Мы жеНАты

«Я стал панически бояться чувств.

Вдруг я снова откроюсь, а затем от меня уйдут?

Я был тогда морально сломанным,

ведь ты был моей первой любовью и первым предательством». ©

      Разлука — одна из самых ужасных вещей на свете, особенно когда любовь для тебя не просто слово. Когда не хочешь видеть других глаз. Не желаешь ощущать чужих рук и позволять кому-то другому касаться тебя. Когда и мысли не допускаешь, что в один день всё попросту разрушится. Развалится. Разлетится в секунду от случайной ошибки, как карточный домик, который вы вместе так старательно собирали на протяжении долгих лет. С детства.       Сначала играли во дворе родительского дома. Носились, как сумасшедшие, крича во всё горло звонкими голосами мальчишек пяти и восьми лет. Отцы привозили своих сыновей друг к другу в гости и были в добрых приятельских отношениях между собой. Тэхён, Сокджин и Чонгук были не разлей вода. — Я тебя догнал, Чонгук! — Я выиграл!       Тэхён помнит его заразительный смех и то, как повалил Чона с разбега на газонную траву внутреннего двора, влажную от капельного полива. В догонялки играли. Чонгук, так как был старше и уже посещал школу с лучшим другом, Джином, естественно, поддавался наивному, пятилетнему ТэТэ. Тогдашнему мальчику Чону нравилось ему проигрывать. Нравилось мириться с притворным поражением и оставаться побеждённым в глазах Тэхёна.       Он трепал его за волосы и щекотал везде, где только мог дотянуться. Ким ухохатывался порой до икоты и покалывания в боку. Родители, наблюдая за детской вознёй из окна, довольно улыбались безмятежному детству, которое сумели обеспечить своим сыновьям. Семьи на тот момент были полными, а мальчики купались в заботе и бесконечном счастье, которого у них было в избытке.       Как жаль, что счастьем нельзя запастись впрок, а когда возникнет нужда, распечатать сундук с его бесценными припасами. Поделиться ими с тем, кому это так необходимо. Окунуться и почувствовать вновь то состояние, в котором ярко пылает солнце и дом наполнен светом и согревающим теплом близких и друзей. Прикоснуться хоть кончиком пальца к сокровенным остаткам в тяжёлые времена.       Но каким бы боком не поворачивалась жизнь, дружба Тэхёна и Чонгука лишь крепла с каждым годом и днём. Нельзя сказать, что они ругались между собой. Скорее, спорили. Притирались характерами. Вечно взвинченный и дёрганый Тэ. Настоящий ураган, уносящий в далёкие дали. В довесок шёл его запредельно неукротимый нрав и летящие из глаз искры у всех близких людей по очереди, включая Чон Чонгука, как уже привычная реакция на его, Тэхёна, выпады.       Маленький оторва, непослушный и неугомонный. Спорил, имел своё личное мнение на всё. Мало того, имел, так ещё и умело заставлял согласиться с ним окружающих. А если не соглашались на его стойкие убеждения, не покупались на уловки, то Тэхён превращался в человека со средним пальцем во взгляде. И неважно, сколько на тот момент ему было. Пять, семь или же шестнадцать.       Кстати, когда Киму было семь и настала пора идти в школу, у отца начались первые признаки подёргивающегося глаза на выходки родного сыночка. Какой-то пацан пытался привлечь Тэхёна к уборке в классе, на что Ким отпиздил его веником, а рюкзак бедняги зашвырнул в ближайший мусорный бак на пришкольной территории. При всех одноклассниках.       Надо заметить, Тэхён тогда заработал свой авторитет и гордился собой весь оставшийся день. Этот инцидент произошёл в первую учебную неделю. И главу семейства уже хорошо знали в лицо в кабинете директора. Спасибо неуправляемому поведению младшенького.       Отец в те времена сильно не наседал на Тэхёна. Год назад родная мать покинула его и Сокджина. Вероятно, это наложило определённый отпечаток на поведение ребёнка. Ранимая психика пошатнулась, слёзы мальчика сменились агрессией и вспыльчивостью при попытке сделать ему замечание или указать на непослушание. Тэхён заводился с пол-оборота и часто был замечен в драках и потасовках.       Только Чонгук всегда знал к нему подход. Действовал успокаивающе. Да, он позволял Киму собой помыкать. Иногда — манипулировать. Чон понимал его боль с самой юности. Он не скупился на крепкие объятия. Только Чонгуку Тэхён мог показывать свои слёзы. Отец и старший брат не в счёт. Им, конечно же, тоже. Но там другое. Там семья и родственные связи, а тут… Друг, чувства к которому приобрели совершенно иное направление, перерастая в симпатию и безусловную любовь.       Они, в силу возраста, не понимали тогда разрастающегося чувства в груди обоих. Чонгуку просто хотелось его любить и беречь, как маленький принц берёг и хранил свою розу, укрывая стеклянным колпаком. Чтобы ничьи руки, ничьи поступки и злые языки не обидели его мальчишку. Не тронули его. Не нанесли вреда. Чтобы даже порывы ветра не смели подуть в сторону Тэхёна и заставить упасть на землю распускающиеся цветущие лепестки в глубине его юной, трепетной и живой души. Чтобы ничто не осквернило его доброе сердце.       У розы было четыре шипа. И у Тэхёна их столько же с шести лет. Но это всё фантомное. Ненастоящее. Шипы нужны для защиты. Он выпускает их от злости. И Чонгуку ни один из безобразных минусов и недостатков Тэхёна не мешал и дальше кутать его в заботу и делать что угодно, стоять на голове, если придётся, лишь бы Тэхён улыбался ему каждый прожитый день.

