас обоих выход: забыть то, что произошло. Мы останемся с тобой друзьями, а ты останешься тут до тех пор, пока полностью не восстановишься и не вспомнишь свою семью. Что странно: в полиции ни одного запроса на пропавших парней твоего возраста… Неужели никто о тебе не беспокоится?              Беспокоится — еще как, но он не может сейчас этого рассказать Галфу, а лишь обреченно пожимает плечами:              — Не знаю, может и не ищут, потому что некому, — но потом сам себя поправляет, осторожно пытаясь освободить свое запястье из захвата. — Ты не думай, что я планирую постоянно сидеть на твоей шее! Я что-то придумаю и больше не буду тебя беспокоить.              — Чушь не неси, — тот досадливо морщится, но руку все-таки отпускает. — Когда полностью придешь в себя, тогда и поговорим. Живи здесь столько, сколько надо.              А сколько ему надо, что сойти с ума от тоски, которая разъедает его сердце, которое он по глупости положил к ногам этого человека, а оно оказалось тому не нужным? Потому что теперь он понимает, что между ними происходит: великий и могучий интернет просветил его по поводу термина “френдзона”. Когда один человек безнадежно любит другого, но остается для второго лишь другом. Какие люди умные — даже для того состояния придумали слово, но Мью от этого не легче.              Более того — наоборот: с каждым днем боль, в том числе и физическая, все усиливается, заставляя его все чаще сбегать из квартиры туда, где его не увидит Галф. И где он Галфа не увидит тоже — не так мучительно, когда не видишь своего “друга”, который скоро станет мужем весьма милой девушки.              И даже благовидный предлог нашелся: мол, он готовится к самостоятельной жизни без Галфа, поэтому и сбегает на целые дни. На самом деле план его весьма прост: Мью нашел на берегу заброшенную хижину и начал обустраивать ее под себя. Да, там нет вообще никаких удобств в виде водопровода и интернета, но разве это имеет значение, когда так скоро истекут отведенные ему 3 месяца? Зато он может предъявить это жилище Галфу, когда тот проявил настойчивость в вопросе, где же пропадает его друг:              — Проходи, тут я буду жить.              Тот удивленно открывает глаза:              — Ты смеешься? Здесь?!              — Ну а почему бы и нет: есть крыша над головой и где спать.              И правда: какая-никакая кровать есть, мебель тоже — самая простая вроде стола, стула и шкафа.              — И откуда это все? Ты же не с моей карты за это платил, — Галф неверяще водит головой.              — Не с твоей, — он согласно кивает головой. — Ты же помнишь, что я хорошо плаваю?              — Ну да.              — Так вот: я нырял, чтобы найти раковины с жемчугом, а потом продал его на рынке.              — Продал жемчуг и купил вот эту рухлядь?! Мью, тебя бессовестно обманули: он стоит куда дороже.              Он смотрит на расстроенное лицо Галфа и успокаивающе машет рукой:              — Ничего страшного: я еще насобираю и теперь буду знать, что за него надо просить больше.              — Но зачем тебе это все? Почему ты не хочешь остаться со мной, пока не поправишься?              Мью делает глубокий вдох, прежде чем посмотреть парню прямо в глаза:              — Ты хочешь услышать правду или что-то, что успокоит тебя?              — Конечно, правду!              Ему с трудом дается каждое слово, но молчать он уже не может. Правда, сначала садится на кровать, потому что болящие до сжатых зубов ноги его уже не держат, а Галф не должен об этом знать.              — Я не могу больше быть там с тобой, мне сложно видеть тебя каждый день и знать, что я для тебя всего лишь друг.              — Мью…              Он видит панику и растерянность во взоре, поэтому успокаивающе машет руками:              — Нет, не бери себе в голову! Я ни в чем тебя не обвиняю и ничего не требую, просто говорю, как есть. Мне больно, Галф.              Ему и правда больно: и физически, и морально, но про первую боль парню знать совсем не обязательно.              — Мью…              — Я знаю, что ты не очень рад этому браку, но не пойдешь против семьи — и я это понимаю. Не принимаю, потому что для любимого человека сделал бы все на свете, но понимаю. Но и смотреть на все это со стороны не могу, уж прости. Я не могу больше проводить с тобой время, гулять по побережью или смотреть фильмы, потому что каждая такая секунда напоминает мне о том, чего я никогда не смогу получить. Тебя.              — Мью!..              — Нет, дослушай меня, пожалуйста! — он поднимает руку, прося слово. — Я понимаю, что тебе тоже нелегко, но и мне тоже. Поэтому прошу: позволь мне уйти сейчас, пока…              — Нет.              — Что? — он теряется, когда Галф его так резко перебивает.              А тот подходит и садится рядом на кровать, чтобы стиснуть его ладонь своей до побеления:              — Я тебя никуда не отпущу.