Тридцать разных дней

      Металлические вставки на поверхности стола приятно холодили лоб. Виринея вжалась в них посильнее, стараясь физической болью прогнать неприятную душевную, которая появилась, стоило только чуть-чуть расслабиться, снять маску несгибаемого Воина Света и выпустить на волю обычную женщину.       Усталость и слабость, боль в теле, ноющие ссадины и синяки, негнущиеся пальцы, слёзы в уголках глаз, отвращение к себе — грязной, неумытой, потной, пахнущей кровью... Виринея заставила себя выпрямиться, сдёрнула тяжёлые рукавицы и сапоги, с трудом расстегнула броник, даже не позаботившись убрать его на стойку. Взялась за пояс штанов и сквозь мутную пелену в глазах взглянула на окно.       Вздрогнула, увидев сияющую фигуру.       Ардберт смотрел на неё, присев на подоконник. Внимательно так изучал. Мико’те схватила со стола яблоко, швырнула в него, сопроводив злым и непререкаемым: «Пошёл отсюда!». Яблоко, метко брошенное даже усталой рукой, должно было ударить его в голову, но прошло насквозь и улетело за окно. Воин Света, однако, не отреагировал. Улыбнулся печально.       — Ты не избавишься от меня просто так. Что произошло в Ам Арэнге?       — Вместо того, чтобы посмотреть самому, ты отсиживался здесь, как крыса, и ждал, когда я принесу тебе все новости на блюдечке? — зло спросила Виринея. — Пошёл. Отсюда. Вон. Последнее, что я сейчас хочу — говорить с тобой об этом... кха...       Сухое горло издало неприятный звук. Мико’те схватилась за кувшин, отхлебнула воды. Вытерла рот, с отвращением посмотрела на следы грязи на руке.       — Я не уйду, пока ты не расскажешь.       — Ну и сиди, — зло бросила она. Стянула штаны. Резинка зацепилась за пятку. Виринея наклонилась её снять и чуть не упала от внезапного головокружения.       Где-то на границе слуха прозвучал знакомый звук трескающегося, хрустящего под ногами стекла, но необходимость выпрямиться отвлекла её от этого. В ином случае Виринея сообразила бы раньше.       Головокружение прекратилось так же резко, как и началось. Хлебнув ещё воды и не обращая больше внимания на Ардберта, Виринея зашагала в ванную, придерживаясь за стену. Горячая вода стала сейчас целью, чем-то большим, чем необходимость. Содрав с себя остатки одежды, Виринея пустила воду, легла на дно ванны, свернулась клубком под падающими с высоты струями, пропустив хвост между ног и обняв себя руками. Слабость не ушла, а усилилась, мысли стали похожи на завитки пара, постепенно наполняющего комнату. Из-под Виринеи в слив потекли алые и серые потоки воды. Когда они исчезли, мико’те протянула руку и заткнула слив пробкой. Скользнула взглядом по руке и сцепила зубы, пересчитав количество синяков и ссадин.       — Я бы сказал, что война — не для женщин, но ты же первая порвёшь меня за такие слова.       Белёсая светящаяся фигура проявилась в клубах пара.       — Я велела тебе уходить, — отрешённо отозвалась Виринея.       Неопределённо хмыкнув, Ардберт сел на пол, предусмотрительно отвернувшись от Виринеи, и прислонился спиной к стенке ванны.       — Не хочу оставлять тебя одну.       — Мне не нужно твоё общество.       — Да знаю я, кто тебе нужен, — немного раздосадованно откликнулся Воин Света. — Сид, Сид... Слышу, как говоришь во сне. Кто он тебе? Возлюбленный?       Виринея едва заметно вздрогнула, услышав вместе с именем мужа ставший явственнее звук трескающегося стекла.       — Тебе-то что?.. — слабо выдавила она.       Боль от обжигающих струй воды уже не могла перекрыть ту, что нарастала изнутри. Виринея не смогла сдержать глухой вскрик, когда первый, раздирающий острыми осколками приступ накрыл её вместе со вспышкой света. Исходящая из солнечного сплетения боль была похожа на острые стеклянные грани, волнами стремительно растущие изнутри. Вспышки света совпадали с приступами и звуками.       Ардберт вскочил, растерянно глядя на неё.       — Что с тобой?! Что это, чёрт возьми?       Он протянул руку, пытаясь использовать лечащее заклинание, но очередная вспышка света отшвырнула его к двери.       Мико’те выгнулась, закричав, резко прервалась, закашлялась. Изо рта брызнули, потекли по подбородку капли жидкого света, смешались со слезами и водой. Ардберт метнулся к двери, вспомнил, что он призрак, громко выругался, вернулся к Виринее. Она затихла, свернулась обратно в клубочек, обняв дрожащими руками колени. Приступы прекратились.       Несколько секунд они молчали. Ардберт отчаянно прислушивался к тяжёлому, с хрипом, дыханию Виринеи, пробивавшемуся сквозь шум воды. Потом она протянула руку, дрожащими пальцами прикрутила кран. Слабо выдавила из себя:       — Уходи.       — Дурная женщина, этот адский свет убивает тебя!       — Я знаю.       — И?       — И всё равно буду продолжать.       Ардберт застыл.       — Я дала тебе обещание. Я дала себе слово. Я не могу остановиться. Никогда не останавливалась и сейчас не буду. Если мне суждено стать Хранителем Света, пусть так и будет. Ализе знает, что делать потом.       — И ты умрёшь. И что тогда скажет твой Сид?       — Он поймёт.       Голос предательски дрогнул на последнем слоге. Ардберт хотел ещё что-то сказать, но сжал кулаки и исчез.       Виринея криво усмехнулась ему вслед. Выплюнула остатки крови, причудливо смешавшиеся с яркой белой жидкостью. Вытерла рот.       И от души, с наслаждением разрыдалась.              Завтра она встанет с постели, всё такая же твёрдая и несгибаемая, преисполненная силы и решимости. Расчешет волосы, смажет целебной мазью все синяки и ссадины. Плотно поест, влезет в броню и сомкнёт кулак на привычной и родной рукояти копья. Наденет маску Воина Света и выйдет из комнаты, оставив в ней все свои слабости, боль и слёзы.       И плотно закроет дверь.