* * * * *

— ТэТэ, ты… — Я тебя зову, зову, весь ваш дом оббегал, а ты… тут… Это было в июне. Тэхён отчётливо помнит тот день и поступок Чонгука. Точнее даже не поступок, а собственное состояние души рядом с ним. — Тэ-э-э, ты что… ты плачешь?!       Приблизившись, четырнадцатилетний мальчишка встревоженно хватает за влажные щёки другого мальчишку одиннадцати лет, хмурится и заглядывает в почерневшие от обиды и горя глаза. — Твои глаза такие тёмные, Тэхён — Что такое? Кто обидеть посмел?       Чонгук тогда нашёл его зарёванным, сидящим на полу в кабинете отца. Дверь оказалась не запертой, а пронырливый Тэхён, оставшись дома один, проскользнул к рабочей зоне родителя, потому как интерес. Любопытство чистой воды.       Папа не то чтобы запрещал ему сюда приходить. Просто в его отсутствие это было категорически недопустимо. Важные документы, ценные бумаги, сложенные в определённом порядке. В тот злополучный полдень отец торопился настолько, что позабыл запереть сейф. И Тэхён, естественно, засунул туда свой маленький и любопытный нос. — Не плачь, пожалуйста! — Ну, хочешь, я угощу тебя мороженым? — Ванильным, с шоколадной крошкой, твоим любимым?       Чонгук схватил его за плечи и старался привлечь внимание. Тэхён, взглянув на него раздражёнными от слёз глазами, поднял руку, в которой держал семейное фото. На нём четверо человек: он, старший брат, папа и мама.       Мальчишка нашёл давний снимок в сейфе отца под стопками документов, и это послужило триггером, заставляя поджать под себя ноги и бесконтрольно разрыдаться на месте… как тогда, пять лет назад, когда Киму было шесть. Он сжимает рамку до боли в руке и шмыгает носом. Они тогда ещё были семьёй, улыбались и, кажется, были счастливы.       Взгляд Тэхёна кричал в ту секунду об одном: «У меня больше нет мамы. Она выбрала Америку вместо меня и Джина. И никто на свете не сможет её заменить. А уж мороженое и подавно».       Чонгук, как старший, мысленно ставил себя на место мальчика и делил его боль на двоих. Да, тогда они были детьми, но этот факт не отнимает у них способности сопереживать, сочувствовать и жалеть. — Ты до сих пор скучаешь по ней, Тэ… Чонгук забирает из рук Тэхёна фотографию и убирает её из поля зрения, чтобы тот перестал на неё смотреть. Ведь минувших дней не под силу кому-то вернуть. — Она предательница! — Я её ненавижу! Тэхён стискивает зубы и смаргивал нависшие на ресницах слёзы. — Я ненавижу то, что при виде мамы, мне хочется снова плакать, Чонгук. — Лучше бы она умерла! — Лучше бы умерла! В обиженном детском крике трагедия вперемешку с дикой злобой. Под конец фразы его голос сорвался, не давая внятно закончить. — Тише. — Не говори так. — Не надо, Тэ…       Чонгук не выдерживает его истерики, дёргает на себя и заключает в крепкое кольцо рук. Комкает в кулаках чужую футболку на спине, а Тэхён вжимается в него сильнее, вздрагивая снова и снова от неспособности унять льющиеся слёзы. Чон не знает, чем помочь. Он ведь тоже ещё ребёнок, хоть и подросший, но всё же ещё ребёнок.       Они замолкают на какое-то время, сидят в одном положении неподвижно и, не разнимая рук, цепляются за одежду друг друга, как за хрупкую соломинку. Вокруг звенящая тишина, и только шумное дыхание Тэхёна её нарушает. Сбившееся дыхание совсем ещё мальчика, взбудораженное сознанием и непростительным предательством родного человека. — Никуда не уходи. Чонгук тоже был сильно напуган состоянием Кима. Но что он мог, кроме как поддержать словом и не покидать его в минуты отчаяния? — Я быстро. Я сейчас, Тэ, не уходи из кабинета, ладно?       Чон мигом вскочил с места и по-прежнему держал фото чужой семьи в руках. Забирая снимок с собой и пряча под футболкой, он спустился стремглав по лестнице, выбежал на улицу.       Зачем? Куда он сорвался? Тэхён вообще ничего не понял, так и продолжая сидеть в слезах. Щёки неприятно стягивало, лицо горело от переизбытка эмоций, но теперь меньше всего на свете ему хотелось вернуть цветное изображение в рамке. Тэхён не хотел больше видеть семейное фото никогда.       Через считаные минуты Чонгук вернулся не с пустыми руками. Снимка у него больше не было. Вместо него Чон явился перед Тэхёном с охапкой жёлтых и белых нарциссов. — Вот, это тебе, ТэТэ. — Папа говорит, что эти цветы символизируют победу, а в Японии ассоциируются с радостью и чистотой.       Чон, весь запыхавшийся, приближается к Тэхёну и занимает прежнее место на полу в кабинете. Ким, переводя взгляд на стебли, дёргает уголком губ. Слёзы всё не высыхают, но он отвлекается на летний букет. — Ты где их взял, Гуки? Ты их сам нарвал? — Обнёс соседскую клумбу, но, между прочим, остался незамеченным!       Чонгук скромно улыбается и протягивает ему цветы, на что Тэхён забирает их и тянет носом лёгкий сладковатый аромат с нежных лепестков. Чонгук нёс чёрт знает что, какие-то нескладные речи в попытке утешить. Киму тогда хорошо запомнились некоторые его слова. «Когда ты радуешься, Тэ, я радуюсь вместе с тобой» «А когда тебе плохо, я тоже страдаю и мучаюсь» «Я не могу найти тебе новую маму, но могу просто быть рядом» «Всегда, когда ты захочешь» «Ты только улыбайся и живи, Тэхён»       Люди ошибочно полагают, что подобные фразы не присущи четырнадцатилетнему мальчику. Но жизнь показывает нам совершенно обратное. Порой взрослый человек, повидавший мир, неспособен связать и пары слов в поддержку близкого человека. А практически ещё ребёнок одним лишь правильным сочетанием фраз способен покорить израненное сердце другого ребёнка и вдохнуть веру в лучшее, убеждая нескладными и рваными предложениями в том, что он дорог и, что бы там ни было, он заслуживает любви.       Чонгук придвинулся теснее и снова обнял Тэхёна за плечи, прижимая к себе. Оба шумно выдохнули, с долей облегчения. Мальчик уронил голову на плечо тогда ещё друга и пристально разглядывал подаренные нарциссы в своих руках.       Чонгук вытирал с щёк солёные дорожки, собирал с ресниц каждую замершую слезинку и что-то говорил, говорил, говорил. Успокоить хотел. Развеселить. Оторвать мысли Тэхёна от гнетущих воспоминаний и утраченного счастья в некогда полной семье. Начинал рассказывать нелепые истории, трещал без умолку о забавных случаях в школе. Да что угодно, лишь бы ТэТэ прекратил всхлипывать на его плече. Чонгук отвлекал его как мог.       Они сидели вдвоём в огромном особняке на холодном дорогом паркете у открытого сейфа отца. Сидели в обнимку, будто в ту секунду они оба были брошены. Мальчишки состоятельных родителей, чьё детство было обеспечено роскошью и изобилием, чувствовали себя самыми бедными и нуждающимися на этой земле.       Будто весь мир обернулся жестоким и безжалостным. Будто он отвернулся от этих детей и равнодушно оставил справляться с глубокими переживаниями и обидой самостоятельно, без какой-либо поддержки взрослых.       Ни Чонгук, ни Тэхён пока что не умели давать отпор обстоятельствам и уклоняться от болезненных ударов судьбы, наносящих кровоточащие раны и попадая точно по центру двух юных трепещущих сердец. И в тот момент Чон понял кое-что очень важное. Самой нестерпимой болью для Чонгука было видеть, как одиннадцатилетний мальчик по имени Ким Тэхён плачет. А самым невыносимым звуком было то, когда он слышал, как ломается голос у человека, который вот-вот разрыдается вновь. — Чонгук… Тэхён тихо его позвал и поднял влажный подбородок, утирая остатки слёз ладонью. В пальцах другой руки он так и продолжал держать нарциссы, прижимая к груди. — Пообещай, что мы всегда будем дружить. Что ты никогда меня не оставишь, как она… Чонгук, услышав подобное, поспешил ответить и потрепать Тэхёна за тёмную макушку волос. — Конечно, Тэ. Конечно, я тебя не оставлю. Наша дружба навек!       Чон ущипнул его за щёку, а после их взгляды встретились. Тэхён не понял ничего, а Чонгука точно током ударило. Он неоднократно наблюдал за сменой оттенка радужки Кима, он знал, как трактовать тот или иной цвет, но такого в глазах напротив ему не доводилось видеть никогда. — ТэТэ… твои глаза… — Они насыщенно голубые…       Чонгук неожиданно для себя воскликнул громче обычного и резко отпрянул от Тэхёна, широко распахивая ресницы, чтобы повнимательнее разглядеть со стороны. Потом вновь приблизился и оказался в сантиметре от его бескрайних синих глаз. — Я видел все цвета, но этот… — Он у тебя впервые.       Чонгук не спрашивал, он утверждал, переставая моргать. Он не отвлекался от лица мальчика ни на секунду. Они не находили ответа на то, что же конкретно послужило сменой цвета глаз Тэхёна из чёрного в ярко-синий.       Четырнадцатилетний Чон смотрел на него, как заворожённый, не смея отвести взгляд. Он в Тэхёна влюблялся. Не осознавал грядущих перемен и в силу юного возраста не мог провести границу между дружбой и более глубокими чувствами. Уже тогда это переходило в нечто большее, чем просто друзья. Это поистине волшебно — наблюдать за переходом в глазах напротив. «Ты прекрасен, Ким Тэхён» «Ты самый красивый мальчик, которого я только знаю» «И тебе очень идёт этот цвет под опущенными ресницами» «Ты только улыбайся и живи, Тэхён»       Всё, что на повторе проносилось в голове Чонгука, глядя на своего заплаканного ТэТэ, который, наконец, рисует улыбку на лице и обнимает первым. Утыкаясь лбом в его плечо, они снова неподвижны на фоне воцарившегося молчания. Ответы растеряны, как и пара мальчишек в объятиях друг друга, между которыми разгорающееся чувство. Маленький его фитилёк, вспыхивающий первыми искорками дрожащего огня, и букет бело-жёлтых нарциссов, нагло и бессовестно сорванных с соседской клумбы в спешке для утешения близкого.       Нет ничего печальнее того, как маленький человек разочаровывается в любви, теряет веру, не понимая главного — он ни в коем случае не лишён её. Да, Тэхён умеет жестоко ненавидеть с малых лет и способность любить он заглушил. Но нисколько её не утратил.       Вероятно, на этом и строится доверие. Никто не знает и не скажет наверняка, сменили бы цвет глаза Тэхёна на насыщенный голубой в присутствии Чонгука, не будь тех обстоятельств и детских травм от потери матери. Не будь той дикой реакции, переходящей в истерику.       Что это было тогда? Просто подвернулся удобный случай? Или же так было суждено кем-то могущественным и вечным над облаками?       Вероятно, конец чего-то старого, потерянного по чужой вине… того, что безвозвратно ушло, и есть начало нового.       Место в сердце Ким Тэхёна свободно. Вернее сказать, оно пустое, то место в груди, с разорванной в клочья покалеченной юной душой. И Чонгуку можно войти. Позволительно ли его занимать?       Из свежих ран годами сочится кровь, и Чонгук заботливо дует на них, как на царапины. Залечивает сочувственной улыбкой, поступками и доброй интонацией в голосе. Он Тэхёна спасает, но совершенно не отдаёт отчёта в том, как сам при этом тонет, опускаясь с каждой минутой на губительную и опасную глубину чувств к расплакавшемуся мальчику напротив. Идёт ко дну с прежней улыбкой, не отрывая от него ласкового взгляда и своих доверчивых и почти чёрных глаз.       С того дня Чонгук теперь всегда будет так на него смотреть и покорно, терпеливо ждать, когда его личный бриллиант вырастет. Когда он повзрослеет и ответит взаимностью на закравшееся странное чувство к человеку того же пола, что и он.       Конечно, до признаний и осознанности было ещё слишком рано. Но Тэхёну не нужно было говорить, как сильно он любит Чонгука. Что никому его не отдаст. Что он будет любить его до тех пор, пока живёт и дышит. Его синего цвета взгляд уже с тех пор громко кричал об этом без голоса и слов. Глаза не врут. Это выражение подходит Тэхёну, как никому.       Лишь по мере взросления и наступления переходного периода всё стало более чем объяснимо и для Тэхёна, и для Чонгука.

* * * * *

      Пробежавшись по горьким воспоминаниям из совместного детства, Тэхён мысленно делает переход к весенней ночи. Той, со сладким привкусом романтики и влюблённости, с которой и пришёл на балкон, делая одну затяжку за другой. Вторая сигарета тлеет между пальцами. Он сбивает пепел и глубоко затягивается приторным ядом никотина, чувствуя кислинку от вишнёвого фильтра на губах. «Помнишь ту заброшенную беседку в старом парке?» «Куда мы сбегали по ночам и встречались тайком от посторонних глаз, ТэТэ» «Интересно, та надпись на нашем дереве ещё осталась?»       Конечно, Тэхён не дёргается из дома. Не несётся как ошпаренный на парковку своего жилого комплекса, чтобы поехать в обозначенное место и посмотреть на их проделки.       Та ночь стала важным моментом для обоих. Памятным и дорогим. И секс тут абсолютно ни при чём. Тэхёну достаточно нахмуриться, щёлкнуть зажигалкой третий раз подряд, услышать потрескивание дымящейся сигареты и выудить из сознания целостную картину того, о чём совсем недавно на улице говорил ему Чонгук.       И говорил он не просто так. Его целью было взорвать разум Тэхёна, вырвать нужные фрагменты из памяти и заставить мысленно пережить их вновь. Прочувствовать, точно впервые. Что же… стало быть, Чонгук сегодня добился своего. У него получилось.       Тэхёну не приходится напрягаться, чтобы фантомно перенестись в тёплый майский день. В сладкую весеннюю ночь, что пахла цветением деревьев и кустов. Поздний час, в который дремали все улицы и давно погасли окна домов. Город крепко спал, за исключением двоих влюблённых, смотрящих на этот мир, затаив дыхание и не видя препятствий для своей любви никогда и ни в чём.       Чонгуку через два месяца исполнится двадцать, а Тэхёну только семнадцать лет. Да. Первый был преуспевающим студентом Сеульского университета, а второй всё ещё оставался учеником старшей школы, которую на дух не переносил точно так же, как и наставлений отца.       Годы летели, а личность Ким Тэхёна только и делала, что становилась более скандальной. Парень с каждым днём всё чаще нарывался на конфликты и отбился от рук родителя окончательно.       Чонгук не то чтобы его подбивает на ночные подвиги и прогулы в школе, опоздания и появления на пороге учебного заведения к третьему уроку после поздней прогулки, подавая пример и без того неуправляемому подростку. Нет.       Чонгук просто соскучился. Невероятно и невозможно соскучился по своему взбалмошному и несносному мальчишке. По своему брюлику, которого он крепко любит всем сердцем и душой.       И если раньше они виделись каждый день, то теперь встречи юных влюблённых заметно сократились и ограничиваются вечером пятницы и парой выходных дней по субботам и воскресеньям. Они нашли выход, и Тэхён, будучи в себе, понимал, что через год они снова будут друг у друга под боком, но уже в столице.       Им ничего не мешало часто созваниваться в течение учебного времени, которое парни были в разлуке из-за свалившихся на плечи экзаменов у Чонгука и нудных школьных дисциплин у Тэхёна. Расписание обоих не давало спуску ни первому, ни второму. И это снова не становилось помехой для общения. Они всё равно переписывались, сидя в учебных аудиториях, на перемене и во время перекуса.       Болтали по видеосвязи, когда возвращались домой. Разговаривали каждый вечер до поздней ночи о том, как соскучились и как задушат друг друга в объятиях при встрече. Засыпали на ходу с телефоном на соседней пустой подушке в невозможности оторваться от обожаемого голоса и глаз, которые были далеко, в другом городе, и лицезреть их можно было лишь на экране смартфона.       Рука не поднималась завершить разговор, и они, сморённые сном, убаюкивали друг друга бархатным тембром, выступающим в роли завораживающей колыбельной через спутанную паутину невидимых сотовых сетей и проводов интернета, оплетающих каждый дом.       Когда видишь человека не глазами. Слышишь его не ушами. Ты касаешься его душой и точно знаешь, что он ответит на прикосновение своей. Слияние чего-то необъяснимого, нематериального воедино, будто вы уже знали друг друга. Знали и были вместе тысячу лет.       Будто вы и не знакомились никогда. Просто встретились вновь в очередной жизни, чтобы продолжить свой путь и пронести любовь на ещё одно поколение вперёд. Обсуждения излишни, поступки ничтожны. Есть только притяжение в настоящем. Есть наступивший день. Есть только сегодня, в котором Ким Тэхён любит Чон Чонгука, а Чон Чонгук любит Ким Тэхёна. У них было всё. Больше мечтать им было не о чем.       Их молодость. Она такая умница. Вкупе с силой любви толкает порой на необдуманные поступки, которые потом вспоминаются с улыбкой на лицах. И улыбка эта чаще от грусти. Не потому, что задуманное не реализовано или же вышло не так, как было намечено изначально. Вовсе нет.       Эта улыбка приятной тоски от невозможности вернуться в тот час и в то место, чтобы испытать на себе прежние эмоции, которые посчастливилось пережить однажды с человеком, с которым одно сердце на двоих. Пережить вновь то чувство, стирая память снова и снова. Растягивать удовольствие от мгновений наедине.       Ведь вправду говорят о том, что человек быстро забудет большую часть того, что ему когда-либо говорили. Но ему никогда не забыть, что в те минуты он испытал рядом с человеком, заставившим его почувствовать свою любовь и нежность. Не словами даже, не действиями. Всё физическое и материальное отодвигается, удаляется на второй план. Этого руками не потрогать, увы. Это может уловить только душа. Это может передаваться только от сердца к сердцу.       Напряжённые будни сменялись днями отдыха, которые парни ждали с особой жадностью и трепетом. Предвкушали скорую пятницу, часы до которой тянулись мучительно медленно. Но в тот день для Тэхёна и Чонгука всё пошло совсем по другому сценарию.       Привычный распорядок и вечерние дела перед предстоящей ночью сменились спонтанным поступком, который стал одним из самых смелых, самоотверженных, необдуманных, раз уж на то пошло. Внезапный визит Чонгука в Пусан получился запоминающимся, значимым и дорогим. Тот день стал исключением среди строгих правил. На календаре среда, а за окном густые сумерки, кидающие сонный взгляд в спину уходящих суток.       Тэхён беспокойно мается с мобильным вот уже как пятый час, не вынимая его из рук и нарезая круги по комнате на втором этаже отцовского дома. Все губы до крови искусал, потому что нервничает и злится. Жестоко обижается на Чонгука, который впервые за долгие месяцы не ответил на его звонок. А ведь договаривались созвониться. Им и договариваться не надо, это давно вошло в привычку и острую необходимость друг в друге. Тэхён успел достать Сокджина, который тоже в Сеуле, и выдать тому в трубку с десяток вопросов за раз. «Видел ли ты Чонгука?» «А приходил ли он вообще в университет?» «А в котором часу закончились пары?» «И куда он, Чонгук, поехал после занятий?» «Поехал один? Или с кем-то?» «А ты не мог бы съездить в его квартиру и позвонить в дверь?!»       С каждым новым вопросом, созревшем в голове не без помощи больной фантазии Тэхёна, глаза Сокджина стремительно увеличивались в размерах. В особенности на последнюю просьбу. Она явно бы выходила за рамки «просто друга». Старший брат терпеливо выслушивал негодование, переходящее в откровенное недовольство на фоне ревности от Ким Тэхёна.       Само собой, он прекрасно знал, почему Чонгук сегодня не вышел на связь. Лучшие друзья делятся секретами и планами, обсуждают их. Но сюрприз Джин портить не хотел, потому молча и согласно кивал закипающему ТэТэ на том конце провода и пожимал плечами, мол, ничего не знаю, и «всё ты зря себя накручиваешь, братишка».       Тэхён бросил трубку первым. Уроки на завтра были не выполнены. Не до них сейчас! Как вообще можно думать о чём-то, когда реальность подбросила столь неприятный случай. Ким всё звонил и звонил, а в ответ монотонные и длинные гудки, и только. «Проклятье!» В ярости сжимал телефон цепкими пальцами и уже готовил речь для предстоящих разборок и скандала с провинившимся перед ним парнем. «Что за чёрт, а если случилось что-то?»       Тэхён готов был сорваться в столицу на такси, на поезде, на чём угодно. Своего автомобиля у него пока что не было. Ему нет восемнадцати, следовательно, ни о каком праве вождения и речи быть не может. Мысль о том, чтобы без спроса взять машину отца и уехать в Сеул, Кима, само собой, посетила, но, пораскинув мозгами о последствиях, он не рискнул отважиться на такой шаг.       Водить он умеет, но не настолько он чокнутый, чтобы без документов преодолеть расстояние более четырёхсот километров. Ночью, за рулём, да и к тому же в одиночку. Плюс ко всему в позднее время суток, за исключением выходных, отец строго настрого (не без скандала) запретил Тэхёну покидать особняк во избежание новых приключений и неприятностей с младшим сынишкой в роли зачинщика. Даже с Чонгуком было нельзя.       Конечно же, глава семейства был в курсе их дружбы. Да. Да, их взаимодействие он воспринимал как близкую мужскую дружбу. Других мыслей в его голову никогда не закрадывалось. Парни не давали себя раскрыть, и отец любил Чонгука, как сына своего старого, доброго товарища.       Отпускал Тэхёна с ним, уже взрослым, по ночному городу на машине, зная, что Чон более здравомыслящий и не позволит сыночку творить глупости. Стоило только мужчине услышать нечто вроде: «пап, я с Чонгуком», как его бдительность мигом усыплялась, доверяя Чону неуправляемого мальчишку, с которым тот ладит с малых лет.       Чонгук плохому не научит. Он заставляет Тэхёна добросовестно грызть гранит науки и вытягивать семестр хотя бы на средний балл. Помогает с домашним заданием онлайн. Естественно, отец всё это видел и поддерживал их общение. Но, папе пока что лучше не знать о предпочтениях сына и о его дикой влюблённости в человека того же пола, что и он.       Мужчину не смущало то, что у Чонгука нет и никогда не было девушек. С тем учётом, что Чон очень хорош собой. Красавец. Парень серьёзный, думает исключительно об образовании и продолжении дела своего отца. Ерундой заниматься некогда. Вот чем он аргументировал отсутствие миловидных красавиц-подружек рядом с Чоном.       И Тэхёну, и Чонгуку такое отношение отца было на руку. Возможно, время откровений бы пришло, но не так скоро. На крайний случай их бы застукали за поцелуями. Да, вышло бы куда болезненнее и неожиданнее, но всю жизнь подобное скрывать не удастся, как ни старайся. Но сейчас не об этом.       Тэхён уже буквально рвёт и мечет в четырёх стенах просторной спальни, терзая собственные губы до алых следов от покусываний в неведении, куда мог исчезнуть его любимый. Обойдя по периметру комнату энное количество раз, он опускается на пол и подпирает лопатками входную дверь. Прячет голову в плечи, поджимает под себя ноги, сгибая в коленях, и упирается в них лбом. «Где же ты, Джей Кей…»       Тэхён задаётся немым вопросом и кладёт мобильный рядом с собой. Пара секунд тишины, и экран загорается долгожданными яркими буквами имени человека, который за последние несколько часов вытрепал парню все нервы. Мелодии звонка нет. На часах около одиннадцати ночи, и телефон Тэхёна переведён в режим вибрации. Жужжание айфона вмиг привлекает его внимание. Ким дёргает головой и моментально берёт мобильный в руки, чтобы ответить на входящий. — Привет, Тэ. Не спишь? — голос Чонгука кажется приглушённым. Отдалённым, но мягким и добрым. — Привет?! — восклицает взбудораженный Тэхён и подскакивает на ноги. Сводит брови к переносице и часто дышит. — Чонгук, ты спятил? Ты не отвечал почти пять часов! Как я могу спать после этого, скажи мне? — Ким раздувает щёки и бегает глазами по спальне, которая освещена одними прикроватными светильниками. — Почему вокруг тебя какой-то странный шум? Ты в дороге? Ты куда-то едешь? Ты с кем-то? — от последнего вопроса Тэхёну становится не по себе, и он очень боится услышать в ответ утвердительное «да» и все вытекающие из этого самого «да».       Чонгук начинает улыбаться лобовому стеклу и тёмным улочкам родного города, потому как точно уверен в одном: сюрприз удался. И ему совершенно понятно нервозное состояние любимого ТэТэ и его дикое желание поругаться и выяснить отношения. Закатить скандал или сцену ревности, как Тэхён это любит и умеет. Но сейчас для этого нет никакого повода. Нет и никогда не будет. — Ну-у-у, — многозначительно тянет Чонгук, и улыбка его увеличивается в ширину. — Мой впечатлительный брюлик, не кричи так. Всё хорошо, — вот только от этого «хорошо» брюлику ни хрена не легче. Чон слушает сопение в трубке, и оно не сулит ничего приятного и доброго. Тэхён молчит и ждёт, что тот проговорит в своё оправдание, готовый разразиться громом и молнией. — Пока что я один, но совсем скоро буду рядом с тобой, — заканчивает мысль Чон, предлагая нажатием кнопки по сенсору перевести звонок в режим видеосвязи.       Тэхён незамедлительно соглашается, меняет режим, и в следующую секунду видит на экране родную улыбку и блеск почти чёрных глаз в свете ночных фонарей. Чонгук вытягивает руку вперёд и крутится вокруг своей оси, показывая окружение. Он уже не в салоне своего авто. Машина осталась позади. — Ты… — Тэхёну освещения недостаточно, чтобы рассмотреть как следует знакомую местность. — В каком это смысле «скоро буду рядом с тобой»? — повторяет конец предложения за своим парнем он, после зачем-то подходит к окну и отодвигает плотные занавески. — Выходи, мой ТэТэ. Я стою возле твоего дома, — Чонгук продолжает демонстрировать Тэхёну окрестности, в которых они вместе выросли.       Он, безумно соскучившись за своим мальчиком, прыгнул в тачку после занятий в универе и сорвался из Сеула в Пусан, чтобы увидеть его, прижать к себе и прогуляться по парку, только и всего. Отмотал более четырёхсот километров, лишь бы эта короткая встреча состоялась, и Тэхён снова оказался в его руках. — Гуки… — голос сменяется шёпотом. Тэхён подаётся вперёд и замирает перед большим окном. Там, за забором на противоположной стороне улицы, стоит его Чонгук, удерживающий на вытянутой руке телефон. — Что ты тут… Как ты вообще… Обалдеть… — словарный запас Ким Тэхёна стремительно сокращается. Он зажигает в спальне верхний свет и машет Чону, на что Чон машет ему в ответ. — Ты ехал весь вечер только чтобы меня увидеть… прости… прости, прости, я столько всего успел надумать… Да и… Это опасно, Чонгук! Ездить ночью — это опасно! — сокрушается Тэхён, готовый поругать себя за собственные скверные умозаключения в адрес Чонгука. Его мысли скачут, они неуправляемы и тревожны. Ким из тех людей, которые сначала перебирают только плохие развития событий, а на хорошие уже не остаётся ни фантазии, ни сил. — Плевать, Тэхён. Поехали на наше место, — Чонгук подпирает задницей боковую дверь автомобиля и не сводит глаз с единственного горящего окна в доме напротив. — А-а-а-а, ну почему? Почему ты не предупредил заранее? Отец дома. Ты же знаешь, что он никуда меня не отпустит, — метания Тэхёна продолжаются, только уже мысли работают в ином направлении. — Завтра рано утром мне вставать в долбаную школу! — Киму запреты отца известны назубок.       В их доме и так участились ругань и ссоры, но тот, кто был хотя бы раз в жизни по уши влюблён, знает, что никаких преград не существует, если дело касается сильного притяжения и пылающих обжигающим огнём чувств. — Насколько я помню, дверь на заднем дворе всегда была для нас открыта, Тэ, — Чонгук — тот ещё подстрекатель. Чему ребёнка учит? А ребёнок и рад удрать к нему в любое время суток.       Их лазейка, которой они пользуются достаточно давно. Пронырливый Тэхён стащил как-то ключи у садовника и сделал копию. Пропажа добросовестным мужчиной средних лет, естественно, случайно обнаружилась в инвентаре по уходу за растительностью. Тэхён, получив собственный ключ, подбросил связку обратно как ни в чём не бывало. За проделками не попался, а значит, шалость удалась. — Я скоро, любовь моя, — не дожидаясь ответа, Тэхён сбрасывает вызов первым.       На край кровати летит пижама. Тэхён молниеносно меняет её на первые, попавшие в его поле зрения джинсы и какую-то мятую футболку. Сверху ничего не накидывает, ночи довольно тёплые, тем более рядом Чонгук, он и согреет. На ногах уже потёртые, но такие удобные конверсы и вперёд, на баррикады. Точнее, в коридор второго этажа, затем лестница, ведущая на первый этаж, а после — дверь на внутреннюю территорию двора. И не завалить последний этап — выйти за пределы особняка внушительных размеров.       Главное — оставаться максимально незаметным. Ступать бесшумно и мягче кошачьих лап. Ну, а основное — не встретиться с отцом лоб в лоб в зоне гостиной, например. Свой дом Тэхён, само собой, прекрасно знает, он может ориентироваться тут даже в полной темноте и с закрытыми глазами.       Знает, где может скрипнуть дверь или доска ламината. Знает, что резиновая подошва его кед может издавать ненужные шумы от прикосновения с напольным покрытием, как бы осторожно тот ни вышагивал. Поэтому… что делает Ким Тэхён? Он натягивает на конверсы пушистые высокие тапки, напоминающие меховые мини-сапожки. У них подошва тканевая. Уровень остаться незамеченным стремится к бесконечности. Потом их снимет, как только окажется на улице.       Тэхён, точно ночной воришка в родных стенах, приоткрывает дверь своей спальни и, навострив уши, определяет, что родитель, скорее всего, или спит, или засиживается допоздна в кабинете, который в противоположном крыле дома. Тем лучше, тем лучше. Тут важно, чтобы водички не спустился попить, всё остальное под полным контролем парня. Никого. Можно выходить и просачиваться по широким ступеням в сторону первого этажа.       У Тэхёна аж дух захватывает. Если спалится, не видать ему свиданья. Останется ни с чем, а Чонгук уедет обратно в Сеул до вечера пятницы. Уставший и неудовлетворённый долгожданной и вместе с тем спонтанной встречей с любимым человеком.       Короткими перебежками на цыпочках Ким минует тёмный коридор, ловко и без единого шороха пробирается к лестнице. Кажется, он затаил дыхание, пока перемещался сюда. Прикрывает глаза, снова их распахивает, зачем-то оборачивается с опаской и продолжает движение вниз, ступенька за ступенькой.       Медленно, уверенно и очень, очень тихо. Тэхён точно левитирует над напольным покрытием. Мохнатые плюшевые тапки в сегодняшних похождениях становятся находкой и заметно накидывают очков к шумоизоляции его и без того невесомых шагов.       Парень уже на первом этаже. Заветная дверь совсем близко, необходимо плавно отворить защёлку и не допустить оплошности в виде хлопка или резкого поворота замка. С такой пластичной аккуратностью Тэхён ещё никогда не давил за дверную ручку. У него получается, точнее, уже получилось и блестяще.       Сладковатый весенний воздух ударяет в нос. Он такой от цветения зелени и розовых деревьев в округе. Что же, теперь лицо Тэхёна начинает украшать улыбка, ведь победа у него в кармане, как и ключи от небольшой калитки, ведущей за пределы двора.       Шуметь по-прежнему запрещено. Особняк под охраной, которая периодически делает обход территории по отведённому расписанию, несмотря на камеры видеонаблюдения. Сегодня на эти камеры Тэхёну глубоко плевать, как и всегда. Сейчас бы слинять по-тихому, а утром будь что будет.       Удовольствие в моменте, а оправдания, если вдруг что, он всегда отыщет и, может, даже отвертится от очередных яростных высказываний отца о его безответственности и бесшабашности в поздний час. Тэхён понятия не имеет, как будет себя оправдывать, его это волнует в самую последнюю очередь. Чонгук приехал, и он его ждёт, вот что для Кима важно. Вчера, сегодня и всегда. — Ты почему в тапочках, Тэ? — Чонгук опускает глаза вниз, а после снова возвращает внимание лицу любимого. — С ними меньше шума, — Тэхён так увлёкся побегом из дома, что уже успел позабыть о том, в чём стоит посреди улицы. — Сейчас, — парень стягивает с ног лохматые тапки, отбрасывает их на газонную траву у двери, через которую только что появился, тихо смеётся и обнимает Чонгука за шею. — Тс-с-с, — Чон, прислушавшись к шагам по ту сторону ограждения, округляет глаза и прижимает указательный палец к губам Кима. — Кажется, охранник, Тэ, — шёпот тихий-тихий, его могут слышать лишь двое, заключившие сейчас друг друга в кольцо рук под рассеивающимся светом высоких фонарей над крышами и фар незаглушенного авто. — Бежим отсюда? — с той же громкостью от Тэхёна, хитро блеснувшего глазами.       Вместо ответа, Чонгук крепко и резко хватает Кима за запястье. До машины считаные метры. Парни, запрыгнув в салон, уже не церемонятся с дверьми. Соблюдать тишину больше нет никакой нужды. Громко ими хлопают, и, натянув впопыхах ремень безопасности, Чонгук топит педаль в пол, дёргаясь с места с характерным звуком от пробуксовки шин по асфальту.       Они удрали! Переглядываются и смеются в голос. Заливисто и звонко, будто только что сорвали джекпот. Тэхён не спрашивает, куда Чонгук решил его отвезти. Ему это неважно. Важно, что им удалось. Что эти двое сорванцов не попались отцу или охраннику с фонариком.       И пусть тот пройдётся ко входу с заднего двора и увидит плюшевые тапочки младшего хозяина особняка. Что с того? У каждого свои причуды. Может, они вообще не Тэхёна, а кого-то мимо проходящего? Может быть, кто-то решил внезапно сбросить обувь и отправиться дальше по дороге босиком?       Тэхён бы последовал за своим Чонгуком именно так. Даже босиком, даже если его ступни будут подвержены дискомфорту от твёрдого, неровного дорожного полотна или боли от острых камней.       Даже если это будет зыбучий песок, скользкие льдины или колючие иглы. Даже если ему придётся идти босиком в лютый холод или в сильнейший ливень, потоки которого будут то и дело настойчиво и старательно сбивать с ног, заставляя сменить курс и вернуться в тёплое убежище. Тэхёна ничего из этого не остановит. Убежище Тэхёна от всех бед и горестей — это Чон Чонгук.       Когда автомобиль повернул с кольца влево, уходя с широкой магистрали, Тэхён быстро разгадал интригу предстоящего вечера. Они скоро будут на месте. Старый небольшой парк. Непопулярный и скромный, можно назвать его таковым. Под склонившимися ветвями из густо посаженных деревьев в его пределах и днём-то мало кто появляется, а ночью и подавно здесь ни души. «Наше место»       Думает Тэхён и переплетает пальцы левой руки с Чоном. Да, давно обветшалые лавочки, такая же беседка в самой глубине парка. Это их место по праву. Они сбегали сюда от любопытных глаз, чтобы погулять перед сном и побыть только вдвоём. Здесь им было позволительно всё, точно они отыскали потайной ход в другое измерение, где можно укрыться от внешнего мира и насладиться компанией друг друга без оглядки на то, что кто-то застукает или осудит их особенную любовь. Тэхён целует его в щёку, когда Чонгук притормаживает у тенистых зарослей и заканчивает манёвр с парковкой. — Гуки, ты сильно устал, — Тэхён заглядывает в его глаза и мажет большим пальцем по щеке мужчины. — Но я так рад, что ты здесь. Я так сильно этому рад, любовь моя, — Ким не сдерживается, повисает на его плече и мурлычет фразы в самое ухо, от которых Чонгук тает и забывает и об усталости, и о том, что пренебрёг ужином из-за этой поездки. — Надо было что-нибудь захватить по дороге сюда, перекусить. Ты, наверное, голоден после долгих часов в пути, — Тэхён ощущает его нужду, как свою собственную.       Его потребности и чувства. Его измотанное состояние и одновременно безграничное счастье от состоявшегося свиданья. На фоне удовольствия Чонгука от встречи с его личным бриллиантом, с его ТэТэ, меркнет абсолютно всё. — А это что, по-твоему? А-а-а? Тэхёни? — Чонгук цепляет парня за подбородок, и оба поворачивают головы назад.       Там, за их креслами, бумажный пакет с перекусом, а в подстаканниках по центру задних сидений пара высоких стаканов с холодным кофе. Чон обо всём позаботился. Чонгук успел всё купить в кафе, что поблизости от дома Тэхёна. Внимательный и нежный. Понимающий и чуткий. Рисковый, но не теряющий разум окончательно.       Да, ему завтра с утра на пары в университете. И да, он ни черта не выспится как следует, и добрую половину занятий будет то и дело бессовестно зевать. Да, ему возвращаться в Сеул этой же ночью по пустому междугороднему шоссе и желательно с наименьшим количеством остановок, чтобы добраться скорее.       Чонгуку сегодня сон не светит, но он готов пожертвовать такой ничтожной мелочью, как ночные грёзы, только бы увидеть своего мальчика, только бы его, Тэхёна, рука оказалась в его, Чонгука, руке хотя бы на пару часов в заброшенном парке среди деревьев и далёких майских звёзд. — Ничего себе, Гуки, ты меня балуешь! — Ким округляет глаза и, обхватив запястье мужчины, притягивает к себе, целуя в него же. Ластится, как котёнок, переводя на Чонгука свои карамельные глаза с серым оттенком. Тэхён тоже счастлив не меньше Чона, его глаза всегда говорят об этом без слов. — Мало того что сам приехал, что уже для меня подарок, так ты и вкусности для нас привёз, — глаза Тэхёна смеются, как и его розовые губы, блестящие от мимолётного поцелуя. — Пойдём, устроимся в дальней беседке у огромного дуба? — Чонгук не может не улыбнуться в ответ и удержаться от прикосновений к сладким губам ему тоже не под силу. — Пойдём, — Тэхён тут же соглашается.       Он знает, о какой беседке речь. Та, что на отшибе парка. Деревянная крыша местами прохудилась, но это нисколько не портит внешний вид их личного убежища. Напротив, так даже романтичнее, потому что из щелей протянулась зелёная лоза, плотно оплетающая каждую дощечку правильной спиралью из листьев и распустившихся пёстрых цветков, облепивших гибкий стебель.       Они шагают неспешно по узкой, извилистой дорожке вглубь всеми позабытого, но до невозможного красивого и подходящего места для прогулок и признаний в любви. Тени от высоких зарослей манят своей таинственностью и загадочностью. Увлекают. Зазывают в свои объятия запахом майской ночи и ожившей растительности, окружая со всех сторон пару молодых парней и бессловесно приглашая в свою скромную обитель. Кое-где даже исправны фонари, их приглушённый свет пробирается сквозь толщу густой кроны дубов, корейских сосен, каштанов и, конечно же, вишни.       И Тэхён, и Чонгук изучили это место лучше, чем собственные пять пальцев. Даже если бы они сейчас пробирались в кромешной тьме, они бы ни разу не наткнулись на куст или случайно выросшую лавочку на их пути. Они здесь частые гости, юные хозяева укромного уголка в северной части Пусана.       Добравшись до беседки, они располагаются на одной из пыльных лавочек. И снова им плевать на высокую вероятность выпачкать джинсы и замарать от бездорожья белоснежную подошву кроссовок. Время близится к полуночи, и у обоих такое впечатление, что сидят они не в крупном городе, а на краю вселенной, где нет и никогда не было людей. Где отсутствуют всякие признаки цивилизации. Где на высоком троне восседает тишина, покой и мир. — Знаешь, Тэхён, давай оставим здесь свой след, как символ нашей любви? — Чонгук задаёт вопрос полушёпотом, допивая остатки холодного кофе. Он обнимает Кима, сидящего к нему вплотную, за талию и проговаривает фразу на ухо, будто им есть, от кого тут прятаться и утаивать секреты. — Только представь, вернёмся сюда через десять лет и вспомним этот день. Как я приехал к тебе посреди учебной недели, а ты улизнул из-под носа отца на наш с тобой страх и риск, — Чон вдруг поднимается на ноги и становится напротив парня, переводя взгляд на дерево, что раскинуло свои ветви сбоку от лавочки. — Думаю, этот здоровенный дуб как раз подойдёт, — Чонгук ныряет рукой в карман джинсов, а Тэхён, дожёвывая угощение, пока что не понимает, что тот собрался делать.       В полном недоумении следит одними глазами за действиями любимого мужчины, поворачиваясь к нему всем корпусом, но не вставая с места. Взгляд наивного ребёнка, полностью доверяющего уже взрослому Чон Чонгуку себя и собственную жизнь. — Ого, Гуки, — Тэхён хмыкает и наигранно вскидывает бровь. — Ты всегда ходил на наши встречи с ножом? Я многого о тебе не знаю, родной, — в руках Чона блеснуло короткое лезвие складного ножика, но опасности, само собой, нет. — Почти, но сегодня особый случай, мой Тэ, — он протягивает ладонь Тэхёну, намекая, что без его помощи никак не обойтись.       Подойдя к широкому стволу, Чонгук неумело орудует ножом, подцепляя кору и счищая с неё верхний слой. Он хочет, чтобы надпись была чёткой и хорошо выделялась на поверхности. Тэхён так и продолжает с интересом наблюдать за его стараниями и уже догадывается, что они напишут здесь вместе. «Серые глаза — рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены…»       Чонгук начинает памятные и давно заученные строки всемирно известного стихотворения тихо-тихо, на грани слышимости, когда на дереве начинает различаться английскими буквами «Тае…». Это и есть начало задуманной фразы. «Чёрные глаза — жара, В море сонных звёзд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье…»       Тэхён его давно выучил наизусть и подхватывает любимого, продолжая уже за Чонгука. Стоит на полшага позади и не отводит от мужчины влюблённых глаз, заметно меняющих цвет на ярко-голубой. «Синие глаза — луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья…»       Под лезвием карманного ножика уже вырисовывается знак «+», и эти строки снова звучат от Чонгука, разрывая тишину парка и лаская слух Ким Тэхёна своей глубиной мысли и подтекстом великолепного творения, вышедшего из-под пера Редьярда Киплинга. «Карие глаза — песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полёта…»       Они продолжают поочерёдно. Сейчас нашёптывает Тэхён, приближается к Чону и накрывает его руку своей. Они делают насечки уже вместе. Надпись дополняется двумя большими буквами «JK». Сокращение от Джей Кей и по совместительству прилепившееся к Чонгуку прозвище ещё с самого детства. «Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, чёрных…» Чонгук обводит готовую надпись, заключая её в сердце, и проговаривает без запинки следующие строки. Он неоднократно читал их для Тэхёна вслух, потому тот и запомнил. «Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю — в том нет вины - Все четыре этих цвета»       В один голос, в унисон Тэхён и Чонгук читают одновременно последние слова стихотворения, завершая ритуал с вырезанием своих имён на старом дубе. «Тae+JK»       Обведено в сердце и запечатлено навеки в присутствии одинокой луны и мерцающих алмазных звёзд. Может, это банально и по-детски. Может быть, это слишком предсказуемо и избито, но в это мгновение, в эту минуту и в этот час для них нет ничего дороже и значимее, чем короткая фраза на стволе дерева. — Мы правда вернёмся сюда через десять лет и посмотрим? Мы правда будем вместе с тобой так долго, Гуки? — Тэхён обходит Чонгука и, прижавшись спиной к грозному дубу, тянется к губам, но не целует.       Он ждёт ответа, и он свято верит, что это не просто отношения, которые могут закончиться в любой момент. Неразрывная связь, необъяснимое, взаимное притяжение двух парней с раннего детства не может взять и бесследно исчезнуть. Тэхён Чонгуку преданно заглядывает в глаза и желает услышать об этом вновь. — А ты разве не веришь, брюлик? — Чонгук успел спрятать ножик в передний карман штанов и прижать Кима теснее, деля одно шумное дыхание на двоих. — Не смей сомневаться в моей любви, Тэхён. Никогда не смей даже думать о том, что мы расстанемся, — на полном серьёзе проговаривает Чонгук и впивается в его губы, находит кончик его языка своим. Целует жадно, глубоко, несдержанно, сминая то верхнюю губу своего мальчика, то нижнюю. Прикусывает нежно, зализывает и увлекается им всё сильнее.       Тэхён отвечает. Запускает пальцы под футболку и оглаживает спину и плечи. Запрыгивает ему на руки, обхватив ногами талию Чона. Ловкие пальцы мальчишки гуляют по мышцам пресса и груди. Чонгук начинает ощущать, как нарастает возбуждение ниже пояса, но остановиться не может. Он покрывает горячими поцелуями шею Тэхёна, приятно покусывает медовую кожу и вдыхает запах его тела. Желанного тела, но пока что не тронутого, как бы того ни хотелось до помутнения рассудка и пульсации в висках.       Тэхёну только семнадцать. До совершеннолетия ещё полгода, и Чонгук держит себя в руках. Запрещает себе переходить грань дозволенного, несмотря на то, что Тэхён вовсе и не против. Мало того, Ким неоднократно сам его провоцировал, доводил до точки кипения. Показывал всем видом, как не желает, чтобы мужчина снова напоминал ему о возрасте и отпускал хватку.       Тэхёну совершенно не хочется, чтобы настойчивые ласки сходили на нет, чтобы дальше поцелуев и поглаживаний через плотную ткань одежды дело не продвинулось. Чонгук и сегодня не воспользуется ситуацией. Он обещал Сокджину не трогать Тэхёна. Он строго пообещал самому себе, что дождётся, когда его юный бриллиант вырастет, и тогда его будет уже не остановить.       Но этот день не сегодня. Чонгук, сжав волосы на затылке Тэхёна, целует неизменно глубоко и страстно, но как только длинные пальцы Кима нырнули под ремень его джинсов, тот моментально остановился. Упёрся лбом в лоб Тэхёна и прижал к дереву ещё плотнее, сокращая расстояние до минимума. — Потерпи несколько месяцев, мой брюлик. Я не могу нарушить своё слово. И я потерплю. Мне нужен ты один. Всегда об этом помни, — Чонгук загнанно глотает воздух ртом, произнося слова обрывками из-за сбившегося дыхания. Опускает Тэхёна на землю и очерчивает большим пальцем скулы и подбородок любимого. — И вместе мы будем не десять лет, а всегда, ты меня понял?       Тэхён покорно роняет голову на его плечо и зарывается носом в ворот футболки, которую только что комкал и задирал до самой груди. Тоже запыхавшийся и возбуждённый чужими крепкими руками, что успели коснуться его вставших и чувствительных сосков.       Тэхён под напором Чонгука слишком податлив и гибок. Слишком слаб и уступчив. Тэхён слишком в его власти, но освобождаться от зависимости он нисколько не желает. Он, наоборот, бежит к нему навстречу, широко расставив руки. Бежит и беззаботно смеётся своему счастью и в то же время до ужаса боится, что эти руки выберут однажды не его в силу возраста.       Глупый и юный мальчишка. Он не делится с Чонгуком своими страхами, иначе Чонгук бы точно его отругал за подобные мысли в голове. Возраст — это не навсегда. Чонгук это понимает и никогда, ни за что не захочет касаться других. Зачем ему дешёвые побрякушки, когда в его руках, в его сознании и сердце уже имеется бесценная драгоценность. Скоро этот список пополнится пунктом «в его постели». Всему своё время. Всё случится, обязательно. — Я люблю только тебя одного, ТэТэ, — Чонгук проводит языком по мочке уха Тэхёна и обнимает снова, но уже бережно, без намёка на испепеляющую страсть и похоть. — Потому что ты мой бриллиант. И пока наступают рассветы и закаты, пока солнце сменяет ночь, ты останешься для меня таким, — целует одними губами, еле-еле дотрагивается ими до щёк и виска Кима. — Я буду любить тебя неизменно долго, мой драгоценный мальчик. Я буду крепко и сильно тебя любить, — повторяет, как нерушимую клятву Чонгук, гладит шелковистые волосы Тэхёна и не собирается убирать рук с его талии. Тэхён ему верит и крепко обнимает в ответ.       Простояв так несколько минут и насладившись вдоволь трепетным моментом, Чонгука снова посещает идея. На этот раз он, освободив Тэхёна от объятий, отходит на пару шагов назад, вынимает телефон из заднего кармана и предлагает следующее: «Давай сфоткаем нашу надпись, ТэТэ?»       Дело в том, что у Чон Чонгука имеется твиттер, где он постит разные картинки и фото. Иногда рисунки собственного авторства. Чон увлекается фотографией и живописью, вот только талант свой демонстрировать не торопится. Прячется за псевдонимом так, чтобы никто из знакомых не мог разоблачить его и раскрыть настоящую личность. Ник известен лишь Тэхёну и Сокджину, как самым близким и надёжным людям из его окружения. — Хочу загрузить это на страницу твиттера, — Чонгук делится мыслью с Тэхёном, и оба слышат звук затвора фотокамеры со вспышкой. — Гуки, думаешь, это разумно? Не боишься нападок со стороны общества? — опасается Тэхён и складывает руки на груди. — Надпись увидят сотни людей в сети, — Ким заканчивает фразу и поджимает губы. Он бы, наверное, не осмелился на подобное даже под выдуманным псевдонимом. — А откуда им знать, кто такие «Tae и JK»? М-м-м-м? Пусть сначала докажут, кто есть кто, — усмехается Чон и уже загружает свежее фото в интернет. — И вообще, — поворачивается к Тэхёну, притягивая к себе за запястье. — Мне абсолютно нет никакого дела до той толпы. Единственное, чего я боюсь, так это отсутствия тебя в моём завтрашнем дне, Тэхёни, — он убирает за уши спадающие пряди волос парня и любуется синим оттенком радужки. Тэхён так сильно любит своего Чонгука, что его глаза так и остаются с этим цветом вместо привычного карего. — Не увидеть однажды твоих влюблённых глаз цвета ясного, голубого неба, обращённых лишь ко мне, — вот чего я страшусь больше всего на свете, Тэхён, — Чонгук заканчивает серьёзно, строго и без доли сомнений. Он его тоже любит и никогда не сможет разлюбить и предать их общее чувство.

* * * * *

      Тэхён трясёт головой, сдувая со лба нависшую чёлку, и поднимает ресницы. В замершей руке тлеющая сигарета, выкуренная больше чем наполовину. Третья или даже четвёртая. Он сбился со счёта. Он напрочь сбит с толку и гонит прочь облик Чон Чонгука, а перчатки из свободной руки не выпускает. Так и держит их на своих коленях, хмурит брови и тушит окурок в пепельнице.       Он хотел бы ему позвонить. И встретиться бы хотел, чтобы съездить в тот старый парк на их место. Он хотел бы вернуться в те дни, три года назад, и, возможно, не устраивать скандал на почве отъезда Чонгука в Штаты. Он бы набрал его номер прямо сейчас, извинился со словами: «Я всё осознал, я переосмыслил, я повзрослел, Чонгуки» «Да, я наломал дров, да, я в эскорте теперь, но я прошу прощения» «Я готов забросить свой настоящий образ жизни и оставаться с тобой» «Если ты меня примешь после всего, что я вытворял последние три года в твоё отсутствие…» «Я тебе клянусь, ты не пожалеешь» «Я клянусь, что всё это время я любил и мечтал только о тебе и твоих руках, губах и голосе» «Я просто был не прав…» Да, Тэхён бы поступил именно так, будь он не Ким Тэхёном, а каким-нибудь другим молодым человеком. «Прошлое должно оставаться в прошлом»       Вот о чём сейчас размышляет настоящий Ким Тэхён и покидает мягкое кресло на балконе. Возвращается в комнату, на что Тиффани молниеносно реагирует, завидев в дверях хозяина. Подскакивает на лапки и виляет пушистым хвостом.       Тэхён пересекает широкими шагами гостиную и направляется в прихожую. Пальто, в котором он вернулся со встречи с клиентом в гардеробе. Оно-то парню и понадобилось. Точнее, содержимое его внутреннего кармана.       Тэхён на ощупь находит записку от безликого незнакомца с ласковыми руками, сложенную вчетверо, и возвращается с ней на диван. Пёс запрыгивает к своему человеку и тоже с серьёзной мордочкой разглядывает непонятный и слегка примявшийся листок. Тэхён медленно перечитывает письмо, сам не зная на то причины. Отчего-то захотелось. «Надеюсь, Тиффани понравится это скромное украшение…»       Ким отрывается от текста, выведенного идеальным почерком, и цепляет указательным пальцем подвеску на шее питомца от престижного дома ювелирных изделий. Уголки его губ дёргаются. «…Береги себя, Тэхён. Береги себя для меня…» «До новых снов»       На лице Тэхёна расцветает улыбка, он больше не думает о Чон Чонгуке и о том, что в его голове промелькнула идея обратиться к старшему брату за помощью в поисках бывшего парня и поинтересоваться у него номером телефона Чона. «Прошлому место в прошлом»       Вновь про себя повторят Тэхён. Откладывает записку на журнальный столик и всё-таки берёт в руки мобильный. Только цель у Кима другая.       Вместо Сокджина Тэхён решает позвонить мистеру Яну с совершенно странной, но очень настойчивой просьбой, непонятной и не поддающейся объяснению даже для него самого.